Монография архимандрита Дамаскина (Орловского) «Слава и трагедия русской агиографии» как подведение автором итогов своего многолетнего труда по исследованию подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской

Эти труды состоят из трёх многотомных серий: первая из  них уже становится библиографической редкостью, состоит из семи томов, начала издаваться с 1992 года, в первых двух томах содержатся ещё не жития, а жизнеописания неканонизированных подвижников, именно эта серия обратила внимание церковной общественности, включая священноначалие, на сам факт существования мучеников в истории Русской Церкви XX столетия; вторая серия книг, состоящая из 9 томов, посвящена мученикам и исповедникам Московской Епархии; третья серия книг издаётся в настоящее время в формате  традиционных Четьих-Миней[1], изданы тома с января по июль; также некоторые жития издавались отдельными книгами; отдельным изданием выпускаются книги из серии духового наследия новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Возникает невольный вопрос: почему отец Дамаскин обратился к проблематике причисления к лику святых за всю историю Русской Православной Церкви, в то время как более чем 40-летний исследовательский период жизни автора свидетельствует нам о том, что его научные интересы находятся в сфере житийного жанра, агиографии, а не в сфере агиологии, которая рассматривает богословские аспекты святости. При внимательном прочтении монографии отца Дамаскина становится понятным, что необходимость работы, посвященной проблемам причисления к лику святых, полностью вытекает не только из его исследовательской работы по созданию более чем 1000 житий новомучеников, но и из его работы в комиссии по канонизации святых РПЦ, а также в предшествующий период — в комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Мелькнувшее было в начале изучения монографии сомнение «а не стоило бы в названии её вместо термина «агиография» употребить термин «агиология»?» полностью рассеивается по мере чтения труда. Автор убедительно представляет читателю богатый исторический материал о том, что игнорирование устоявшихся церковных критериев канонизации приводило к появлению в Церковном календаре неканонизированных святых, что собственно и составляет трагедию именно русской агиографии, так как эта трагедия является следствием игнорирования достижений агиологии. А преодоление этих ошибок, возвращение к выработанным критериям канонизации святых (наличие посмертных чудотворений) и выработка критериев канонизации новомучеников, прошедших через горнило гонений нового типа, когда государство понуждало христиан не непосредственно отрекаться от Христа, а лжесвидетельствовать на Церковь Христову и ближних, то есть отрекаться и от Церкви, и от ближних — составляет собственно славу русской агиографии. Именно поэтому в настоящем обзоре обращается внимание на то, что данная монография является, по сути, подведением автором итогов своего многолетнего труда по исследованию подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской.  Монографию   можно и нужно воспринимать как отчет автора о проделанной за всю свою жизнь работе, которую в связи с её масштабом и сорокалетним сроком осуществления нельзя не считать подвижнической и совершённой не иначе как с Божьей помощью.

Краткая история исследования.

Этап исследования устного предания.
Чтобы лучше понять содержание и значение монографии отца Дамаскина (Орловского), необходимо более чётко представить себе историю его жизни, которая состоит не только из исследовательской работы, но и из работы в комиссии по реабилитации репрессированных и комиссии по канонизации святых. Сделать это можно не только по самой монографии. Из многочисленных публикаций как самого отца Дамаскина, так и других авторов второй половины 1990-х и нулевых годов, а также благодаря личному многолетнему знакомству с автором хорошо видно, почему, собственно, возникла сама потребность в выработке критериев канонизации новомучеников, как шёл процесс отстаивания этих критериев, почему в конце концов пришлось обращаться к истории канонизации.

Вообще ответы на все вопросы находятся в далёких 1970-х годах, когда молодой Владимир Орловский принял решение взять на себя церковное послушание: исследовать устное предание Церкви о гонениях со стороны безбожного государства. Почему он именно так поступил, совершенно выйдя из принятых в то время норм общественного поведения? Более того, в известной степени — пойдя против государства, решив заняться его преступлениями, пусть и многолетней давности, но всё же преступлениями. В ответе на этот вопрос содержатся два аспекта. Первый состоит в том, что всегда в народе есть люди, которые строят свою жизнь не на принципах личного благополучия, а на принципах общественного служения. В конечном итоге, благосостояние общества зависит как от некоего критического числа таких людей в обществе, так и от того, находится часть из них у власти, или нет (последнее известно в общественных науках под названием «меритократии» — правлении достойных, в отличие от «плутократии» и «охлократии»). Безусловно, отец Дамаскин принадлежит именно к таким общественным деятелям. В этом мы находим общий ответ на поставленный выше вопрос.  Но в философии кроме понятия «общее», есть и понятие «особенное». Это особенное в жизни отца Дамаскина определилось в 1970-х годах тем, что он уже в то время был церковным человеком, для которого вопрос личного спасения был не пустой формой, а реальным жизненным вопросом, который требовал своего точного ответа. По всей видимости, интерес к духовному подвигу древних мучеников оказался решающим в выборе собственного жизненного пути. Будущий автор житий новомучеников уже тогда понимал, что ценность мучеников древности очень высока по святоотеческому учению. Поэтому так же должны были оцениваться мученики 20 столетия, так как период репрессий против Церкви – это период мученического подвига христиан. Отец Дамаскин всегда считал, что речь идёт о новомучениках. Был ясен аспект силового давления государства на Церковь, включавший насильственное уничтожение христиан. Каждый из уничтожаемых ставил перед собой вопрос – будет ли он исповедовать Христа или пойдёт на сделку с совестью. Это представление увязывалось с представлением о древних мучениках. Для него были ясны как сам факт существования в те годы свидетелей гонений, так и необходимость сбора их свидетельств, которые собственно и составляют устное предание Церкви. Сначала был поставлен вопрос о том, занимается ли кто-то этой темой в Церкви. После отрицательного ответа было принято решение взять на себя добровольное послушание по сбору устных свидетельств о гонениях  Советского периода на христиан. Это была единственно возможная форма исследований в силу закрытости архивов, также – возможная единственно и исключительно в то время, так как уже в 1970-80-х годах в живых (по старости) оставались последние свидетели. Решив, что Московская епархия когда-нибудь сама займется своими мучениками и исповедниками в силу наличия образованного духовенства, что также и Оптина Пустынь вскоре возродится и займется этими исследованиями, исследователь решил начать с исследования отдалённых мест нашего необъятного Отечества. Результатом этой работы и стало издание в 1992 году первого тома семитомной  серии «Мученики, исповедники и подвижники благочестия. Жизнеописания и материалы к ним». Именно этот том, изданный стотысячным тиражом, зафиксировал собранное устное предание о гонениях, обратил внимание церковной общественности на сам факт его (устного предания) наличия, на то, что без него церковный народ может быть дезориентирован. Стало понятно, что это и есть главное церковное предание в истории Русской Православной Церкви, остающееся после ХХ века.

Кроме сказанного выше, определившего выбор отца Дамаскина, имеет значение и то, что автор всегда осознавал, что исследование темы новомучеников будет очень важным и для светской истории России, её судьбы.  Репрессии за веру коснулись всех слоёв населения: от мирян до епископата. Поэтому новомученики принадлежат ко всем сословиям Царской России, в их судьбах мы можем проследить историю страны во всех её аспектах, с середины ХIХ века до середины ХХ века, их жития свидетельствуют о том, что попытка построения справедливого социального государства была абсурдна из-за полного нарушения второй заповеди о любви к ближнему.

К исследовательскому этапу сбора устного предания Церкви относится пострижение в монашество и рукоположение в иеромонаха с именем Дамаскин в 1988 году. Это имя дано было в соответствии с научными занятиями автора: история Церкви и агиография.

Этап исследования архивов и работы в комиссии по канонизации святых.

С 1991 года отец Дамаскин начал работать в комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Комиссия собирала и анализировала материалы о репрессированных, получала много запросов от граждан страны. Постепенно вырисовывалась картина широты репрессий.

С 1996  года автор начинает работать в Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви. По просьбе отца Дамаскина Его Святейшество Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II направил письмо на имя Президента России с просьбой разрешить работать в Президентском архиве (ранее архив Политбюро и ЦК), а также письма в адрес руководства службы безопасности страны – КГБ, ФСК, ФСБ – с аналогичной просьбой.

Первый этап исследования до 1991 года характеризуется полной закрытостью темы новомучеников для общества. По-другому и быть не могло, так как для общества была закрыта и тема объективной истории России в Советский период. С 1991 года власть занялась реабилитацией пострадавших от политических репрессий, в число которых входили и новомученики.   Так как объявленную государством свободу поделить нельзя, то Церковь предъявила свои права на своих пострадавших. Но оказалось, что внутри Церкви нет вообще никакого понимания темы новомучеников. В качестве примера можно привести случай из начала 1990-х годов, когда один из высокопоставленных владык на предложение издателя забрать себе издание первой серии книг по новомученикам или поучаствовать в издании второго тома, ответил «Вам надо, Вы и издавайте!» и указал на шкаф, забитый репринтной литературой: «Вон сколько понаиздавали!». В другом случае епископ отказался участвовать в реализации книги, целиком посвящённой новомученикам его епархии.

В церковном обществе понятие «мученики» смешивалось с понятием «репрессированные». О богословском понимании его и речи не шло. Отсутствие объективного исторического знания о советском периоде порождало незнание и обстоятельств, в которых мученики пострадали. Это порождало неправильное представление о сути исповеднического подвига новомучеников.  На слуху  в обществе была  тема репрессированных. Проблема для церковного общества оказалась в том, что не все расстрелянные были святыми новомучениками. В обществе возникло искушение подменить церковное знание о новомучениках и их подвиге справочными данными о них, тогда как исследование жизни каждого новомученика и истории гонений требовало очень длительного периода, очень высокой квалификации и анализа десятков тысяч документов, не введённых тогда в научных оборот. Общество хотело преодолеть этот путь в один шаг. Свято-Тихоновский институт пошёл по этому пути и создал уникальную базу данных о репрессированных мирянах, монашествующих и духовенстве, в которую входит порядка 35 тысяч имён.  Единственная неточность  состоит в названии этой базы: «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви» или «За Христа пострадавшие». Правильное название этой базы было бы такое: «Репрессированные духовенство, монашествующие и миряне». На одной из конференций мы разговаривали на эту тему с создателем базы профессором Емельяновым Николаем Евгеньевичем. Он согласился с замечанием о неточности названия. Тем более, что сама база анонсируется совершенно правильно в качестве комплекса данных как о канонизированных новомучениках и исповедниках, так и о неканонизированных христианах, репрессированных в период с 1917 по 1959 годы.

Проблема с 1991 года была в том, чтобы в очень короткие сроки удовлетворить потребности общества в знаниях. Но сделать это быстро не представлялось возможным. Многолетняя исследовательская работа отца Дамаскина уже ставила вопрос о существенном отличии гонений в Древней Церкви от гонений в Советской России. К 2000 году это отличие стало понятным полностью в результате работы в архивах.  Если до 2000 года об этом были предположения, то к началу 2000 годов сумма изученных материалов была такова, что позволила сделать твердые и однозначные выводы: отличие гонений на христиан в Советский период от гонений на Древнюю Церковь состоит в том, что в Советской России от христианина не требовалось прямого отречения от Христа. Такой вопрос христианину даже не задавался. От Христианина требовалось отречение от Церкви и отречение от второй заповеди в виде лжесвидетельства на ближних. Подсудимый должен был признать Церковь антигосударственной силой и оклеветать самого себя и ближних как участников антигосударственных деяний, должен был пойти на сотрудничество с гонителями против Церкви и ближних. Как известно, в Риме гонители задавали христианину простой вопрос: «Ты христианин?». Положительный ответ на него означал смертную казнь. Отрицательный ответ не обязательно было произносить вслух. Достаточно было шёпотом сказать его на ухо судье, и человек избегал смертной казни, но… переставал быть христианином. В XX веке Бог послал более сложное испытание христианам в силу двухтысячного возраста Вселенской Церкви, опыт которой впитала в себя тысячелетняя Церковь Русская. Нельзя не видеть, что если в Древней Церкви испытания шли по отношению к Первой Заповеди «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею»[2], то через две тысячи лет христиане подверглись испытанию по Второй Заповеди «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»[3] Читатель трудов архимандрита Дамаскина и его монографии задумывается о том, что гонения, которые претерпела Русская Православная Церковь ставят вопросы о современных путях спасения христианина. Например, вопрос о том, оставался ли христианином человек, который не устоял на следствии и допустил лжесвидетельство против Церкви, себя и ближних? Ведь ему не задавался прямой вопрос об исповедании Христа. Ответить на этот вопрос можно только исходя из внимательного и постоянного чтений житий новомучеников и исповедников и из веры в то, что Церковь есть собрание верующих (часть из которых – твои ближние) всех времён и народов под главенством Иисуса Христа и водительством Святого Духа. Если об этом помнить, то напрашивается очередной вопрос: оступившиеся в лжесвидетельство на Церковь и ближних, так же перестают быть христианами, как и напрямую отрекшиеся от Христа в Древней Церкви? Тем более, что христианин хорошо знает, что хула на Духа Святого не прощается. Сама постановка такого вопроса не может не внушать Страх Божий и должна, по крайней мере, обернуться для современного христианина пониманием того, что надо быть очень бдительным в современном мире, что «враг рода человеческого» коварен, что путь, на котором ты стоишь, может оказаться не спасительным и т.д.

Таким образом, исследование к 2000 годам отличия гонений на христиан Древней Церкви от гонений на Церковь Русскую в XX веке дало возможность выработать целостный подход к критериям канонизации новомучеников. Монография отца Дамаскина действительно является памятником работы комиссии по канонизации святых, в ней отдаётся должное её председателю митрополиту Ювеналию, который ввёл принцип единогласия в решении вопроса о канонизации того или иного подвижника.  По всей видимости, только такой принцип может лежать в основе соборности принимаемых решений. У членов комиссии просто не было иного выбора, как убеждать своих коллег в своей позиции по тому или иному вопросу. А вопросов было немало, так как церковное общество оказывало на комиссию определённое давление в виде обращений с просьбами о канонизации пострадавших, зачастую только на основании единственного достоверного факта – насильственной смерти. Читая монографию, и в особенности – доклады автора на различных конференциях, видишь, как постепенно комиссия вырабатывала критерии канонизации новомучеников. Первым самым простым условием, которое, тем не менее, пришлось отстаивать, было условие непринадлежности христианина ни к каким расколам, то есть условие подтверждения того факта, что человек на момент казни был христианином. Если речь шла о духовенстве, то необходимо было доказывать, что рассматриваемое лицо никогда не снимало с себя сана. Постепенно комиссия шаг за шагом отстаивала, казалось бы, простые вещи. В результате уяснения отличий формы гонений ХХ века от гонений первых веков христианства вырисовывался со временем следующий подход: коль различия столь существенные, то речи не может быть о канонизации христианина только по факту самой насильственной смерти. Более того, постепенно выработалось требование о необходимости знания всей жизни христианина с целью выяснения, является ли эта жизнь образцом христианского поведения или нет!  Такой подход стал, по сути, более строгой постановкой задачи на архивные исследования, поставил вопрос о доступности архивов.  Подсудимый не должен был лжесвидетельствовать ни против Церкви, ни против себя, ни против ближних. Отец Дамаскин ставит и решает задачу сплошного изучения всех уголовно-следственных дел. Составляются «шахматные» таблицы с целью выяснения в каких делах тот или иной человек проходил свидетелем с целью выяснения, как он вёл себя как свидетель в других уголовных делах. Выяснятся, что для составления целостной картины жизни человека недостаточно знать только его дело, потому что часто в своем процессе человек вёл себя достойно, никого не оклеветал, а в другом почему-то стал лжесвидетельствовать. В результате такого подхода комиссия постепенно выработала единственно возможный подход к критериям канонизации новомучеников и исповедников.

Таким образом, отвечая на поставленный в начале вопрос о том, почему автор занялся вопросами самой истории канонизации, хорошо видно, что толчком к этому послужила разработка критериев канонизации новомучеников на основе понимания отличия гонений в Древней Церкви от гонений Советского периода. В результате была решена задача сохранения самого церковного института святых, который, безусловно, сильно бы пострадал, если бы победили принципы канонизации только по факту насильственной смерти на основании неуместно применённой аналогии с мучениками Древней Церкви.
В определённой степени можно сказать, что именно внешние обстоятельства в виде запроса церковного общества на быстрый результат с соответствующим либеральным подходом к канонизации святых заставили отца Дамаскина задуматься об исследовании собственно истории канонизации святых в Церкви Русской. Особенно – с 2011 года, когда он стал секретарём комиссии по канонизации святых. Какие были критерии канонизации святых, которые не были мучениками, были ли мученики в истории русской Церкви, если были, то какие были критерии канонизации, могли ли происходить ошибки с включением святых в Церковный календарь? И т.д.

Значение трудов архимандрита Дамаскина (Орловского) по теме «Новомученики и исповедники Церкви Русской» и монографии «Слава и трагедия русской агиографии»

В следующем году архимандриту Дамаскину исполняется 70 лет. К своему юбилею он подходит с солидным научным багажом.  Монография «Слава и трагедия русской агиографии…» венчает более чем сорокалетний труд автора по теме «Новомученики и исповедники Церкви Русской» и является, по сути, отчётом о проделанной работе. В монографии автор впервые выступает не только как церковный историк, но и как богослов в связи с разработкой научно-богословского подхода к канонизации новомучеников и исповедников XX столетия.
Беспрецедентность трудов отца Дамаскина как историка Церкви и богослова очевидна:

1. по продолжительности отчётного периода – более 40 лет. Автор монографии впервые даёт полный отчёт по проделанной им в течение периода продолжительностью в 8 пятилеток (!) работе
2. по значению того, что сделано и вошло в этот отчёт для Церкви (как русской, так и вселенской), для народа и страны. Это значение колоссально, и общество должно осознавать это, знать и ценить.
3.  по количеству и разнообразию тем, подвергнутых разработке и освещению в работе наряду с главной – канонизации.
4. по злободневности, важности для будущего Церкви, для духовного благополучия народа заключений, выводов, содержащихся в монографии.  Для власть имущих (в Церкви и государстве) высказанное должно послужить подспорьем, объяснением того, что следует обязательно сделать в дальнейшем, и чего нельзя делать.

О продолжительности жизненного церковного и научного пути автора сказано выше. Благодаря сбору устных свидетельств с 1970-х годов сохранено устное Церковное предание о подвиге русского народа в ХХ веке. Это Предание могло быть утрачено.  Эти исследования могли быть осуществлены только в тот конкретный исторический период, сейчас они невоспроизводимы из-за смерти свидетелей гонений. Окно возможностей закрыто. Более того, этот этап исследований позволил автору выработать свой подход к архивным исследованиям, так как часто оказывалось, что устные свидетельства были  точнее, чем архивные. На архивном этапе с 1990-х годов перед автором житий новомучеников встала задача разработать такой метод архивных исследований, который по точности, безошибочности не уступал бы исследованиям устной истории. Эта задача была успешно решена.

Уникальность труда отца Дамаскина заключается и в организации им архивных исследований в 1990-е и нулевые годы. Касательно этапа сбора устных свидетельств о гонениях можно сказать, что в лице отца Дамаскина мы имеем вообще единственный такой случай в исторической науке по теме гонений на Церковь. Но сам архивный период тоже уникален. Количество ученых, которые воспользовались разрешением государства допустить исследователей к работе в архивах по теме гонений на Церковь в 1990-е годы, исчисляется единицами. Но и среди них научная деятельность отца Дамаскина выделяется неподъёмными масштабом и глубиной исследования. Более того, архивный этап исследования неожиданно стал таким же уникальным, как и этап сбора устного предания – материалы судебно-следственных дел в настоящее время более недоступны. Также, как и со сбором устного предания захлопнулось окно доступа и к письменным документальным свидетельствам. Государство оставило возможность получения архивной информации только для родственников репрессированных, закрыв тем самым возможность научной исследовательской деятельности по истории Церкви. Тем более не может быть и речи ни о каком методе сплошного просмотра всех уголовных дел того или иного архивного фонда. Отцу Дамаскину удалось с максимальной эффективностью воспользоваться периодом возможностей, открывшимся в 1990-е годы.

За эти годы к настоящему времени создан корпус житий новомучеников и исповедников в количестве более тысячи. А около 700 житий, изданных к концу 1990-х годов, легли в основу канонизации мучеников и исповедников Церкви Русской на архиерейском Соборе 2000 г. Жития, написанные автором после 2000 года, также ложатся в основание решений Церкви о включении новых имён в Собор новомучеников.

Огромен вклад автора в отстаивание чистоты православия и преемственности в следовании Церковному преданию в области критериев святости, а именно мученичества. О сложностях выработки критериев канонизации новомучеников сказано выше. Но в самой монографии автор убедительно показал, что в вопросе канонизации подвижников, чья смерть не была мученической смертью за Христа, Церковь всегда исходила из факта чудотворений. Своей церковно-научной работой отец  Дамаскин  внёс вклад в разработку теории и истории канонизации, в развитие агиологии как области исследований, посвящённых богословским и историко-церковным аспектам святости в целом (не только мученичества).
– автором поднята тема о критериях канонизации подвижников во вселенской и русской Церквях

– обоснован тезис о чудотворениях как о главном свидетельстве святости, так как оно исходит не от человеческого произволения, а от Божьего.
– как следствие, внесена ясность в основания, лежащие в основе канонизаций страстотерпцев (на примере блгв. Бориса и Глеба), опровергнут общепринятый стереотип о канонизации страстотерпцев за кроткое перенесение страданий, за несопротивление насилию, благочестивую жизнь.

– разработан комплекс критериев для канонизации пострадавшего епископа, клирика, мирянина как мученика или исповедника

– впервые поднята и раскрыта тема произвольных «канонизаций» в ХIХ веке, а также в 70-х годах ХХ века

–   Архиепископу Сергию Спасскому воздана заслуженная им дань памяти за его вклад в наведение порядка в русской агиологии, в очищение церковного календаря от псевдосвятых, подробно рассказано о его деятельности.

– исследован вопрос появления епархиальных соборов святых в Русской Церкви

– исследованы и обобщены особенности канонизации новомучеников в РПЦЗ

– воссоздана в деталях и проанализирована история канонизаций в РПЦ с 1970-х годов по 2011 год.

– дана оценка современному положению невозможности последующих включений в собор Новомучеников из-за изменения порядка доступа к архивным фондам.

– разработана методология исследовательской работы в архивах (в частности, метод тотального просмотра, метод перекрёстного просмотра)

– разработана методология работы со судебно-следственным делом как с историческим документом

Вклад в агиографию огромен:

а) практический – созданием уникального по количеству, достоверности, детальности, разнообразию корпуса житий

б) теоретический – приверженностью в изложении летописно-проложному методу, исключающему художественный вымысел, искажение фактов и обоснованием в просветительской работе необходимости следования именно этому проложному принципу в написании житий.

Вклад в возрождение канонизаций на каноничной основе в русской Церкви в постсоветский период, в деятельность комиссии по канонизации, в выработку ею прочих, помимо указанных, теоретических и практических подходов (например, о канонизации непоминающих, об отношении к другим церковным разделениям ХХ века, разработка требований к документам, предоставляемым в комиссию по канонизации.)

Количество и разнообразие тем, как полностью разработанных автором, например, например, периодизация гонений, отношения Церкви и государства, так и оставленных нам для новых исследований в виде свидетельств в самих житиях двух типов просто огромно. Первый тип свидетельств относится к повествованию о конкретных событиях, второй тип представляет из себя свидетельства святых о типичных явлениях своего времени и прогнозов будущего страны. Именно эти свидетельства, которые для читателя, интересующегося только церковной стороной жития, делают труд автора как источником, так и учебным пособием по  истории Отечества.

 Огромно практическое значение монографии. Она направляет в нужную сторону церковное и гражданское общество. После её прочтения читатель понимает, что
– в настоящее время требуется не увеличение количества новомучеников, а усвоение обществом уже имеющихся знаний о них, понимания значения их подвига, роли их в жизни Церкви, страны, каждого человека:

– Церковный календарь русской церкви должен быть приведён к безукоризненному состоянию

– Должен быть наведён порядок в церковной журналистике, в публикациях в СМИ в плане недопустимости искажения текстов имеющихся подлинных  житий, недопустимости художественного самовыражения «творческих личностей» на теме новомучеников.

–  Гражданские и церковные власти должны проявлять бдительность и заботу о народе Божьем в отношении попыток навязыванию народу ложных идеалов, ложных святых через «раскручивание» в СМИ различных сомнительных, неоднозначных, зачастую недостойных личностей как Григорий Распутин, Самсон Сиверс и т.д

– Служащим священникам, настоятелям храмов, благочинным должно быть вменено в обязанность обеспечение круглогодичной просветительской работы с прихожанами по теме новомучеников как минимум через воскресные и праздничные проповеди. При этом особое внимание должно быть уделено недопустимости общих слов о мучениках в их обращениях к пастве, так как наличие такого количества житий новомучеников, которым располагает наша Церковь сегодня, несовместимо с абстрактными повествованиями о новомучениках вообще, подлинное просвещение подразумевает проникновенный и обстоятельный рассказ священника о жизненном пути и подвиге конкретного подвижника. В этой связи представляется нецелесообразным открытие новых храмов в честь безымянных новомучеников. В каждой епархии есть свои новомученики, именно в их честь и надо открывать новые храмы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении хочется выразить слова искренней благодарности и признания отцу Дамаскину за его поистине подвижнический сорокалетний труд, который современник-христианин вполне может брать как образец для подражания для своего личного спасения. Пожелаем отцу Дамаскину успешного завершения работы над житиями новомучеников в формате Четьих-Миней, чтобы Бог ему даровал все возможности для завершения исследований, написания и издания оставшихся пяти томов с августа по декабрь. Как известно, отец Дамаскин состоит секретарём Церковно-общественный совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, возглавлямого митрополитом Ювеналием, с которым многие годы автор проработал в комиссии по канонизации. Пожелаем архимандриту Дамаскину многая лета для такой же плодотворной и масштабной просветительской работы, как и в предыдущий период жизни; пожелаем ему такой же поддержки священноначалия в новом просветительском этапе его жизни, какая была оказана  в исследовательском периоде работы; пожелаем сохранения в дальнейшем бытии Церкви и Отечества в неповреждённости житий новомучеников и исповедников,  которыми мы обладаем в настоящее время его стараниями; более того, в целях достижения максимального эффекта на просветительском этапе жизни отца Дамаскина попросим его написать ещё один труд: об истории своей жизни, об истории самих исследований, об истории поиска и опроса живых свидетелей гонений, об истории поиска мест захоронений, обретения и перенесения мощей. Всей этой бесценной для народа Божьего информацией располагает отец Дамаскин. Уверены, что предоставление её на обозрение общества откроет картину не только личного служения обществу и Церкви отца Дамаскина и его помощников, но наглядно покажет прямое участие Промысла Божьего в этих исследованиях, что конечно же, откроет церковным людям новые горизонты путей личного спасения, а также окажет влияние на процесс воцерковления и той части народа, которая хоть и стоит пока за оградами церквей, но благожелательно смотрит на их алтари.