Образование — это становление человека, народа, государства

(О перспективах построения государственной стратегии образования в современной России)

1. Годовщины образования…

Какой должна быть государственная стратегия образования в период, когда общество мучительно ищет и не находит пути выхода из тупика? Этот вопрос в сознании многих людей отодвигается на второй план: не до проблем образования, когда трудно всем, кто живет по совести, не отделяя соб­ственную судьбу от судьбы Отечества.

Разумеется, жить по совести не заказано и государству, но для него это факульта­тивная задача, да и навыки со временем оказались утрачены… По этой причине че­ловек иногда бывает вправе, не отрекаясь от Отечества, решительно отделить себя и свой внутренний мир от государства. Это противопоставление было оправдано и то­гда, когда государство Российское перево­плотилось из оплота веры в ее гонителя, и тогда, когда, вернув себе имя Россия, оно в одночасье и в одностороннем порядке от­делило от себя часть своих граждан. Про­тивостояние личности и государства оп­равданно всегда, когда в делах власти нет правды.

Возникает вопрос: если государство способно перекроить свои границы, отка­заться от своего исторического образа и даже возраста, отмечая после тысячелетне­го юбилея первые годовщины собственно­го образования, то можно ли говорить да­же о самой возможности построения сколько-нибудь легитимной государствен­ной стратегии народного образования?

Можно, и более того — необходимо! Так скажет всякий, кто хотя бы немного знает отечественную и мировую историю. Вся история становления российской го­сударственности и великой русской куль­туры свидетельствует: образование Рос­сии как государства начиналось с ду­ховного образования русских и других народов, соединивших свои судьбы на Русской земле. С духовного оскудения начался ныне, как это бывало и в про­шлом, распад России, раскол ее многона­циональных земель.

В поиске общенациональной образова­тельной стратегии следует помнить, что Россия для ее граждан и соотечественни­ков нечто большее, чем государство. Рос­сия — Отечество, а уже в самом этом имени заключен образ отчего дома, построенного волей, разумом и руками пращуров во сла­ву Отца Небесного. Иное дело — государст­во. Оно способно, как змея, сбросить ста­рую кожу, а с нею и многие обязательства перед людьми, историческими союзника­ми и Богом.

Если принадлежность человека какому- либо государству определяется как под­данство, то принадлежность отечеству — как гражданственность, наличие кото­рой не укажешь в паспорте и не заверишь гербовой печатью: нет такой графы. Граж­данственность — это сопричастность судьбе отчей земли, и она не всегда соответствует формальному гражданству, которое можно поменять при случае и приумножить по желанию (или по средствам). Гражданст­венность — чувство духовной солидарно­сти, связывающее человека с землей отцов. Оно объединяет отдельных людей и семьи в поколения, поколения и этнокультурные группы — в единый народ, а эпохи культур­ного развития народа — в цивилизацию. Опора гражданственности — чувство ду­ховного гражданства, открывающее че­ловеку, свободному в своем выборе, путь к истинному отечеству. Отечество без веры отцов, без небесного отечества — дом, в ко­тором нет места Спасителю, а следова­тельно, и спасению.

Соответственно, и учительство — не только профессия, но и особый социаль­ный институт по сохранению в памяти поколений образа Отечества… Учитель­ство вполне можно было бы назвать и про­должением отцовства, так как его глав­ная функция — восполнение необходимо­го для полноценной жизни человека уни­кального социального опыта. Настоящему учителю труднее, чем кому бы то ни было, смириться с деформацией государственной системы народного образования. Труднее, но не потому только, что учительство от­брошено за черту бедности. Просто учи­тель лучше других видит, как в процессе размывания уклада народной жизни сво­дится на нет будущее России — вместе со здоровьем детей, духовным и физическим. Учителю особенно больно, ибо ему дано понять, что народное образование в России — это образование ее народов, то есть их культурное и экономическое становление.

Если мы хотим не на словах, а на деле вернуть России ее образ — образ великой державы, которая не только удерживает части света, но и несет в себе духовный свет веры, не давая народам погрузиться во тьму, то начинать надо именно с образова­ния, а точнее с государственной образовательной стратегии.

2. Уроки, которые дает история на условиях почасовой оплаты…

На рубеже тысячелетий России вновь суждено собирать камни — исконные земли, народы, звенья некогда единой экономической системы. Мы все вольно или невольно, но участвуем в великом деле образования — образования новой России:

• В новых границах, расчленивших живое тело полиэтнической России. А государственные границы — не только система укреплений и пропускных пунк­тов, но и складывающийся многими де­сятилетиями (если не столетиями) осо­бый тип приграничного расселения, фе­дерального и регионального управления на приграничных территориях. Это и особый тип развития транспортной, эко­номической, социальной и информаци­онной инфраструктуры. Исключительно­го внимания в этой связи заслуживает уклад жизни, духовный настрой и соци­альный состав местного населения, а также формирование «пограничной» со­циальной психологии и экономики (в том числе — «смешанной» экономиче­ской модели развития региона). Очевид­но, что все эти особенности предпола­гают введение специальных образова­тельных программ на окраинных терри­ториях России.
• С новым политическим устрой­ством. Затянувшееся политическое не­строение — это еще не строй. Формиро­вание новых социально-экономических отношений невозможно без переориен­тации всей системы народного образова­ния.
• В новом геополитическом про­странстве и времени. Руины былой би­полярной модели мирового соперничест­ва — опасное место для людей и госу­дарств, страдающих «синдромом потен­циальной жертвы». На перекрестке тыся­челетий на охоту вновь выходят не толь­ко монстры от политики, но и целые го­сударства с ярко выраженной геополити­ческой психопатологией. Новое геополи­тическое пространство не стало и еще долго не станет полем равноправного международного сотрудничества и доб­рососедства. Оно напоминает сегодня минное поле, разделяющее единые наро­ды, семьи едва ли не в большей степени, чем прямое противостояние двух лаге­рей. Миром до сих пор правит лагерное мышление, но освобожденное ныне от былых ограничений, обязательств и принципов. Один из утраченных осново­полагающих принципов — нерушимость европейских границ — не выдержал со­перничества с двойной моралью «гаран­тов мира».

Из системного кризиса, как известно, есть два выхода. Он завершается либо социальным потрясением, способным отбросить общество на несколько ступе­ней вниз и вызвать распад государства, утрату суверенитета (например, через обретение «уездных суверенитетов»), ли­бо началом общенационального восхож­дения — «экономическим чудом». Уни­кальный отечественный опыт восстанов­ления и преодоления разрухи, а также богатый международный опыт, накоп­ленный благодаря изучению и критиче­скому освоению «русского чуда» (выход США из великой депрессии, послевоен­ное «немецкое чудо», «японское чудо» и т. п.), позволяют извлечь уроки, необхо­димые при выборе стратегии.

Урок первый: Стратегия — это уто­пия, не имеющая альтернатив. История доказывает, что успешно реализованные и реализуемые ныне стратегии нацио­нального развития формируются в самый «неподходящий» момент — период сис­темного кризиса, когда государство и общество находятся на грани самораз­рушения, когда временной горизонт свернут до минимума, а любая попытка предложить долгосрочную стратегию воспринимается как утопия. Но, во- первых, утопии, как известно, сбывают­ся, а во-вторых, утопия, не имеющая аль­тернатив, — это и есть стратегия!

Урок второй: Общенациональная стратегия = подъем национального духа. Ценность общенациональной стратегии не только в достижении поставленных целей, но и в самом движении к цели, которое возвращает народам и людям смысл бытия (или создает преходящуюиллюзию обре­тения неких смысложизнеобразующих ценностей). Эта способность, впрочем, свойственна всем стратегиям — вплоть до корпоративных и узкоотраслевых.

Урок третий и главный: Основное усло­вие выхода из системного кризиса — ста­новление общенациональной стратегии образования. Общенациональные страте­гии — заведомый обман или самообман, если они не предусматривают долгосроч­ных инвестиций в человека и нацию, то есть приоритетные вложения в культуру, науку и образование, в социальную сферу в целом.

Наиболее надежной формой накопле­ния, сохранения и приумножения социаль­ного опыта и интеллектуального потен­циала служит система непрерывного гума­нитарного образования. Эта система вклю­чает в себя наряду с обязательным и про­фессиональным образованием (в том числе в области переподготовки кадров) разно­образные «компенсационные» и «дополни­тельные» образовательные технологии.

Семь вопросов к учителю

Намечая концептуальный абрис той навыдуманной стратегии народного об­разования, основные принципы которой уже заложены в нашей национальной культуре, необходимо четко определить цели стратегии и их иерархию.

Я сознательно отхожу от традицион­ных вопросов типа: «Кто виноват?» и «Что делать?», поскольку на первый вопрос ответ известен каждому: «Во всем виновата семья и школа», а на второй вопрос всякий учитель и так знает ответ: «Учить, как бы трудно ни было, и учиться, несмотря ни на что». Какие же вопросы заслуживают особого вни­мания? Я предложил бы семь таких во­просов, расставив их по порядку в соот­ветствии со значимостью:

Вопрос первый: Во имя чего (или во Имя Кого) учить? В чем заключена та высшая цель, ради которой стоит посвя­щать жизнь народному образованию? Это вопрос о том, какая шкала ценностей должна быть положена в основу страте­гии народного образования в современ­ной России, каков ее аксиологический фундамент. Если мы отмахнемся от этого вопроса, то свято место не окажется пус­то: свободную нишу заполнят те, кто на­стойчиво пытается внедрить нам свое видение и внедриться в нашу жизнь вме­сте с этим видением и собственными ин­тересами. Бесчисленные секты, в том числе тайные и явные организации сатанистов и прочих душегубов, душат и гу­бят нынешнее поколение детей и юно­шества, активно внедряются во все зве­нья системы образования.

Эта ползучая духовная колонизация тем легче распространяется, чем слабее становятся связи системы народного об­разования с национальным духовным ук­ладом жизни и культурой народа, чем больше посеяно в сознании людей опас­ных иллюзий — идеологем, мифологем, привнесенных извне «национальных идей». У каждого государства и народа, на каждом из переломных этапов разви­тия возникали и зачастую укоренялись иллюзорные представления о том, во имя чего следует учить. Например, во имя построения нового общества — будь то новая, высшая раса или «новая социаль­ная (безнациональная) общность», тоже, кстати, высшая. Но как же быть с теми народами и общностями, которые реаль­но существуют? Неужели они лишь «че­ловеческий материал», из которого адеп­ты подобных стратегий намеревались «лепить» и «лепили» (!) нового человека, например сверхчеловека или «всесто­ронне развитую личность»? А как быть с конкретным человеком — далеко не «всесторонне» развитым, но бесконечно более богатым, чем любая схема? Как быть с непохожими — сломать, урав­нять?

Но этот вопрос имеет и другой, высо­кий смысл: во Имя Кого стоит жить и учить? Для тысячелетней России этот вопрос и был основным. И ответ был по­нятен каждому: по Образу и Подобию должно жить и готовить к жизни. Но мы, увы, избрали свой, не похожий ни на что путь при разделении Церкви и государ­ства, духовного и светского образования. Если в других странах это разделение не означало насильственного отделения на­рода от веры предков, а сводилось лишь к выделению специализированного ду­ховного образования при сохранении ду­ховного начала в светском образовании, то наш рецепт был прост: «светское (со­ветское) = бездуховное».

Кстати, сам опыт преподавания тра­диционных предметов и дисциплин ве­рующим детям подтверждает, что многие укоренившиеся концептуальные схемы и педагогические приемы глубоко оскорб­ляют их чувства. Всякий человек имеет право на защиту духовных и националь­ных святынь своего народа от вольного или невольного глумления. Кроме того, верующий человек имеет потребность в духовном наставничестве. Потребность и право.

Вопрос второй: Зачем учить? На него должны четко ответить законодательная и исполнительная ветви власти, посколь­ку именно на них лежит основная ответ­ственность за эффективность и направ­ленность развития государственной сис­темы народного образования. Вопрос этот встае! перед обществом, как прави­ло, в периоды «ломки», связанной с тем, что «идеологический дурман» перестал действовать, а более сильных искусст­венных стимуляторов не удается найти. Для людей мыслящих это прежде всего вопрос о возможности выхода из сис­темного кризиса, когда требуется сис­темное видение ситуации и перспектив.

Но как вывести Россию из системного кризиса? Сегодня много говорят о том, что ей необходима стратегия устойчи­вого развития, и вкладывают в это поня­тие все, что угодно, забывая о главном: устойчивое развитие — это прежде всего инвестиции в человека, будущее нации, то есть в образование, науку, здраво­охранение, экологическую безопасность. Соответственно, любой проект, прежде чем будет принят на федеральном уровне и поддержан на уровне региональном, должен уже на этапе своего технико- экономического обоснования включать в себя запланированные затраты на под­держание региональной системы образо­вания, здравоохранения и обеспечения экологической безопасности с учетом специфики конкретных регионов.

Вопрос третий: Кого учить? Всех — всему? Немногих — многому? Многих и немногому? Определение адресата обра­зовательных стратегий — задача, от ре­шения которой в немалой степени зависит эффективность системы национальной безопасности. Важнейшие объекты национальной безопасности — человек, национальный и семейный уклады жизни, этнические группы и нации — это одно­временно и основные адресаты, и субъек­ты системы образования. Кого учить в ус­ловиях рынка — платежеспособных или просто способных? Если мы сами и не­медленно не найдем, не отберем наиболее способных и перспективных среди моло­дых, то это сделают за нас. По имеющим­ся данным, количество выезжающих за рубеж молодых людей уже приблизи­тельно соответствует среднестатистиче­ским данным о наиболее одаренных… При этом полезно вспомнить, что система подбора по принципу платежеспособно­сти хорошо «дополняется» так называе­мой системой свободного выбора пред­метов для всех остальных. В число «ос­тальных» обычно попадают неплатеже­способные… И действительно, что могут выбрать дети или малосведущие родите­ли? Рыбалку вместо высшей математики и домоводство вместо языковой специа­лизации… По сути, эта модель «выборов» объективно призвана снизить уровень жизненных притязаний у «людей из наро­да». Если подобная модель рекомендуется для всех наших школ, то она лишь закре­пляет социальное неравенство.

Совершенно особый вопрос: как должна строиться система народного об­разования для неспособных, рассчитан­ная на детей и взрослых с серьезными отклонениями в умственном и (или) фи­зическом развитии. Если учесть, что се­годня в роддомах ряда регионов страны рождение абсолютно здорового ребенка становится чрезвычайным событием (ка­ким раньше были патологические роды), то не исключено, что через некоторое время придется основные звенья систе­мы образования переориентировать на адаптацию больных.

Еще один аспект проблемы: кого мы собираемся учить: наших или и ненаших? Сможем ли мы гарантировать предоставление полноценного образо­вания, например, детям соотечествен­ников из стран, которые обрели незави­симость в результате распада историче­ской России, или детям русской диаспо­ры в «дальнем зарубежье» (новые поко­ления русских эмигрантов перестают говорить на родном языке). Русские и русскоязычные, которые против своей воли оказались «иностранцами», «апат­ридами», «бипатридами», «людьми без гражданства» и т. п., подвергаются изо­щренной дискриминации. В области об­разования дискриминация перерастает зачастую и политику геноцида: ни книг, ни учебников, ни газет на русском язы­ке, ни русских школ… Прямой долг и высший интерес России в том, чтобы выработать мощную общенациональ­ную программу защиты гражданских, экономических и культурных прав рус­ских общин вне России. Такой же, впрочем, должна быть и позиция России по отношению ко всем национальным общинам, представляющим коренное население российских земель за рубе­жом.

Вопрос четвертый: Чему учить? Во­прос, который преследует каждого мыс­лящего учителя и на который в принци­пе нельзя ответить, не ответив на пре­дыдущие три. При решении этого во­проса требуется упреждающее правовое обеспечение (например, закон об обра­зовательных стандартах), а также учет ряда факторов, в числе которых: специфика и темпы вхождения России в мировое экономическое и ин­формационно-образовательное про­странство (и/или тенденции к вытесне­нию России);

• спектр профессиональных видов деятельности, как представленных на внутреннем и внешнем рынке труда, так и желаемых (прогнозируемых) в инте­ресах долгосрочного развития экономи­ки России и ее регионов;
• потребности по обеспечению на­циональной и коллективной междуна­родной безопасности и т. д.

Вопрос пятый: Кому учить? Другими словами, какие требования мы предъяв­ляем к себе и к тем, кто будет учить рос­сиян завтра и столетия спустя, если мы сможем сохранить Россию, уберечь ее от тьмы безвременья и распада.

Вопрос шестой: Как учить? Здесь-то, к счастью, многим нашим учителям нет равных.

Вопрос седьмой и последний: На что учить? Кто должен отвечать на этот во­прос — учитель и школа, как это привива­ется нам в последние годы, или власть, которую мы избираем? Если это «преро­гатива» учителя, то зачем нам такая власть? Сегодня не только сбросили на учителя и родителей неподъемное: «На что учить и чем жить самому учите­лю?», но и тихой сапой пытаются «пе­рестроить» всю систему народного об­разования на этом лжефундаменте: по одежке, мол, протягивай ножки. Сле­дуя этой немудреной логике, действи­тельно можно и ноги протянуть… Но что делать, если это самая доступная ло­гика? Определившись с тем, «на что учить», мы без труда снимем с повестки дня все мучительные и’ неподъемные вопросы: и «как?», и «кому?», и «че­му?», и «зачем?», и тем более «во имя чего учить?»… Пустой кошелек учителя и школы, с одной стороны, и пустая го­лова ученика, с другой — две стороны одной, и отнюдь не золотой, медали.

Политика и нравственность

МАТЕРИАЛЫ КРУГЛОГО СТОЛА

25 октября в Малом зале Московской духовной академии прошел круглый стол «Политика и нравственность» — очередная встреча в рам­ках научно-дискуссионной программы «Россия: философия, религия, культура». Инициаторами этой программы выступили два года назад три православных молодежных издания: журнал студентов Московской духовной академии «Встреча», православный журнал для сомневаю­щихся «Фома» и православная газета МГУ «Татьянин День». С 1997 го­да программа осуществляется при поддержке и координировании Учеб- но-исследовательского центра МГИМО МИД РФ (Университет) «Цер­ковь и международные отношения». В рамках программы проходят ре­гулярные круглые столы в МГИМО, МГУ и МДАиС, а также встречи с преподавателями и студентами в разных городах России. За время су­ществования программы инициативная группа посетила университеты в Ставрополе, Липецке и Воронеже. Очередная встреча в Сергиевом По­саде вновь собрала вместе преподавателей и студентов МДАиС, МГУ и МГИМО.

Журнал «Церковь и общество», №5-6, 1998