Рубеж тысячелетий: миротворческая роль культурообразующих конфессий

Стратегия — выбор прошлого

Рубеж тысячелетий — уникальный истори­ческий шанс обретения стратегии безопасного мира и устойчивого развития как для России, так и для международного сообщества.

Великий Вселенский святой праздник Рожде­ства Христова впервые за всю историю рода чело­веческого становится одновременно для всех людей и народов, живущих на Земле — и христи­ан, и иноверцев, — точкой исторического обзора: на столетия и тысячелетия в прошлое, а следова­тельно, — ив будущее. Именно такой временной горизонт позволяет исторически осмыслить и переосмыслить обозримое прошлое в контексте мирового цивилизационного процесса, увидеть за преходящим непреходящее, за правами человека — права природы, за творением — Творца.

Как отметил Святейший Патриарх Москов­ский и всея Руси Алексий II в своем Обращении к участникам международной научно-практической конференции “Духовные основы политики и принципы международного сотрудничества” (МГИМО, 1997 г.), “водораздел тысячелетий — это судьбоносные годы. Кажется, не велик срок, отделяющий нас от третьего тысячелетия от Рож­дества Христова. Однако именно в эти годы чело­вечество подводит итоги прожитого и дает оценку нажитого. Мир не только мысленно возвращается к своим истокам, но и прозревает будущее, опре­деляет стратегию социального развития. И чем ближе мы стоим к духовным истокам жизни, со­храняя себя в любви Божией, тем шире горизонты, открытые нам”.

Определение стратегии — предопределение будущего. Но выбор стратегии предполагает и “выбор прошлого”: или его оправдание в реаль­ных свершениях, или отказ от духовного наследия — сердцевины национальной культуры во имя “вызовов времени сего”, и тогда все великие жер­твы народа, воинские, трудовые и духовные под­виги предков наших могут в одночасье оказаться напрасными.

Для международного сообщества рубеж ты­сячелетий — несколько лет (минимум 2—3 года) условно гарантированного мира и относительного согласия — “период сверки часов”, который впол­не может смениться очередным глобальным пере­делом границ сразу после окончания торжеств по случаю юбилея…

К сожалению, все предпосылки для столь пессимистических прогнозов уже сложились и не­малая доля риска с точки зрения поддержания ста­бильности в международных отношениях и обес­печения коллективной безопасности уже предоп­ределена гибельной инерцией “полураспада” исто­рической России на всем “постсоветском про­странстве”.

Уже сегодня почти ни у кого не вызывает со­мнения, что грядущий век будет не менее дина­мичным в геополитическом плане, чем век ны­нешний, что политическая карта планеты претер­пит весьма значительные изменения. Об этом сви­детельствуют и уроки последнего десятилетия уходящего века.

Пожалуй, главный из таких уроков — тщет­ность попыток создать абсолютно надежную сис­тему безопасности — как глобальную, так и “ка­мерную” — для избранных регионов, государств, народов, людей. Не помогут здесь ни новейшие технологии, ни соглашения между государствами- победителями (будь то победа в войне или в тех­нологической гонке).

Сегодня взорван едва ли не главный “бастион мира”, с таким тщанием построенный междуна­родным сообществом в надежде отсрочить новый виток военного передела мира, — принцип неру­шимости границ… И не суть важно, чем была обо­снована необходимость пересмотра этого принци­па — грубым правом сильного или демократич­ным правом народов на самоопределение вплоть до отделения (точнее, отделения других, к приме­ру, “нетитульных” народов от земли предков). Важно другое — “бастиона мира” уже нет и в бли­жайшие годы не будет.

А причины и поводы для исправления “исто­рической несправедливости” всегда найдутся. Ве­ликое множество факторов превращает переход­ный период между тысячелетиями в минное поле — это и построение новых государств моноэтни­ческого типа на территориях, исторически сло­жившихся как полиэтнические, и разделение наро­дов, и распад многонациональных семей, и прояв­ление откровенной сегрегации по отношению к “негражданам”, и лавинообразные перемещения беженцев в самых болезненных узлах пересечения стратегических интересов ведущих держав мира…

Сможем ли мы перейти через это поле с ми­нимальными жертвами и сумеем ли перенести в будущее хоть что-то из нашего природного и культурного наследия? Ответ на этот вопрос зави­сит от выбранной сегодня стратегии. А точка от­счета все та же — Рождество Христово. Воистину, выбор стратегии — выбор прошлого.

Культурообразующие конфессии — устойчивая система мирового устройства

В поисках основания стратегии безопасного мира — стратегии выживания — мы стремимся оснастить себя все более совершенным инстру­ментарием, забывая, что стратегия выживания — не самоцель. “Точнее было бы, конечно, говорить не о стратегии выживания, — подчеркивает Свя­тейший Патриарх Московский и всея Руси Алек­сий II в том же Обращении, — а о стратегии жизни, поскольку невозможно выжить, стремясь только к физическому самосохранению, спастись, забыв о Спасителе и подчинив все помыслы идо­лам века сего. Что толку в выживании ради выжи­вания, если наш общий дом не будет достоин Спа­сителя?”

При определении стратегии во главу угла следует поставить факт самоочевидный: в третьем тысячелетии, как и в уходящем, единственно ус­тойчивой системой мирового устройства останет­ся не система “политических сдержек и противо­весов”, не “незыблемость границ”, а сложная, но относительно стабильная система взаимодействия основных культурообразующих мировых конфес­сий.

Вполне определенную угрозу этой устойчи­вости представляют не столько многообразные и, как правило, не имеющие к религии и духовным ценностям народов ни малейшего отношения по­пытки внедрения некоей новой “общемировой ре­лигии третьего тысячелетия”, сколько возможное перерастание межгосударственных или межэтни­ческих конфликтов в религиозные.

От того, удастся или нет сохранить на Земле межконфессиональный мир, устранив реальную угрозу перерастания очередного витка всемирного перераспределения зон влияния и стратегических ресурсов в межконфессиональные конфликты и религиозные войны, зависит построение действи­тельно надежной и эффективной системы коллек­тивной международной безопасности.

Россия без стратегии — мировая стратегия без России; мировая стратегия без России — утопия

Для России рубеж тысячелетий — это или последняя передышка перед эпохой очередного великого мирового передела границ и собствен­ности, где российским землям как главному на планете стратегическому ресурсному донору предопределена участь “зоны столкновения наци­ональных интересов” всех конкурентоспособных стран, или (при наличии сильной и эффективной стратегии, вписывающейся в концепцию коллек­тивной безопасности) период выхода из кризиса и начальная стадия эпохи интеграции, а в опреде­ленном смысле — реинтеграции в международное сообщество в качестве одного из основных гаран­тов устойчивого и безопасного развития.

В пользу последней модели говорит логика коллективного выживания: очевидно, что постро­ение мировой или региональных систем коллек­тивной безопасности без России — иллюзия, а точнее, построение системы гарантированной сверхопасности, которая по определению не может быть стратегической и сколько-нибудь дол­говременной…

Ключ к выходу из системного кризиса — системный подход к проблемам федерального и регионального развития на кратко-, средне-, долго- и сверхдолгосрочную перспективу. Россия без стратегии — мировая стратегия без России. Но мировая стратегия без России — это последняя утопия не только уходящего тысячелетия, но и всей человеческой истории — как с военной и эко­номической, так и с экологической и социокуль­турной точек зрения.

Религиозное возрождение

Среди решающих факторов, которые заслу­живают особого внимания в процессе работы над общенациональной стратегией развития России, следует указать на фактор религиозного возрожде­ния как в России, так и на всем “постсоветском пространстве”. По словам Святейшего Патриарха, “едва ли не главный позитивный итог внутренней политики заключается в том, что водораздел тыся­челетий отделил эпоху гонения на Церковь от на­бирающего силу религиозного возрождения в Рос­сии и повсюду, где атеистическое государство тре­бовало заменить истину Божию ложью, покло­няться и служить твари вместо Творца (Рим. 1.25)”.

Говоря о возрождении, не следует отождест­влять, с одной стороны, закономерный процесс ре­лигиозного возрождения России, суть которого за­ключается в восстановлении роли мировых кон­фессий в границах их канонических территорий, и, с другой стороны, деструктивные процессы на­сильственного передела и разрушения каноничес­ких территорий — с вытеснением исторически представленных конфессий новыми и, как прави­ло, псевдорелигиозными движениями или особого типа тоталитарными идеологиями, претендующи­ми на роль мировых конфессий.

Поддержка религиозного возрождения со стороны государства выгодна прежде всего само­му государству и народам России, поскольку леги­тимность власти определяется не только и не столько наличием демократических социальных институтов, сколько наличием или отсутствием должной согласованности той системы ценностей, на основании которой строятся социальные стра­тегии государства, и той системы ценностей, на которой держатся национальные уклады жизни.

Следует помнить, что национальные уклады жизни — наиважнейший из объектов националь­ной безопасности (данное положение, сформули­рованное в той или иной форме, является ключе­вым в доктринах национальной безопасности большинства стран мира). Поэтому государствен­ная политика по отношению к новым религиоз­ным и псевдорелигиозным движениям должна строиться с учетом степени риска и той реальной угрозы, которую несут некоторые деструктивные культы. Подобная политика не только не противо­речит праву человека на свободу совести, но стоит на защите этого права.

Важнейший из ожидаемых результатов поли­тики поддержки религиозного возрождения — расширение круга полноправных субъектов соци­альной политики за счет армии добровольцев из религиозных общин. Мировой опыт (в том числе и опыт дореволюционной России) доказывает, что этот тип социального партнерства наиболее эф­фективен как инструмент поддержания межэтни­ческого и межконфессионального мира на полиэт­нических территориях и оказания адресной помо­щи нуждающимся.

Религиозное возрождение — продуктивный путь преодоления разрушительных культов (вещей, идей, вождей) в массовом сознании и вос­становления иерархии ценностей в сознании чело­века. При этом важно учесть, что речь идет не об обязательном обращении в веру, а о необходимос­ти уважительного и бережного обращения к вере предков — основе основ преемственности поколе­ний и социального мира.

В современной России религиозное возрож­дение — процесс болезненный, требующий эше­лонированной защиты от целенаправленной деятельности по разрушению устоев народной жизни и основ культуры. Задача №1, как уже отмечалось, — предупреждение межконфессиональных кон­фликтов и прежде всего попыток под личиной ре­лигиозного возрождения оправдать искусственно вызванные, спровоцированные межэтнические столкновения.

Если бы нам не был сегодня известен откро­венно криминальный характер чеченских событий и если бы позиция Русской Православной Церкви и большей части исламских религиозных органи­заций России не была бы столь взвешенной и кон­структивной, то трагические события последних лет уже могли бы спровоцировать межконфессиональную рознь между основными этническими группами России. Большей опасности для России и ее народов не существует.

Персонификация мирового зла

Вторая половина XX века по мере приближе­ния к рубежу тысячелетий ознаменована попытка­ми международного сообщества и отдельных ре­гионов создать эффективную систему коллектив­ной безопасности, способную, в частности, учиты­вать ключевой фактор — “персонификацию миро­вого зла”, т. е. технологически возможную модель индивидуального или группового террора против всего человечества или отдельных государств и народов. Это связано с появлением доступных технологий создания и использования “оружия судного дня” (ядерного, химического, бактериоло­гического и т. п.), когда один человек или группа лиц способны стать, к примеру, “орудием страш­ного суда” — как по отношению к “посвящен­ным” (организация массовых самоубийств, волна которых уже прокатилась по миру), так и по отно­шению к окружающим (очаговый или массовый террор). Следует учитывать, что эта деятельность обычно носит хорошо законспирированный харак­тер, ибо скрывается под личиной новообразован­ных и зачастую вполне респектабельных трансна­циональных религиозных организаций, ведущих широкую работу по созданию разветвленной сети на основе совмещения легальных и нелегальных “форм обращения” с целью вытеснения истори­чески сложившихся конфессий с их канонических территорий.

В последние годы достигнуты значительные результаты в области принудительных манипуля­ций с индивидуальным, групповым и массовым сознанием посредством наркотических и психо­тропных препаратов и иных методов воздействия, которые, как известно, практикуются рядом де­структивных культов, что в немалой степени объ­ясняет их экспансию в рамках некоторых субкуль­тур, а также динамику и специфику их распростра­нения по регионам и социальным группам повы­шенного социального риска Очевидно, что здесь иногда стирается граница между псевдорелигиозны- ми организациями и звеньями системы организован­ной преступности, поскольку и те, и другие действу­ют “по ту сторону закона” и на “одном поле” (наи­более уязвимые социальные группы).

Общим фактором, стимулирующим злокачест­венный рост воинствующих деструктивных культов, является кризис господствовавших до недавнего времени (до крушения биполярной политической системы) идеологических доктрин, некоторые из ко­торых, кстати, и по целевым установкам, и по ис­пользуемым технологиям распространения, и по ха­рактеру формирования личных культов вождей мало отличаются от деструктивных культов.

Естественно, что идеологическая ниша, обра­зовавшаяся после смены биполярной политичес­кой модели мирового устройства, заполняется учениями тоталитарных сект, поскольку отличия между ними и так называемыми идеологическими сектами, идущими на смену тем идеологическим доктринам, которые до недавнего времени претен­довали на замещение роли мировых конфессий, не столь значительны, чтобы их нельзя было преодо­леть. Таким образом, наиболее опасные деструк­тивные культы, явно или неявно использующие в политических целях, в том числе и в целях захвата власти, привлекательную для многих роль “испол­нителя высшего возмездия”, могут при определен­ных условиях стать не чем иным, как господству­ющей идеологией в каком-либо из регионов мира.

Эти и многие другие факторы, объясняющие расцвет политизированных деструктивных куль­тов на рубеже тысячелетий, заставляют руководи­телей ряда ведущих стран мира включать разра­ботку методов классификации новоявленных псевдорелигий и форм контроля за их распростра­нением (а в случае необходимости и борьбы с ними) в число приоритетных стратегических задач.

Среди важнейших факторов, объясняющих российскую специфику распространения нетради­ционных и новообразованных тоталитарных сект — как религиозных, так и откровенно псевдорели- гиозного характера, как доморощенных, так и трансплантированных извне, — следует назвать резкое снижение уровня и качества жизни широ­кого спектра социальных групп на фоне мощного социального расслоения и значительного расши­рения политических свобод. Ситуация в стране может быть сведена к классической формуле: “Чем шире политические права, тем уже социаль­ные гарантии”.

Социальное измерение национальной стратегии

Чрезвычайно опасным в этой связи представ­ляется недопонимание современной роли системы государственной социальной защиты, которая в крайне неблагоприятных условиях формируется в России и развитие которой искусственно сдержи­вается не только дефицитом бюджетных средств, но и устоявшимися стереотипами технократичес­кого мышления, согласно которым социальная сфера рассматривается, как и вся социальная по­литика, в качестве чисто затратной сферы.

В условиях заметного ослабления государст­венной поддержки и на фоне почти полностью па­рализованной негосударственной социальной ин­фраструктуры необходима энергичная упреждаю­щая политика государственной поддержки непра­вительственных организаций социальной направ­ленности и тех религиозных объединений, кото­рые осуществляют церковную благотворительную деятельность и другие формы социального служе­ния на своих канонических территориях.

В противном случае (а именно так складыва­ется ситуация) люди, от рождения не знавшие ис­торически сложившихся форм духовного попечи­тельства (окормления) в рамках общин, социаль­ная роль которых низведена почти до нуля в ре­зультате целенаправленного разрушения традици­онных способов самоуправления, вынуждены будут искать новых кумиров, способных удовле­творить потребность хотя бы в иллюзорной защи­те. Именно таков генезис многих деструктивных культов России.

Главное же объяснение возникших пробелов в духовном воспитании и самовоспитании заклю­чается в одностороннем подходе к обеспечению основных политических прав: если право человека на свободу совести в настоящее время в какой-то степени защищено действующим законодательст­вом, то право наций и граждан на духовное насле­дие фактически ничем не защищено, хотя именно оно является гарантией национальной самоидентификации, то есть гарантией осуществления права на свободу совести.

Столь значительная правовая ниша, образо­вавшаяся в обществе, легко заполняется ныне наи­более опасными, в том числе и сатанинскими культами. Противостоять этому можно, только разработав и осуществив общенациональную про­грамму планомерного восстановления негосудар­ственной социальной инфраструктуры, а также об­щенациональную программу защиты культурного наследия Русской Православной Церкви и других конфессий, исторически представленных в Рос­сии.

Специфическим для России фактором сверх- интенсивного распространения наиболее опасных псевдорелигиозных движений и деструктивных культов является чрезвычайно низкая общая куль­тура и, как следствие этого, низкая общая полити­ческая культура страны. Если в большинстве стран мира, где не было столь масштабных погро­мов церковных общин, столь продолжительных и кровавых гонений на священнослужителей и веру­ющих, действует так называемое традиционное право, которое зачастую лучше уголовного или гражданского права способно защитить имущест­венные, политические, культурные и духовные интересы религиозных общин и чувства верую­щих, то в России все заботы по защите элементар­ных прав ложатся исключительно на плечи госу­дарства. Отсюда — объективная потребность в ужесточении мер, направленных против ставших традиционными святотатств, надругательств над национальными святынями. Подобные “пробелы” на фоне закономерного религиозного возрожде­ния — фактор дополнительного и недопустимого риска, который может обернуться расколом об­щества.

Сотрудничество государства и религиозных организаций в области социальной политики должно рассматриваться в контексте построения действительно социального государства, в кото­ром полноценными субъектами социальной поли­тики становятся все институты гражданского об­щества.

­

                            ИСЛАМ: ТРАДИЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ

Необходимость научной разработки концеп­ции исламского движения в России подчеркнули участники состоявшейся в Москве научно-практи­ческой конференции “Ислам в России: традиции и перспективы”, которая прошла под председатель­ством министра по делам национальностей и фе­деративным отношениям Вячеслава Михайлова. На форуме, прошедшем по поручению правитель­ства, мусульманские духовные лидеры отмечали, что подобное событие проходит впервые за всю историю существования ислама в России.

Отмежевавшись от проявлений экстремизма, именуемого в международной практике ислам­ским, участники заявили, что подобное явление “не имеет ничего общего с ценностями ислама, ду­ховные основы которого заключаются в высоких нравственных устремлениях”. В современной Рос­сии мусульманские организации видят свою зада­чу в “поддержании мира в обществе, развитии на­циональной культуры, содействии возрождению и величию Отечества”.

Что же касается проблемы сочетания россий­ского законодательства с мусульманской правовой культурой, то ученые-правоведы посчитали, что целью использования мусульманской правовой культуры является привнесение исламских цен­ностей, но в рамках существующего законодатель­ства.

Участники конференции приняли Обращение к Президенту РФ и Послание мусульманам России. В частности, прозвучала просьба оказать по мощь в подготовке кадров исламоведов, изучении ислама в средних и высших учебных заведениях, введении должности имама в воинских частях. На конференции было объявлено о создании Россий­ского исламского университета и Восточного гу­манитарного центра, призванных готовить кадры востоковедов и исламоведов.

Ислам — вторая по числу последователей конфессия в России. По данным, которые были приведены на форуме, в стране сейчас насчитыва­ется 143 духовных центра и управления, 6 миссий и 2500 религиозных обществ этой конфессии.

***

Интервью нашему изданию дал один из участников конференции, Председатель Совета муфтиев России, глава Духовного управления му­сульман Центрально-Европейского региона Рос­сии шейх Равиль Гайнутдин.

• Духовные лидеры не поддерживают по­добных радикальных заявлений, — заявил он, го­воря о призывах к введению законов шариата в местах компактного проживания мусульман. — Российская Федерация — светское государство, и нарушать основы Конституции и законодательст­ва никто не вправе. Однако в некоторых республи­ках можно было бы использовать мусульманскую правовую культуру. Это касается имущественного права, семейных отношений и некоторых вопро­сов, связанных со службой в армии. Мы предлага­ем рассмотреть возможность направления призывников-мусульман в воинские части на территории своей республики. Что же касается Уголовного ко­декса, то здесь никаких нововведений быть не должно. Правовая культура должна стать основой внутренней духовной жизни самого мусульманина.

—  Мусульманское духовенство выступает за сотрудничество с различными конфессиями, в первую очередь с Русской Православной Церко­вью, так как православие и ислам исповедуют наи­более многочисленные части населения россий­ского государства — такую точку зрения высказал муфтий на проблему межконфессионального со­трудничества. — Мы открыты к диалогу и сотруд­ничеству по всем сложнейшим проблемам, мы на­ходили и находим общий язык. Это видно на при­мере Чечни.

В самом начале чеченского конфликта в его разрешении принимали участие Святейший Пат­риарх, муфтий Чечни, руководство Духовного уп­равления мусульман Европейской части России. Мы сразу объявили, что конфликт не религиоз­ный, а чисто политический, и его нужно решать путем переговоров, а не путем убийств мирных граждан. Встречались мы и с членами Совета обо­роны РФ и очень рады, что Президент принял ре­шение остановить войну в Чечне.

Духовные лидеры мусульман работают и над разрешением проблем с заложниками. Руководи­тель Духовного управления мусульман Дагестана, сопредседатель Совета муфтиев России Саид Ма­гомет Абубакаров и духовный глава мусульман Чечни Ахмат-Хаджи Кадыров оказывают постоян­ное содействие в освобождении людей. Хотя сами подвергаются опасности и подчас страдают. Вы помните, как Чеченской республике был взят в за­ложники и лидер мусульман, имам-хатыб, когда он пытался освободить заложников. Эта работа не прекращается. Они принимают родителей, мате­рей, которые ищут своих пропавших сыновей, по­могают им в проезде на территории Чеченской республики, обращаются в различные организа­ции, незаконные формирования. Особенно актив­ны рядовые имамы, имамы мечетей, они более просты, и им более близки человеческое горе и со­страдание.

Касаясь положения дел в Духовном управле­нии мусульман Центрально-Европейского региона России и Совете муфтиев, он подчеркнул:

— Мусульмане не должны быть оторваны друг от друга, и своим долгом Совет муфтиев счи­тает активизацию связей мусульман всего СНГ.

Духовное управление мусульман Централь­но-Европейского региона (ДУМЦЕР) было созда­но на базе исламского центра московского регио­на. На сегодняшний день — это одно из самых влиятельных и крупных Духовных управлений, которое объединяет свыше 4 миллионов мусуль­ман на территории Российской Федерации.

ДУМЦЕР выступило инициатором созыва конференции глав духовных управлений мусуль­ман России, на которой было решено создать Совет муфтиев России. Оно активно сотрудничает с научными кругами в области философии, культуры. Вместе с духовенством мечетей, имамами- хатыбами решает вопросы строительства мечетей, совершения паломничеств, помощи нуждающим­ся, бедным, вынужденным переселенцам.

Одним из основных направлений деятельнос­ти Совета муфтиев стала работа по сближению таких крупных мусульманских организаций, как Духовные управления мусульман Средней Азии и Казахстана. Сейчас мы активно работаем с Духов­ным управлением мусульман Закавказья, объеди­няющим последователей ислама Грузии, Арме­нии, Азербайджана и Северного Кавказа. Налажи­ваются связи с Духовными управлениями мусуль­ман Узбекистана и других республик.

Самый острый вопрос для нас на сегодняш­ний день — подготовка кадров духовенства. В на­стоящее время духовное исламское образование граждане России получают в основном за грани­цей.

ТАДЕУШ КОНДРУСЕВИЧ: “НИКАКИХ ПРОТИВОДЕЙСТВИЙ КАТОЛИЧЕСКИЕ ПРИХОДЫ НЕ ИСПЫТЫВАЮТ”

Несмотря на высказываемые ранее опасения, что новый Закон о свободе совести ущемит права католиков в России, глава апостольской администратуры католиков латинского обряда европей­ской части России архиепископ Тадеуш Кондрусевич сегодня убежден: положение его духовных чад не изменилось. Об этом он заявил на пресс- конференции в Национальном институте прессы. “Никаких противодействий католические прихо­ды не испытывают”, — сказал он, не высказав ни­какой критики и по поводу новых правил реги­страции.

Тем не менее, католический архиепископ опа­сается, что некоторые сложности могут возник­нуть с перерегистрацией монашеских орденов ие­зуитов и францисканцев, чей срок пребывания в России насчитывает менее 15 лет. Тадеуш Кондрусевич выразил недоумение в связи с новым требо­ванием Закона предоставлять в государственные органы регистрации сведения об учении религиоз­ной организации, высказав сомнения в компетент­ности лиц, которым будет поручено разбираться в их сути и классифицировать группы как религиоз­ные и псевдорелигиозные.

Первые католические приходы в России, по его словам, были открыты в XII веке в Смоленске и Новгороде, а сама иерархическая структура ор­ганизована в Могилеве в 1772 году. До революции 1917 года на территории современной России было 150 католических приходов, 0,5 млн верую­щих, более 250 священников, две духовные семи­нарии — в Санкт-Петербурге и Саратове. Работа­ли представители более 20 монашеских орденов.

В настоящее время на европейской части России насчитывается 300 тыс. католиков, дейст­вуют 96 католических приходов, открыты 25 хра­мов и 28 часовен, где служат 114 священнослужи­телей. Почти все духовенство — иностранцы, од­нако их ряды недавно пополнились 6 священно­служителями из числа граждан России. Духовное образование католики России получают в Санкт- Петербургской семинарии, где сейчас обучаются 60 семинаристов. В Москве также открыт католи­ческий колледж имени святого Фомы Аквинского, в котором могут учиться миряне. Аналогичные колледжи созданы в Санкт-Петербурге, Калинин­граде, Саратове и Оренбурге.

Архиепископ поделился мыслями о том, что Католическая Церковь связывает перспективы своего развития в России с крупными городами, поскольку интеллигенция составляет большую часть прихожан католических общин.

                                    БУДДИСТЫ СТРЕМЯТСЯ К ЕДИНСТВУ

Традиционная буддистская сангха (Церковь) России (ТБС РФ) не будет затягивать свою пере­регистрацию в соответствии с требованиями феде­рального Закона о свободе совести. Об этом сооб­щил на пресс-конференции в Улан-Удэ глава буд­дистов России хамбо-лама Дамба Аюшеев. При этом он подчеркнул, что ТБС РФ намерена созвать в начале 1998 года сугунды (съезд) буддистов Рос­сии для решения вопроса о перерегистрации кон­фессии.

Поводом для заявления хамбо-ламы послу­жила конфликтная ситуация в буддистской кон­фессии России. Группа лам предприняла попытку отстранить от должности Дамбу Аюшеева и объ­явить главой буддистов России руководителя буд­дийской общины “дхарма” Нимажапа Илюхинова. Его сторонники считают, что при принятии устава традиционной буддистской сангхи России в 1996 году были допущены процессуальные погрешнос­ти. И это позволяет ставить под сомнение правоп­реемственность в буддистской конфессии, где до 1996 года действовало Центральное духовное уп­равление буддистов РФ как единый орган руко­водства.

Канонические разногласия между двумя группами лам (священнослужителей) заключают­ся в том, что традиционная буддистская сангха России считает себя сторонницей “желтошапочно­го” направления в буддизме (гелугпы), в то время как ее оппоненты из новых буддийских общин на­стаивают на включении в конфессию всех направ­лений буддизма.

Отметив все эти обстоятельства, Дамба Аюшеев тем не менее заявил о том, что не оценивает сложившуюся ситуацию как серьезный раскол. По его словам, большинство настоятелей буддийских дацанов (храмов) заявляют о поддержке традици­онной буддистской сангхи России. Причем она не закрывает своих дверей перед сторонниками всех направлений буддизма.

Предстоящая работа по перерегистрации кон­фессии, считает Дамба Аюшеев, подтвердит един­ство буддийской церкви России.

Улан-Удэ

ОБЪЕДИНИЛИСЬ В ЗАЩИТУ МОРАЛИ

Семь традиционных российских организаций Свердловской области — православные, старооб­рядцы, мусульмане, католики, лютеране, иудеи и члены общины Армянской апостольской церкви — решили объединить свои усилия для “противо­стояния разрушительным тенденциям в общест­ве”. В Екатеринбургской епархии Русской Право­славной Церкви с их участием прошло учреди­тельное заседание Межконфессиального консуль­тационного комитета, приняты декларация и про­ект Устава этой пока единственной в России орга­низации.

В документе говорится, что нарастающее в нашем обществе “беззаконие, падение нравствен­ности и нравственных ценностей, утрата граждан­ской ответственности за состояние общества и на­циональной культуры” требуют консолидации всех здоровых сил. Традиционные для Урала ре­лигиозные организации готовы стать объединяю­щим центром “в восстановлении разрушенных за последние годы социальных связей, решении важ­нейших общественных проблем”.

В ближайшее время Межконфессиальный консультационный комитет будет юридически за­регистрирован, утвердит Устав и проект конкрет­ной программы действий. Инициатива религиоз­ных организаций высоко оценена властями Свер­дловской области, которые давно и тесно сотруд­ничают с ними. Губернатор Эдуард Россель на­звал ее примером для всех разнополярных сил российского общества и обещал всемерную под­держку работе комитета.

Екатеринбург

Журнал «Церковь и общество», 1-2, 1998