Исследования о Кубанской дельте

Записки Императорского Русского Географического Общества по общей географии. – 1869. – Т. 2.

Характер берегов Азовского моря

Осенью 1863, весной и летом 1864 и осенью того же года объехал я все берега Азовского моря, на всем их протяжении и при том почти со всеми вдающимися и выдающимися частями их очертаний, за исключением лишь части, лежащей между Арабатской косой и городом Еникале, что также будет дополнено в свое время. Западный берег моря, на пространстве с небольшим 100 верст, образуется Арабатской косой или стрелкой, т.е. узкой песчано-ракушечной полосой, отделяющей Азовское море от Сиваша. Весь северный или точнее северо-западный берег от Генического пролива до устьев Дона состоит из глинистых и песчаных обрывов, или, по крайней мере, крутых скатов, возвышающихся местами до 30 и более сажень перпендикулярной высоты. На всем этом пространстве каменистые слои так называемого стенного известняка, выходящие на поверхность в небольшом расстоянии от берега, в непосредственном образовании самого берега почти вовсе не участвуют. Они встречаются лишь местами к востоку от Таганрога, между этим городом и устьями Дона. Но с поворотом кручи в долину Дона, третичные каменные слои начинают составлять непосредственный берег ее. Донская низменность или дельта, не представляющая никаких особенностей от большей части других такого же рода образований, перерывает с большим на 20 верст этот длинный береговой обрыв, который продолжается и за этой дельтой, начиная от восточного угла ее до Ахтарского гирла, сохраняя тот же существенный характер, как и по северо-западному берегу моря, с тем, однако же, различием, что обрыв здесь гораздо однообразнее, состоит исключительно из бурой песчанистой глины, и гораздо ниже, обыкновенно около 5-6 сажень и нигде не превышает 10 сажень. От Ахтарского гирла до высохшего гирла Перекопского (у почтовой станции того же имени – между Темрюком и Таманью) простирается обширная Кубанская низменность, имеющая около 110 верст по прямой линии, и около 125 верст со всеми незначительными впрочем, закривлениями береговой линии. От Перекопского гирла можно считать начало Таманского полуострова, Азовские берега которого также состоят из невысокого песчано-глинистого обрыва — как и северная часть восточного берега Черномории. Береговой обрыв как северо-западного, так и восточного берега прерывается многими небольшими речками, самые значительные из которых перед впадением своим образуют, за единственным исключением Калмиуса, озеровидные расширения, отгороженные от моря косами, известные под именем лиманов. Таковы лиманы Молочный, Миусский, Ейский, Бейсугский или Брынковский. Кроме этих кос, отгораживающих лиманы от моря, и которые я буду поэтому называть лиманными, к береговому отрыву Азовского моря припаяны косы другого рода, вдающиеся в самое море на большее или меньшее расстояние, начиная от коротких закругленных выпуклин, как например коса Еланчицкая (невдалеке к западу от косы Кривой), до узких полос, простирающихся иногда более, чем на 40 верст в длину, как коса Федотова или Бирючья. Косы эти составляют явления хотя и не исключительно принадлежащее Азовскому морю, но нигде, однако же, не достигающее такого развития, как именно здесь. Таким образом, строение берегов Азовского моря представляет три различного характера образования: глинисто-песчаные крутизны, песчано-ракушечные косы и речные низменности или дельты, каждое из которых представляет более или менее интересные явления и особенности и будут рассмотрены в подробности в отдельных статьях. На первый раз намереваюсь я изложить наблюдения и выведенные из них соображения, касающиеся речных низменностей и преимущественно низменности Кубанской, как самой обширной и представляющей наиболее особенностей, при изложении которых найдет себе место и замеченное в других того же рода местностях, в виде пояснений к явлениям Кубанской дельты.

 

Границы Кубанской дельты

Границей каждой дельты, как само собой разумеется, служат крайние левый и правый рукава, на которые река разделяется перед свои впадением.

 

Южная граница

Определение правой или южной границы Кубанской дельты не представляет никакого затруднения, Это без сомнения тот рукав Кубани, который течет прямо с востока на запад, сохраняя название самой реки, и впадает в Черное море устьем известным под именем Бугазского гирла. Так как имеющая до 14 верст длины коса, суживающая это гирло, без сомнения принадлежит к кубанским же образованиям, и так как на левом берегу Кубани продолжается низменность, заливаемая разливами реки и доходящая до самых предгорий Кавказа, то самые эти предгорья, начиная от первых разветвлений Кубани, до припая к ним Кубанской косы, и должны считаться южной границей Кубанской низменности.

 

Восточная граница

Но не так легко определить восточный край дельты, ибо здесь низменность совершенно постепенно, нечувствительно, переходит в общую поверхность степи. Верстах во ста на восток от Черноморского–Бугазского устья Кубани у поста Славинского отделяется от нее почти под прямым углом текущий прямо на север рукав известный под именем Протоки, который, протекши около двух третий своей длины, поворачивает у станицы Гривенской – официально называемой Новонижестеблиевской, почти на запад и впадает в море у значительного Ачуевского рыбного завода. Длина Протоки по прямой линии составляет около 90, с извилинами же течения до 130 или 140 верст. Угол между Кубанью и Протокой должен быть без сомнения причислен к Кубанской дельте, хотя и не вполне все заключенное в нем пространство имеет характер низменности, наполненный протоками, ериками, озеровидными расширениями и поросшими болотами; зато низменность эта переходит еще на значительное пространство на правый берег Протоки. Нижняя часть этой запроточной низменности в средней своей части еще недавно почти выполнялась Чубургольским лиманом, теперь уменьшившимся до гораздо меньших размеров; верхняя же часть ее состоит из низменной полосы от 6 до 9 верст шириной, тянущейся почти параллельно течению Протоки. Границей ее надо считать небольшой ерик или скорее ложбину, даже название которой осталось мне неизвестным, которая начинается от или близь Кубани в местности, занимаемой так называемым Красным лесом около поста Ольгинского и направляется на станицу Полтавскую. Когда проезжаешь по большой дороге из Темрюка в Екатеринодар, между станциями Копыльской и Каракубанской небольшой лесок, растущий близь Полтавской станицы, представляется на очевидный для глаза возвышенности, так что в этом пункте, по крайней мере, о восточной границе Кубанской низменности не остается никакого сомнения. Но на всем остальном своем протяжении она далеко не столь явственно обозначена. Так вдоль большой дороги между Копыльской и Каракубанской станциями, после переправы через Протоку, которая тут, как и в продолжение всего своего течения, протекает между совершенно низменными берегами, местность продолжает быть столь же ровной и болотистой, как и до переправы через нее. Только тростник начинает пропадать и заменяется степными травами: Onopordon Acanthium, разными породами васильков (Centaurea) и пр. По этому лишь можно заключить, что местность начинает возвышаться, на глаз же она продолжает быть совершенно горизонтальной. Это указание растительности не обманчиво, так как на Каракубанской станции, лежащей в 17 верстах от Копыльской, и в половине этого расстояния от упомянутого ерика или ложбины, принимаемой за границу Кубанской низменности – вода в колодцах находится уже на глубине почти трех сажень (8 ½ арш.), тогда как в настоящих плавнях она близь самой поверхности почвы. По барометрической нивелировки Паррота и Энгельгардта станция Каракубанская лежит на 4,9 туаза над уровнем Керченского пролива, станция Мышастовская на 4,7 туаза; следовательно все еще ниже чем береговой обрыв в Тамани (6,1). Правда, что по той же нивелировки поверхность степи как раз в том пункте, где большая Екатеринодарская дорога перерезывает границу между поросшей тростником низменностью и сухой степью, в 8 верстах от Копыльской станции, обозначена 6,1 туазами высоты, а сама Копыльская станция 10,6 т. Но если тут нет прямой ошибки, то места наблюдения представляли собой без сомнения возвышенности относительно окружающей их местности. Заметим здесь кстати, что указания Паррота и Энгельгардта об их седьмой барометрической станции, избранной ими на границе сухой степи и тростниковой низменности – в 8 верстах от Копыльской и в 4 от Каракубанской станции, имеют для нас важность, показывая, что, в течение слишком пятидесяти лет, пространственные отношения между Кубанской низменностью и сухой степью нисколько или почти нисколько не изменились. Следовательно, можно считать, что отношения эти здесь, в верховьях дельты, уже окончательно установились, что, как увидим ниже, составляет совершенную противоположность с тем, что доныне происходит в нижних частях ее. Вскоре за Полтавской станцией низменность вдается выпуклиной в степь, по направлению к станице Старджирилевской и далее к расширяющимся в лиманы устьям, по общему правилу для всех здешних рек, — Косатой балки и реки Понуры, впадающим в Ангелинский ерик. Эту то выпуклину и занимал прежде Чубургольский лиман. Отсюда, на протяжении верст 10 или 12 до Гривенно-Черкесского аула, Ангелинский ерик составляет границу между степью и низменностью, которую мы будем называть общеупотребительным здесь и вообще в южной России названием плавни. Ангелинский ерик составляет, в настоящее, по крайней мере, время, самый верхний из отделяющихся от Кубани, для образования ее дельты, — рукавов. Он начинается верстах в 20 выше Славинского поста из так называемого Черного леса, который вместе с Красным лесом, находящимся в 2 или в 3 верстах от него, составляют единственные остатки лесов правого бока Кубанской долины. Общее направление чрезвычайно извилистого течения Ангелинского ерика идет прямо на север на станицы Ивановскую и Старонижестеблиевскую к устьям Косатой балки и Понуры. Но на этом протяжении он не составляет, однако же, границы плавней, а прорезывает своим рукавом степь, как легко убедиться по крутым и довольно высоким берегам его ложбины, пересекаемой большой дорогой в 4 верстах за Карикубанской станцией. Хотя правый берег того ерика до самого устья Косатой балки сопровождается множеством высохших лиманов и низменностей, которые продолжаются и в узком треугольном пространстве между истоком Ангелинского ерика, станицей Ивановской (верстах в 12 на север), и станицей Елисаветинской (верстах в 30 выше по Кубани) – но все эти высохшие или наполненные еще водой углубления почвы не составляют, однако же, сплошной низменности, а отделяются друг от друга промежутками сухой степи, и потому пространство это не может причисляться к собственной дельте Кубани, т.е. к плавням, обязанным своим происхождение ее наносам. Начиная от Гривенно-Черкесского аула, Ангелинский ерик перестает составлять границу между плавнями и степью, потому что, поворачивая на северо-запад, врезывается в самые плавни. От него, а после впадения в Протоку от Протоки начинают отделяться множество ериков с правой их стороны, которые направляются на север к обширной группе Ахтарских лиманов. Все эти ерики текут по плавням, так что все пространство к северу от Протоки, занимаемое Ахтарскими лиманами – пространство, имеющее в своем очертании поразительное сходство с Зюдерзее и прилегающей ему частью Голландии – должно быть примежевано к Кубанской дельте, хотя в настоящее время ни один сколько-нибудь значительный проток Кубани не впадает в эти лиманы, несмотря на то, что все направление Протоки идет в эту сторону, и что от Новонижестеблиевской станицы, где она принимает Ангелинский ерик и делает крутой поворот почти на запад не более 4 верст до наиболее вдавшихся в материк лиманов Ахтарской группы – а река должна сделать слишком 50 верст, дабы достигнуть моря у Ачуева. Наконец, с восточной стороны Ахтарских лиманов Кубанская дельта еще уширяется лиманами, образуемыми устьями реки Кирпили, которые соединяются посредством Чумленого гирла с Кирпильским лиманом, одним из Ахтарской группы. Реку Кирпили можно, следовательно, считать последним из притоков Кубани в том же смысле, в котором можно, например Буг считать притоком Днепра. Из этого подробного обзора восточной границы дельты видно, что на всем ее протяжении плавни постепенно переходят в сухую степь и никакой резко определенной границы не имеют. Но к Северу от Ахтарского поселка, лежащего еще на низменности против самого Ахтарского гирла, т.е. пролива, соединяющего собственно так называемый Ахтарский лиман с морем – местность ясно возвышается, хотя впрочем, также без всякого уступа и оканчивается у моря, так называемым Железным обрывом от 5 до 6, а местами может быть и до 9 сажень вышиной. Этот обрыв, дойдя до Бейсугского лимана, поворачивает вдоль лимана и образует его южный берег, так что этот последний лиман никоим образом не может уже причисляться к числу наполняющих собой дельту Кубани, а подобно Ейскому составляет совершенно самостоятельный залив, принимающий в себя реки (Бейсуг и Челбас), никакой связи с Кубанью ни по устью, ни по истоку не имеющие.

Обратимся теперь к западной, точнее к З.С.З. т.е. морской границе Кубанской дельты.

 

 

 

Северо-западная или морская граница

Реки, образующие перед своим впадением дельты, представляют обыкновенно множество островов, которые постепенно утончаются к морю, сообразно чему отделяющие их рукава перед самым впадением уширяются. Перед этими уширениями отлагаются наносами реки другие более мелкие острова, так что общее очертание берега становится неопределенным и представляет разорванный вид. Таковы, например устья: Волги, Миссисипи, Днепра в лиман, в меньшей степени Северной Двины, Невы, Дона, отчасти даже Дуная именно у Килийского гирла. Напротив того дельта Кубани представляет весьма неопределенные резко обозначенные очертания с пологими лишь выпуклостями и вогнутостями и совершенно без островов впереди общего очертания берега. Такие очертания берегов имеют лишь те реки, которые как Днестр, Висла, Неман, или из впадающих в Азовское море Миус, Бейсуг, Молочная оканчивается лиманами, т.е. заливами, отгороженными от моря косами, имеющими перпендикулярное или почти перпендикулярное направление к течению реки или, по крайней мере, к долевому диаметру лимана. Кубань, при взгляде на карту, такого лимана не образует. Но не только при взгляде на карту – а и на самом месте, например у устья Протоки, никому, конечно, не войдет сначала в голову считать представляющийся глазам берег косой – и, слыша как местные жители называют морское прибрежье по правому берегу Протоки Ачуевской, а по левому Сладковской косой, думается, что это одна из столь часто встречающихся неопределенностей и неточностей народной терминологии. Под косой привыкли мы разуметь песчаную или ракушечную узкую полосу земли, ограниченную с обеих сторон водой. Из этих признаков по видимому только песчано-ракушечный состав может быть приписан морскому прибрежью, как в этом месте, так и во многих других частях Кубанской дельты, чего конечно еще недостаточно, чтобы назвать его косой. Скорее рождается мысль, что пространство, называемое жителями косой, есть только припай песку и ракуши, прибитый морем к низменности дельты, припай образующий так сказать ее кайму. В таком взгляде еще больше утверждаешься, обратив внимание на состав местности, именуемой косой. У самого берега, как обыкновенно, расположен вал, за которым внутрь продолжается еще на некоторое расстояние песчано-ракушечная почва. Песчаной впрочем, представляется она только на взгляд, при ближайшем же рассмотрении оказывается, что настоящего песку тут почти вовсе нет, а только мелко истолченные ракуши, с примесью битой и цельной, и лишь изредка можно встретить кварцевое зернышко, рассматривая этот песок в лупу. Таков состав и всех кос восточного берега до косы Долгой, за исключением лишь припаянных к Таманскому полуострову, в состав которых входит настоящий кварцевый песок – но об этом будем иметь случай в подробности говорить в другом месте. Такая ракушечно-песчаная почва простирается, однако же, недалеко внутрь – не далее Ачуевской церкви, где уже следует чернозем, т.е. ил с растительным перегноем, из которого вообще состоит почва Кубанских плавней, так как эта река совершенно не несет с собой песку, а только чрезвычайно тонкую муть т.е. мелкие глинистые части, осадки которой и называются илом. Следовательно, кажется, что этот глинисто-черноземный берег был окаймлен впоследствии ракушечно-песчаной полосой, нанесенной прибоем волн. Но стоит только посетить другие части побережья, чтобы убедиться в несправедливости такого взгляда. Например, оконечности той же Ачуевской косы, которая отграничивает Ахтарский лиман от моря; или на другом конце дельты Поповицкая коса, отделяющая Курчанский лиман (называемый также Темрюцким) от моря – суть уже настоящие косы в полном смысле этого слова, — точно такие же как, например Ейская. Но между береговым песчано-ракушечным прибрежьем у устья Протоки и только что поименованными косами существуют всевозможные степени переходов. Так во многих местах за песчано-ракушечным узким прибрежным пространством не сейчас еще следует вода лимана, а между ними находится еще более или менее широкая полоса илисто-черноземной плавни, как это замечается на той же Ачуевской косе в промежутке между ее оконечностью и устьем Протоки. Но такой именно характер имеет и несомненная коса Ясенская, где также за собственно ракушечной полосой не сейчас следует вода Бейсугского лимана, а довольно широкое пространство плавни весьма неправильного очертания, с вдающимися бухтами и выдающимися полуостровками. Во многих других местах Кубанского прибрежья эта полоса плавней, отделяющая собственно косу от внутреннего лимана, до того уширяется, что вода последнего уже исчезает из виду, и, следовательно, коса имеет уже всю наружность простого песчано-ракушечного прибрежья, хотя несомненно, что отделяющая его от лимана полоса плавней, ничто иное, как высохшая или точнее выполненная часть этого же лимана. Наконец, лиман затягивается совершенно и получается местность подобная существующей по обе стороны устья Протоки. Следовательно, народная терминология совершенно основательна, несмотря на говорящую против нее во многих местах видимость – она основательна – генетически, и поэтому все морское прибрежье от высохшего Пересыпного до Ахтарского гирла должно считаться одной лиманной косой, только разорванной во многих местах устьями рек, ериков и гирлами лиманов, точно также, как например коса, заграждающая вход в Днестровский лиман, перерезана двумя проливами или гирлами: Цареградским и Очаковским, или как коса Тендра перебита в настоящее время семью гирлами на столько же островов. Косе, составляющей прибрежье Кубанской низменности, о которой нам много раз придется говорить – я придам общее название Кубанской косы, частями которой будут коса Ачуевская, Сладковская, Поновицкая и т.д. Кубанская коса не соответствует, следовательно, песчано-ракушечной кайме, которой море оторочило бы плавни, происшедшие от наносов реки – а напротив того рамке, отгородившей участок моря – лиман, который предстояло реке выполнить своими наносами. Общее направление этой косы идет с Ю.Ю.З. на С.С.В. и очертание ее представляет две выпуклины: в местности, занимаемой Сладковским лиманом и у Ахтарского лимана; и две вогнутости, одну у устья Протоки, другую у Курчанского гирла, соединяющего лиман того же имени с морем и у Гаврюшинских лиманов; так что общая форма ее походит на два вместе составленные латинские эса (S). Я буду иметь случай возвратиться, как к значению этих выпуклин и вогнутостей, так и к способу образования лиманных кос, а теперь буду продолжать описательную сторону моей задачи.

Гирла, перебивающие Кубанскую косу, весьма часто переменяются, как в числе, так и в месте своем. Одни засыпает, другие прорывает вновь. В настоящее время их считается 17, именно, идя с Ю. на С. 1) Гирло Курчанское, соединяющее Курчанский лиман с морем; 2) Перекопка, составляющее выход из Гавршинских лиманов; гирла 3) Куценькое, 4) Кривое, 5) Жестероватое или Желтое и 6) Грязное, составляющее выход из гнилых лиманов; гирла 7) Гнилое и 8) Горькое, промежуток между которыми носит название Кучегурской косы по причине больших неправильных холмов, натираемых льдами. Эта часть морского прибрежья замечательна по лову превосходного качества красной рыбы, почему и заслужила особое название; гирла 9) Барилково, 10) Сладкое и 11) Рубец составляют выход из сладких лиманов. 12) Устье Протоки отделяющее, важные в рыболовном отношении, а потому также получившие особые названия, косы Сладковской и Ачуевской. Наконец, гирла 13) Талгирское, 14) Безымянное, 15) Железниковское, 16) Мельниковское и 17) Назаришина Перебоина перерезывают Ачуевскую косу, доставляя соединение с морем обширной группе Ахтарских лиманов. Гирло Ахтарское не перерезывает косы, а ограничивает ее с севера.

К З. от Пересыпного гирла идет уже Таманский полуостров, Азовский берег которого, как мы видели, состоит из таких же песчано-глинистых обрывов, как и восточный берег к С. от Кубанской низменности. К нему припаяны две длинные узкие косы Чушка и Тузла, суживающие вход в Таманский залив, первая со стороны Азовского, а вторая со стороны Черного моря.

 

Разделение дельты на Кубанскую низменность и Таманский полуостров

Все это пространство, заключенное в описанных мной границах и составляющее Кубанскую дельту в обширном смысле этого слова, подразделяется на две резко отличающиеся между собой части: на собственно Кубанскую низменность и на Таманский полуостров. Этот последний состоит из довольно значительных удлиненных холмов, на вершинах некоторых из коих, именно лежащих к З. и Ю. от Тамани возвышаются кочки кораллового известняка; из соединяющих их плоских пространств из той же степной песчанистой глины, из которой состоит и все пространство степи Черномории; из сопок или грязных вулканов, из необширных низменностей и наконец из лиманов Ахтанизовского, Кубанского и Цокура. Конечно, в целом оно не может считаться обязанным своим происхождением наносам Кубани, и потому причисляется мной к Кубанской дельте пока только по одним формальным причинам, потому что лежит в пространстве ограниченном морем и разливами Кубани. Это формальное основание оправдывается однако же и самой сущностью дела, как это совершенно основательно доказано в V т. путешествия Дюбуа де Монпере, и о чем мы также будем иметь случай говорить ниже, но прежде займемся исключительно Кубанской дельтой в тесном смысле этого слова.

Граница Таманского полуострова в строгом смысле должна была бы быть, кажется мне, проведена так. Начиная от Черного моря через Кубанский лиман, устье Кубани в этот лиман и через широкую полосу низменности, окаймляющей его течение до истока речки Курки (близь поста Андреевского), через низменность, идущую от этой речки до Ю.-В. угла Курчанского лимана и, наконец, по этому лиману. Таким образом, присоединились бы к Таманскому полуострову и выгородились из Кубанской низменности, как удлиненная холмообразная возвышенность, тянущаяся к Ю.-В. от города Темрюка до Андреевского поста, так и береговая круча, лежащая на перешейке, отделяющем Ахтанизовский лиман от моря, между высохшим гирлом Пересыпным и гирлом Курчанским. К этой возвышенности припаяна с правой стороны Поповицкая коса, а с левой Пересыпская. Но так как за исключением этих возвышенностей все окрестности их, в том числе и Ахтанизовский лиман, имеют совершенно одинаковый характер с настоящей Кубанской низменностью, то в нашем рассмотрении мы включим их в эту последнюю; и условную границу Таманского полуострова проведем по реке Переволоке, соединяющей Кубань с Ахтанизовским лиманом и Пересыпским гирлом. Сообразно с этим принято выше за начало Кубанской косы именно это гирло, хотя коса прерывается вдоль морского берега версты на три только что упомянутой возвышенностью, которая вообще имеет версты до девяти в длину. Эту маленькую неточность я тем свободнее мог допустить, что и другие косы, а именно Арабатская и Федотова включают в себе небольшие островки той степи, которая составляет материк, у которого они лежат, и потому весьма выразительно называются степками. Пересыпская кручь может, следовательно, считаться таким же степком, так сказать вделанном в Кубанскую косу.

 

Внутренность Кубанской плавни или дельты в тесном смысле этого слова

Кубанская дельта в тесном значении этого слова, т.е. собственно Кубанская низменность, если не обращать внимания на узкую полосу самой Кубани от истока Переволоки, и на Кубанский лиман, имеет форму почти правильного прямоугольника, вершина которого, составляющая прямой угол, лежит при отделении от Кубани Ангелинского ерика, другой угол прямо на С. от него у начала Железного обрыва против Ахтарского гирла, а третий у Пересыпского гирла. Размеры этой дельты составляют около 90 верст длины по каждому из катетов и слишком 125 верст по гипотенузе, т.е. Кубанской косе, что составляет приблизительно поверхность в 80 квадратных миль. Это пространство наполнено плавнями, т.е. поросшими тростником болотами, тремя реками, бесчисленным множеством мелких протоков, называемых ериками, и неисследимой сетью озеровидных расширений этих рек и ериков – называемых лиманами.

 

Главные рукава

Реками или рукавами можно в настоящее время считать только Протоку, собственно Кубань и Переволоку вместе с Темрюцким гирлом, которым соответствуют и три главные устья: Ачуевское, Бугазское и Курчанское. Из этих трех рукавов главным должно без сомнения считать Протоку, потому что только она впадает непосредственно в море, не расширяясь, ни перед устьем, ни на пути своем в лиманы, и сохраняя везде значительную быстроту. Ширина Протоки у Малослободского завода в 9 верстах от устья, при довольно высоком стоянии воды 33 сажени, быстрота ее в этом же месте по сделанным мной наблюдениям доходит до 4,23 фута в секунду, а в самом стремени до 6,4 футов. К самому устью Протока значительно расширяется. Собственно Кубань расширяется перед устьем в Кубанский лиман, с заливами Цокурским и Кизил-Ташским, который вливается в Черное море Бугазским гирлом, имеющим около 20, много что 30 сажень ширины при гораздо медленнейшем течении, нежели Протока. Третий рукав составляет сложную систему протоков и лиманов. Именно верстах в 60 ниже отделения Протоки вытекает из Кубани рукав Переволока, имеющий не более 4 верст в длину; он расширяется в Ахтанизовский лиман – верст в 25 длиной, 7 шириной и до 6 сажень глубиной. Из Ахтанизовского лимана вытекает рукав с небольшим в 30 сажень шириной, и такой же быстроты, как Протока, называемый Темрюцким гирлом. Он расширяется в Курчанский лиман, имеющий около 18 верст в длину при 5 или 6 верстах средней ширины. Этот лиман гораздо мельче Ахтанизовского, так что дубы с трудом отыскивают в нем фарватер, что одно уже, не говоря о других причинах, препятствует Темрюку заслужить на деле данное ему название портового города, так как даже малые каботажные суда должны стоять на якоре в открытом море за Курчанским гирлом, соединяющим лиман с морем. Это гирло имеет до 130 сажень ширины; но течение в нем непостоянное. При выгонных ветрах и безветрии оно направлено из лимана в море и быстрота его довольно значительна; но при умеренных морских ветрах оно совершенно останавливается, а при сколько-нибудь сильных обращается назад. Такая остановка течения, а затем и перемена его направления случилась и во время моего посещения этого гирла, хотя дувший тогда ветер никак нельзя было назвать сильным. А вода в Кубани шла на прибыль, — так значительно ослабление напора воды от разлития ее в обширные поверхности лиманов. Такое состояние главных рукавов Кубани весьма недавнее; все три претерпели более или менее значительные изменения в короткий промежуток времени, прошедший со времени заселения Черномории теперешними ее жителями – казаками. Но этими изменениями мы займемся в последствии, а прежде дополним топографическое изображение описываемой местности, в том виде как она представляется в настоящее время.

 

Ерики

От главных рукавов Кубанской дельты отделяется бесчисленное множество мелких рукавов, называемых ериками, которые или опять соединяются с давшим им начало рукавом, или сливаются собой, чтобы потом снова иным образом разделиться, или впадают в озеровидные расширения – лиманы, питая их пресной водой. Преследуя эту сеть ериков, которая не изображена ни на одной карте даже с приблизительной верностью, мы найдем, что всем им дает начало Протока, за единственным исключением Курки, отделяющейся от Кубани недалеко от Андреевского поста, питающей Гаврюшинские лиманы и посылающей отрасль в лиман Курчанский. В настоящее время впрочем Курка забита и почти не имеет течения. Это отсутствие ериков, отделяющихся из собственно так называемой Кубани, объясняется переменами, которым в недавнее время подвергся этот рукав. Еще до время Дюбуа де Монпере, точкой разделения Кубани и Протоки была Копыльская станция. Этот путешественник говорит (T.V. стр. 16): «En face de Kopil, nous passames sur un bon radeau le du Kouban dit Protok, qui se jette dans la mer d`Azof; il n`est pas moins considerable que le bras qui conserve le nom de Kouban» и далее «Kopil `etait une ancienne forteresse torque plac̀ee ̀a la bifurcation des deux bras de Konban». Энгельгардт и Паррот, в своем путешествии (Reise in die Krym und den Kaukasus) в июле 1811 года, также говорят (Т.I, стр. 84): «Gleich oberhalb Kopyl nimmt ein ansehnlicher Fluss, die Protoka, ihren Lauf aus dem Kouban». Теперь из Копыла нельзя сравнивать величины обоих рукавов Кубани, ибо он не находится уже более в углу разветвления их, — для этого надо подняться еще верст 10 или 12 вверх по Протоке до поста Славинского, у которого происходит теперь это разветвление. Эта новая Кубань называется Кара-кубанью, старая же Кубань составляет небольшой ерик, называемый Кубанью, от которой отделяется речка или ерик Давыдовка, текущая севернее Кубанки и снова с ней соединяющаяся до соединения ее с Кара-кубанью, после чего эта последняя опять носит название Кубани, так как занимает прежнее русло. Рукав, из которого вытекает Давыдовка, в начале этого столетия была сама Кубань, как видно из слов Энгельгардта и Паррота (Т.I, стр. 84): «der Kuban schickt bier bei den Kosakenschanzen Staroi Redut und Petrowsk die Flusschen Dawidinka und Kalaus in die sumpfige Steppe ab». Следовательно, Кубань на протяжении верст 35 в длину, отступила верст 10 к югу и, следовательно, на столько же удлинила Протоку, в течение последних 30 лет. Образовавшийся через это остров называется Кара-кубанским. Понятно, что та же причина, которая заставила Кубань отступить назад, препятствует и ерикам вытекать в направлении противоположном этому отступлению, т.е. к северу, и Курка, текущая именно в этом направлении, отделяется от Кубани уже ниже соединения Кубанки с Кара-кубанью. Ниже Копыла отделятся от Протоки еще значительный ерик Калаус, имеющий тоже востоко-западное направление как Кара-кубань, Кубанка и Давыдовка. Тому же направлению следуют и прочие протокские ерики, а, наконец, и сама Протока, как мы видели, принимает это же параллельное прочим направление, не дойдя лишь нескольких верст в северном направлении до обширной группы Ахтарских лиманов; это заставляет думать, что направление, обозначаемое течением Протоки прямо на север к Ахтарским лиманам, сделавшееся главным в настоящее время, есть вместе с этим и самое древнее, от которого уже отделялись к западу прочие, как большие, так и малые рукава Кубани. Такому взгляду в настоящее время конечно как бы противоречит то, что направление Кубани, т.е. того рукава, которым течет она к Черному морю – служит продолжением направления реки до ее разделения, тогда как Протока отделяется от нее под прямым углом. Но такое отношение между этими рукавами существует, как мы видели, только лет двадцать – тридцать; до этого же Протока составляла настоящее продолжение направления общей трубы Кубани, повернувшей на север еще до своего разделения; напротив же Кубань – теперешняя Кубанка – отделялась под прямым и даже несколько острым углом. Впрочем, мнение наше основывается не на одном факте направления рукавов и ериков, — а в гораздо большей степени на группировке лиманов в соответствии с очертанием морского берега, и может быть представлено не прежде, как когда мы ознакомимся вполне с топографией местности и с переменами в ней происходившими и происходящими.

 

Лиманы

Самую характерную черту кубанской дельты составляют лиманы. Эти озеровидные расширения разделяются на два разряда. Одни лежат внутри плавней, составляя настоящие озера, питаемые ериками и окруженные берегами собственного образования, без всякого соединения с морем. Их называют в Черномории внутренними лиманами, отличая особым названием от прочих, потому что прежде производившееся в них рыболовство подчинялось другим правилам, нежели в море и в соединенных с ним лиманах. Их можно бы назвать, в отличие от настоящих лиманов – ильменями, как я предлагаю в небольшой, прилагаемой при сем статье о географической терминологии. Этих внутренних лиманов или ильменей еще довольно много разбросано на пространстве плавней, преимущественно на Кара-кубанском острове, близь берегов Кубани в окрестностях станицы Варениковской, на правом берегу Протоки, между ею и Ахтарскими лиманами, а также на острову между протокой и Ангелинским ериком; в меньшем количестве в других местах. Но все они теперь незначительны, за единственным исключением лимана Чубургольского, о котором было говорено выше и который впрочем, также постоянно уменьшается.

Другой разряд лиманов составляют лиманы приморские, находящиеся в более или менее непосредственном соединении с морем и занимающие собой почти непрерывную полосу вдоль всего морского берега дельты от 12 до 30 верст шириной. Лиманы эти имеют соединение с морем посредством гирл, между собой посредством протоков, проливов и ериков, а с главными рукавами Кубани посредство этих самых рукавов или ериков же. Но соединение этих лиманов между собой не одинаково тесно и непосредственно, и потому они распределяются на группы, между членами каждой из которых существует ближайшая и теснейшая связь, чем между лиманами одной группы с другой, иногда отделенными друг от друга даже значительными промежутками. Таких групп шесть, именно, идя от севера к югу: 1) группа лиманов Ахтарских, 2) Горько-Сладковских, 3) Гнилых, 4) Гаврюшинских или Западных, 5) Темрюцких и 6) Кубанских.

1) Группа Ахтарская – самая большая изо всех и отделена от прочих наиболее широким безлиманным пространством, по коему протекает Протока, после поворота ее на запад у Новонижестеблиевской станицы. Промежуток этот имеет от 15 до 25 верст в ширину. Лиманы соединяются с морем Ахтарским гирлом – проливом в несколько верст шириной, и некоторыми мелкими выше уже перечисленными гирлами. Пресной водой питаются они через посредство многочисленных ериков, вытекающих с правой стороны Протоки и Ангелинского ерика. Но, так как эти ерики были в недавнее время забиты, по домогательствам Ачуевского откупа, то все эти лиманы или обезводили или осолели. Ахтарская группа состоит из следующих главных частей: а) из собственно Ахтарского лимана, составляющего настоящий морской залив, который также называется Садковским, от бывших около него при турецком владычестве садиков. Он соединяется узким и длинным проливом с б) внутренними Ахтарскими лиманами, самые восточные из которых называются в) Крапивскими лиманами. С ними соединяются г) лиманы Кирпильские (см. выше). Наконец, лиманы, лежащие в западном углу группы, ближе к Ачуевской косе, носят название д) Рясных лиманов. Но все эти лиманы не представляют резких границ, не имея формы отдельных, соединенных между собой проливами озер, а составляют собственно как бы один лиман, в который со всех сторон внедряются весьма неправильно разветвленные косы, и среди которого расположено много такой же разветвленной формы узких островов, так что все месте составляет совершенную сеть или лабиринт.

2) Группа Горько-Сладковских Лиманов. Она лежит почти в таком же расстоянии влево от Протоки, в каком Ахтарская группа вправо от нее, и состоит из нескольких отдельных озер, соединенных между собой проливами или ериками. Она подразделяется на два отдела: а) на Верхние лиманы и на б) собственно Горько-Сладковские. Верхних лиманов три: Мечетный, Долгий и Глубокий, которые питаются пресной водой, выходящими из Протоки ериками, о числе коих можно судить потому, что 70 из них было забито в 1846 г. по просьбе тогдашнего откупщика Ачуевских рыбных вод, желавшего увеличить массу воды в Протоке, а еще более разорить сладковское рыболовство. Верхние лиманы соединяются с приморскими посредством Черного ерика, доставляющего им пресную воду, которая почти вся достается одному только Сладковскому лиману, соединяющемуся с морем посредством Рубцовского гирла, прорванного в недавнее время при сильной буре, засыпавшей прежнее к Ю.З. от него лежавшее Сладкое гирло. Напротив того Горький лиман притока пресной воды почти не получает, а так как он соединяется с морем двумя гирлами – Горьким и Барилковым, то и имеет соленую воду. Такая разница между этими двумя лиманами поддерживается впрочем, только искусственным образом; именно, если случится прорыв из верхних лиманов в Горький, как это было несколько лет тому назад, то эту прорву забивают, дабы не быть принуждену переносить главного рыболовства из Сладкого лимана, где оно уже укоренилось, на другое место. Без этого лиманы этой группы менялись бы в качестве наполняющей их воды.

3) Группа Гнилых лиманов следует почти без промежутка за Горькими лиманами. Своими разветвлениями походит она на группу Ахтарских лиманов и притока пресной воды почти не получает, отчего составляющие ее лиманы получили название Гнилых.

4) Промежутком в шесть, семь верст по берегу моря отделяется от Гнилых лиманов группа лиманов Гаврюшинских, Западных или Кущеватых, которые, однако же, между собой соединяются несколькими проливами и ериками в верхних частях своих. Группа Гаврюшинских лиманов самая малая из всех и питается или правильнее питалась пресной водой не из Протоки, а из Кубани посредством ерика Курки, с забитием которого она, подобно Гнилым лиманам, почти совершенно потеряла пресноводный характер. Этот ерик был один из самых значительных, потому что, отделяясь от Кубани, тек на некотором расстоянии в параллельном ей направлении, принимая здесь множество, отделявшихся от Кубани ериков, и потом уже поворачивал на север, питал Гаврюшинские лиманы и пускал отрасли к Курчанскому лиману.

5) Группа Темрюцких лиманов состоит только из двух больших озер или лиманов Ахтанизовского и Курчанского, которые питаются пресной водой из Кубани посредством Переволоки. Вода Ахтанизовского лимана в настоящее время совершенно пресная, Курчанская же при нагонных ветрах бывает солонцеватая. Этот последний, кроме своего соединения с морем Курчанским гирлом – соединяется еще с Гаврюшинскими лиманами. Невдалеке от моря отделяется от него Горькое гирло – узкий проливчик сажени в 4 или в 5 шириной и около версты длиной, которым вливается в небольшой лиман Горький, имеющий не более двух верст в длину. Из этого лимана выходит гирло Назаровское или Крученое верст в 8 длиной, впадающее в один из Гаврюшинских лиманов. В настоящее время это единственный путь, которым эти последние сколько-нибудь снабжаются пресной водой.

6) Группа кубанских лиманов состоит из одного обширного Кубанского лимана, соединяющегося узким Бугазским гирлом с Черным морем. Отрасли или заливы этого лимана называются: западный – Цокуром, а восточный Кизил-Ташским.

Все доселе мной сказанное о топографии Кубанской плавни может быть вкратце выражено в следующих общих чертах. Угол между Протокой и Кубанью составляет поросшую камышом болотистую равнину, перерезанную бесчисленным множеством мелких протоков — ериков. В верхней ее части рассеяны по ней небольшие вну­тренне лиманы — озерки, которые заплывают по своим окраинам, и других берегов, кроме этих, образующихся из ими же осаждаемых осадков, не имеют. В нижней приморской части равнины отношение между водой и болотом изменяется; здесь преобладают лиманы, а болотистые промежутки, подобно островам, вкраплены между ними. Переход этот не постепенный, а довольно резкий. Эта низ­менность с таким же точно характером переходит и на правый берег Протоки, где в числе внутренних лиманов сохранился еще довольно большой Чубургольский лиман. Со стороны моря дельта резко означена как бы рам­кой Кубанской косой.

Если сравнить топографию Кубанской дельты с дельтами других рек, например с Волжской, то найдем между ними весьма характеристические различия. 1) В Волжской дельте точно также как в Донской, С. Двинской, Невской преобладают вместилища текучей воды — многочисленные рукава, на которые разделяется общее русло перед впадением в море — вместилища же стоячей воды, лиманы и иль­мени занимают только внутренность островов разделяющих рукава, и то только в самых низовых островах; верхние же совершенно выполнены наносами. Напротив того в Кубанской дельте проточные воды — рукава составляют явление подчиненное. Весь промежуток между Про­токой и Переволокой с Темрюцким гирлом составляет, собственно говоря, один только большой остров — да и самая Переволока и Темрюцкое гирло обязаны своим происхождением, как увидим ниже, искусству, нарушившему здесь для торговых целей, которых впрочем, не достигли — естественный процесс. И на этом большом треугольном острове, имеющем слишком 100 верст по гипотенузе, нет ни одного протока, который можно бы величать рукавом или рекой, а только небольшие ручейки, называемые ериками, которые, если бы сложить все вместе, без сомнения не дали бы и половины той массы воды, которая вливается в море одним настоящим рукавом Протокой, Темрюцким гирлом или даже Кубанью. Напротив того главное место занимают здесь лиманы, хотя конечно и они преимущественно сосредоточены в нижней части дельты. Следовательно, в Кубанской дельте сравнительно с Волж­ской замечается чрезвычайная непропорциональность в от­ношении между занимаемым ею пространством и водными протоками, отложениям из которых это пространство обя­зано своим происхождением. В самом деле, расстояние между крайними западным и восточным рукавами Волги менее 200 верст. От отделения же рукава Бузана, откуда собственно надо считать начало Волжской дельты — до моря не более 150 верст. Следовательно, треугольник, заклю­чающий в себе Волжскую дельту, будет иметь около 300 кв. миль, т. е. пространство менее, нежели вчетверо пре­восходящее Кубанскую дельту. Но какое же множество рукавов нередко более чем в версту шириной, пересекают треугольник между Бузаном и Бахтемиром (крайним западным рукавом Волги)! Их несколько десятков, если считать только главные. Как же могла отложиться из сравнительно незначительного притока воды, доставляемого Кубанью, такая огромная дельта? Это объясняется отчасти `большей мутностью Кубанской воды, но только отчасти, ибо хотя Кубанская вода и мутнее Волжской, но далеко не в такой степени, чтобы эта `большая пропорция мути могла вознаградить собой в несколько десятков раз меньшую массу текучей воды, из которой эта муть отлагается. Что не в этой большей мутности Кубанской воды заключается главный ключ разгадки относительной огромности Кубан­ской дельты, можно до очевидности убедиться из сравнения Кубани с Курой или с Тереком. Масса воды, про­текающая Курой, по меньшей мере, равна протекающей Ку­банью; Куринская же вода несравненно мутнее Кубанской. Она так мутна, что как в Тифлисе, так и на Божьем Промысле (близь устья) ее невозможно ни пить, ни употреб­лять на что-либо иное, как, давши ей предварительно день или два отстояться. Поэтому везде, где употребляют Куринскую воду, держат обыкновенно три бочки, одну из которых наполняют каждый день свежей водой, с тем, чтобы употреблять ее не ранее как на третий день. Вода, зачерпнутая в стакан, скоро дает осадок, по крайней мере, в палец толщиной; сквозь стакан такой воды ничего не видать, и вымыть что-нибудь не отстоянной водой решительно невозможно. Вода же в Протоке, Кубани, Темрюцком гирле, хотя на вид в реке и кажется мутной, но в стакане почти совершенно прозрачна, и измеримого осадка на дне сосуда не дает.* Однако же во сколько раз Кубанская дельта обширнее Куринской. К подобному же результату придем мы, сравнив Кубанскую дельту с Донской. Хотя Донская вода и светлее Кубанской, но зато масса воды, вливаемой Доном в Азовское море без сомнения значительнее вливаемой Кубанью — дельта же Дона составляет никак не более 1/20 дельты Кубанской.** Разгадка этого явления заключается, по моему мнению, в другой характеристической особенности Кубанской дельты, которую я выражу так:

2) Между тем как нарастание Волжской, Куринской, Донской и большей части других дельт должно быть на­звано неопределенным и неограниченным, — возрастание Кубанской дельты происходит в определенных раз навсегда, установленных пределах. Если позволено сделать сравнение возрастания дельт, с возрастанием органических тел — то я уподобил бы рост Волжской и подобных ей дельт, утолщению двусемянодольных деревьев, каждый год увеличивающих свою окружность одним кольцом; рост же Кубанской дельты утолщению деревьев односемянодольных, получающих уже в начале всю тол­щину, которую должны иметь в течение всей своей жизни и растущих потом только внутрь, т. е. уплотняющих свою древесину. Эту нерастяжимую границу составляет Ку­банская коса; так что отграниченная ею дельта не просто выполняемый осадками морской залив — а залив, предва­рительно обращенный в лиман, отгорожением его от моря косой. Очевидно, что залив может обратиться в лиман только в таком случае, если вливающаяся в него масса воды недостаточна, дабы напором своим сообщить несколько значительное течение всей воде залива, поэтому если не вся, то большая часть мути должна осаждаться внут­ри его, а вода вытекать из него оставшимися гирлами, уже значительно очистившись. Напротив того, при большей массе вливаемой рекой воды, сравнительно с массой воды залива, эта последняя вся приходит в движение, преграж­дающей лиманной косы образоваться не может, сам залив засоряется только самыми грубыми тяжелыми части­цами, каков, например, катимый по дну песок; тонкая же муть выносится далеко за пределы залива и осаждается го­раздо далее в море; и потому в таких реках видимая надводная часть дельты составляет только малую долю не­видимой подводной ее части, которой у рек, подобных Кубани почти нет. Если теперь эту надводную дельту при­считать к подводной, то замеченная выше непропорцио­нальность между дельтой Кубани и другими дельтами пропадет. Пресная и мутная Волжская вода простирается вглубь моря от того места, которое принимается за устье реки, еще, по крайней мере, верст на сто, а в ширину доходит с одной стороны почти до границ Ставрополь­ской губернии, с другой же до Урала, и на всем этом пространстве глубина не превышает трех, четырех са­жень и то лишь по фарватерам разделяющим мели. Оче­видно, что все это пространство есть подводная дельта Вол­ги. Тоже самое видим и в Дону. Весь Таганрогский залив есть мель, по которой пролегают сначала несколько, а потом один только более глубокие фарватеры. Простран­ство это даже называется гирлами Дона, точно также как совокупность его рукавов, протекающих по надводной ча­сти дельты. Напротив того, у Прикубанских берегов ни­какой отмели не замечается. От устьев Дона до Беглицкой косы и противолежащего ей в 30 верстах расстояния местечка Порт-Катона (Кругленькое или Милость Князя тож) отстоящих на 45 верст от устьев Дона, глубина только в одном небольшом пятнушке доходит до 18, а то нигде не превышает 16 фут. А это составит уже пространство приблизительно в 25 кв. миль, которое долж­но быть причислено к подводной дельте Дона, что превы­шало бы уже в 6 или в 7 раз надводную ее часть. Но и далее до противолежащих кос Белосарайской и Долгой глубина нигде не достигает 25 фут, за исключением вдающегося в залив узкого язычка верст в 8 шириной и 15 длиной, где глубина достигает или превосходит 25 фут. Все это пространство, которое также может быть причислено к подводной дельте Дона, заключает в себе около 80 кв. миль. Напротив того, вдоль Кубанскаго при­брежья глубина 25 фут нигде не отстоит от берега да­лее 6 верст, а во многих местах начинается уже в двух верстах от него. Только в заливе, противолежащем Ахтарскому гирлу, удаляется она на 20 верст от берега, но сюда некогда было направлено, как я имел уже случай намекать, главное течение Кубани, тут был главный выход из древнего Кубанского лимана — главное его гирло. Это сравнение глубины кажется мне с очевид­ностью указывает на то, что между тем как значитель­ная и даже большая часть осадков Дона (также как Вол­ги, Куры и большей части других рек) выносится за пре­делы его надводной дельты, — осадки Кубани употреблялись и употребляются еще на выполнение его лимана, т. е. служат к образованию надводной дельты, почему она так и превосходит своей относительной величиной надводные дельты прочих рек. Дальнейшее развитие этих мыслей я должен до времени оставить, чтобы обратиться к изложению тех перемен, которые Кубанская дельта претер­певала и теперь еще претерпевает, так как доселе я старался представить лишь топографическое описание ее в теперешнем виде. Только при помощи этих фактов возможно будет приступить к восстановлению исторического хода развития дельты, где найдет себе место и изъяснение способа образования лиманных кос.

 

Перемены, происшедшие в состоянии главнейших групп лиманов

Мы видели, что в настоящее время Кубань разделяется на три главных рукава, и представили выше описание их, заметив, что такой вид получили они лишь в недавнее время, подверглись разным изменениям. Всего менее из­менений претерпел тот рукав, который сохраняет на­звание Кубани. Это изменение состояло лишь в отступлении русла его верст на десять к югу, вследствие чего обра­зовался Кара-кубанский остров и от Кара-кубани не может отделяться ериков к северу. Гораздо значительнее были изменения, выпавшие на долю Протоки.

 

Засорение лиманов, находившихся в связи с Протокой

Не так еще давно, — еще в текущем столетии Про­тока в нижней части своей, по крайней мере, представляла сложную систему озеровидных расширений и соединяющих их рукавов, как в настоящее время Переволока с Темрюцким гирлом. Через выполнение этих лиманов обра­тилась она в правильную реку ничем не отличающуюся от других рек, текущих в широкой долине, выполнен­ной ее же осадками, как например Днестр. Так как кроме этих лиманов, лежавших на пути Протоки — и большая часть прочих лишились в настоящее время зна­чительной части воды и высохли, а другие осолели, то мест­ные жители, не различая существенно различных между собой явлений, приписывают их за одно отчасти забитию ериков, отчасти же оскудению воды в Кубани, вследствие нескольких малоснежных зим и сухих годов, утверждая по общей склонности видеть прошедшее в лучшем свете, нежели настоящее, что прежде ничего подобного не бывало. Но из рассказов самих же стариков, с такой уверенностью это утверждающих, видно, что например, в 1833 году, памятном по бывшему здесь страшному голоду – лиманы и тогда пересыхали, и росший по ним тростник от засухи горел, после чего, однако же, они не замедлили снова наполниться водой. Это, следовательно, явления периодические, не имеющие особенной важности, в занимающем нас отношении; но кроме их есть постоянные причины, стремящиеся изменить состояние дельты в таком смысле, чтобы лиманы все более и более выполнялись, а в замен этого рукава Кубани все более и более принимали форму пра­вильных рек; причем они необходимо должны расширяться и углубляться и все большую и большую массу воды вливать в море, вместо того, чтобы оставлять ее испаряться в разливах лиманов. То, что произошло на памяти людской в течение последних 60 лет с лиманами, вхо­дившими в систему Протоки, представляет нам весьма поучительные примеры отлично объясняющее историю разви­тия Кубанской дельты вообще.

 

Лиман Рудивский

Еще в тридцатых годах нынешнего столетия отделился вправо от Протоки, верстах в 25 выше станицы Гривенной рукав, известный под именем Быстрика, который опять соединялся с ней в трех верстах выше упомянутой станицы. Почти всю середину этого острова занимал лиман, называвшийся Рудивским (от имени казака Рудь, жившего здесь – такова этимология большей части те­перешних здешних географических названий). Лиман этот был глубок, имел около 20 верст в длину, следовательно, не уступал в величине теперешнему Курчанскому лиману. Этот лиман не имел никакого сообщения с окружавшими его кольцом рукавами Протокой и Быстриком, и водой наполнялся он только в половодье, когда она переливалась через его низменные берега. Это случалось нормальным образом два раза в году, именно при весеннем таянии снегов в плоскости и при летнем таянии их в горах, откуда по замечанию жителей вода доходит на седьмой или восьмой день до Гривенной. Это заметно по увеличивающейся ее мутности. Очевидно, что вода, наполнявшая этот лиман только два раза в году, не могла осаждать из себя достаточно землистых веществ, чтобы заметным образом выполнять его, так что еще в 1833 году в нем производилось значительное рыболовство. Но не широкое береговое кольцо, отделявшее лиман от обтекавших его рек, прорвало — неизвестно самой ли при­родой или это сделали казаки, прокопавшие из реки в лиман канал, как они это часто делают с двоякой целью, или для того чтобы в таком отведенном канале устроить базы, т. е. выставить особливого рода ловушки для рыбы, или чтобы ериком несло упадающие в реку семена ивы, которые, упадая на дно в низменных неглубоких местах, прорастают и скоро обращают такие низменности в ивовый лес. Taкие искусственные каналы иногда снова заплывают наносами; иногда же их размывает водой и они обращаются в постоянные ерики, которыми очень много течет воды. От искусственных или от естественных причин такой ерик образовался между Рудивским лиманом и Протокой. Чтобы дать выход увеличившемуся притоку воды — она должна была прорвать себе и другой канал из лимана в одну из обтекавших его рек — именно в Быстрик. Таким образом, совершенно отдельный лиман вошел в постоянную связь с Протокой. Вода, вместо того чтобы случайно вливаться в него через берег и потом уменьшаться испарением, приняла правильный и постоянный ток; протекавшая через лиман вода в несколько раз увеличилась, так что он должен был несколько раз в году наливаться и опоражниваться; в той же мере, следовательно, увеличивались и отлагавшиеся из воды осадки. Через каких-нибудь двадцать лет или еще того менее он совершенно выполнился, так что теперь и следов его не осталось, хотя название Рудивскаго лимана и местность, которую он занимал всем, даже молодым казакам, хо­рошо известны. Сама старая Протока заплыла, так как главная масса воды устремилась новым путем через лиман; Быстрик же расширился, сделался единственным руслом и принял название Протоки. На месте лимана образова­лась плавня, сначала очень топкая и вязкая, но мало помалу и она обсохла, подобно тому, как обсыхают болота, через которые проводят водосточный канал, через еже­годный разлив, осаждающий из себя муть. Местность еще более возвысилась, и теперь плавня на месте бывшего лимана ничем не отличается от прочей, поросшей камышом низменности.

Но положение, в котором был Рудивский лиман, как запомнят его казаки, очевидно, не есть первоначальная форма лимана. Глубокое озеро, около него кольцеобразная полоса земли и потом речное кольцо, обтекающее это земляное кольцо — форма слишком замысловатая и сложная, чтобы быть чем-нибудь первоначальным, хотя и довольно обыкновенная в Кубанской дельте. Так поныне существующей Чубургольский лиман, в то время когда он был гораздо больше нынешнего, находился в совершенно подобном же отношении к Протоке и Ангелинскому ерику, как бывший Рудивский лиман к Протоке и Быстрику. Тут необходимо рождает­ся вопрос, каким же образом произошло кольцо, отде­лявшее стоячую воду Рудивскаго лимана от текучей воды Протоки и Быстрика? Положительного ответа на это я дать не могу, т.е. не могу указать на такой пример, где бы обыкновенное озеровидное расширение реки приняло форму бывшего Рудивскаго лимана; но самое простое и естественное предположение объяснит нам это явление. Предположим, что Протока сначала просто впадала в Рудивский лиман, или вернее разливалась в этот лиман и потом в двадцати с небольшим верстах ниже этого устья снова из него вытекала; точно также, как теперь Переволока впадает в Ахтанизовский лиман и опять из него вытекает под именем Темрюцкого гирла. Если, по местным условиям, или какой-нибудь случайности, русло, почти всегда сохра­няющее свое течение при протоке реки через озеро, при самом своем устье раздвоялось и каждый из этих двух рукавов теснился к берегам лимана, то эти рукава дол­жны были откладывать несомые ими землистые частицы там, где течение каждого из них прекращалось и переходило в общую поверхность стоячей воды лимана. Очевидно, что вдоль этой границы текущей воды русел и стоячей воды лимана должна отлагаться отмель, переходящая со време­нем в косу и, наконец, в береговой вал, следующий границе русла с лиманом; оба эти вала должны срастись между собой, как при разделении русел у устья, так и при соединении их при истоке из лимана. Наконец на­плывом водяных трав и прибоем к берегу или со стороны лимана эти валы должны постепенно расширяться и обращаться в кольцеобразный остров. Если бы русло при устье не раздвоялось, а продолжало бы течь вдоль одного из берегов, то оно отделилось бы таким же путем от лимана, параллельным направлению русел валом, и мы получили бы весьма обыкновенную форму реки, сопровож­даемой параллельным ей озером, соединенным или не соединенным с ней боковым протоком или ериком. Если бы нераздельное русло не теснилось к берегу лима­на, через который оно протекает, а перерезывало его в каком-нибудь направлении, то отмели, а затем береговые косы образовались бы по обе стороны русла и отгородили бы его от лимана. В таком случае получили бы мы про­текающую по болотистой низменности реку с сопровождаю­щими ее вдоль обоих берегов озерами. Наконец если втекающая в лиман река раздробится на несколько русел, то соответственно этому и общий лиман сначала раз­делится осадками на несколько меньших лиманов. Ежели эти озера, боковые или серединное, останутся в соединении с руслами посредством боковых рукавов, то и они не замедлят выполниться и зарасти; в противном же случае, получая приток воды, просачивающийся сквозь болото или переливающийся через окраины, эти лиманы могут надолго сохранить свое существование. Из этих соображений кажется ясно видно, что образование серединного лимана кругом огороженного кольцом, примером которого служил лиман Рудивский, нисколько не труднее себе представить, чем остальные переименованные случаи, и самая незначительная случайность, которой по большей части в каждом отдельном случае и определить невозможно, может поставить засоряющийся лиман в то или в другое отношение к речному рукаву, расширение которого он первоначально составлял.

 

Лиман Красногольский

Пересчитанные здесь способы засорения лиманов не исчерпывают еще, однако же, всех возможных форм этого процесса, и на той же Протоке верстах в двадцати ниже Гривенной станицы существовал лиман, исчезнувший за много лет ранее Рудивскаго и притом совершенно другим образом. Лиман этот назывался Красногольским. Он принимал в себя Протоку и верст через десять снова выпускал из себя. Только старые казаки помнят о существовании этого лимана, которое впрочем совершен­но достоверно, ибо оно подтверждается: 1) сохранившимся названием его, которое известно всем здешним жите­лям, незнающим только в точности места, где он находился; 2) теми обстоятельствами, по которым этот лиман памятен старожилам об нем мне рассказывавшим. Ачуевский рыбный промысел, занимающий последние 9 верст течения Протоки и отдаваемый ныне в откупное содержание — производился прежде, именно до 1818 года, в пользу войсковой казны казаками по наряду, что счита­лось им в службу, как занятие сторожевых постов, или как командировка. Для необходимых в Ачуевском заводе построек сплавляли лес из Красного леса, о котором я уже упоминал выше, лежащего невдалеке от отделения Протоки из Кубани. Этот лес сплавлялся Про­токой на дубах (больших лодках) до Красногольского лимана. Здесь же выгружали его и тащили отдельными бревнами, идя в брод по лиману, так как он был мелководен и дубов с грузом леса не поднял бы, и притом не имел течения. По выходе из лимана лес снова грузился на суда. Это мелководье лимана показывает, что старики, помнящие его, застали его уже в последнем фазисе существования. Отсутствие в нем течения зависело, вероятно, как оттого, что по приближении к устью оно вообще ослабевало, так и оттого, что по каким-либо местным условиям оно не сосредоточивалось в каком-ни­будь русле, а равномерно распространялось во всю ширину лимана. Это отсутствие русла было причиной, что река не отделилась здесь от произведенного ею расширения. По­этому и образ исчезновения Красногольского лимана был совершенно иной, нежели Рудивского. Как видно из рассказов стариков и именно казака Беляка, имеющего поблизости этой местности свой хутор, служившего по на­ряду при Ачуевском заводе и не раз работавшего при описанном сплаве леса, глубина лимана должна была уменьшаться равномерно или почти равномерно. Когда уже стало так мелко, как запомнят старики, карши, т. е. деревья часто огромной толщины, несомые по Протоке, оста­навливались на мелях в разных местах лимана. В затишьях – заводях — образуемых ими, ил должен был сильнее осаждаться, чем в других местах: в этих же затишьях останавливались трава, сучья и подоб­ные этому легкие предметы, прибиваемые водой. Таким образом, произошло множество маленьких островков, которые, увеличиваясь, постепенно разделили лиман на множество узких полос, взаимно соединенных как бы в сеть. В этих каналах, вследствие сужения, должно было, конечно, образоваться течение, и таким образом вместо разлития Протоки по лиману, произошло раздробление ее на несколько рукавов. И действительно в настоящее время местность, занимавшаяся некогда Красногольским лиманом, состоит из многих небольших островов, разделенных узкими рукавами. Острова эти занимают в длину верст около десяти, в ширину же не более двух с половиной. Но Красногольский лиман был гораздо шире этого, имен­но в левую сторону, где заплыли рукава, разделявшие ост­рова, которые стянулись в одну массу и срослись с бере­гами, так что здесь совершалось полное исчезновение лимана.

Эти перемены не могли остаться без влияния на увеличение течения Протоки. Во время существования лиманов, прерывавших непрерывность ее течения, масса воды несо­мой ею в море, была гораздо меньше, чем в настоящее время. По словам стариков издавна занимавшихся в этой реке рыболовством, она была, по крайней мере, наполо­вину уже, нежели теперь, что вполне подтверждается пере­меной, происшедшей в ее названии: из Проточки переименовалась она в Протоку. Этому увеличению Протоки, по крайней мере, в нижней ее части должно было содействовать еще то, что отделявшийся от нее еще в тридца­тых годах нынешнего столетия Казачий ерик, впадавший самостоятельным устьем в море, в настоящее время совершенно заплыл, так что она до самого моря течет теперь в одной трубе.

 

Лиман Чубургольский

Выше по Протоке, по правую ее сторону, на острову, образуемом ею и Ангелинским ериком, находится уже упоминавшийся лиман Чубургольский. Достоверно, что этот лиман в несколько крат уменьшился против того, чем он был на памяти нынешнего поколения. Но причина уменьшения его иная, нежели та, которая уничтожила лиманы Рудивский и Красногольский, а именно он не выполнялся наносами, а высыхал. Через этот лиман, по крайней мере, в последнее памятное жителям время, не было сквозного течения из Протоки, в Протоку или в Ангелинский ерик, а он находился с первой из этих рек только в побочном соединении посредством ериков; поэтому масса воды, проходившая через него, а, следовательно, и количество содержавшихся в ней осадков не могло быть велико. С естественным или искусственным закрытием истока этих ериков ему доставлялось все менее воды. Разливами также не могло доставляться ему много воды, потому что самые эти разливы, осаждая на плавнях содержащуюся в них муть, мало помалу дол­жны были возвысить почву. Наконец Протока, с постепенным обращением в правильную реку, с усилившимся течением должна была дренировать почву.

И так, все изменения, которые претерпела Протока, действовали в том смысле, чтобы ряд лиманов, соединенных между собой рукавами в сложную систему стоячих и текучих вод, обратить в обыкновенную реку, со­храняющую равномерную ширину и быстроту на всем своем протяжении, а этим увеличить массу вливаемой в море воды всем тем количеством, которое испарялось с обширных поверхностей прежних озеровидных расширений. В этом же смысле происходят в настоящее время перемены, замечаемые в другом главном рукаве Кубани – в Переволоке с Темрюцким гирлом, хотя здесь эти перемены не успели еще с ясностью выказаться.

 

Группа Темрюцких лиманов

Сведения о прежнем состоянии этих рукавов и соединенных с ними лиманов можно почерпнуть не только из рассказов местных жителей, но и из свидетельств путешественников, посещавших эту часть Кубанской дель­ты. Об ней остались даже некоторые описания древних географов, хотя к сожалению и не довольно полные.

 

Положение группы Темрюцких лиманов в настоящее время

В настоящее время местность эта находится в следующем положении: в Ю.-В. угол Ахтанизовского лимана втекает Переволока, по обе стороны которой простирается плавня. В западном направлении, т.е. вдоль южного берега лимана, тянется она не более, как версты на четыре, откуда начинается возвышенность, сопровождающая весь южный берег лимана и того залива его, при оконечности которого построена Старотиторовская станция. Ю. З. оконечность лимана прилегает опять к низменности, тянущейся по направлению к Таманскому заливу. По ней рассеяны озерки, отделенные от лимана – ясные следы в древности протекавшего здесь устья Куба­ни. За этой низменностью вдается в лиман небольшой возвышенный полуостров или мыс, называемый горой Бо­риса и Глеба (cap Rakhmanovskoi) у Дюбуа, к северу от которой лежит станица Ахтанизовская. За ней опять начи­нается низменность, обозначающая прежнее Пересыпное гир­ло. За ней берег опять становится возвышенным. Это та возвышенность, которая занимает часть узкого перешейка между Азовским морем и лиманом, и к которой припая­ны с запада Пересыпная, а с востока Поповицкая косы. На восточной оконечности этой возвышенности у моря на­ходится поселок, известный под именем Темрюцкого хутора. Здесь был прежде старый Темрюк, а потом укреп­ление, которое Дюбуа называет редутом Суворова; здесь же, по его мнению, находился древний город Фирамбе. За этой возвышенностью, тянущейся вдоль северного берега лимана верст на семь, опять простирается плавня, идущая вплоть до Переволоки и отделяющая Ахтанизовский лиман с С. В. от Азовского моря и от Курчанского лимана; по ней протекает Темрюцкое гирло. На этой плавне в нескольких верстах от Темрюка у самой дороги в Тимане есть несколько более возвышенное место, как бы островок, обозначенный теперь только врытой в землю чугун­ной пушкой, но где находилось прежде Турецкое укрепление Адас, известное под именем Каменной или Турец­кой батареи. Все возвышенности южного берега, также как и гора Бориса и Глеба, совершенно обрывисты и отделяют­ся от воды местами узкой полосой плоского прибрежья, местами же обрываются прямо в воду. Между возвышен­ностью северного берега, только крутой, а, не обрывистой, низменная полоса простирается на несколько сот шагов в ширину. Вода лимана в настоящее время совершенно пресная.

Курчанский лиман почти со всех сторон окружен низменностями, именно косами со стороны моря и плавнями с прочих сторон, за исключением лишь Ю. З. берега, где он ограничен удлиненным холмом, тянущимся к Ю.В. от Темрюка до станции Андреевской (Курчанская тож) — холмом, который Дюбуа называет Кандауровским. В самом Ю.В. углу своем принимает в себя Курган­скй лиман, отрасль ерика Курки. Если теперь вообразим себе все низменности, окружающие оба лимана под водой, то получим один обширный лиман, в который влива­лась бы Кубань близь теперешнего истока Переволоки или еще выше у Андреевской станции. Лиман этот имел бы три соединения с морем, одно в несколько верст шириной от теперешнего Курчанского гирла до Старого Тем­рюка, другое там, где видны следы Пересыпного гирла, третье открывалось бы в Таманский залив к югу от станции Сенной, где Дюбуа помещает древний портовой город Фанагорию. В этот лиман вдавался бы в С.З. направлении Кандаурский холм в виде полуострова, так как теперь вдается в него полуостров, оканчивающийся Дубовым рынком; с севера же лежал бы перед ним остров, на котором расположен Темрюцкий хутор. Хотя для того, чтобы местность эта получила такой вид, нужно возвышение воды лишь на несколько фут, или снятие такой же толщины слоя наносов; однако же, не только ни одно из свидетельств прежних путешественников или преданий ими сохраненных, но даже слишком 18 веками от­даленное от нас описание Страбона не представляет нам ее в этом виде. Во всех их можно находить только отдельные черты такого состояния страны разновременно суще­ствовавшие. Изменения, которым подвергалась эта местность в ближайшее к нашему время, или даже в совершенно обратном смысле, именно лиманы, соединенные теперь ме­жду собой в одну систему, были совершенно разобщены, а Ахтанизовский лиман был с этим вместе и совершен­но разобщен от моря.

 

Положение группы Темрюцких лиманов в первой половине текущего и в конце прошедшего столетий

Не более десяти лет тому назад ни Переволоки, ни Темрюцкого гирла почти не существовало. Ахтанизовский лиман составлял замкнутое озеро, не принимавшее в себя и не выпускавшее из себя, сколько-нибудь значительных притоков. Курчанский лиман не имел почти никакого сообщения с Ахтанизовским, а питался пресной водой из ерика Курки; зато соединение его с морем, происходя­щее теперь только посредством Курчанского гирла, имеющего по сделанному мной измерению 130 сажень ширины и до 3 сажень глубины на фарватере, занимало гораздо обширнейшее пространство, и вероятно простиралось на несколько верст, потому что вода была в нем столь же солона как в море, тогда как теперь она получает со­лоноватость только при сильных нагонных ветрах.

Ближайший к нашему времени путешественник, из числа тех, которыми я имел возможность пользоваться, Гюо (Huot, Voyage geologique en Crimee et dans l`ile de Taman во II т. пут. Демидова), посетивший эту местность в 1837 году, желая доказать, что Тамань есть полуостров, а не остров, говорит (стр. 555): «Aujourd’hui le bras qui se jettait directement par le golfe (т. е. Курчанский лиман) ne consiste plus qu’en un ruisseau (ерик Курка) qui pres du village de Kourcuinskaya (Андреевская станция) quitte le fleuve, se jette dans le plus oriental des deux petits lacs au nord (маленькие внутренние лиманчики близь Ю.В. оконечности Курчанского лимана) d’ou il se dirige vers l’ouest dans l`ancienne embouchure ou le golfe de la mer d’Azof (Курчайнский лиман) mais avant d’y arriver…» и т.д., а затем «Pen­dant la saison des pluies le petit bras du Kouban pres de Kourkinskaya (ерик Курка) est assez visible pour meriter a la terre de Taman la denomination d’ile; mais pendant la secheresse d’ete ce bras renferme si peu d’eau, quelquefois meme il est tellement a sec, que cette terre merite plutot la qualification de presqu’ile». Если бы характер ост­рова придавался Тамани только Куркой, даже во времена ее величия, то конечно никому никогда и в голову не пришло бы называть эту страну этим именем. Дело в том, что островом называли его во времена Гюо и в течение многих десятков, а может и более сотни лет до него, только по сохранившемуся преданию о том, что некогда проходили суда из Черного моря в Азовское, но конечно не Куркой. Странная мысль Гюо искать в Курке того протока, который обращает Тамань в остров, замечательна, однако в том отношении, что указывает, до какой степени в его время изгладились все следы сообщения Кубани с Ахтанизовским лиманом посредством переволоки. Не в лучшем положении находилось и Темрюцкое гирло. На стр. 558 Гюо говорит: «au Nord et a l’Est (Ахтанизовского лимана) le sol est si plat et sabloneux et tellement recent qu`on у voit encore plusieus lacs sales, et que dans la saison des pluies il communique par des rigoles naturelles au nord avec la mer d`Azof, et a l’Est avec le liman de Temrouk». Следовательно, несколько бороздок, ложбинок или канавок и то при сильных дождях (автор, вероятно, хотел сказать при водополье), заменяли собой, лет около тридцати тому назад, Темрюцкое гирло, имеющее ныне ширины слишком в 30 сажень, глубины до 3 сажень и в стремени имеющее до 6,5 верст течения в час, т.е. текущее вдвое быстрее Невы. За три года до Гюо, в 1834 году, посетил эту же местность Дюбуа де Монпере. В три года большой перемены произойти не могло, и, однако же, если бы вышеприведенные слова Гюо о соединении лиманов Ахтанизовского с Курчанским считать за совершенно верное изображение действительности, то должно бы заключить, что в эти три года произошла ощутительная перемена. Именно Дюбуа (Т.V стр.27) говорит: «Pres de la station de Temrouk pour contiuuer notre route nous traversames une espece de canal fangeux qui met le lac Aftanis en communication avec le liman de Temrouk» (Курчанский). Тинистый канал все-таки указывает, по крайней мере, на след бывшего прежде, но заплывшего протока. Не далее как через три года этот след уже исчез и оказывается только неопределенное соединение посредством нескольких бороздок и то лишь в дождливое время, т.е. при высокой воде. За 23 года до Дюбуа здесь проезжали Энгельгардт и Паррот (в Июне 1811 года). Они так выражаются про промежуток между обоими лиманами (Reise in die Krym und den Kaukasus, Band I p. 81) «Der See Aftanis steht dnrch Flusse und Sumpfe mit dem Kuban und dem Asowschem Meere in Verbindung und macht dadurch Taman r Insel. Deutlich sieht man an den Formen die das Wasser den Hugeln eingegraben, wie es einst bei hoherem Stande das Landchen ganz umgab, man erkennt in den Schilfniederungen das Bette des alten Stroms und ihn selbst in ihrem Flusschen (Темрюцкое гирло) wieder. Wenn im Sommer der Kuban von dem schmelzenden Schee des Kaukasischen Hochgebirges angeschowllen, austritt, oder wenn Sturme aus dem Asowschen Meer den Abfluss in dasselbe hindern, scheint jene alte Zeit wiederkehren zu wollen, der ganze Morast vor Temriuk ist dann eine grosse Wasserflache, nur durch hohen Schilf vom Liman unterschieden». Следовательно, во времена Энгельгардта и Паррота не было надобности обращаться к Курке для отыскания причины, почему называют Тамань островом; впадавшие в Ахтанизовский лиман и вытекавшие из него речки достаточно оправдывают это название; Темрюцкое же гирло, обратившееся потом в тинистую канаву, а, наконец, и совершенно за­терявшееся между прочими бороздками плавни — было еще речкой. Во времена Палласа, за 17 лет до Энгельгардта и Паррота, это соединение Ахтанизовскаго лимана с Ку­банью и с Курчанским лиманом должно быть было еще явственнее. На стр. 252, т. II, Pallas voyage dans le gouver. merid de l`emp. de Russie 1793 и 1794 говорится: «Le liman de Temriuk, en tatar Aktengis (mer blanche), qui comme un lac ferme n’est separe de la mer d’Asoph que par une etroite bande de terre, et de la baie de Taman par une autre un peu plus large, recoit du Kuban quelques petits ecoulements, qui doivent avoir ete ci devant navigables, a une eau douce et se decharge vers le golfe de Temriuk de la mer d’Asoph». Смысл слов se decharge ясно указывает, что соединение было довольно значительное. Жаль, что я не могу проследить этого ряда свидетельств путешественников далее назад, что не имею под руками путешествия de la Motraye, изданного в 1728 году, который, как видно из цитаты Дюбуа, был в Темрюке, и у которого нашлось бы, может быть что-нибудь о занимающем нас предмете. За неимением положительных свидетельств обратимся к преданиям.

 

Положение Темрюцкой группы лиманов за время, предшествовавшее свидетельствам путешественников, как оно сохранилось в местных преданиях

В словах Палласа уже виден намек на то, что он что-нибудь слышал о судоходности протоков, соединявших Ахтанизовский лиман с Кубанью. Для такого же заключения достаточно вникнуть в смысл названия Переволоки, указывающего на такое состояние этого соединительного ка­нала, при котором в нем было достаточно воды не для свободного плавания, а для перетаскивания по нем судов. Дюбуа же прямо приводит следующее предание: «La tra­dition assure que les vaisseaux qui venaient de la mer Noire, passaient d’abord par le Bougaze du liman Kisiltache, remontaient le Kouban; et par un des bras qui sont a sec maintenant autour du fort Perevlanskoi (очевидно батарея Переволочинская) entraient dans le lac Aftaniz, d’ou ils penetraient dans la mer d’Azof par le canal de Temrouk» (стр. 27). Предание это, конечно, относилось к временам недавним, т. е. к владычеству турок, иначе оно конечно бы не со­хранилось, да иначе едва ли возможно объяснить и самое построение Темрюка в той местности, где он находится. И так за два, много за три столетия до настоящего вре­мени, существовал тот же путь из Кубани в Азовское море, который и ныне вновь открылся через Переволоку, Темрюцкое и Курчанское гирла. Этот путь мало помалу заносился и достиг полного засорения, так что исчезли почти все следы его к концу тридцатых годов настоящего столетия.. Такое засорение должно было иметь два следствия: 1) обращение течения Кубани с большей силой в другую сторону, и 2) обращение воды Ахтанизовского лимана в солонцеватую, мало годную для употребления. Оно действительно так и было. Масса воды, которую несла Кубань в Черное море была значительнее нынешнего. Теперь, когда Кубань приняла снова прежнее направление, Бугазское гирло имеет не более 20 много что 30 сажень в ширину. Паллас же (стр. 255) говорит: «les deux langues de terre sur les pointes desquelles on voit d’un cote uu poste Russe, et de l`autre un poste Turc laissaient entre elles une ouverture peu profonde et tout au plus de 100 toises de large, par laquelle se fait l’ecoulement du Kubanskoi liman dans la mer…». А Гюо (стр. 556): «G`est aujourd’hui се qui nous appelons un penelac (лиман) c`est a dire un lac, qui communique a la mer par une ouverture large d’un quart de lieu appelee Bougaz». Мне же на самом посту, и поныне находящемся на оконечности Таманской стороны косы, говорили, что до войны, когда здесь пролегал почтовый тракт на Анапу, и была переправа на пароме (ныне не существующая); ширина пролива составляла около полуверсты. Если и не придавать значения абсолютным величинам этих глазомерных показаний, все же остается несомненным, что Бугаз был гораздо шире в то время, когда Кубань не соединялась с Азовским морем через посредство лиманов Ахтанизовского и Курчанского, ибо двадцать, тридцать сажень невозможно принять за сто, а тем менее за полверсты или версту. На морской карте Манганари 1833 года ширина Бугаза составляет также около полуверсты. Наконец Дюбуа прямо говорит, что Кубанский лиман в его время принимал в себя главные устья Кубани. «Се liman dans lequel le Kouban n’avait pas son entree principale comme `a present». Что касается до солоноватости Ахтанизовского лимана, то, по-видимому, ей прямо противоречат слова Палласа (см. выше) и Дюбуа, у которого на стр. 26 сказано: «le lac Aftaniz alimente par le Kouban a de l’eau douce» и в другом месте стр. 78. «L`Antikites (Kouban) de Strabon avait sa principale embouchure par la pointe meridionale du lac Aftaniz, qui n’etait alimente que par ce flouve comme le prouvent ses eaux douces». Между тем местные старожилы мне положительно сказывали, что вода Ахтанизовскаго лимана была горькая и гнилая, так что только с трудом могли ее употреблять, и что поэтому еще в прошедшем столетии старались пропустить в него воду из Кубани, что и потом не раз повторяли. Впрочем, противоречие разъясняется другим местом Палласа (стр. 267): «Се liman a dans la partie superieure et separee par des cordons de roseaux une eau assez douce (следовательно все таки не совершенно пресную как теперь), tandis que plus bas et vers Temruk elle a un gout fetide et saumatre». Такую солоноватость воды в Ахтанизовском лимане, подтверждаемую словами Палласа, принять тем необходимее, что в то время, когда он составлял замкнутое озеро, в него гораздо легче могла переливаться соленая вода моря и Курчанского лимана, нежели теперь, ибо преграда, отделявшая его от этих водоемов на пространстве между старым и новым Темрюком, была еще ниже нынешнего, а вода в лимане стояла несколько выше. До этого же времени, когда, как и теперь лиман принимал в себя один из главных рукавов Кубани, весьма вероятно, что преграды этой вовсе не существовало или она была только подводной мелью. Эти два предположения основываю я на следующем. Темрюцкие старожилы прямо говорили мне, что прежде чем открылись Переволока и Темрюцкое гирло, вода в лимане стояла выше, т. е. что последним несколько больше из него вытекало воды, чем сколько втекает первой. В доказательство этого они приводили, что лиман, следы которого видны теперь в низменности обозначающей Пересыпное гирло, соединенный посредством ерика с Ахтанизовским лиманом, не более 10 лет тому назад доходил до самого моря, хотя в него и не вливался, будучи отделен от него только не­сколькими рядами песчаных дюнообразных валов. Если бы это было иначе, то самое название гирла, данное каза­ками этой местности, трудно бы было себе объяснить. Ведь не дают же они этого названия той низменности, которая служит продолжением южного отрога Ахтанизовского ли­мана и оканчивается бухтой Таманского залива, и представляет следы древнего Фанагорийского устья Кубани (Антикитеса). Люди, которых не занимают ни археологические, ни геологические вопросы, могут назвать гирлом без сомнения только то, что составляет действительный исток ли­мана, или, по крайней мере, исток на столько лишь за­гражденный, на сколько это может сделать намет песку с моря, чему они нередко видели и видят примеры; а никак не довольно широкую низменность, образовавшуюся вследствие отступления лимана от понижения его уровня, если они сами не были свидетелями этого отступления. Мы видели выше как описывают Энгельгардт и Паррот местность около Темрюка; также точно выражаются Паллас и Дюбуа. «Comme il n’etait pas possible de se rendre dans cette ville (Темрюк) parceque les vents de mer avait grossi les eaux des embouchures du Temrukskoi liman (Ахтанизовский) — je retrogradai d’ici»… etc. (Pallas стр. 271). «Du ca­nal de Temrouk a 1’ile suivante (островом называется эта местность по отношению к временам древности) marquee par la redoute de Souvorof s’etend un bas-fond `a roseaux a peine distinct du lac. L’inondation de Kouban, qui etait `a son maximum, avait meme recouvert de grands espaces de ses on-des, qui s’elevaient sur la route a l,5 pieds de haut». Теперь ни ветры, ни наводнения такого влияния не имеют, так как воде Ахтанизовского лимана открылся сток Темрюцким гирлом, и она его уже так не переполняет, а са­мая болотистая перемычка между лиманами возвысилась от осаждавшегося на нее ила.

 

Предположение, что еще в недавнее время оба лимана Темрюцкой группы составляли один обширный лиман

Этому, сказал я, предшествовало, вероятно, время, ко­гда перемычки между лиманами Ахтанизовским и Курчанским вовсе не было, а гирло, перерезывающее теперь Поповицкую косу (Курчанское), лежало верстах в 8 к за­паду у самого старого Темрюка. Что касается до Поповицкой косы, то в ней произошли в последнее время несомненные перемены, именно Курчанское гирло представлено на прежних картах гораздо шире, нежели оно теперь. Не далее как на морской карте Манганари оно имеет около 3 верст ширины, и в нем помещены 4 маленьких острова, ныне слившихся в одну косу. Паллас, а так­же Энгельгардт и Паррот, называют Курчанский лиман не иначе как заливом, также как и Таманский залив, чего нельзя приписать тому только, что они соединяются с морем, ибо Кубанский лиман, который также непосред­ственно соединяется с морем, они, однако же, всегда на­зывают лиманом. Следовательно, соединение Курчанскаго лимана с морем должно было быть довольно широко, что­бы заслужить ему название залива. Так было в начале нынешнего и в конце прошедшего столетий. О более старом времени свидетельствует построение старого Темрю­ка, и сохраненное о нем Палласом предание (стр. 271). «L’ancienTemruk `etait situe a 6 verstes (8 считается теперь по дороге) en decu de celui d’aujourd’hui sur une colline entouree d’eau et fortifie de remparts pour empecher comme on le dit d’apres les habitants de l`ile, les cosaques du Don d’arriver sur des barques dans l’embouchure du Temrukskoi liman. (Ахтанизовский, который составлял тогда одно целое с Курчанским) pour voler». В настоящее время никак нельзя сказать, чтобы возвышенность, лежащая между Ахтанизовским лиманом и морем была окружена со всех сторон водой — она составляет теперь не остров, а толь­ко перешеек, и чтобы ей быть островом надо, чтобы Пе­ресыпное гирло текло и чтобы не было Поповицкой косы и всей низменной перемычки между Ахтанизовским и Курчанским лиманами. Но только при этом условии и могло иметь смысл укрепление старого Темрюка. Если бы все было в таком же положении как ныне, то пушки этой крепостцы не могли за 8 слишком верст препятствовать входу Донских лодок в лиман. Для этого необходимо принять, что тогдашнее Курчанское гирло лежало верстами 7 или 8 западнее нынешнего. Что так было это в от­даленной древности, есть, впрочем, и указание у Страбона (Дюбуа, стр. 35): «Du Rombites (Протока) jusqu’a Tyrambe (Темрюцкий хутор) et au fleuve Antikites il у а 600 stades». Стадий по Дюбуа приходилось около 8 на версту; если бы, следовательно, за устье Антикитеса считать тепе­решнее Курчанское гирло, то расстояние его не могло бы совпадать с расстоянием города Тирамбе, а было бы не менее как на 60 стадий ближе от Ромбитеса. При та­ком положении становится понятным и построение камен­ной Турецкой батареи, находившейся между старым и новым Темрюком. Она защищала тот же фарватер, тот же вход в Ахтанизовский лиман, как и укрепление ста­рого Темрюка, и Паррот и Энгельгардт, думая сказать шутку: «Die Kanonen des Forts bestrichen den Weg oder richtiger das Fahrwasser von Temruk, denn eine Strecke weiter wird der Sumpf immer tiefer…» ets. — высказали, как ка­жется сущую правду. Самое положение крепостцы внушало Дюбуа мысль, что она была первоначально построена на настоящем острову. «Il fallait etre passablement resolu et insouciant des agrements de la vie pour aller se loger dans un endroit aussi triste, et aussi prive des dons de la nature. Ceci me fait croire que lors de la fondation de ce fort l’ile existait seule au milieu des ondes; les marais seront venus plus tard en rendre la position affreuse». Конечно, причины приводимой здесь слишком недостаточно, чтобы основать на ней это предположение, но ежели принять во внимание, что только это предположение может поставить Адасское укрепление в связь с укреплением старого Темрюка и объяснить общую их цель, то мнение Дюбуа становится чрезвычайно правдоподобным. Прежде чем мало помалу образовавшаяся перемычка плавни между лиманами Ахтани­зовским и Курчанским получила свой окончательный вид, она, как это обыкновенно бывает, должна была состоять из нескольких островов, разделенных гирлами, пока одно из них, именно теперешнее Темрюцкое не получило над ними перевеса, прочие же затянуло, чему впоследствии как мы видели, подверглось и это главное гирло. Следами этих гирл должны были служить ерики и ложбинки. На это также имеем мы некоторые указания. В выше приведенном месте из Гюо говорится о соединении лиманов посредством «quelques rigoles naturelles»; у Энгельгардта и Паррота (стр. 82) про путь между Темрюцкой каменной батареей и Темрюком, сказано, что: «die Pferde mussten in einigen kurzen Stellen schwimmen, und das Wasser stromte oben zu unserem Wagen herein, aus dem wir die Sachen auf den Kutschersitz und das Verdeck gerettet hatten». Это были, следовательно, ложбинки, где вода доходила футов до 3 или до 4 глубины. Всего же интереснее в этом отношении приводимое Дюбуа место из Кларка (стр. 28): «Clarke rapporte que les Russes perdirent 500 hommes a l’attaquer (каменную батарею) sans pouvoir s’en emparer. Ils s’etaient flattes d’emporter un des ouvrages exterieurs en pas­sant un canal qui etait alors entierement gele. Mais les Turcs en avaient rompu la glace a leur insu; les Russes surpris tout `a coup et tenus en echec par la profondeur de l’eau furent impitoyablement mitrailles».Оставив в стороне оче­видную преувеличенность этого рассказа и непонятность того как могли Турки сломать лед, так чтобы Русские этого не заметили, какая-либо доля истины все же должна лежать в основании этого рассказа, и для нас важно со­общаемое им сведение о существовании протока, в кото­ром даже зимой, т. е. при самом низком стоянии воды в Кубани, была такая глубина, которая могла составить значительное затруднение для переправы отряда войска. Наконец на карте Таманского полуострова, приложенной к Палласову путешествию по плавне, разделяющей лима­ны, проведено несколько перерезывающих ее ериков. Хотя этой карте и нельзя придавать значения относитель­но формы и размеров, изображенных на ней предметов, но все же она может, думаю я, служить свидетельством существования того, что на ней изображено.

 

Искусственное восстановление прежнего направления Кубани и влияние его на засорение лиманов Темрюцкой группы

Я рассмотрел с возможной подробностью перемены, которым подвергалась эта часть Кубанской дельты на осно­вании свидетельств путешественников и сохраненных ими преданий. Что же заставило Кубань снова устремиться преж­ним своим путем? Этому обязана она не естественному процессу, а искусству. Вскоре после окончания восточной войны, правительство возымело мысль сделать Кубань судо­ходной и учредить на ней пароходство, как для облегчения сбыта продуктов вниз по этой реке, так главным образом и для доставления вверх по ней провианта для войск, а с тем вместе открыть ближайшее сообщение по этой реке с Азовским морем, так как Черно­морское устье, и по мелкости Кубанского лимана, и по значительному обходу для Азовских судов вокруг Таманского полуострова, для предполагаемой цели было мало удобно. Почему не воспользовались для этой цели самым многоводным и глубоким рукавом Кубани Протокой, мне не известно; может быть, дабы не препятствовать тамош­нему рыболовству, дающему значительный доход войсковой казне. Как бы то не было, для этой цели избрали заплывшие русла Переволоки и Темрюцкого гирла. Переволоку про­копали и прочистили, и дабы пустить в нее больше воды забили отделявшиеся от Кубани выше ее ерик Курку и некоторые другие. Цели достигли вполне, вода устремилась с большой силой по Переволоке, Ахтанизовский лиман обратился из солонцеватого в пресноводный, Темрюцкое гирло обратилось в настоящую реку с чрезвычайно быстрым течением, сам Курчанский лиман опреснел и в Курчанском гирле течение также усилилось. Со всем тем, однако же, судоходство не принялось, как потому, что кроме потребностей для армии новым путем оказалось нечего пока возить, так и по неудобству проезда по Курчанскому лиману, который очень мелок. Пароходство же не удалось совершенно, по причине разных сделанных при этом ошибок, которые тут не место рассматривать. Для нас важны те изменения, которые произвело направление такого значительного тока воды на лиманы Ахтанизовский и Кур­чанский. Некоторые из здешних старожилов, хорошо приглядевшиеся к беспрестанным изменениям между водой и сушью, характеризующим всю здешнюю местность, пророчат в не слишком продолжительном времени ту же участь Ахтанизовскому и Курчанскому лиманам, которая постигла лиманы Рудивский и Красногольский. И в самом деле, менее чем в десять лет угол Ахтанизовского лимана, при­легающий к устью Переволоки чрезвычайно заплыл и обмелел, и процесс этот подвигается вперед с значи­тельной быстротой. В бытность мою в Темрюке я желал посетить устье Переволоки и соседний с ним мыс Дубовый рынок. Мы проехали на довольно большом, но пло­скодонном и мелко сидящем дубе. Нашему кормщику местность была знакома, но он не ходил в Переволоку почти два года. Оказалось, что, где прежде был свобод­ный проход, там была теперь совершенная мель. Кормщик и матросы беспрерывно указывали друг другу на черневшие кочки грязи, обозначавшие уже выходившие на по­верхность воды наносы. Старейшие из этих новых наносов успели уже обрасти тростником, и новая плавня со­вершенно срослась уже со старой в юго-восточном углу лимана. Фарватер так изменился, что все старания наши попасть в русло Переволоки, до которой мы не доехали версты или более, были тщетны. Не успев сняться с одной мели, мы садились на другую, и два значительные судна, желавшие пробраться, как и мы в Переволоку, под­верглись той же участи и были оставлены матросами, от­правившимися вероятно за помощью. Чрезвычайно усилившийся противный ветер заставил нас, наконец, оста­вить намерение достигнуть Переволоки и направиться к Дубовому рынку. Наносы Темрюцкого гирла в Курчанский лиман не могли быть, конечно, столь велики как у Пере­волоки, потому что сквозь него протекает вода, очищенная от всей той мути, которая осела в лимане Ахтанизовском, однако перед устьем его успела уже образоваться вновь настоящая дельта в малом виде. Оно разветвляется уже лежащим перед ним островом на два главные ру­кава, один из которых дробится еще на несколько ма­ленькими островками. Как ни велики эти перемены для короткого десятилетнего периода, я все же, однако не думаю, чтобы предсказания, о которых я только что говорил, так скоро сбылись, хотя и не сомневаюсь, чтобы, в конце концов, и этим лиманам не предстояла та же участь, которая постигла те, которые еще в нынешнем столетии преры­вали течение Протоки. Это даже сбылось бы очень скоро, если бы все зависело только от массы осадков, несомых Переволокой и если бы в самом способе их отложения не заключалось условий, замедляющих совершенное засорение лиманов, и обращения всей разливающейся по ним воды в правильно текущую реку. Примерное вычисление поможет нам установить некоторое мерило в этом отношении. Измерение разреза Темрюцкого гирла у переправы и определение быстроты его доставило следующее результаты:

Расстояние от правого берега в футах 0-35¢ 72´0,5² 109´1² 146¢1,5² 183¢2² 216¢10,5²
Соответствующая этим расстояниям глубина в футах 0-14¢6² 14¢5² 20¢2² 18¢1² 17¢7² 16¢5²
Число оборотов колеса в минуту на поверхности воды 0-132 117 112 137 147 100
Соответствующая числу оборотов быстрота течения* в минуту 0-276, 20 232,25 222,6 272,3 292,2 198,75
Поверхность треугольников и трапеций, составляющих плоскость сечения в квадратных футах 254 537 640 726 677 607 = 3441
Средняя быстрота, соответствующая каждому треугольнику и трапеции плоскости сечения 138,1 254,2 227,4 247,4 282,3 245,5
Масса воды, протекающая в минуту через плоскости сечения в кубических футах 35,077 136,505 145,536 179,612 191,117 149,018 = 836,865

 

Средняя быстрота будет 243,2 ф. в минуту, 4 ф. в секунду, или 4 версты 85 сажень в час. Наибольшая из наблюдаемых у переправы быстрота была 4 фута 10,4 дюйма в секунду, или пять верст в час.*

Количество протекающей воды составляет в секунду 13.944, а в год около 440.000.000.000 куб. футов.

Выше видели мы, что количество мути, заключающееся в воде Темрюцкого гирла, не дает и 1/2 линии осадка на столб воды в фут вышиной; примем только 1/4 линии, т. е. 1/480 долю массы воды. Но вода в Темрюцком гир­ле должна быть гораздо чище, чем в Переволоке, ибо значительная часть мути должна осесть в Ахтанизовском лимане, притом и количество воды, втекающее Переволокой должно превосходить несколько вытекающее Темрюцким гирлом, именно всем тем количеством, которое испа­ряется с поверхности Ахтанизовского лимана; принимая далее, что в последнем оседает около половины мути, вносимой в него Переволокой, то, не опасаясь преувеличения, можем определить количество осадков, которые в течение года должны бы были осаждаться на дно лимана в тысячу миллионов куб. футов. Поверхность лимана со­ставляет по приблизительному вычислению около 3 кв. миль, средняя глубина его никак не более 25 ф.; вместимость его составляет, следовательно, около 45,000 миллионов кубических фут. Таким образом, Переволока должна бы выполнить лиман не более как в продолжение сорока или пятидесяти лет, что совершенно согласовалось бы с предсказаниями упомянутых выше старожилов. Однако же мы знаем из описаний древних, что Кубань направлялась уже одним из главных рукавов своих через Ахтанизовский лиман к Фанагорийскому устью в Таманский ли­ман. Затем мы видели, что в ближайшие к нам вре­мена значительный рукав Кубани тек этим же путем, хотя и по другому направлению, не на запад, а на север. Время, в течение которого Кубань имела это направление, не могло быть незначительным, ибо на нем именно осно­вывалось древнее благосостояние Фанагории и других коло­ний; масса протекавшей воды и степень ее мутности не мо­гли быть меньше нынешней. С другой стороны лиманы, как показывает пространство низменных, из плавней состоящих частей из прибрежья, не могли быть многим обширнее нынешнего, и, однако же, они в течение долгого времени предшествовавшего совершенному засорению этого рукава Кубани, не засорились, не обратились в плавню.

Из этого мы должны заключить, что не так-то скоро засорятся они и теперь, когда один из главных рукавов Кубани снова пущен по прежнему своему пути. Отчасти зависит это, конечно, от того, что осевшая муть возмущает­ся во время сильного волнения и частью выносится из лиманов, однако же, значительнейшая доля возмущенной мути снова упадает на дно недалеко от того места, с кото­рого была поднята, ибо сколько-нибудь чувствительное те­чение имеет вода в лимане лишь по направлению втока и вытека из него воды; следовательно, при теперешнем направлении Переволоки и Темрюцкого гирла только близь восточного прибрежья Ахтанизовского лимана. Если бы по­этому, возмущение осадков бурями было главной причиной, замедляющей выполнение лиманов, то это выполнение долж­но бы было преимущественно происходить в западной ча­сти лимана и в его Старотиторовском отроге, между тем мы видим здесь, как и везде, что выполнение происходит преимущественно у самого устья впадающей реки, по обе стороны ее русла. О том, каким образом это происхо­дит, было уже говорено по случаю объяснения кольцеобраз­ной рамки Рудивского лимана. Плотина, по которой течет главный рукав Миссисипи, которую он так сказать сам себе выстроил в море, может служить превосходной иллюстрацией этому процессу, который всегда должен про­исходить там, где мутное русло впадает в не возмущаемый приливами и отливами водоем какой бы то ни было величины, если только не катит с собой песку.

Поэтому ближайшим результатом засоряющей деятель­ности Переволоки должно быть не совершенное выполнение всего Ахтанизовского лимана, а только сравнительно небольшого юго-восточного угла его в обе стороны русла. В правую сторону это выполнение, вероятно, срастается с плавней, составляющей между Переволокой и Темрюцким гирлом берег теперешнего лимана, так как расстояние тут не велико. Это уже и совершилось на довольно значи­тельное протяжение. В левую же сторону Переволока от­городит себя от лимана более или менее широкой пло­тиной и соединится в одно русло с Темрюцким гирлом. Скорость этого процесса, конечно, замедляется возмущением дна волнением. Одновременно с этим должно конечно происходить и общее обмеление лимана, пока пре­града между ним и руслом не сделается полной. Ахтанизовский лиман придет тогда в то же положение, в каком казаки запомнят лиман Рудивский, с той лишь несуще­ственной разницей, что река будет обтекать его только с одной стороны, а не обхватывать кольцеобразно со всех сторон. По мере того как процесс этот будет подвигаться вперед, все большее и большее количество мути бу­дет направляться в Курчанский лиман, и если ничто не нарушит естественного хода, то Темрюцкому гирлу пред­стоит срастись с Курчанским, также точно отгородив себя плотиной от Курчанского лимана, близь западного берега которого оно будет протекать. Переволоцкий рукав Кубани получит тогда совершенно тот вид, в котором старики застали еще Протоку, и в этом изображении бу­дущего, я не сделал ничего больше, как только приме­нил к Переволоке с Темрюцким гирлом процесс, ко­торому уже на самом деле подверглась Протока, и нача­ло которого уже обнаруживается и здесь не более как через каких-нибудь десять лет после расчищения русла. Отгороженные лиманы могут продолжать свое существова­ние весьма долгое время, если полоса плавни их отгора­живающая от рукава реки не будет прорвана. Да и в случае прорыва ее, если не произойдет еще другого про­рыва, так чтобы течение сделалось сквозное, выполнение все-таки будет происходить весьма медленно, ибо в ли­ман будет втекать лишь то количество воды, которое те­ряет он испарением, так как наклон этих русл очень слаб.

 

Предположительная история образования группы Темрюцких лиманов

Но если такое наведение, сделанное мной на основании наблюдений над засорением лиманов в краткий промежуток времени, за который можно было собрать свидетель­ства очевидцев, может считаться вероятным для будущего, то оно непременно должно быть справедливым и для прошедшего; а так как рукав Кубани уже два раза направ­лялся через группу Темрюцких лиманов; то в них должны были или сохраниться следы подобного процесса, или, по крайней мере, должны быть указаны достаточные причины, по которым их теперь не замечается. Я думаю, что один из этих следов действительно сохранился, а о том, что некогда существовал и другой, сохранилось, по крайней мере, историческое свидетельство, хотя и отрицательного свойства, а вместе с тем видна и причина, которая могла или даже должна была уничтожить этот след.

Описание здешней местности Страбоном известно мне только по выписке, переведенной из него Дюбуа, сочинение которого, в начале V т., представляет превосходный на него комментарий, так что предложенные им толкования ка­жется вообще приняты археологами, и я думаю, что могу вполне полагаться на его авторитет в применении Страбоновых названий к нынешним урочищам. Вот слова Страбона, относящиеся к местности, занимаемой ныне Ахтанизовским лиманом, в переводе Дюбуа: «Au dessus de Korokandame (Тамани) se trouve un liman assez considerable qu’on appelle d’apres le bourg liman Korokandamite (Таманский залив). Dans le liman se jette un bras detache de l’Antikites (Фанагорийским устьем, которое впадало в Таманский за­лив несколькими верстами к югу от станции Сенной, в местности, называемой Дюбуа bas fond de Chimardane по имени бывшей здесь Турецкой деревни, которой теперь нет следов) dont le cours forme ainsi une ile qui est baignee par le li­man (Таманским заливом) le Palus Meotis, et le fleuve Antikites (если принять, что тогда текло Пересыпное гирло). Quelques uns donnent `а се fleuve le nom d’Hypanis comme `a celui qui est voisin du Borysthene. En remontant le liman Korokandamite, ceux qui naviguent par la trouvent Phanagorie (у станции Сенной) cite celebre, Kepos (Ахтанизовская станица), Hermanassa (у Бугазского гирла) et l’Apaturon (Дубовый Рынок) lieu consacre a Venus. Phanagorie et Kepos sont situes dans l`ile a la gauche du navigateur en remontant. Les autres villes sont sur droite au dela de l`Hypanis, dans la Sin-dique». Тут, следовательно, указан путь, которым бы надо ехать от теперешней Сенной через Ахтанизовский лиман в Переволоку, оставив Ахтанизовку влево, а Дубо­вый Рынок вправо, если бы лиман по-прежнему соединял­ся с Таманским заливом. И, однако же, об лимане не упомянуто вовсе, что тем более замечательно, что о прочих лиманах говорится: здесь о Таманском под именем Корокандамского, а немного далее и о Кубанском под именем Синдийского. Но этого мало. Ахтанизовский лиман не только пропущен, но косвенным образом совершенно устранен из описываемого пути, так как, во-первых, остров где лежала Фанагория ограничен Таманским за­ливом, Азовским морем и рекой Антикитесом, без упо­миновения Ахтанизовского лимана, который теперь состав­ляет всю восточную границу этой местности, а во-вторых, про Дубовый Рынок и другое еще место, лежавшее вероят­но у Бугазского гирла сказано, что они лежат за Кубанью. Представим себе, что географ, описывающий путешествие вверх по Роне, сказал бы: около этого пути будут нахо­диться Женева, город знаменитый, Лозанна и Веве. Женева лежит направо, если подниматься, прочие же города налево за Роной в Ваатском кантоне. Не вправе ли бы мы были судить, что Женевского озера во время этого ге­ографа не существовало, или что, по крайней мере, оно не лежало на пути, ведущем из Женевы мимо Лозанны, ибо хотя в строгом смысле и справедливо, что Лозанна и Веве лежат за Роной, но только если умственно продолжить ее течение через прерывающее ее озеро, и описывающему фактическое состояние страны было бы гораздо проще и естественнее сказать, что Лозанна и Веве лежат за озером, из которого вытекает Рона. Тоже самое отно­сится к Ахтанизовскому лиману и к протекавшему вдоль левого южного берега его рукаву Кубани. Одно из двух или Страбон сам проехал по описываемому им пути, тогда невозможно, чтобы он в описании пропустил столь крупный факт, как проезд по озеру на расстоянии 25 или 30 верст; или он почерпал свои сведения из рассказов бывавших тут торговых людей, a такие люди ни­когда не сказали бы, что Апатюрон, стоявший на мысу обрытом водой и мимо которого надо было проезжать, лежал за идеальной рекой Антикитесом, вместо того, чтобы сказать, что он лежал за действительным озером; точно также как теперь никто из местных жителей не скажет, что Дубовый Рынок лежит за Переволокой или за Темрюцким гирлом, вместо того, чтобы сказать, что он ле­жит за Ахтанизовским лиманом. Но если отрицательное свидетельство древнего географа совершенно совпадает с естественным ходом процесса, замечаемого при засорении лиманов, не вправе ли мы предположить, что древний Антикитес отгородил свое русло, отлагаемыми им в пра­вую сторону наносами, от Ахтанизовского лимана, в кото­рый он первоначально впадал, образовав более или ме­нее широкую полосу плавни, которая и составляла его пра­вый берег, тогда как слева он теснился к возвышен­ности, ограничивающей лиман с юга. Без такого предположения даже трудно объяснить обрывистость этого южного берега, ибо река, расширяющаяся в озеро, имеющее око­ло 3 кв. миль поверхности, не могла представить достаточ­ной для этого силы течения. С другой стороны, если бы она не отгородила таким образом мало помалу своего течения, как это, например, сделала впоследствии Протока относительно Рудивского лимана, то, как мог бы Ахтанизовский лиман не выполниться в течение периода в не­сколько столетий, в который процветала Фанагория. Перед выходом из лимана Антикитес должен был разделяться по крайней мере на два рукава, из коих один направлялся к Фaнaгopии южнее вдающегося в озеро мыса, или горы Бориса и Глеба, другой же протекал мимо Кепоса (Ахтанизовки), направляясь в Пересыпное гирло, без чего ни Фанагория, ни Кепос не могли бы лежать на острову, без чего также гора Бориса и Глеба не могла бы оканчиваться обрывом. Но что же сталось с этой полосой плавни, от­делявшей лиман от текущих рукавов? Если бы дело шло обыкновенным путем засорения дельты, как мы это видим в других местах, то эта полоса могла бы прор­ваться в одном или в нескольких местах, по которому и ударилось бы течение прямо к Азовскому морю, где-либо на пространстве к востоку от старого Темрюка (древнего Фирамбе), причем прежний Фанагорийский рукав стало бы заносить. Вот все что могло бы случиться. Но предпола­гаемая полоса плавни была не прорвана, а совершенно сне­сена. Притом же и заграждение устья не произошло обыкновен­ным путем засорения, его залило извержениями грязных вулканов, или самую почву несколько приподняло. Река, течение которой было таким образом преграждено, должна была разлиться, и этим разлитием могла смыть полосу плав­ни и придать озеру прежнюю его величину. Полосы трост­ника, отделявшие во времена Палласа часть лимана с прес­ной водой, от той, которая была наполнена водой солон­цеватой, обозначали может быть ту мель, которая осталась на месте той части полосы плавни, которая отгораживала рукав, направлявшийся к Пересыпному гирлу.

Что касается до следа, оставленного течением Кубан­ского рукава через лиман в то время, когда он как теперь вливался в Азовское море Курчанским гирлом, только лежавшим вероятно восемью верстами западнее нынешнего, то он очевиден и об нем нечего много рас­пространяться. Это та узкая полоса плавни версты в две три шириной, которая разделяет лиманы Ахтанизовский и Курчанский, о сравнительно недавнем образовании которой, я уже говорил выше. По ней, вероятно, протекал заплывший рукав Кубани, так что Темрюцкое гирло было вероятно или одним из его боковых ериков, или его окончанием.

И так судьба Темрюцкой группы лиманов, насколько ее можно прочесть в неисгладившихся еще чертах преж­ней деятельности протекавшего через нее рукава, и в отрывочных свидетельствах, говоривших об этой мест­ности древних и новых писателей, была в кратких словах следующая. В глубокой древности оба лимана этой группы составляли один обширный лиман, отгороженный впрочем от моря косой, перерезывавшейся, по крайней мере, одним гирлом близь теперешнего Темрюцкого хутора. Рукав Кубани, протекавший по нему, имел направление на запад вдоль его южного возвышенного берега, разделяясь, близь истока на два протока, из коих один (Фанагорийский) впадал в Таманский лиман, а другой в Азовское море Пересыпным гирлом. Отлагая свои осадки там, где те­кущая вода русла переходила в стоящую воду лимана, оно постепенно отгораживало себя от лимана и обратилось во времена Страбона или ранее в правильную реку, которая сделала свой левый берег обрывистым, и этим только объясняется сохранившаяся доселе значительная глубина Ахтанизовского рукава, было преграждено возвышением почвы, вследствие деятельности грязных вулканов, лежащих в промежутке между теперешним Ахтанизовским лиманом и Таманским заливом. Происшедшее от сего разлитие воды смыло полосу плавни, отделявшую рукав от лимана и восстановило его в прежнем виде. Затем главное из него течение обратилось на север примерно к гирлам Пересыпному и тому, которое вместо нынешнего Курчанского пролегало у восточной оконечности той возвышен­ности, где лежит Темрюцкий хутор. Вдоль главного течения этого рукава стал также отлагаться нанос, который и образовал неширокую полосу плавни, прилегающую в начале к Кандаурскому холму, а далее составляющую пе­ремычку, разделившую общий водоем на два лимана Ахтанизовский и Курчанский. Затем главный ток Кубани обратился к Черному морю, а рукав, направлявшийся сюда, равно как и соединение между лиманами Курчанским и Ахтанизовским к концу прошедшего столетия уже совер­шенно заплыли. Наконец, в последнее время, лет десять тому назад, заплывший путь был прочищен, и Кубань, на­правившаяся через Переволоку снова начала заносить Ахтанизовский лиман, также как и прежде стремясь отгоро­дить себя от лимана и соединиться с Темрюцким гир­лом в непрерывную реку, так точно как это уже сде­лала Протока, окончившая выполнение своих лиманов не более как несколько десятков лет тому назад.

 

Несколько слов о засорении Кубанского лимана

Что касается до лимана, принимающего в себя третий из главных рукавов Кубани до лимана Кубанского, то увидим, что и в него устья собственно так называемой Кубани вдались дельтой, которая и с левой стороны от­городила от общей поверхности лимана глухие куты, из коих левый носит название Кизил-Ташского. Если это выполнение не подвинулось далеко вперед, то это зависит от того, что время, в течение которого Черноморский ру­кав Кубани был главным рукавом, было непродолжи­тельно, что в древности этим главным рукавом был тот, который впадал в Таманский залив, что потом сделался им тот, который впадал в Азовское море близь Темрюцкого хутора, в каком положении, вероятно, застали страну еще первые поселения Турок, что, наконец, теперь, после промежутка каких-нибудь двух, много если трех столетий, главными рукавами опять стали Протока и Пере­волока с Темрюцким гирлом. Во времена еще более древние, предшествовавшие всякому историческому свидетель­ству, главный рукав Кубани, как постараюсь показать ниже, протекал через теперешние Ахтарские, а потом через Сладковские лиманы, так что кроме непродолжительного промежутка времени, занимавшего вероятно шестнадцатое и семнадцатое столетия, Черноморский рукав Кубани занимал в ряду прочих всегда лишь второстепенное место.

 

Изменения, претерпеваемые группами лиманов не находящихся в непосредственной связи с главными рукавами Кубани

Рассмотрев те группы лиманов, которые лежат или лежали на пути главных рукавов Кубани, обратим те­перь наше внимание на группы, которые находятся с ней лишь в побочной слабой связи посредством ериков. Если лиманы, лежащие на пути больших протоков, должны не­обходимо засоряться, выполняться наносами и мало помалу обращаться в правильные реки, как я представил тому несколько примеров, то лиманам, находящимся лишь в побочной связи с главными рукавами, предстоит различ­ная будущность, а именно одни в течение долгого времени остаются в неизменном положении, не уширяются, не суживаются, не мельчают заметным образом, но при том или сохраняют свой пресноводный характер, или обра­щаются в настоящие морские заливы с водой столь же соленой как в море, с которым они соединены; другие же высыхают и в этом случае или, уменьшаясь в объеме, обращаются в плавни, также точно как и те, которые выполняются наносами, с той, однако разницей, что плавня, образовавшаяся через высыхание остается более низменной, чем плавня образовавшаяся через выполнение; или, наконец, лиман солонеет, обращаясь в солончак или в соленое озеро. Примеры всех этих четырех родов изменений находятся, как в Кубанской дельте, так и в других лиманах, лежащих у берегов Азовского моря. Пример первого случая представляет в настоящее время едва ли не одна только Сладковская группа, хотя еще в недавнее время в таком же положении находились многие лиманы группы Ахтарской, именно лиманы Рясные и Крапивские. Для того чтобы лиманы оставались в таком неподвиж­ном состоянии необходимо соединение двух условий: во-первых, чтобы количество доставляемой им пресной воды было достаточно для восполнения теряемого испарением и стоком в реки, другие лиманы или море; и, во-вторых, чтобы доставляемая вода проходила предварительно через сеть других лиманов, в которых отлагала бы свою муть, или переливалась в них лишь во время разливов через поверхность плавни, растительный покров которой, замедляя течение почти в каждой точке, чрез­вычайно способствует осаждению всякого рода осадков. Так Черный ерик, хотя в последнем результате и пи­тается водой из Протоки, но доставляет в Сладкий лиман воду не непосредственно из нее, а из верхних ли­манов, куда она собирается через множество ериков; поэтому вода его почти чистая. Лиманы могут очень долго оставаться в таком относительно неизменном состоянии, как это видно на примере того же Сладкого лимана, ко­торый служит с самого поселения Черноморских казаков в низовьях Кубани одним из главных поприщ здешнего рыболовства. Если бы в свойствах воды или в размерах лимана произошло какое-нибудь ощутительное изме­нение, то оно непременно отразилось бы в размерах или в характере здешнего рыболовства и было бы непременно замечено промышленниками, очень наблюдательными там, где дело касается их интересов. Чтобы пояснить сказан­ное здесь надо сказать несколько слов об отношении между свойствами лиманов и характером рыбной промышленности. Все породы рыб, составляющие предмет здешнего лова, принадлежат к рыбам пресноводным, которые хотя и живут в слабо соленой воде Азовского моря, но для метания икры идут на совершенно пресную воду. Из них осетровые породы, составляющие предмет красноловья, ищут не только пресной воды, но еще и воды текущей; напротив того различные породы так называемой белой рыбы: судак, тарань, лещ и пр. предпочитают спокойную теплую воду лиманов, где тростник и другие водяные растения представляют им величайшие удобства для выметыванья икры. Поэтому если по каким-либо причинам где-либо усили­вается течение пресной воды, то в такой местности заме­чается уменьшение в лове белой рыбы и усиление красноловья. Такая перемена в характере рыболовства произошла, например, после прорытия Переволоки не только в Темрюцком гирле, где после Протоки производится в настоящее время самый сильный речной лов севрюги и осетра, но и по морскому берегу вдоль Поповицкой косы. Подобная перемена в характере рыболовства могла бы по­этому служить верным признаком, что лиманы той мест­ности стали выполняться и превращаться в правильный непрерывный рукав, если бы даже мы не имели никаких других данных об этом предмете. Если же приток пре­сной воды в какие-либо лиманы уменьшится, то, осолевая, они перестают привлекать и белую рыбу, и рыболовство в них совершенно упадает, как это случилось с лима­нами Гаврюшинскими после забития ерика Курки. В Сладком же лимане происходил главный лов белой рыбы с самого заселения страны нынешними ее обитателями, и остается таковым по настоящее время, не ослабевая и не замещаясь красноловьем, между тем как во многих дру­гих местах, как например во многих лиманах Ахтарской группы, долго соперничествовавшей со Сладкими, в последние годы заметно сильное оскудение рыбы, что одно уже дает повод предполагать, что к ним уменьшился при­ток пресной воды, как это и на самом деле замечается.

Примером лиманов, изменивших свой пресноводный характер на морской, может служить, по моему мнению, самый лиман Ахтарский, куда, как мы видели и как еще увидим, направлялось некогда главное течение Кубани. Пример перемены более недавней и потому более несомнен­ной представляет лиман Бейсугский. В этом лимане, называемом также Брынковским, по имени лежащей на берегу его станицы, происходил еще в недавнее время столь значительный лов белой рыбы, что при разделении рыболовных вод на семь участков для удобнейшего над­зора и сбора пошлины в пользу Войсковой казны, почли нужным составить из этого лимана отдельный участок. Теперь же получается с этого лимана не более 1/70 доли всей собираемой пошлины (около 600 руб. на слишком 40,000), так что расходы на взимание ее значительно превышают доставляемый доход. По словам местных жителей еще очень недавно во время весеннего таяния снегов была пресная вода не только при устьях, впадающих в лиман рек Бейсуга и Чалбаса, но и во всем лимане, тогда как теперь круглый год во всем лимане вода со­леная, почему и перестала идти в него рыба. Такое уменьшение притока пресной воды в лимане приписы­вают нескольким сряду малоснежным зимам, и потому явление это переходящее; но в таких лиманах каковы например Горькие и Гаврюшинские, совершенная перемена пресной воды на соленую, имеет постоянную причину вслед­ствие естественной (в первом) или искусственной (во вто­ром примере) перемены в направлении ериков, вливающих в них пресную воду.

Чтобы при таком прекращении притока пресной воды лиманы не высыхали совершенно, необходимо, конечно, чтобы они находились в достаточно близком соединении с морем, посредством которого недостаток в пресной во­де замещался бы в них притоком соленой. Если такого соединения не существует вовсе, то мы будем иметь слу­чай обращения лимана в плавню посредством высыхания, примером которому может служить лиман Чубургольский.

Наконец, если при недостатке притока пресной воды соединение с морем недостаточно для того, чтобы между его водой и водой лимана, происходил, взаимный обмен в достаточном размере, лиман обращается в солончак или в соленое озеро. К этому разряду лиманов стали при­надлежать лиманы Ахтарской группы, с тех пор, как ерики, наполнявшиеся их водой из Протоки и Ангелинского ерика, были нарочно забиты. В них стало так мало воды, что она не может прикрыть всего дна лиманов, а, смотря по ветрам, собирается то у одного, то у другого берега, и этот недостаток может пополняться из моря через лабиринт гирл только при нагонных ветрах. Хотя это обезводение произошло в недавнее время, однако же, в них завелись уже раковины, свойственные солонцоватой воде, именно Cardium edule небольших размеров и с тонкими створками, покрывающими уже в значительном количестве дно Крапивского лимана, вода с которого была угнана ветром в то время, когда я проезжал по его бе­регу. Таково же, без сомнения, происхождение настоящих соляных озер, лежащих на востоке от группы Ахтарских лиманов и у С.-В. берега лимана Бейсугского. Са­мый разительный пример такого лимана, обратившегося вследствие недостатка притока к нему пресной воды в со­леное озеро или лиман Молочный близь Федотовой косы. Лиман этот, как известно, принимает в себя реку Мо­лочную и еще несколько мелких притоков с левой сто­роны. Всей воды этой, однако же, недостаточно для вознаграждения убыли, происходящей от испарения с поверхности лимана, так что он уже давно не имеет никакого сто­ка в море, и лиманная коса его обратилась в пересыпь, на которой даже нет и следов гирла. Еще в начале нынешнего столетия, когда в окрестностях Молочного озера жили духоборцы, они прокапывали через пересыпь канал, дабы впускать в озеро морскую воду, с которой вместе заходила и рыба; теперь же в нем добывают соль.

 

История образования Кубанской дельты

Рассмотрев перемены, которым подвергалась Кубанская дельта на глазах нынешних ее обитателей, и в более отдаленные времена, я постараюсь представить на основании этих данных ход постепенного ее развития. Такое теоре­тическое восстановление истории дельты возможно, потому что не только различные фазисы, чрез которые должен был проходить древний Кубанский залив прежде чем достиг нынешнего своего состояния, но и те, которые предстоит ему еще пройти — существуют как бы в виде обращиков, как в различных частях самой Кубанской дель­ты, так и в прочих лиманах Азовского моря. Нам надо только сопоставить их в последовательном порядке, чтобы получить изображения Кубанского залива в различ­ных его возрастах и таким образом восстановить историю его образования.

 

Обращение древнего Кубанского залива в лиман отгорожением его косой от моря

Что местность, занимаемая ныне Кубанской плавней, была некогда морским заливом, в который вливалась Ку­бань одним или несколькими устьями, в этом не может быть, кажется, никакого сомнения, ибо не одна Кубанская, а и всякая дельта вообще есть такой постепенно выполняе­мый наносами морской залив. Только залив этот имел ту особенность, что был, так сказать, общим Азовскому и Черному морям, с группой островов у места соедине­ния обоих морей, впоследствии сросшихся, как от наносов Кубани, так и от действия грязных вулканов в одно целое, составляющее нынешний Таманский полуостров. Залив этот отгородился со стороны Азовского моря длин­ной косой, начинающейся у Пересыпного и идущей до Ахтарского гирла и чрез это обратился в лиман. Этим надолго, если не навсегда, были наперед положены границы будущей дельты. Тогда местность, занимаемая ныне Кубанской дельтой, должна была иметь тот же вид, ко­торый представляют теперь лиманы Бейсугский, Ейский, Миусский, или в других морях Днестровский, Карабугазский и т. п. Самое существование многочисленных приме­ров, где морские заливы только едва начавшие выполняться наносами, однако же, совершено уже отгорожены от моря косами, заставляют принять, что и Кубанский залив (хотя теперь он почти совершенно уже выполнен), на гра­нице которого с морем существует точно такая же коса, составлял некогда, до выполнения своего, подобный упомянутым лиманам. Принять это побуждает не только ана­логия, но и то, что иначе трудно объяснить существование вышеописанного ракушечно-песчаного прибрежья, тянущегося на пространстве 120 верст, если считать его не косой, предшествовавшей дельте, а песчаным прибрежьем, прибитым течением и бурунами к существовавшей уже до него низменной почве, осадившейся из наносов Кубани. Если бы в самом деле такие песчаные оторочки или коймы прибивались действием моря, то они должны были бы существовать у всех берегов, особливо же у берегов низменных, но этого не замечается; так например, вдоль окраины Донской дельты нет ничего такого, что можно было бы принять за прибрежную косу.

 

Различные формы устьев и условия, при которых при устьях рек образуются лиманы

Чтобы уяснить себе это, посмотрим, как образуются лиманные косы. Самый простой случай таких образований представляет всякая небольшая и не слишком быстрая впа­дающая в море речка, если только при устье ее дно моря состоит из удободвижимых частиц песку, ракуши, или даже небольших камешков. Морское течение, идущее вдоль берега, или прибой волн, который, смотря по господствующим ветрам, также бывает направлен преимущественно в одну сторону, не могут совершенно преградить течения, но и слабое течение речки не может совершенно побороть представляемых ими препятствий. Поэтому струя вливаю­щейся воды загибается в ту или в другую сторону; кати­мые же морским течением или бурунами вещества, песок или камешки должны отлагаться там, где сила их нейтра­лизуется струей воды, которую они заворотили, но так ска­зать проникнуть в которую они все-таки не могут. Таким образом происходит коса, направленная параллельно бере­гу, не более как в расстоянии ширины вливающейся струи. Весьма наглядный пример такой косы представляет устье небольшой речки между деревнями Новой и Старой Маргаритовкой близь Чубарской косы. Между двумя названными деревнями идет низменность, по которой протекают две речки (или одна, разветвляющаяся на два рукава). Низменность окаймлена обрывами, загибающимися с моря. У самой станции Старой Маргаритовки у подножия правой кручи этой до­лины течет русло одной из этих речек, направляющееся прямо к морю. Но она нескольких сажень до него не до­ходит, ибо путь ей преграждает коса, припаянная к бе­реговой круче, которая заставляет ее повернуть влево. Речка идет частью руслом, частью разливами параллельно косе на довольно значительное расстояние, пока наконец не находит себе выхода в море в направлении перпендикулярном к тому, по которому она вначале стремилась к морю. В этой части Таганрогского залива, почти на по­ловине его длины, главное течение должно непременно на­правляться от С.-В. к Ю.-3., т. е. от Дона; сообразно этому и речки, как мы видели, поворачивают влево. Та­кую же точно косу образует в Ялтинской долине речка Аутка, косу замечательную тем, что она состоит не из песку, а из мелких камешков.

Но если масса вливающейся воды значительнее и течение сильнее, то морские течения и буруны не в состоянии загнуть вливающейся струи; она одерживает над ними крат­ковременную победу, так сказать врезывается в море, и течение ее ослабевает уже там, где глубина более значи­тельна. При том же более легкая пресная вода, вместе с содержимой мутью, плавает на поверхности соленой во­ды, что еще содействует относу этой последней далее в глубь. Наконец муть станет отлагаться, и будет образо­вываться отмель или бар. Там же, где морские буруны и течения борются с побеждающей их струей, также отла­гаются косы, но косы, продолжающие то направление, кото­рое река имела до впадения, а не поперечное ему как в первом случае. Эти боковые косы, следовательно, удлиняют речное русло. Пример такого удлинения русла представляют многие рукава Волги, а также и западный рукав Нила, где эта боковая удлиняющая русло коса оканчивается мысом Бурлос. Но если река впадает не в открытое море, а во вдавшийся так сказать, на встречу устья — залив, то опять могут явиться условия, благоприятствующие отложению косы поперечной к направлению течения, хотя река была бы и очень значительна. Впадающая в залив река сначала конечно относится к нему, как и впадающая в открытое море, т. е. продолжает в нем свое течение; но в небольшом заливе нет ни значительного прибоя, ни течений, которые могли бы приводить в движение удободвижимые частички дна и потому нет причины, чтобы и тут обра­зовывались боковые косы (я оставляю пока в стороне те вещества, которые сама река катит или несет с собой, а предполагаю воду чистой). Но сила течения, по причине которой вливающаяся вода продолжает свое русло так ска­зать в водяных же берегах, постепенно ослабевает, пе­редаваясь всей массе спокойной воды залива, так что, наконец, вместо одного текущего русла вся масса воды залива примет течение, только гораздо слабейшее, нежели оно было в русле. Тогда устье залива станет в совершенно такое же отношение к морю, в каком находилась приведен­ная для примера речка у Маргаритовки и залив отгоро­дится от моря косой. Но очевидно, что это обращение за­лива в лиман, прежде всего, зависит от отношения между массой воды залива, и массой и быстротой воды, вливаемой в него рекой. Именно если масса и быстрота текучей воды сравнительно с массой стоячей воды залива очень значи­тельна, то эта последняя вся придет в довольно быстрое движение, весь узкий залив обратится, следовательно, в ре­ку, только с несколько слабейшим против впадающей в него реки течением, которое будет зависеть не от на­клона почвы, а от сообщаемого ему толчка. При этом косы поперечной к продольному направлению залива не обра­зуется, а образуются косы боковые, удлиняющие текущий за­лив. Такая форма устий называется эстуарием, для которого мне неизвестно русского названия. Если масса стоя­чей воды залива сравнительно с втекающей в него реч­ной водой очень велика, то эта последняя недостаточна для того, чтобы привести в движение всю воду залива. На гра­нице его с морем не будет уже никакого течения, кото­рое противодействовало бы движениям морской воды и, следовательно, не будет причины, по которой море должно бы было наметывать косу. Это не может, однако служить препятствием отложения осадков из мути, которую несет с собой впадающая в залив речка; залив будет выпол­няться мало помалу, т.е. будет образовываться дельта, но без предварительного отгорожения залива и обращения его в лиман, т. е. произойдет дельта с неопределенным возрастанием. В этом случае внутри ли залива, или прямо в открытом море образуется сначала обшир­ная мель или подводная дельта, как мы видели выше на примерах Дона, Волги, и на ней начинает уже отлагать­ся подводная дельта, и по мере увеличения этой последней должна увеличиваться и первая, ибо с удлинением рукавов и течение должно давать себя чувствовать далее в залив или в море. Наконец, если отношение массы воды, несомой рекой к массе стоячей воды залива будет доволь­но значительно, чтобы сообщить некоторое движение всей воде залива, и не довольно, однако же, велико для того, что­бы весь залив можно было рассматривать как реку с расширенным руслом, то мы получим именно те условия, которые необходимы для образования лиманной косы и обра­щения залива в лиман. И так, смотря по отношению ме­жду количеством и быстротой, вливаемой реками воды и массой воды залива, устья рек принимают троякую форму: эстуария или текучего залива, лимана или залива отгороженного от моря косой и обыкновенного залива.

 

Влияния, видоизменяющие главные условия образования разных форм устьев

Но устья рек подвержены еще разным другим влияниям, которые видоизменяют условия, зависящие от отно­шения между массой текучей воды и принимающей ее мас­сой стоячей воды. Главнейшие из этих влияний суть при­сутствие или отсутствие приливов и отливов; глубина моря на границе залива; количество и свойство твердых частиц, несомых или катимых рекой; степень солености воды заливов и моря, куда реки впадают, и, наконец, возраст устья.

 

Влияние прилива и отлива

Действием прилива течение реки по временам останав­ливается и даже обращается назад; с наступлением же отлива спертая вода реки как бы прорвав плотину, устрем­ляется с большой силой, и каждые сутки два раза прочищает свое русло и далее дает себя чувствовать в море. Поэтому в морях с приливом и отливом даже и такие заливы, которые по отношению между массой текущей и стоячей воды должны бы обращаться в лиманы, сохраняют форму эстуариев. Напротив того в морях, не имеющих прилива и отлива осадки, отлагающиеся из реки перед за­ливами, в которые они впадают, ничем не прочищаемые мало помалу образуют мель, на которой течение стано­вится слабее, чем на фарватере русла и на этой мели от противодействия этого слабого течения движениям моря обра­зуется коса. Поэтому во внутренних морях даже такие устья, которые по отношению между массой текучей воды реки и массой воды залива могли бы иметь форму эстуария, переходят в лиманы. Эстуарии и лиманы представляют, следовательно, друг друга заменяющие формы устьев в морях с приливами и отливами и в морях внутрен­них. Из сколько-нибудь значительных рек, впадающих в океаны и в моря, с чувствительными прили­вами и отливами нет кажется ни одной, которая бы окан­чивалась лиманом, и наоборот во внутренних морях почти не замечается эстуариев; лиманы же чрезвычайно обыкновенны, как например, образуемые Одером, Вислой, Неманом, Днестром, Миусом, По, Эчем и т.д. Заливы такой формы как Зюдерзее, Долларт, Яде обратились бы по всем вероятиям в лиманы, если бы их перенести в Азовское, Черное, Балтийское или Средиземное моря, и на­против того устья Немана или Днестра были эстуариями, если бы лиманы их открывались в океан, а не в безприливное Черное море; Одер имел бы вероятно такое же устье как Эльба, если бы впадал в Немецкое море, вместо Балтийского. Что же касается до третьей формы устьев, до заливов, обращаемых в дельты с неопределенным возрастанием, то присутствие или отсутствие при­ливов и отливов не имеет на них, по-видимому, суще­ственного видоизменяющего влияния, так как они встре­чаются и во внутренних морях (Волга, Дон, Нева, Мис­сисипи) и в океанах (Ганг, Ориноко, Нигер).

 

Влияние глубины моря и степени его солености

О влиянии глубины моря на границе залива, принима­ющего в себя реку, и в самом заливе нечего много рас­пространяться, ибо само собой понятно, что глубина препятствует как образованию лиманной косы, так и отложению дельты. Такое же если не абсолютно препятствующее, то, по крайней мере, замедляющее влияние на образование лиманных кос, а также и на отложение дельт имеет зна­чительная разность в относительном весе пресной воды, вливаемой рекой и соленой водой залива или моря, в ко­торое она впадает. Если в самом деле отношение между массой вливаемой воды и водой залива таково что могла бы образоваться лиманная коса; если даже количество первой таково, что оно сообщает пресность воде залива, то, все-таки вытекая в открытое море она будет занимать лишь верхние слои и не сообщит вовсе или сообщит в несрав­ненно слабейшей степени течение нижним частям воды, так что приводимый в движение морскими течениями песок дна, не встречая препятствия, не принуждается отла­гаться в косу.

 

Влияние несомых и катимых реками веществ

До сих пор вода, вносимая реками, рассматривалась как совершенно чистая, причем не обращалось внимания на твердые вещества, которые она несет с собой; ибо для объяснения образования лиманных кос совершенно достаточно того сопротивления, которое представляет вытекающая из залива вода движением морской воды, так как материал этих кос не речной, а морской, как это ясно доказы­вают лиманные косы восточного берега Азовского моря, состоящие, как мы видели, из измельченных в разной степени морских раковин. И это не есть исключение, а как мне кажется общее правило, так как песок, кати­мый рекой, составляет условие неблагоприятное для образования лиманных кос. В самом деле, если течение за­лива довольно сильно, для того чтобы катить с собой пе­сок, то при встрече со стоячей морской водой или с мор­скими течениями песок этот должен будет откладываться с боков вдоль вливающейся струи и, следовательно, удли­нять собой русло, а не заграждать входа в залив. Если же масса вливающейся воды не довольно велика для сообщения такого сильного течения всей воде залива, то такие боковые косы будут образовываться внутри залива, косе же преграждающей залив все-таки трудно будет образо­ваться. Текучая вода, вступая в залив, от прежнего сво­его направления, от неровностей дна, от влияния ветров и от множества других причин не может сообщить равномерного движения всей воде залива, а разделится, особливо в начале, на несколько русел, как это можно видеть при разливах всякой значительной реки, и только уже далее вглубь залива эта разность в быстроте различных час­тей его должна мало помалу уравниваться. В каждом таком русле течение будет сильнее в середине, чем по краям, где оно переходит в общую слабо движущуюся массу воды залива. Так как песок довольно тяжел для того, чтобы осаждаться и приходить в состояние покоя там, где течение еще довольно чувствительно, то по этим кра­ям русла будет он осаждаться. Эти отложения его, сна­чала образующие отмели, должны мало помалу обращаться в острова все удлиняющееся у своих оконечностей. Такое же влияние как ослабление течения к краям русел должны иметь и всякие препятствия, образующие заводи. Только острова, образующиеся этим последним путем, будут не только удлинять рукава, но еще и разветвлять их, так что и число островов будет все возрастать. Такое стеснение ру­сел в песчаных берегах должно долее сохранять пер­воначальную силу течения речной воды, так что большая часть мути не будет отлагаться в заливе, а выноситься в открытое море и там уже отлагаться в подводную дельту. Почему, если бы даже при выходе залива, принимающего в себя значительную реку, несущую с собой песок и образовалась сначала лиманная коса, то по мере удлинения и приближения состоящей из песчаных островов дельты ее бы непременно во многих местах разорвало и снесло, а продолжением боковых песчаных отложений в направлении русел совершенно бы замаскировало остатка ее. И это должно бы случиться в сравнительно непродолжительное время, ибо лиманные косы, как мы видели, образуются лишь там, где залив не слишком велик по отношению к реке им принимаемой. Песчаные же дельты должны возрастать гораздо быстрее, чем отлагаемые из более тонких осадков. Что эти тонкие частицы или муть не имеют непосредственного влияния на образование лиманных кос, всегда состоящих из песка, понятно само собой, но посредственное, так сказать приготовительное влияние этих тонких частиц важно тем, что они уменьшают глубину. Но если не велико влияние как несомых, так и катимых реками твердых частиц на обращение заливов в лиманы, так что лиманная коса могла бы одинаково образоваться и при самой чистой и при мутной воде, то исключительно от них зависит ход выполнения тех и других и обращение их в дельты.

 

Влияние возраста устьев

Что касается до возраста устьев, т.е. до промежутка времени, протекшего от начала установления настоящего геологического порядка вещей в местности устьев, то по­нятно, что, при прочих равных условиях, степень выпол­нения заливов и лиманов будет пропорциональна этому возрасту, и что таким образом эстуарии, где это возмож­но, обращаются в лиманы, лиманы же и простые заливы в дельты, отличающиеся между собой присутствием или отсутствием берегового вала, и соответствующего этому пра­вильного слабо изогнутого или разорванного очертания бе­рега дельты. И только по этому признаку можно узнать, произошла ли дельта через выполнение открытого залива, как дельты Волги, Ганга, Миссисипи, или лимана, как дельты Кубани, По, Нила, Роны. Но и это различие может очевидно наконец совершенно сгладиться, когда река, выполнив отгороженный ею себе лиман, станет продол­жать свою дельту за пределами лиманной косы у каждого из ее главнейших гирл. Такую закосную или залиманную дельту образует кажется Килийское устье Дуная. При­знаки такого перероста первоначальной граничной косы, как скоро увидим, существуют кажется и в Кубанской дельте. Различие это может даже и совершенно уничто­житься, как мы сейчас видели, говоря о влиянии катимого реками песку на образование лиманных кос.

 

Примеры, объясняющие причины, обусловливающие различные формы, принимаемые устьями

Конечно, невозможно определить вообще, каково должно быть отношение вливаемой реками массы текущей воды к стоячей воде заливов и как велико влияние прочих обстоятельств, обусловливающих форму устьев для того, чтобы они приняли форму эстуариев, лиманной или обык­новенной дельты, но мне кажется, что в большей части случаев можно дать себе отчет, почему такая то река вливается в море таким, а не другим устьем. Чтобы уяснить это примером, я возьму несколько рек, которые мне сколько-нибудь известны из собственных наблюдений или из имеющихся у меня под руками описаний, к сожа­лению немногочисленных.

 

Кубань, Нил и Миссисипи

Так Кубань и Нил образовали лиманные дельты, а Волга и Миссисипи дельты с неограниченным возрастанием. Масса воды, вливаемой Кубанью, составляет с небольшим 1 бильон куб. фут в год. Принимая простран­ство Кубанской дельты в 80 квадратных географических миль, и глубину наносов ее в 40 ф., т.е. наибольшую глубину Ахтанизовского лимана, получим для кубического содержания бывшего Кубанскаго залива 1,920,800,000,000 куб. фут. Следовательно, Кубань налила бы водой это пространство менее чем в два года. Масса воды, вливаемой в море Нилом, принимая поперечное сечение реки при Алифуне в 75,060 квадратных фут (6,982 квадратных метра) и быстроту 5,64 фута (1,72 метра) в секунду* составляет 13,360,000,000,000 куб. фут в год, объем же выполненного дельтой залива, прини­мая пространство ее в 400 квадратных миль, а глубину в 33 ф. (Kloden стр. 399), 7,920,000,000,000. Следовательно, Нил налил бы его с небольшим в полгода. Миссисипи вно­сит ежегодно в море около 17,345,000,000,000 куб. ф. воды в год, а объем дельты его составляет (принимая поверхность ее в 750 квадратных миль, а глубину в 600 фут) слишком 270 бильонов куб. ф. Для выполнения ее по­требовалось бы, поэтому около 16 лет. И так отношение массы, вливаемой воды к массе воды залива дельты для Миссисипи, около 10 раз меньше чем для Кубани и слишком в 30 раз меньше чем для Нила. Если присое­динить к этому соленость Мексиканского залива, то совер­шенно удовлетворительно изъясняется, почему громадная Северо-Американская река не могла образовать перед своим устьем лимана. Не будучи в состоянии привести в движение всей массы воды залива, преимущественно же нижних ее слоев, она осаждала свою муть по бокам своих русел, текущих в водяных берегах и строила себе так сказать плотины, беспрестанно подвигающиеся вперед, не отгородив себе предварительно косой лимана.

 

Волга

У меня нет никаких данных о количестве воды, вно­симой Волгой в Каспийское море. Но, принимая в ра­счет размеры реки и ее дельты, кажется можно сказать, что здесь существует скорее обратное отношение, что ко­личество вливаемой воды слишком велико, чтобы перед ней могла образоваться заграждающая выход в море ко­са. Именно Волжская дельта может быть разделена на две части, разграничиваемые линией, проведенной примерно от Астрахани к Красному яру. Только к северу от этой линии, лежащая часть дельты может считаться за выполнен­ный залив, вся же остальная и большая часть дельты вда­лась уже выпуклиной в открытое море. Размеры собствен­ного залива так невелики сравнительно с массой волж­ской воды, что он должен был иметь характер эстуа­рия, который и сохранился бы, если бы Каспийское море имело приливы и отливы, и не мог быть прегражден по­перечной косой. Так как Волга несет с собой песок, то этот эстуарий должен был быть сравнительно скоро выполнен. При выходе же воды из этого узкого залива в открытое море, могли образоваться только продольные косы, ограничивающие массу втекающей в море воды справа и слева. Следы этих кос, по крайней мере, пра­вой, и до сих пор явственны — именно это та узкая поло­са земли, которая отделяет западнейший из рукавов Волги Бахтимир от Ильменей, полоса, прорезанная лишь неширокими ериками.

 

Днепр

Если обратимся к Днепру, то сравнивая величину этой реки, во всяком случае несущей несравненно б̀ольшую массу воды, нежели Кубань, с величиной залива, называемого Днепровским лиманом, пространство которого, по крайней мере, в 6 или 7 раз меньше бывшего Кубанского залива; то легко придти к заключению, что и к этой реке при­меняется то, что сейчас было сказано о Волге, т. е. что перед устьем ее не должно бы образоваться лиманной косе. В действительности оно так и есть, ибо залив, называемый Днепровским лиманом, совершенно отличен от прочих водовместилищ, носящих это название. Кинбурнская коса не поперечна к течению реки, не заграждает входа в залив, а сама образует левый берег его, следовательно, есть коса продольная по отношению к Дне­пру, а поперечная только по отношению к Бугу. Собствен­но же лиманная коса Днепровского устья есть Тендра. Так как я посетил эту местность осенью 1865 года, то позволю себе войти здесь в некоторые подробности по этому предмету, хотя он собственно и не относится к на­стоящей статье.

Соображая свои наблюдения над лиманами и косами Азовского моря с картами местности, лежащей влево от устьев Днепра, я составил себе предположение, что от Днепра отделялся в прежние времена рукав влево, впадавший где-нибудь к югу от теперешнего устья лимана, которому коса Тендра и обязана своим происхождением. Проезжая вдоль левого берега Днепра, начиная от Кахов­ки, при тщательном осмотре местности, я нигде, однако же, не мог заметить ни малейшего признака отделения от не­го русла, и должен был оставить свое предположение, как неосновательное. Но, объехав кругом Кинбурнскую ко­су, при самом выезде из нее в углу залива, лежащего между ней и вдающимся в море полуостровом, известным под именем Егорлыцкого Кута, я увидел ряд мочажин и поросших камышом пространств, которые тя­нулись от самого моря далеко внутрь земли. Эта местность солонцеватая, близь моря переходит далее в низ­менную лощину с ясно заметными, хотя и весьма пологи­ми берегами. В этой лощине в самые сухие годы растет хорошее сено; имея поэтому большую важность для овцеводов, она им хорошо известна, и носит название Тугая. Тугай проходит мимо сельца Ивановского, оставляя его на своем правом берегу, и простирается в северо-восточном направлении до деревни Неустроевки, где, не доходя лишь 3 миль или 4 верст до лимана (близь села Рыбальши) поворачивает на восток, т.е. параллельно направлению лимана, и еще ясно различим на протяжении верст четырех, после чего теряется в сыпучих песках. Оче­видно, что Тугай потому только не доходит до Днепра, что исток его был пересыпан кучугурами, т.е. перено­симыми ветром песчаными холмами, занимающими весь левый берег лимана и Днепра, начиная от деревни Ка­зачьи лагери. Тугай, в котором кажется мне нельзя не признать пересыпанного песками у своего истока Днепровского рукава, имеет около 1/3 версты в ширину, если считать только сенокосную низменность, и около 2 верст, если принимать в расчет всю низменную лощину. Следовательно, вся местность между лиманом и Тугаем со включением всей Кинбурнской косы должна быть причисле­на к Днепровской дельте. Чтобы точнее определить гра­ницы древнего Днепровского залива и вообще понять все здешние отношения, надо рассмотреть те новейшие образования, которые занимают полуостров, лежащий между Днепром с его теперешним лиманом и северным берегом Черного моря. Сверх возвышенной степи, имеющей ка­менную третичного образования подстилку, которая вдоль Днепра оканчивается близь селения Казачьи лагери, надо отличать еще три новейших образования, именно: 1) Про­странство, также называемое степью, глинисто песчаного свой­ства, годное для хлебопашества, поросшее ковылем, но под которым уже нет каменных слоев, вероятно глу­боко под ним скрывшихся. Это то же самое пространство, которое составляет поверхность Черномории и простирает­ся далеко вверх по Кубани, на северном же берегу Азовского моря составляет лишь узкую полосу; из нее же со­стоит и Перекопский перешеек. Переход этого простран­ства в высокую степь с каменной подстилкой совершенно не заметен, ибо не образует уступа. Она составляет, вероятно, осадок того моря, которое прикрывало собой более древнего образования третичные слои, и уровень которого был гораздо выше нынешнего. Близь Перекопа и по берегу все­го Джиралагачьского лимана оно почти подходит к бере­гу моря, оканчиваясь обрывом; но между углом этого за­лива и Днепровским лиманом оно оставляет между со­бой и берегом довольно значительное пространство, по окраине которого расположены ближайшие к морю селения этой местности: Софиевка, Кларовка, Бехтеры, Мерфельд. К берегу Днепра и лимана оно засыпается сыпучими пе­сками. Между этой степью и морем лежит более низ­менное пространство, к которому степь оканчивается кру­тыми скатами, везде довольно ясно отличимыми. 2) Высокий солонец уже в значительной степени выщелоченный; на нем растет хорошее сено без ковыля, для хлебопа­шества он не годится, и порос преимущественно полынью. Состав его тоже глинисто песчаный только с более зна­чительной примесью песку, почему даже в дождливое вре­мя пролегающие по нем дороги хороши, не только не топ­ки, но даже и не грязны. На поверхности его образовался род растительного перегноя, как бы сухой торф цвета ржавчины. Этот высокий солонец непосредственно к морю не подходит, но также со следующей формаций образуют невысокие обрывы в 1 или в 1,5 аршина вы­шиной, как это, например, видно у угла Джиралагачь­ского лимана. Эти обрывы показывают на несколько высшее стояние моря в сравнительно недавнее время. 3) Наконец, настоящий солончак, поросший солянками, а места­ми совершенно обнаженный от растительности, с вязким и топким иловатым грунтом, годный только для пастби­ща овец. Он сходит к морю на нет, и граница его была бы неопределима, если бы ее не обозначал местами прибрежный вал ракушечно-песчаный у открытого моря, а в заливах Тендринском и Джиралагачьском состоя­щий из набитой волнами камки (Zostera marina). Этот солончак продолжает и теперь образовываться преимущественно в кутах или углах заливов Джиралагачьского и Тендринского, так что этот последний уже уменьшился на несколько верст. Именно в угол залива набивает песку, илу и камки, которые располагаются вогнутыми кон­центрическими валами. Только последние валы явственно сохраняют свою форму и вещество; прежние же частью сгнивают и обращаются в то торфо-образное вещество, о котором я упоминал, частью высохнув, развеваются на далекое пространство. Вообще камка играет большую роль в выполнении мелких заливов и обращении их в со­лончаки. Кут или угол Тендринского лимана, обратившийся теперь в солончак, разделялся некогда на два отрога островов, состоящим из степи № 1, на котором построен кордон для пограничной стражи, называемый Новым Черноморским. Оконечность этого острова с южной стороны, где лиман не обратился еще в солончак, пред­ставляет вертикальный обрыв сажени в полторы выши­ной и вдается столь узким отрогом, что походит совер­шенно на вал, сделанный человеческими руками, имея вверху не более сажени ширины.

К этим солончакам новейшего образования принад­лежит и местность, известная под именем Егорлыцкого кута. Принимая во внимание состав его, форму и положе­ние как раз у того места, где Тугай впадал в море, нельзя не признать в нем дельты Тугая, вдающейся здесь в залив совершенно также как например дельта Днест­ра вдается в Днестровский лиман. Когда исток Тугая засорился, то и эта дельта его осолела, ибо она так низ­менна, что заливается отчасти при всяком сильном ветре с морской стороны, а в сильные бури, как например 24 ноября 1861 года, совершенно затопляется. Тугай по всем вероятиям раздроблялся на несколько рукавов, следы которых однако же совершенно исчезли, ибо хотя в Егорлыцком куте и видны лощинки, перемежающиеся с небольшими едва на глаз заметными возвышенностями, лощинок этих нельзя однако же принять за следы бывших русел, так как они расположены совершенно неправиль­но. Впрочем, нельзя и ожидать, чтобы следы этих рука­вов могли сохраниться в местности столь низменной. Они необходимо должны были занестись и заплыть. Так и в Днестровской дельте, где есть следы прежних устий, не осталось, однако же, никаких следов рукавов, которые дол­жны были к ним вести.

Если мы теперь представим себе оба солончака, как образования очевидно новейшие, равно как и песчаные косы, еще не отложившимися, то получим обширный залив, границей которого служила бы сравнительно возвышенная степь без каменной подстилки, т.е. та же самая, которая и теперь служит восточной границей Азовского моря. В залив этот вливался Днепр, отделявший от себя с левой стороны рукав к юго-западу — теперешний Тугай. Меж­ду тем как главная масса Днепровской воды после впадения в залив сохраняла общее направление реки, т.е. текла руслом теперешнего лимана, другая часть, вливае­мая Тугаем, разливалась вдоль берега по направлению к юго-востоку. Эта вносимая Тугаем вода, представляя препятствие морскому береговому течению, возвращающемуся из Киркенитского залива, и послужила поводом к отложению Тендринской косы; точно также как, например вода Дне­стра, проливаясь вправо от устья лимана, образовала Шабалотское озеро, отделяемое от моря только косой совершенно ана­логической по форме и положению с Тендрой, если только примем во внимание разность в размерах рек. Что до­вольно сильное течение идет из Киркенитского залива и именно вдоль северного его берега, доказывается тем, что при западных ветрах, т.е. тех, которые переполняют водой Киркенитский залив, уровень воды значительно повы­шается в заливе Джаралагачском, которая, ища себе выхода, разрывает лежащую перед ним косу на не­сколько островов. Вода, наливаемая Тугаем в образовав­шийся таким образом залив, равно как и та, которая загонялась туда ветрами, вытекала обратно, соприкасаясь с главной струей Днепровской воды, что и послужило причи­ной образования косы Кинбурнской, разделившей общий Днепровский залив на две части, дальнейшее развитие кото­рых должно было быть очень различно. В той части за­лива, которая составляет теперешний Днепровский лиман, масса вливаемой Днепром и Бугом воды так велика, что сильное течение заметно во всем лимане, поперечной косы тут образоваться не могло, напротив того глубина при выходе из лимана весьма значительна, так что он имеет форму и свойство наиболее подходящие к эстуарию изо всех значительных рек, впадающих во внутренние моря. Напротив того часть залива влево от Кинбурнской косы, имея гораздо менее значительный приток воды (одним только Тугаем), должна была, пока тек Тугай, образовы­вать настоящую лиманную косу, преграждающую вход имен­но в ту часть залива, куда он впадал. Такая коса совер­шенно очевидна в ряде островов, продолжающих от се­веро-запада к юго-востоку направление Кинбурнской косы, главный из которых называется Долгим. С прекращением течения Тугая весь залив, преимущественно же та часть его, которая соответствует прежнему Тугайскому лиману между Кинбурнской косой и Егорлыцким кутом, должна была постоянно мелеть от набиваемого волнением песку и камня. Это обмеление достигло теперь уже такой степени, что по Егорлыцкому заливу нельзя ездить даже в маленькой лодке. Если бы Тугай продолжал свое течение, или если бы лежащая перед лиманом его коса успела вполне образоваться, то такого обмеления, конечно, не могло бы быть. Тогда этот Егорлыцкий залив был бы совершенным подобием лиманов Ейского, Бейсугского, для образования которых тоже необходимо принять более сильный приток пресной воды, чем тот, который они теперь получают из впадающих в них рек; но которые, будучи заграждены совершенно косами, сохранили более значительную глубину и по оскудении этих рек.

 

Особенности, представляемые лиманами Ейским и Бейсугским

Так как мы здесь говорим об образовании лиманов, то кстати будет сказать о тех особенностях, которые представляют два только что названные лимана. Особенно­сти эти замечаются как при гирлах, которыми они сое­диняются с морем так и при месте впадения принимаемых ими речек. Очевидно, что вода лиманов может быть в трояком отношении к морю, с которым они сое­динены. Если реками вливается в них более воды, чем ее может испаряться, то она должна постоянно вытекать через гирла; тогда обе оконечности кос, между которыми лежит гирло, должны быть загнуты к морю. Это и заме­чается как в гирлах Кубанских, так и в тех невыполненных еще лиманах, куда, как в Днестровский и Миусский, впадают значительные по размерам лиманов реки. Если ток впадавших рек или совершенно прекра­тится, или сделается столь незначительным, что не возна­граждает собой убыли от испарения, то гирло или совершенно переметывает и прекращается всякое сообщение ли­мана с морем, как например, в Молочном озере, или, сообразно направлению течения из моря в лиман, заворачивает обе косы внутрь. Такого примера не встречается в лиманах Азовского моря, но на восточном берегу Каспийского моря такие примеры должны быть многочисленны. Не имея подробной карты этого моря, я не могу в этом удостовериться, но уже на общей карте России издания Географического Общества, ясно такое направление кос, ведущих из залива Александр-Бай в лиман Ащи. Таково же направление косы, заграждающей вход в залив Тюк-караганский, спирально заворачивающейся внутрь его (дру­гой берег гирла, образует здесь сам крутой берег, а далее тело самой косы, оконечность которой спирально за­ворачивается внутрь). Наконец, если между водой лимана и моря существует такое отношение, что прилива речной воды не достаточно для образования постоянного течения из лимана, и таковое бывает только по временам, а также вгоняемая ветрами в лиман вода не может вся испаряться, а должна при понижении морского уровня вытекать обрат­но, то должны существовать два течения: одно направленное в лиман, а другое из него, устанавливающиеся и преобла­дающие попеременно, но могущие также течь и совместно. Тогда смотря по очертанию лимана и берегов моря, по направлению морского и лиманного течения каждое из них будет преобладать у одного из берегов гирла, и сообраз­но этому, ограничивающие его косы загнутся одна внутрь лимана, а другая кнаружи в море. В Ейском лимане существование такого двойственного течения до очевидности ясно из направления обеих кос, собственно так назы­ваемой Ейской, ограничивающей гирло слева, вдоль которого идет лиманное течение, и косы Найденой, ограничи­вающей гирло справа, вдоль которого идет течение мор­ское, вводящее воду в лиман. Что такому направлению кос действительно соответствуют вводящее и выводящее течения, я имел случай убедиться на Ясенском гирле. Гирло это имеет около 400 сажень ширины; притом оконечность косы, ограничивающей его с правой стороны, заворочена крючком внутрь лимана, а оконечность левой косы острым углом вдается в море. Около суток не могли мы через него пере­правиться, потому что сильный выгонный ветер угрожал унес­ти паром в море. Во время переправы, после того как ветер несколько стих, выбрасываемые в воду, кусочки дерева ясно показывали, что вдоль левого берега шло течение из лимана, а у правого направлялось внутрь лимана. Перевозчики удосто­веряли меня, что это и всегда так бывает, если только сильный ветер не нарушит временно этого порядка. Со­образно этому, вдоль правого берега пролив гораздо мель­че, потому что заносится ракушей цельной и измельченной, левый же глубок, потому что дно лимана состоит главнейше из ила, который, будучи возмущен волнением, уно­сится далее в море. Но зато вдоль этого берега коса прирастает, так как морское течение и прибой волн, встречая себе препятствие в течении лиманном, отлагают при встрече обоих течений то, что с собой влекли. Конечно, в сильные бури, нагоняющие воду в лиман, мор­ское течение занимает все гирло, и тогда то заносит его с моря и постоянно уменьшает глубину на всем его про­странстве. Если бы масса вливающейся в этот лиман прес­ной воды была значительнее, то такого занесения не могло бы быть; ибо накопляющаяся от напора с моря вода, усиленным течением снова все бы очищала; но с уменьшением притока воды, гирло должно мелеть и суживаться, чему мы видели уже пример в Черноморском устье Кубани, так называемом Бугазском гирле. Тоже происходит и с Ясенским гирлом. Урядник Дибля, имеющий здесь завод и служащий в рыболовном округе, к которому принадлежит Ясенское гирло, мерил в 1857 году глубину пролива, которая составляла тогда у левого берега 12 сажень, теперь же наибольшая глубина пролива 7 сажень. Также точно и коса с левого берега приросла сажень на сорок, как оказывается из измерения, деланного перевозчиками, вполне подтверждаемого ясно отличаемым новым припаем, который состоит из ракушечного песку, не заросшего еще травой, и отделен от прежней косы небольшой ложбиночкой, по которой протекал еричек, отделявший косу от нового припая.

Другая особенность, которая также может служить к разъяснению тех условий, при которых заливы обращают­ся в лиманы, замечается при впадении Еи в лиман. По предложенному объяснению происхождения лиманов, коли­чество воды, вливаемой в настоящее время рекой Еею, не может почитаться достаточным для того, чтобы ее влиянию на течение Ейского залива можно было приписать образо­вание Ейских кос. Но взгляд на долину этой реки, ко­торая занимает собой весь промежуток между крутыми берегами, на коих лежит станица Щербиновская и Ейский городок, не менее 6 верст шириной в прямом направлении, и вся выполнена ее наносами, показывает, что некогда масса вливаемой рекой воды была несравненно значительнее нынешней. Нельзя конечно думать, чтобы когда-нибудь такова была ширина самой Еи. Широкая до­лина эта была без сомнения продолжением Ейского ли­мана; но все же теперешней Еи недостаточно для того, чтобы опреснить и обратить в совершенно выполненную дельту пространство в несколько квадратных миль. При этом-то обилии воды, Ея и могла только образовать наз­ванный; по ее имени лиман. С уменьшением ее вод Ейский лиман стал в отношении к ней тем же, чем море в отношении к таким рекам, какова например Кубань, и она образовала перед своим впадением осо­бый лиман, отделенный косой от Ейского и имеющий точно такое же к нему отношение, какое этот лиман ко всему Азовскому морю. Берега Ейского лимана возвышены и обрывисты как берег самого моря, и заворачивают с моря точно так же, как железный обрыв у Бейсугского за­лива. Но обе береговые возвышенности не сходятся одна с другой и не окаймляют лимана вокруг, а оставляют меж­ду собой промежуток верст в шесть и более шириной, по которому и протекает Ея. Почва этого пространства иловато-глинистая, что делает дорогу между Щербиновской станицей и Ейским городком невыносимой во всякое время года, осенью же и весной это непроходимая топь, по которой даже почта ходит по целым дням. Но, при­ближаясь к городу, въезжаешь на небольшое возвышение, вдающееся мысом в окружающую низменность, причем дорога обращается в настоящее шоссе, потому что грунт ее из глинистого сделался ракушечным. Это возвышение узкой полосой (немного шире пролегающей по нем до­роги) идет примерно на версту до городка. Здесь вправо к ней примыкает такая же возвышенность почти под прямым углом, и вскоре тоже замечается и с левого бока. По этому возвышению, перпендикулярному к первому, расположен сам городок. Но возвышенность эта не простая, а состоит из пяти параллельных валов, разделенных ло­щинками. По валам расположены дома, а по лощинкам идут улицы, как это обыкновенно бываете в селениях, расположенных на косах, состоящих из ряда соединенных между собой валов. Идя поперек этих валов и дойдя до последнего, опять видишь перед собой низменность, прости­рающуюся по направлению к лиману. Следуя по последне­му валу, так чтобы лиман был влево, доходишь до церкви, от которой уже начинается настоящая береговая возвышен­ность, окаймляющая с северной стороны лиман и его продолжение, занимаемое долиной Еи. Следовательно, пять параллельных валов составляют косу, припаянную к этой береговой возвышенности, косу, отделявшую лиман, образуемый устьем Еи, теперь выполненный и обсохший, который для краткости буду я называть Устьейским, в разли­чие от большого Ейского лимана. Вал, по которому идет дорога в перпендикулярном направлении к этой косе, на которой построен городок, составляет отрог ее, вдавшийся внутрь Устьейского лимана, подобно тому, как теперь от Ейской косы вдаются многие отроги внутрь Ейского ли­мана. Версты с полторы влево от косы Ея огибает вал и впадает в море. Когда Устьейский лиман был еще наполнен водой, тут было его гирло, как это и теперь бывает в сильное весеннее водополье. Если бы сейчас за последним из валов, на которых рас­положен городок, была вода, то мы имели бы полную аналогию с тем, что замечается между Кирпильским лиманом, образуемым разливом реки Кирпили, которо­му соответствовал бы лиман Устьейский, и Чумленым гирлом, соединяющим его с Крапивским лиманом, которому соответствовал бы лиман Ейский. Но за последним валом еще не вода, а за ним начинается топ­кая низменность, поросшая солянками, имеющая около вер­сты в ширину и опять отделяемая от моря двумя парал­лельными валами весьма пологими и мало заметными. По­чему же эти валы не следуют непосредственно за теми пятью, на которых расположен городок? Объяснить это можно только тем, что после образования этих пяти ва­лов, составлявших косу, отделявшую Устьейский лиман от Ейского, или произошел упадок вод, или прилегав­шая к ней часть лимана обмелела от илистых наносов из Еи, после, того как она выполнила или весь Устьей­ский, лиман или большую часть его. На этой мели не могло образоваться валов; они стали отлагаться в некотором расстоянии от последнего из больших валов, примерно в версту шириной, где уже эта мель оканчивалась. Так образовался перед Устьейским еще маленький лиман, который, после своего отделения от Ейского, так­же высох или выполнился. Но дно этого лимана, при осла­блении течения Еи, не могло выщелочиться и осталось солончаком. Конечно, и этот передний Устьейский лиман соединялся с большим лиманом посредством гирла, ко­торое должно было быть глубже, чем остальная часть ли­мана, мало помалу затягивавшаяся илом от мутной ли­манной воды, втекавшей в него и сверху из Устьейского и снизу из Ейского лиманов, смотря по ветрам. По причине этой `большей глубины гирла, оно и до сих пор сохранилось, когда все вокруг его уже выполнено или обсохло. Оно прорезывается через первый вал и в лож­бинке между первым и вторым разветвляется на несколь­ко отрогов, перерезывающих и второй вал. Но и за ним не сейчас еще вода Ейского лимана, а идет узкая низменная полоса земли, сходящаяся с ней на нет без всякой уже косы. Это показывает, что течение Еи до того уже ослабело, что разливы ее в сторону от ее устья не достигают уже так далеко вправо, чтобы представлять какие-нибудь препятствия течениям и волнениям Ейского лимана, препят­ствия, которые заставляли бы их отлагать еще береговой вал.

Если мы теперь мысленно наполним водой все эти низменности, разделенные одна от другой рядами валов, т. е. косами, то получим совершенно подобие многих ли­манов Кубанской дельты, в задний из которых впадает какая-нибудь река или ерик, в то время как передний соединен с морем и которые между собой соединены гирлами. Но то, что там находится еще в совершении, то здесь уже со­вершилось, и весь процесс выполнения уже окончен. Кроме этой аналогии, в занимающем нас отношении, интересны эти различные лиманы, побудительной причиной к образованию которых послужила одна и та же река, как при­меры тех отношений, которые существуют между массой втекающей в залив воды и величиной того пространства, которое отгораживает она себе в лиман, пространства которое здесь три раза уменьшалось, последовательным образованием лиманов Ейского, Устьейского и переднего Устьеского*

 

Дон

Последним примером может нам служить еще Дон. Размеры Донского залива если и больше, то немногим больше бывшего Кубанского; масса же воды, вливаемой в него Доном, без сомнения больше вливаемой Кубанью, но, однако же, не так велика, чтобы весь этот залив в 80 или 100 квадратных миль обратить в эстуарий с водой, текущей как в реке. Следовательно, по выше изложенным началам — залив этот должен бы обратиться в лиман. Но он и есть насто­ящий лиман, хотя этим именем и не называется ни в науке, ни в местном народном употреблении; совершенно наоборот, чем Днепровское устье, которое в настоящее время, уже не представляет настоящего лимана, хотя все его так называют. В самом деле, коса Долгая, с остров­ками и мелями, служащими ее продолжением, и противолежащая ей коса Белосарайская, суживают вход в Таганрогский залив с 45 верст менее чем на 20, как настоящие лиманные косы, каковыми они и должны считаться, если не при основаниях своих, то в узких оконечностях, называемых стрелками. Все различие Донского лимана от других заключается лишь в том, что здесь гирло очень широко. Но и эта ширина гирла, кажется мне, получит достаточное объяснение, если при сравнении с Кубанью примем во внимание, что бывший Кубанский лиман сообщается с морем почти 20-ю гирлами, что масса вливае­мой Доном в море воды гораздо значительнее массы воды, вливаемой Кубанью, что суженная, удлиненная форма Таган­рогского залива должна способствовать сохранению течения, сообщаемого его воде Доном. Кроме этого сужения выхода из залива при самой его оконечности, существует в нем еще и другое сужение между косой Сазальницкой с продол­жающими ее островами и мелями в том же направлении, в котором лежит и коса Долгая, и между косой Кривой. Это можно считать явлением подобным тому, которое мы видели перед устьями Еи, отгораживавшей себе лиманы меньшего размера по мере уменьшения своих вод.

 

Выводы из приведенных примеров

Этими примерами рек, впадающих как в Азовское, так и в другие внутренние моря, старался я выяснить те условия, при которых река, впадающая в залив, превращает его в лиман, так сказать заставляя море откладывать косу на границе течения, которое она со­общает своему заливу, при некотором отношении массы вливаемой рекой воды к величине залива и к силе движений морской воды вне его. Правда, мы не имеем средств определить в точности величину этого отношения, но можем сказать, что чем течение будет сильнее, тем гирло, соединяющее лиман с морем будет шире, и что при известной силе течения, лиман вовсе не образуется, а залив принимает форму эстуария, форму, которой содей­ствуют приливы и отливы, почти совершенно уничтожающие возможность образования лиманов. Напротив того, если сколько-нибудь значительная река впадает в открытое море или в залив такой обширности и глубины, что она не может сообщить движения всей его массе, чему, между прочим противодействует и соленость воды залива, то осадки, ею вносимые, отлагаются в дельту с неопределенным возрастанием, без предварительного образования лимана. Этой последней форме дельт содействует то обстоятельство, если река несет или катит с собой песок, так как он может отлагаться в острова или косы, параллельные течению реки там, где течение еще довольно значительно и таким образом удлиняет русла, разобщает их между собой и раздробляет на новые рукава, которые, быстро подвигаясь в залив, должны разрушить лиманную косу, если бы та­ковая первоначально и отложилась. Кубань без всякого сомнения обратила сначала свой залив в лиман, который уподоблялся нынешним лиманам Бейсугскому, Ейскому и т.п., что я и принимаю за первый фазис его развития. Теперь следовало бы перейти к рассмотрению того, какие формы принимал этот лиман при своем постепенном выполнении, но я считаю необходимым войти предвари­тельно еще в некоторые подробности относительно самого процесса отложения лиманных кос.

 

Образование лиманных кос

Если какое-нибудь течение или вообще движение воды, речное или морское, несущее или катящее с собой песок уничтожается или ослабевает до того, что не в состоянии более подвигать его вперед, то в этом месте должна образоваться мель. Коса есть также мель, но только мель особливой формы, именно узкая и длинная. Чтобы она могла получить эту форму, необходимо, следовательно, чтобы ослаб­ление движения воды, производящее ее, происходило только на узком пространстве, ибо иначе произошла бы широкая отмель, а не коса. Если глубоко вдающийся в материк залив открыт для прибоя волн или морских течений, но вместе с тем не принимает в себя рек и потому не имеет выводящего течения, которое бы могло служить препятствием этим движениям морской воды; то волны и течение беспрепятственно заходят в него, и отлагают несомые или катимые вещества на протяжении всего залива, начиная с наиболее вдавшегося в материк угла или кута его. Залив заносится и постепенно мелеет, как это видно из примеров Егорлыцкого, Тендринского и Джиралагачьского заливов, причем однако же отгораживающейся косы, которая обратила бы такие заливы в лиманы, не образуется. Но ежели в залив впадает река, вливающая достаточно воды, чтобы сообщить некоторое течение всей массе воды залива, то будут иметься нужные условия для образования лиманной косы. Именно текучая вода залива, вступая в открытое море, разливается вправо и влево. Если и морская вода имеет движение вдоль берегов моря, или вообще наклонно к на­правлению течения, выходящего из залива; то с того мыса между заливом и морем, у которого эти два течения будут направлены в противные стороны, встречаясь под каким-либо углом, начнет вследствие неутрализации морского течения отлагаться коса, т. е. если морское течение направлено слева направо, то и коса начнет отлагаться с мыса, составляющего границу между заливом и морем с левой стороны. Этим же путем будет возрастать ко­са до тех пор, пока, усилившееся от сужения гирла, выводное течение не сделается препятствием к дальней­шему сужению выхода из залива.

Но процесс отложения кос, как показывают наблюдения, не есть непрерывный, и потому нет надобности, чтобы обусловливающее его движение морской воды состо­яло из постоянного течения; нет надобности также, что­бы оно все шло в одном и том же направлении. Когда вследствие ветров, дующих в продолжение некоторого времени в одном направлении, образуется течение у берегов, то являются временно условия, при которых коса отлагается и продолжает расти; с прекращением же их перестает расти и коса. Если течение обратится в другую сторону, то и коса начнет расти с другой стороны. Тоже должно сказать и о течении, идущем из за­лива: нет нужды чтобы и оно было постоянным. Сооб­разно этому и лиманные косы Азовского моря припаяны обыкновенно с обоих концов залива и подвигаются друг другу навстречу. Только во всех трех лиманах восточного берега моря — древне-Кубанском, Бейсугском и Ейском существует та общая черта, что единственные гир­ла последних и главное гирло первого (Ахтарское) лежат гораздо ближе к их правому, северному берегу, чем к левому, т. е. что южные косы каждого из этих лиманов гораздо длиннее, чем северные, — черта, которая получает совершенно удовлетворительное изъяснение, если примем, что береговое течение, направленное от юга к северу господствует в этой местности над обратным. Я только что заметил, что образование кос не есть про­цесс непрерывный, а происходит лишь временами, при стечении благоприятных обстоятельств. Это весьма затрудняет изучение этого процесса, ибо надо бы прожить годы на косе, чтобы видеть собственными глазами как она при­растает. К счастью, обстоятельства, сопровождающие это прирастание, иногда невольно обращают на себя внимание местных жителей, особливо же рыболовов, потому что имеют влияние на их промысел. Рассказы этих людей, проверенные на месте собственным наблюдением, доста­вили следующее факты относительно нарастания Ясенской косы, из которых главнейше я и вывел объяснение обра­зования лиманных кос.

 

Способ прирастания Ясенской косы

На южной Ясенской косе, в версте или менее от гирла, находится рыбный завод казака Дибли. В этом месте коса состоит из шести параллельных валов, к которым с лиманной стороны приросла местность в версту или более шириной, имеющая почти совершенно ровную поверхность и илистый грунт. Этот прирост очевидно лиманного происхождения, и мог образоваться только после отложения морской косы, состоящей из ракушечного песка с при­месью битой и цельной ракуши. Из этих шести валов пять обросли уже травой, шестой же еще почти голый. Этот шестой вал образовался в 1857 году на памяти нынешнего хозяина завода, ибо отгородил от моря, пространством шагов в сорок, его лопас (навес, под которым чистят и приготовляют рыбу), первоначально по­строенный у самого берега на пятом валу, бывшем тогда последним. Он образовался следующим образом. В некотором расстоянии от берега наносило постепенно под­водную гряду, которая, во время низовой бури, поднялась в виде вала значительно выше уровня воды. Между этим валом и ему предшествовавшим пятым, оставалась вода, которую засыпало мало помалу ветром и совершенно за­сыпало уже только в 1863 году. Такие подводные гряды, служащие началом валов, получили особенное название за­бурунъя, очевидно потому, что они лежат по ту сторону буруна. Образованию их, по словам рыбаков, всего более содействуют низовые ветры, нагоняющие воду, и особливо западные, дующие после продолжительных южных ветров. В 1862 году в той же местности стало отлагаться новое забурунье, т. е. готовился седьмой вал. От берега глу­бина была тотчас по пояс, а шагах в сорока от бе­рега наметало узкую гряду, через которую не мог пройти даже плоскодонный дуб (лодка, на которой мечут или по-здешнему сыпят невода), сидящий не более шести вершков в воде. Весь 1863 год забурунье это стояло и много ме­шало лову, ибо, кроме того, что нужно было перетаскивать через него дубы, — в промежутке между забуруньем и берегом нижняя подбора невода, во время вытягивания, не могла плотно прилегать ко дну, так что рыба под нее уходила. Но в низовую бурю, бывшую около половины мая 1864 года, это забурунье снесло и седьмого вала не обра­зовалось. Между тем как у завода казака Дибли вблизи гирла коса продолжает увеличиваться таким образом в ширину, а также и в длину, как мы видели выше, — ближе к береговому припаю, именно начиная от завода казака Мальцова в 4,5 верстах от гирла, коса не только не уширяется новыми забуруньями, а напротив того срезы­вается. В этих изменениях, претерпеваемых косой, обра­щают на себя внимание четыре обстоятельства: 1) Новые валы или забурунъя отлагаются не непосредственно возле старого вала, а в некотором от него расстоянии, занимаемом сравнительно глубокой водой; 2) образованию забуруний содействуют низовые ветры; 3) те же ветры, при которых вблизи гирла образуются забурунъя далее от него подмывают старые валы и срезывают косу; 4) в той же самой местности те же ветры, при которых отлагаются новые забурунъя при иных обстоятельствах снова их срезывают.

 Ежели новый вал не может наметываться непосред­ственно возле своего предшественника, то причиной, ослаб­ляющей течение и заставляющей его наметывать косу, не может служить сам берег, а должно быть нечто препят­ствующее песку, катимому морем, достигать берегового вала и сохраняющее на некоторое от него расстояние более значительную глубину. Этим препятствием может быть только течение, и притом течение, направленное в против­ную сторону с тем, которое происходит в море от ветров; ибо иначе этому последнему не было бы никакой побудительной причины откладывать катимый им песок в гряду, в некотором расстоянии от берега, — т. е. оче­видно там, где оно чем-либо неутрализируется или, по крайней мере, ослабляется. Эта ослабляющая причина существует однако же только вблизи гирла, далее же от него, где море срезывает косу, причины этой не существует. Следовательно, причина эта, т.е. течение, направленное противоположно морскому – должна находиться в некоторой связи с гирлом. Наконец, иногда и вблизи гирла этой ослабляющей причины не замечается, и те же низовые ветры срезывают забурунье, ими же отложенное. Ключом к разгадке этого последнего явления служит, кажется мне, время бури, срезавшей забурунье 1862 года. Она случилась около половины мая — после Николина дня, как говорили казаки, т. е. когда весенние воды, вносимые в лиман такими ни­чтожными реками как Бейсуг и Чалбас, уже успели стечь и не могли усиливать собой течения, идущего из лимана. Это предположение подтверждается, в моих глазах, еще тем обстоятельством, что в том же 1864 году была го­раздо сильнейшая низовая буря в апреле, памятная рыбакам тем, что унесла у них многие снасти, которая од­нако же не снесла забурунья; но зато эта сильнейшая буря была в апреле, вскоре после водополи, и тогда ослабляющая причина неутрализирующая на протяжении узкой полосы действие течения, т. е. течение, выходящее из ли­мана должно было действовать гораздо сильнее.

Прилагаемый схематический рисунок объяснит лучше слов процесс образования лиманных кос, как я его себе представляю. Одноименные буквы обозначают: без знака лиманное, со знаком морское течение, между которыми (т. е. от неутрализации которых) происходит новое забурунье, приращающее косу; сплошные черные черты изображают самые забурунья или валы из них образовавшиеся.

Не видавшему валов, обозначающих следы нарастания, как Ясенской, так и многих других кос Азовского моря; самое предположение, что все эти валы были некогда забуруньями, может показаться неосновательным, так как их можно, по-видимому, представить себе дюнами. Но этому противоречит необыкновенная правильность и параллелизм их между собой; между тем как дюны, которые мне слу­чалось видеть, как по Кинбурнской косе, так и на пере­мычке, отделяющей Молочное озеро от моря и называемые здесь кучугурами, совершенно неправильны и притом го­раздо выше. Кроме того, валы на Ясенской косе состоят из плоских кусочков измельченных раковин, а не из крупных зерен кварцевого песку, и до того слегаются, что представляют твердый грунт — род самородного шоссе, и потому могут развеваться ветром только вскоре после их отложения, пока составляющая их масса не успела осесть и слежаться; к тому же они и скоро обрастают травой.

 

Выпуклости и вогнутости лиманных кос

Если лиманные косы обязаны своим происхождением взаимодействию морских течений, направленных вдоль берега и пограничной черты между морем и заливом, и течений выходящих из лимана; то очевидно, что как ширина оставляемого в косе соединительного промежутка – гирла, так и направление кос будет зависеть от отношения между силами этих течений. Если лиманное течение очень сильно, то гирло будет широко, и угол, образуемый косой с линией, разграничивающей залив от моря, значителен, т. е. коса будет вдаваться в море, и общее очертание ее будет представлять выпуклость. Угол этот может дойти до прямого или даже до тупого, и коса, вместо того чтобы преграждать лиман, будет продолжать направление русла реки, впадающей в залив, как например Кинбурнская коса относительно Днепра, лиман которого, как я заметил выше, есть собственно эстуарий. Напротив того при слабом течении из лимана — гирло будет узко, коса будет вдаваться внутрь лимана, и общее очертание ее будет представлять вогнутость. С этой точки зрения превосходно объясняется направление обеих кос, лежащих в Керченском проливе — южной или Тузлы и се­верной или Чушки*.

Не далее как во времена Страбона главный рукав Кубани вливался в Таманский залив у города Фанагории, близь теперешней Сонной станции. Он не только превосходил тот рукав, который вливался в Черное море, но и теперешнюю Протоку, как можно заключить из прида­ваемого ей тогда названия — Малый Ромбитес. Следовательно, тогда существовали все условия для образования лиманных кос, перед устьем Таманского залива. Залив этот в узкой его части, т.е. лежащей между собственно Таманским и Фонтанским полуостровами, направлен на З.Ю.З. и в этом же направлении продолжается южный берег залива и после его расширения; тогда как север­ный берег поворачивает под прямым углом на С.С.3. Следовательно, течение, сообщавшееся воде залива впадавшим в него рукавом Кубани должно было, и по расширении залива, направляться преимущественно на З.Ю.З. С другой стороны в проливе течение из Азовского моря преобладает над течением из Черного в Азовское. Со­образно с этим и коса Тузла сильно отворочена в пролив, направляясь на С.3., т. е. под несколько тупым углом к лиманному течению из Таманского залива. Напротив того по выходе из узкой части залива только, бо­ковое незначительное течение должно было направляться на С.3. вдоль заворотившего берега Фонтанского полуострова; противодействовало же ему морское течение из Азовского в Черное море, более сильное и частое чем из Черного в Азовское. Сообразно этому и коса Чушка так сказать оттеснена внутрь Таманского залива и наклонена под острым углом к его продольному направлению, так что коса эта находилась в совершенно таком же отношении к древнему Антикитесу, как Тендра к Тугаю, или как коса, отделяющая Шаболотское озеро или лиман к Днестру.

 

 

 

Вероятный ход образования косы, отделявшей древне-Кубанский лиман от моря

Применив теперь эти замечания об образовании лиманных кос к обращению древнего Кубанского залива в Кубанский лиман, мы получим следующие весьма ве­роятные результаты.

1) Образование Кубанской косы должно было начаться с юга и подвигаться мало помалу на север, пока про­межуток между ею и противолежащим берегом (у Железного обрыва) не сузился на столько, на сколько дозволяла это величина, выходившего из лимана течения. Таким образом, произошло Ахтарское гирло, представлявшее главный выход из лимана, как это видно не только из аналогии с лиманами Бейсугским и Ейским, но из самой формы Кубанской дельты, в которую вдается группа Ахтарских лиманов, как самый обширный невыполненный еще остаток древнего обще-кубанского лимана. Я не хочу этим однако же сказать, чтобы Кубанская коса непременно на­чалась в одном пункте близь Пересыпного гирла или у Темрюцкого хутора (где по мнению Дюбуа лежал город Фирамбе) и подвигалась как непрерывное целое на север, пока не дошла до Ахтарского гирла. Весьма вероятно напротив того, что коса началась в нескольких пунктах в виде отдельных ракушечно-песчаных островов; только каждый из этих островов удлинялся с юга на север, или срастаясь своим северным (новейшим) концом с южным концом следующего острова, или оставляя между собой и им промежуток — гирло. Нельзя также думать, чтобы было непременно столько же первоначальных остро­вов, сколько теперь существует промежутков между гир­лами, перерезывающими косу, ибо гирла эти много раз про­рывались и засыпались, продолжая и до сих пор проры­ваться и засыпаться. Мысль моя заключается только в том, что коса вообще подвигалась с юга на север, было ли то в целом или по частям, и что главным выходом из залива было гирло Ахтарское, характер который оно и до сих пор за собой сохранило, если не по массе выте­кающей из него воды, то по своей форме в отношении ко всей дельте.

2) Если Ахтарское гирло составляло главный выход из Кубанского лимана, то течение его должно было быть преимущественно направлено в эту сторону. В этом месте, следовательно, коса должна была иметь наибольшую выпуклость, как это и действительно замечается. Именно Ачуевская коса идет в общем своем направлении почти параллельно противоположному ей восточному берегу бывшего лимана, так что, когда Кубанский лиман еще был не выполнен, она была скорее боковой косой составляв­шей левый берег устья лимана, как теперь Кинбурнская коса относительно Днепровского лимана, чем настоящей лиманной косой поперечной к направлению течения. Загиб Ачуевской косы, заграждающий выход из Ахтарского лимана, и придающий ей вполне характер косы лиманной, образовался без сомнения уже впоследствии, при ослаблении течения через Ахтарское гирло, вследствие изменения в направлении течения из Кубанского лимана. Это доказы­вается тем, что эта оконечность не успела даже совершенно сплотиться в одно целое, а состоит из ряда островов, разделенных между собой проливами. Что в направлении к Ахтарскому гирлу шло некогда главное течение из Кубанского лимана, и что северная часть Кубанской косы (теперешняя Ачуевская) имела характер боковой, а не поперечной косы, становится еще гораздо более вероятным, если обратим внимание на гряду Кобанячу, означенную на карте межевой комиссии черноморского войска. Когда я посещал эти места, то, к сожалению, не имел еще этой карты, и потому при проезде по Протоке, не предварен­ный об ее существовании, не мог ее заметить, что по­стараюсь вознаградить в предпринимаемую мной теперь поездку. Но по изображению ее на карте видно, что это есть узкая песчаная полоса, или слабая возвышенность, со­ставляющая совершенное продолжение Ачуевской косы на протяжении слишком 25 верст и пересекаемая, как Про­токой, так и Черным ериком.

Хотя я могу судить об этой гряде пока только на основании карты, но не могу, однако же, удержаться, чтобы не высказать моего убеждения, что гряда эта обозначает собой бере­говой вал той косы, которая первоначально ограничивала Кубанский лиман. В случае справедливости этого предположения, направление всей первоначальной Кубанской косы было бы прямолинейно на всем ее протяжении, за исключением лишь выпуклости у ее северной оконечности, т. е. у самого устья или главного гирла лимана; потому что в таком случае образование другой выпуклости косы, заме­чаемой ныне в местности, занимаемой группой Сладко-горьковских лиманов, а следовательно и двух граничащих с ней вогнутостей берегового очертанья, должно было бы приписать позднейшему времени, когда главное те­чение, изменив свое прежнее юго-северное направление, перешло в северо-западное, прорвав гряду Кобанячу, или воспользовавшись уже бывшим в ней гирлом, и удари­лось примерно туда, где ныне лежит гирло Сладкое. Этот перерыв гряды назначен и на карте, там, где она пересекается ериком Быстриком. Соответственно та­кому новому направлению главного течения, образованная им вновь коса приняла также выпуклую форму. Наконец третью выпуклину, хотя и не находящуюся в связи с остальным протяжением Кубанской косы, а отделенную от нее островами, сросшимися в Таманский полуостров, составляют косы Чушка и Тузла, куда, в более близкое к нам время, было направлено главное течение из Кубанского лимана уже в значительной степени выполненного. Что касается до черноморского устья Кубани, то само на­правление косы, преграждающей вход в лиман, принимающий в себя этот рукав, показывает, кажется мне, что главное течение Кубани никогда не было направлено в эту сторону, по крайней мере, в продолжение сколько-ни­будь значительного периода времени.

 

Ход выполнения древне-Кубанского лимана

Перехожу теперь к ходу выполнения древнего Кубанского лимана, на сколько об нем можно судить, на основании аналогии с ныне замечаемыми процессами этого рода. С отгорожением залива косой и обращением его в лиман, в течении, сообщаемом его воде впадающей рекой и в качествах этой воды должны происходить следующие изменения:

 

Влияние лиманной косы на ускорение выполнения залива

1) С одной стороны препятствие, противопоставляемое приведению в движение воды лимана, возрастает везде, где выход из него загражден косой; с другой же стороны движение сосредоточивается в той части, которая противолежит оставшемуся гирлу. Если в широкой реке, имеющей довольно слабое течение, мы проведем с обоих берегов плотины, так чтобы между оконечностями их оставался более или менее широкий промежуток, то против этого промежутка образуется русло с более сильным против прежнего течением; против же плотин оно ослабится. В этих боковых частях реки вода будет стоять, как в озере и они станут выполняться осадками. То же самое должно случиться и с принимающим в себя значительную реку заливом, при обращении его в лиман.

2) Другое изменение заключается в опреснении отгороженного от моря лимана; опреснение же также благоприятствует скорейшему выполнению лимана осадками, именно: а) Если река впадает в соленое водовместилище, то, вли­ваемая ею вода, будучи легче, плавает наверху до тех пор, пока, по законам рассеяния жидкостей (diffusion), не смешается с более тяжелой соленой водой. До этого же смешения, одна только пресная вода будет участвовать в течении, не сообщая его, или сообщая лишь в слабой степени, ниже ее находящемуся слою соленой воды. Следовательно, реч­ная вода, вливаясь в пресноводное вместилище, скорее сооб­щает свое движение вглубь, и таким образом передавая его, при прочих равных условиях, большей массе, само в силь­нейшей степени замедляется. Если аb разрез поверхности воды залива, еd разрез дна и ас разрез поверхности, на которой происходит смешение пресной воды с соленой, а, следовательно, и передача движения этой последней, то чем вода залива преснее, тем круче будет наклон линии ac и тем меньше объем воды aedc,не участвующей в сообщаемом воде залива движении. б) При большей солености воды залива, мелкие частички ила, поддерживаемые более плотной серединой, долее уравновешиваются ею, не упадая на дно; или другими словами илистые частицы требуют для того, чтобы плавать, менее сильного течения соленой, чем пресной воды. в) С опреснением лимана вырастают по неглубоким местам разные водяные травы с твердыми стеблями и листьями, как то: тростник (Phragmites), рогозы (Typha), Juncus lacustris и другие, которые замедляют течение, образуют в малых размерах заводи и тем много способствуют осаждению несомых водой илистых частиц.

Наконец: 3) В отгороженном от моря лимане волнение бывает менее сильно, чем в заливе, имеющем широкое сообщение с морем, и потому раз уже осевшие осадки не в такой мере возмущаются; главное же, будучи возмущены, снова осаждаются в том же лимане, не вы­носясь в море, как это бывает в открытых заливах, воде которых впадающая река сообщает некоторое течение, особливо при выгонных или береговых ветрах.

 

Первый фазис выполнения лимана, образчиком которого служит Ахтарская группа

Все эти изменения имеют своим последствием то, что лиман, принимающей в себя реку, скорее выполняется ее наносами, чем открытый залив, везде, за исключением лишь пространства занимаемого руслами, противолежащими гирлам. Текучая вода этих русл, приходя по бокам в соприкосновение со стоячей водой прочих частей лимана, утрачивает мало помалу силу своего течения, и как ми видели выше, на примере Рудивского лимана, а также и тех процессов выполнения, которые замечаются ныне, и которые в том же смысле происходили и в прошедшие времена в лиманах Ахтанизовском и Курчанском, отлагает несомую ею илистую муть, в виде осадков, по краям русла. Первым результатом этого процесса будет разделение лимана на пространства троякого рода по их глубине и форме. Узкие удлиненные полосы, соответствующие руслам; по окраинам этих русл более или менее широкие отмели, и окруженные этими отмелями глубокие котловины, защищаемые ими от наносов из русл. Но русла эти, ограниченные только водяными же берегами, и притом с течением все-таки слабым, сравнительно с течением в настоящих реках, должны быть весьма не­ постоянны, изменяясь от самых малых причин, как то: от долго дующих в одном направлении ветров, от осевших каршей, от внезапного притока воды и т. п. По­этому отложенные ими боковые отмели часто прорываются, и русла приходят в сообщение как друг с другом, так и с более глубокими котловинами. Таким образом, вместо резко разграниченных русл, отмелей и котловин, происходит сеть из всех этих трех форм, пока еще прикрытая общей водяной скатертью. На отмелях вырас­тают растения и останавливаются карши, как мы видели в примере Красногольского лимана, отчего ускоряется на них осаждение мути, так что, наконец, отмели поднимаются до и даже несколько выше уровня лимана, который, следовательно, разделится на несколько отдельных лиманов, или правильнее ильменей, соединенных между собой рус­лами разной ширины. Само собой разумеется, что эти бо­ковые плотины, даже и после того как они поднимутся выше поверхности воды, не могут составлять непреодолимых преград для ограничиваемых ими русл, которые продолжают прорывать их, как и в то время когда эти плотины были еще только подводными мелями, так что лиманы все про­должают раздробляться, а русла умножаться в числе. На­конец весь лиман должен принять в `большем виде ту форму, которую в малом виде представляет до сих пор Ахтарская группа, т. е. лабиринт островов и кос, большей частью соединенных между собой и раздробляющих вод­ную поверхность на такую же сеть протоков и лиманов, причем однако же, вода еще сильно преобладает над сушей. Этот возраст лимана, который я называю вторым фазисом его развитая, характеризуется тем, что из этой сети сужений и расширений, протоков и ильменей, не выделилось еще формы, которой можно бы было придать без натяжки название реки или речного рукава. Не должно конечно ду­мать, чтобы поверхность всего Кубанского лимана должна была принять этот сетчатый вид, представляемый ныне Ахтарской группой, прежде чем какая-либо часть его могла перейти к дальнейшему выполнению. Напротив того, гораздо вероятнее, что сеть эта образовалась сначала там только, куда было направлено главное течение лимана, между тем как остальная часть его, продолжала составлять одно­образную водную поверхность, пока какое-нибудь обстоя­тельство не заставило главного течения обратиться в эту сторону. Весьма вероятно поэтому, что выполнение Кубан­ского лимана началось с восточной его части, и что, когда выполнение достигло сетчатой формы в местности, приле­гающей к главному гирлу лимана, течение обратилось пре­имущественно к нынешней группе Сладкогорьковских ли­манов, прорвав гряду Кобанячу, где выполнение пошло дальше, чем в Ахтарской группе, прежде нежели главное течение перешло еще в другую местность.

 

Второй фазис засорения, образчиком коего служат группы Сладкогорьковская и Темрюцкая

Вглядываясь в изображение Ахтарской группы лима­нов на карте, легко заметить, что она состоит из двух частей, в которых вода преобладает над сушей. К первой внутренней принадлежат лиманы, названные на кар­те Ахтарскими (во множественном числе), к которым относятся лиманы Кирпильский (собственно Крапивский), Пригов и Рясный; ко второй же наружной — собственно так называемый Ахтарский (Садковский) лиман. Эти части раз­делены между собой промежутком, в котором преобла­дает суша с весьма мелкой сетью лиманов, и в этом промежутке замечается непрерывная водная полоса, кото­рая ведет лишь слабо изогнутым путем из внутрен­ней в наружную часть. Очевидно, что это зачаток пра­вильного протока, не успевшего только вполне выясниться и отграничиться от сопредельных ему ильменчиков. Но представим себе, что условия, произведшие этот промежу­ток с преобладанием суши и пересекающий его зачаток правильного рукава продолжали бы действовать, т.е. что главное течение из лимана долже бы шло через группу Ахтарских лиманов; то нет сомнения, что промежуток этот совершенно бы сплотился, пересекаясь лишь речным рукавом. Мы имели бы здесь, следовательно, повторение того низменного промежутка, который разделяет Ахтанизовский лиман от Курчанского и пересекается Темрюцким гирлом, причем внутренние Ахтарские лиманы соответство­вали бы Ахтанизовскому, а наружный Ахтарский Курчанскому лиманам. Главная разница состояла бы тут в том, что внутренние Ахтарские лиманы гораздо мельче и представляют более изрезанный косами вид, чем лиман Ахтанизовский, но и эта разница вполне объясняется, если примем что Ахтарские лиманы происходили в то время, когда русла не имели еще такой определенности, как впоследствии, а протекали так сказать в водяных еще берегах; причем надо обратить внимание еще на то, что берега Ахтарских лиманов произошли из их же собственных осадков, Ахтанизовский же лиман имеет почти по всей своей окруж­ности берега возвышенные, формации более древней, нежели его осадки. Это разделение лиманов на две части — верхнюю и нижнюю — низменным промежутком довольно значительной ширины, не есть какое-либо уединенное явление, а повторяется весьма часто.

 

Пример, взятый из Миусского лимана

Кроме двух приведенных примеров из групп Ахтарской и Темрюцкой, я могу еще представить в пример лиманы Миусский и Днестровский, из которых в первом это разделение почти совершенно уже окончилось, а во втором еще совершается. Миусский лиман представляет против деревни Варвациевой, лежащей на левом его берегу, сужение, но сужение это зависит не от того только, что возвы­шенные берега лимана несколько сблизились между собой, а от того, что в этом, наиболее узком месте образова­лись у обоих берегов низменные илистые припаи, между которыми осталось лишь каналообразное сообщение верхнего лимана с нижним — как бы короткая речка. Может показаться странным, что отложение произошло именно там, где лиман суживается, т. е. там, где вследствие этого сужения лиманное течение должно усилиться. Но представим себе, что течение все еще слишком слабо, для того чтобы занять собой всю ширину этого суженного про­странства; тогда сужение сделается обстоятельством благоприятствующим боковым отложениям, потому что в широком месте эти отложения отчасти разравниваются волнением, которое в узком месте бывает гораздо слабее, и, следовательно, боковые отложения должны тут, при прочих равных условиях быстрее возрастать. Таково вероятно происхождение и того сужения, которое отделяет Псковское озеро от Пейпуса, если память меня не обманывает, что и этот канал пролегает между совершенно низменными берегами.

 

Пример из Днестровского лимана

Днестровский лиман в верхней части своей расширяется верст до пятнадцати (причисляя к лиману и вдающуюся в него Днестровскую дельту), против города же Аккермана суживается до 4 верст. Дельта Днестра вдается в лиман узким язычком, имеющим верст девять длины на три с половиной ширины. В последней части своего течения Днестр направлен на Ю.З., и против его устья на правом берегу лимана лежит урочище Малога, начиная от которого береговая кручь отступает пологой дугой, и снова приближается к воде лимана не ближе как самим мысом, на котором построена Аккерманская кре­пость. Вся эта пологая дуга, по хорде верст в десять длиной выполнена наносами Днестра и образует плавню с ильменями и ериками, только не находящуюся в связи с настоящей дельтой, вдающейся языком в лиман. Эта прилегающая к Аккерману низменность уширяется еще идущей вдоль ее отмелью, означенной на карте под именем Чагиринской. Сама языко-образная дельта Днестра, влево от его устья, удлиняется в отмель, также языко-образной формы, имеющую только 3,5 и 4 фута глубины. Без сомнения обе эти отмели — Чагиринская и Днестровская со временем выйдут из под воды и удлинят собой Днес­тровскую и Аккерманскую плавни. Расстояние между ними не более 2 верст, и когда это совершится, то С.З. часть лимана — верхняя отделится от нижней юго-восточной, оста­ваясь в соединении лишь посредством короткого и узкого канала, который будет иметь характер текущего гирла. Теперь расстояние между ближайшими точками Днестровской и Аккерманской плавни составляет еще около 7 верст; и разделение лимана перемычкой плавни только еще начало обо­значаться. Но представим себе, что оно совершилось. Часть лимана, лежащая ниже соединительного канала, будет про­должать засоряться и выполняться, и русло Днестра, совпа­дающее с соединительным каналом, удлинит его со временем в реку, которая будет протекать, как и ны­нешний Днестр по вдающейся в нижний лиман языком дельте. Но в той точке, где, русло Днестра совпадало с каналом, останется соединение между ними и верхним лиманом, которому не будет причины засоряться, так как в него ничего не впадает, кроме Турунчука – ничтожного Днестровского рукава. И теперь уже эта сле­пая часть лимана значительно глубже нижней, сквозь кото­рую протекают воды Днестра с их наносами. Следовательно, мы будем иметь следующие явления. Днестр, начи­ная от деревни Маяки, будет пересекать свою дельту, вы­полненную плавнями с левого берега к правому по на­правление к урочищу Молога, но, не дойдя до него, будет продолжать свое течение по языко-образной дельте, вдающейся в нижнюю часть нынешнего Днестровского лимана; близь основания же этого языка он будет находиться в соеди­нении с обширным лиманом, составляющим ныне северо­западную часть общего Днестровского лимана. Как ни ка­жется мне вероятным это изображение будущего, у меня не хватило бы, однако, смелости на такое предсказание, по край­ней мере, совершенно бесполезное, если бы мне не казалось, что этой картиной будущего я всего нагляднее могу по­яснить то, что уже совершилось раз в прошедшем. До­лина Днестра выше теперешнего лимана продолжается далеко вверх по реке, и так как она вся выполнена плавней, то до этого выполнения она составляла такой же лиман как нынешний Днестровский. От деревни Паланки Днестр течет поперек долины, с правого ее края к левому, ка­саясь этого последнего у самых Маяков. Если эта доли­на была лиманом, подобным нынешнему, то от деревни Паланки Днестр должен был течь по такой же, вдавшейся в тогдашний лиман дельте, как он это ныне делает. Но в своем направлении поперек лимана он не дошел тут до противоположного берега вероятно потому, что навстречу его дельте отлагался нанос и с этого бе­рега. Когда этот нанос соединился с возраставшей навстречу ему дельтой, лиман разгородился на две части, и остаток этой отгороженной части лимана и составляет до­селе существующее озеро Беляй. Канал же, соединявший обе части лимана, с которым временно совпадал Днестр, впоследствии удлинился в реку и составил продолжение Днестра; соединение же его с отгороженным кутом ли­мана до сих пор сохранилось, и так как в этот кут не впадало никакого значительного рукава, то значительная часть его до сих пор сохранилась, тогда, как плавня за­няла уже место значительной части нижнего лимана.

 

Дальнейшее разъяснение второго фазиса выполнения Кубанского лимана

Упомянутое деление лиманов обусловливается предшествовавшим ему сужением, как это видно во всех приведенных примерах. Сужение в лиманах Темрюцком, Миусском и Днестровском зависит от вдавшихся мысами в лиманы берегов их, принадлежащих к более древнему образова­нию, чем плавни, обязанные своим происхождением осадкам самих лиманов. Но предварительное сужение может состоять из этих же самых осадков, приросших к берегу и вдающихся мысом в лиман, как это видно из примера Ахтарской группы, в которой наибольшее сплочение осад­ков и прорезывающий их зачаток соединительного гирла, произошли против вдающейся мысом части берега, кото­рая сама есть ничто иное как лиманный же или морской нанос. Нельзя представить себе основания, чтобы сужение лимана, зависящее от этой последней причины, не дей­ствовало на дальнейшее накопление осадков, точно таким же образом, как если бы оно зависело от очертания первообразных берегов лимана; а так как для произ­ведения таких сужений существует бесчисленное множество случайных причин, то весьма вероятно, что процесс разделения лиманов на верхний и нижний весьма часто повто­рялся, при выполнении бывшего Кубанского лимана. Так при сравнении отношений, в которых находится лиман Чубургольский (еще недавно бывший гораздо обширнее нынешнего) к Протоке и ниже его лежащей группе Ахтарских лиманов, с отношениями лимана Беляя к Днестру и ны­нешнему Днестровскому лиману, аналогия между ними при­водит нас к тому заключению, что Чубургольский лиман выделился и обособился таким же точно путем, как и Беляй, и как теперь стремится выделиться и обособиться северо-западная часть Днестровского лимана от нижней юго-восточной его части.

Этим процессом разделения отдельных лиманов или лиманных групп на нижнюю и верхнюю часть, беспорядочная сеть кос, островов, протоков и лиманов (типом которой представляется нам Ахтарская группа) должна была перейти в новый фазис развития, образчиком которой могут служить для отдельных лиманов группа Темрюцкая, а для лиманных групп — Сладкогорьковская, в которой верхние лиманы Мечетный, Долгий, Глубокий соединяются с нижним Сладким посредством соединительных каналов, сузившиеся остатки которых суть Черный ерик и Прорва. В этом фазисе развития Кубанская дельта разделялась, следовательно, на определенные группы лиманов, соединенных между собой правильными протоками, которые соста­вили зачатки будущих рек. Выделение этих протоков из общей неопределенной водяной сети составляет харак­теристический признак этого периода развитая дельты, которым он отличается как от предыдущего периода, когда правильных протоков, т.е. коротких рек наподобие Темрюцкого гирла, вовсе еще не существовало, так и от последующего, когда через выполнение промежуточных ли­манов протоки обращаются в непрерывные речные рукава, простирающееся от самого отделения их от Кубани, при начале дельты, до впадения в море.

Тут необходимо сделать два замечания:

1) Относительно этого фазиса выполнения не должно себе представлять, чтобы он начался во всей дельте, после повсеместного окончания предыдущего фазиса, и столь же по­всеместно заменился следующим за ним периодом. На­против того все различные ступени выполнения должно себе представлять одновременно существующими в разных местах дельты, как это и до сих пор еще продолжается. Наружный Ахтарский лиман, лиман Кубанский, принимаю­щей в себя Черноморское устье Кубани, и Таманский залив остаются до сих пор представителями того времени, когда весь Кубанский лиман стоял на той ступени, на которой находятся поныне лиманы Бейсугский и Ейский, т.е. был заливом, отделенным косой от моря. Внутренние Ахтарские лиманы, лиманы Гаврюшинские и Гнилые представляют собой до сих пор беспорядочную водную сеть, которая, по моему мнению, предшествовала разделению общего лимана на группы, соединенные короткими, но правильными протоками. Промежуток между внутренними и наружным Ахтарскими лиманами представляет собой переход от этого фазиса к последующему, остатками которого являются груп­пы Сладкогорьковская и Темрюцкая. Наконец река Про­тока со всей местностью, по которой она протекает, пред­ставляет собой последний окончательный период развития дельты; но еще несколько десятков лет тому назад и она составляла не непрерывный рукав, а ряд соединен­ных протоками лиманов, как Переволока с Темрюцким гирлом.

2) Также точно не должно думать, чтобы выполнение дельты шло постепенно от верхней ее части к нижней. И теперь еще видим мы, что между тем как местность, пересекаемая Протокой, представляется близь самого моря почти сплошной плавней, гораздо выше лежит еще довольно обширный лиман Чубургольский. Также точно сравнение с такими лиманами, как например Днестровский и Миусский, выполнение которых еще не далеко подвинулось, показы­вает, что осадки отлагаются не только вверху лимана, но и в низовьях его, именно в углу, образуемом косой с берегом. Так в Днестровском лимане, отрасль этого лимана, известная под именем Шаболотского озера, была отделена этими илистыми осадками от остального лимана. В Миусском лимане точно также угол между косой и правым берегом до деревни Матвеевки почти совершенно уже выполнен, между тем, как средняя часть лимана представляет еще сплошную водную поверхность.

 

Третий фазис выполнения, образчиком коего служит местность вдоль Протоки

О последнем фазисе развития Кубанской дельты, т. е. об окончательном засорении лиманов и обращении их в правильные речные рукава, говорить мне нечего, потому что примеры этого процесса были в подробности изложены выше, и послужили основанием всем дальнейшим выводам и обобщениям.

 

 

 

Несколько слов о Таманской части дельты

Прежде чем окончить статью эту следовало бы сказать что-нибудь еще о Таманском полуострове, как о части Кубанской дельты, но все что я имел сообщить об нем в этом его значении, я уже имел случай изложить выше; кроме же этого я не имею ничего прибавить к описанию Дюбуа де Монпере. Когда я в первый раз посетил эту местность в мае 1864 года, я еще не успел прочесть V тома путешествия Дюбуа, тома, где этот превосходный путешественник описывает Таманский полуостров, но при первом обзоре пришел к заключению, что это был архипелаг островов, ле­жавший перед южной частью Кубанского залива, сплотившихся между собой посредством наносов рукавов Кубани, изли­вавшихся между этими островами. По прочтении описания Дюбуа и вторичном посещении полуострова, я нашел, что даже относительно границ и числа этих островов, я могу только подтвердить то, что сказал об них Дюбуа. Я считал, правда, что для этого сплочения достаточно было одних наносов Кубани, и что для этого нет надобности прибегать к действию грязных вулканов, мысль, которую я и выразил в моем предварительном отчете Обществу. Охотно беру эту мысль назад, и, как видно из выше представленного мной изложения перемен, которым под­вергалась в историческое время группа Темрюцких ли­манов, нахожу, что принятие участия грязных вулканов в засорении древнего Фанагорийского рукава Кубани, дает нам ключ к объяснению некоторых обстоятельств, без этого трудно объяснимых. Мне кажется только, что острова, из которых состоял этот Таманский полуостров, а именно Кимерийский или Фонтанский, Фирамбейский (между Пересыпным гирлом, Ахтанизовским лиманом и Поповицкой косой), Фанагорийский и Синдийский в общем своем составе по крайней мере обязаны своим происхождением не действию грязных вулканов, как говорит Дюбуа (Vol.V p. 22), а что они одинакового происхождения со всем восточным берегом Азовского моря от устьев Дона до Кубанской дельты, ибо Железный обрыв и все вообще обрывистые восточные бе­рега имеют совершенно такой же характер, как и Азовский берег Таманского полуострова (как например, у самой Тамани). Из этого я, конечно, исключаю с одной стороны холмы кораллового известняка, как более древние, с другой же те, на которых стоят ряды сопок, или отдельные сопки. Впрочем, я не касаюсь этой стороны во­проса, равно как и всех прочих явлений, представляемых Таманским полуостровом, так как они не находятся в связи с образованием Кубанской дельты, и так как они составили уже предмет специального изучения г. академика Абиха, делающего конечно излишним все, что я мог бы сказать об этом предмете.

 

Приложенная к работе карта Кубанской дельты не сканирована.

* Сделав несколько наблюдений над быстротой течения в Темрюцком гирле у переправы и в Протоке у Мало-Слободскаго завода в 9 верстах от устья, я желал также определить количество, заключающейся в воде этих рек мути, чтобы составить себе несколько приблизительное понятие о величине отлагаемых ими осадков. Определение количества этой мути через процеживание сквозь пропускную бумагу, высушивание и взвешивание, будучи затруднительно, не дало бы притом пригодного для моих соображений результата; ибо дабы перейти от веса к объему, надо бы было определить удельный вес осадка; но и это дало бы только возможность определить объем осадка в совершенно сухом виде, что вовсе не соответствует тому состоянию, в котором осадки эти находятся на дне лиманов и моря. Поэтому я налил воды в высокий цилиндрический стакан, прилагаемый к ареометру, с тем, чтобы измерить отложившиеся на дне осадки. На третий день вода отстоялась совершенно; но осевший слой был так тонок, что измерить его с какой-либо точностью не было воз­можности. Чтобы довести этот опыт до положительного результата, следовало бы слить чистую воду с осадка, не возмутив его, налить на него снова речной воды, заметив предварительно, сколько оставалось на дне налитой воды. Продол­жая поступать таким образом, можно бы было наконец получить измеримый осадок и отнести его к столбу воды определенной высоты, точно также как если бы употреблен был сосуд в несколько футов, пожалуй хоть сажень вы­сотой. Но для осторожного слития чистой воды необходимо бы было иметь си­фон, которым я не запасся, и потому этот опыт надо будет еще произвести. Все что я могу сказать, что на столбе воды вышиной в один фут осадок был гораздо меньше полу- и даже четверти линии.

 

** Основание треугольника около 28 верст, высота от Елисаветинской станицы до моря 16 верст. Это даст менее 4 кв. миль пространства.

* Для вычисления этого употреблена формула: v = m.2rπ n/t, где r радиус крыла=5 д. З лин., n число оборотов крыла, t число секунд наблюдения, а т постоянный коэффициент = 1,433.

 

* Эта быстрота не есть еще наибольшая из замеченных в Темрюцком гирле; именно непосредственно выше города в двух саженях от правого берега Вольтманово колесо обернулось 147 раз в минуту, что соответствует быстроте 5 ф.10,3 д. в секунду, или с небольшим 6 вер. в час. Быстрота постепенно увеличивалась при всех сделанных наблюдениях от поверхности до глубины 3 ф., откуда снова уменьшалась и на глубине 5 ф. достигала почти той же быстроты как на поверхности. В этом месте быстрота на глубине 3 ф. составляла 218 оборотов в минуту, что даст 7 ф. 2,6 д. в секунду или 7вер. 214 с. в час. Подобные же наблюдения для протоки у Нижнеслободского завода дали почти одинаковые результаты. Ширина реки 234 ф. глубина у левого берега 8 ф., через 70 ф . — 15’7″, через 140 ф. — 22’7″, через 210 ф. — 12’3″, у правого берега — 7′; плоскость сечения составляет 3591 кв. ф. Средняя бы­строта 128 оборотов колеса в минуту, что даст 254,4 ф. в минуту, или 4’2″,9 в секунду, или 4 в. 180 с. в час. Это дает 15,226 куб.фут. проточной воды в секунду, 913,550 ф. в минуту и 480,000,000,000 куб. фут. в год, так что оба рукава Кубани вливают в Азовское море без малого один биллион куб.фут. (собственно 920,000,000,000), из коих следовало бы еще вычесть количество испаряющееся в Курчанском лимане. Конечно, результат этот может считаться только некоторым слабым приближением к действительности, ибо надо бы было, по крайней мере, иметь средние годичные выводы для определения быстроты течения и величины поверхности плоскости сечения. Но так как на­блюдения были сделаны в начале летней прибыли, когда она еще не достигла своей полной высоты, то вероятно, что полученные числа не слишком удаляются от средних.

 

* Все элементы для Нила и Миссисипи взяты изъ Kloden Handbuch der physischen Geographie (стр. 386), только перечислены, потому что выставленные им числа часто не соответствуют этим элементам.

 

* Местность эта верно и довольно ясно изображена на морских картах Азовского моря и его частей. Только береговой обрыв не отличен от при­паянной к нему косы, состоящей из пяти параллельных валов, а также нет и отрога, который вдается в Устьейский лиман, и по которому пролегает дорога.

* Не знаю, почему на картах называют эту косу Ческой, когда местные жители называют ее Чушкой, объясняя это название большим количеством выбрасываемых на нее тупорылых дельфинов (Phocaena communis), известных под именем морских свиней или чушек.

Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии

Этот сайт использует cookies для улучшения взаимодействия с пользователями. Продолжая работу с сайтом, Вы принимаете данное условие. Принять Подробнее

Корзина
  • В корзине нет товаров.