Уроки очередной российской революции: крах либеральной утопии и шанс на «экономическое чудо»
Глазьев С.Ю. Уроки очередной российской революции: крах либеральной утопии и шанс на «экономическое чудо». – М.: Издательский дом «Экономическая газета», 2011. – 576 с.
В своей новой книге известный российский ученый-экономист, действительный член РАН С.Ю. Глазьев обобщает обширный теоретический и эмпирический материал, накопленный за четверть века работы в системе Академии наук и органах государственной власти. Всесторонне конструктивно-критически осмысляя проведенные в постсоветской России радикально-либералистские преобразования и вызванный ими глубокий народно-хозяйственный кризис, усугубленный глобальным экономическим кризисом, автор системно разворачивает предложения по модернизации и опережающему развитию российской экономики на основе госстимулирования утверждения нового технологического уклада как ключевого направления антикризисной политики.
В монографии использованы результаты всех предшествующих исследовательских усилий автора и его коллег, в том числе новейших разработок, практически значимых для становления в нашей стране «экономики знаний», базируемой на достижениях научно-технологического прогресса, гуманистически направленной и создающей надежный задел для будущих поколений.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Трансформация российской экономики и общества, происходившая
в начале 1990-х годов в связи с переходом от директивно управляемой
к рыночной экономике, по глубине преобразований может рассматри-
ваться как революция не менее масштабная, чем социалистическая ре-
волюция 1917 года. Их сходство прослеживается не только в масшта-
бах демографических потерь и социально-экономических потрясений,
но и в ведущей роли идеологических доктрин, направлявших действия
революционеров. Хотя по смыслу эти доктрины были противополож-
ны, их объединяет утопичность составляющих их догм, последствия
практической реализации которых оказались весьма далекими от ожи-
давшихся. Сходство прослеживается также в наукообразном характе-
ре революционной догматики. И коммунисты в 1917-м, и их идейные
антиподы — либералы в 1991 году — пропагандировали свои идеоло-
гические доктрины как единственно верные и научно обоснованные.
При этом и те, и другие безгранично верили в свою правоту, отвергали
какие-либо сомнения и критику оппонентов, фанатично реализуя свои
замыслы и прибегая к отнюдь не научным аргументам в подавлении
инакомыслия.
Общим признаком коммунистической и либеральной утопий является
явно выраженная экономическая доминанта, лежащая в их основе. И ком-
мунистические революционеры в 1917 году, и либеральные реформаторы в
1991 году обещали народу резкое повышение материального благосостоя-
ния в результате реализации своих весьма умозрительных проектов то-
тального переустройства экономических отношений. И на народ же затем
списывали причины провала этих проектов. Большевики репрессировали
миллионы «классовых врагов», а либералы обрекли на нищету и вымира-
ние большинство населения, «не вписавшегося в рынок». Однако с завер-
шением борьбы и установлением нового строя доктринальная категорич-
ность революционной идеологии становится ее слабым местом. Снижение
уровня жизни большинства населения, разрушение значительной части
производительных сил, падение показателей эффективности экономики
делают очевидным ее утопичный характер. Революционеры вынуждены
менять идейных вождей и существенно корректировать идеологическую
доктрину. Вместо коммунистической утопии, в борьбе за осуществление
которой были уничтожены целые классы российского общества, в 1930-е
годы вырастает административная система планово-директивного управ-
ления социалистическим хозяйством. Вместо либеральной утопии, в жерт-
ву которой были принесены целые отрасли российской экономики и кото-
26 Предисловие
рую не удалось реализовать ни за 500 дней, ни за 10 лет, на наших глазах
вырос государственно-олигархический неоколониализм.
Осмыслению опыта совершенной в России либеральной революции и
поиску путей выхода из вызванного ею системного кризиса на траекто-
рию быстрого и устойчивого экономического роста посвящена настоящая
книга, основанная на многолетних исследованиях автора. Обосновывае-
мые в ней выводы относятся как к развитию экономической теории, так и
к методологии экономической политики. Наряду с представлением новых
научных результатов она обобщает ранее полученные и опубликованные
в монографиях:
● «Экономическая теория технического развития» (1990 г.);
● «Теория долгосрочного технико-экономического развития» (1993 г.);
● «Эволюция технико-экономических систем: возможности и грани-
цы централизованного регулирования», в соавторстве с Д.С. Львовым и
Г.Г. Фетисовым (1992 г.);
● «Геноцид» (1998 г.);
● «Белая книга реформ», в соавторстве с С.Г. Кара-Мурзой и С.А. Бат-
чиковым (2003 г.);
● «Нанотехнологии как ключевой фактор нового технологического
уклада в экономике», в соавторстве с группой ученых МИФИ во главе с
В.В. Харитоновым (2009 г.);
● «Стратегия опережающего развития в условиях глобального кризи-
са» (2010 г.).
В настоящей монографии использованы также результаты научно-
исследовательских работ, выполнявшихся в последние годы автором, в том
числе при поддержке Минобрнауки России, в рамках следующих проектов:
● «Возможности повышения инновационной активности российско-
го бизнеса в период глобальных технологических сдвигов и кризисов» в
рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной
России» (2010 г.);
● «Механизмы экономической интеграции в условиях формирования ново-
го технологического уклада» — в рамках ведущей научной школы «Теория
эффективности социально-экономического развития в динамике взаимодей-
ствия технологических укладов и общественных институтов» (2010–2011 гг.);
● «Разработка стратегии экономического развития России в услови-
ях глобальных технологических сдвигов» — в рамках ведущей научной
школы «Теория эффективности социально-экономического развития в
динамике взаимодействия технологических укладов и общественных ин-
ститутов» (2008–2009 гг.);
● «Россия в условиях мирового кризиса» — в рамках аналитической
ведомственной программы «Поддержка приоритетных фундаменталь-
ных гуманитарных исследований» (2009 г.);
Предисловие 27
● «Измерение технологических сдвигов в экономике в связи с распро-
странением нанотехнологий» — в рамках ФЦП «Исследования и разработ-
ки по приоритетным направлениям развития научно-технологического
комплекса России на 2007–2012 годы» (2008 г.).
Автор выражает признательность В.Е. Дементьеву, В.В. Харитонову,
П.Ф. Андруковичу, Ю.А. Петрову, Г.Г Фетисову, Г.Б. Клейнеру и С.А. Тол-
качеву за участие в этих исследованиях, а также С.А. Батчикову, С.Г. Кара-
Мурзе, Д.А. Митяеву, М.В. Ершову и С.М. Рогову, в обсуждениях с кото-
рыми родились многие идеи, реализованные в настоящей книге. Не могу
не вспомнить о неоценимой поддержке моей исследовательской рабо-
ты безвременно покинувшим нас академиком Д.С. Львовым, в много-
летнем сотрудничестве с которым были получены многие научные ре-
зультаты, отраженные в монографии. Автор благодарит С.П. Ткачука,
А.Ю. Мелентьева, А.А. Лосева, И.Ю. Сухарева и Р.Р. Мартинес за по-
мощь в подготовке рукописи книги к изданию. Особая благодарность —
Ю.В. Якутину, взявшему на себя бремя организации издания и на-
писавшему вступительную статью к нему, а также возглавляемому
В.Н. Фридляновым Российскому гуманитарному научному фонду за
поддержку этого издательского проекта.
ВВЕДЕНИЕ
Эволюция российской и других постсоциалистических экономик по-
сле 1991 года опровергла все расхожие представления доминирующей в
экономической теории неоклассической парадигмы, основанной на догмах
рыночного фундаментализма. Исторический эксперимент перехода от ди-
рективно управляемой к рыночной экономике не подтвердил ни одного из
считавшихся очевидными преимуществ последней над первой: ни частной
формы собственности над государственной, ни стихийного ценообразова-
ния над административным, ни свободного движения капитала над пла-
нированием развития и размещения производства. Напротив, хаос осво-
божденного от государственного регулирования рынка разрушил многие
эффективно работавшие хозяйственно-технологические организации, про-
изводившие сложные виды продукции, повлек резкую примитивизацию
хозяйственной деятельности, выродившейся в простые и короткие техно-
логические цепочки по производству и экспорту сырья, с одной стороны, и
импорту готовой продукции, — с другой. По уровню технического разви-
тия, способности производить товары с высокой добавленной стоимостью,
сложности организации хозяйства и эффективности российская экономика
оказалась отброшенной на десятилетия назад.
Аналогичные процессы были характерны для большинства постсоциа-
листических стран, вставших на путь радикального разрушения системы
централизованного планирования экономики в расчете на ее быструю ры-
ночную самоорганизацию. При этом чем радикальнее был переход, тем
глубже оказалась величина трансформационного спада. И наоборот, стра-
ны, выбравшие путь постепенного формирования рыночных отношений
без радикального разрушения сложившейся системы централизованного
планирования, весьма преуспели — Китай и Вьетнам демонстрируют ре-
кордные темпы экономического роста без какого-либо трансформационно-
го спада. Правда, проводимая в этих странах политика была и остается весь-
ма далекой от стандартных рецептов неоклассической парадигмы и догм
рыночного фундаментализма, которым по рекомендациям Международно-
го валютного фонда упорно следовали российские радикал-реформаторы.
Из печального опыта постсоциалистической трансформации нельзя сде-
лать и обратного вывода о преимуществе административно-планового хо-
зяйства над рыночным. Сложившиеся в переходных экономиках механиз-
мы весьма далеки от классических представлений о рыночной экономике.
На развалинах народного хозяйства возникли патогенные формы эконо-
мической активности, ориентированные не на производство общественно
полезных благ, а на присвоение и расхищение накопленного националь-
ного богатства. Этот опыт говорит лишь об одном: формирование реаль-
ных экономических отношений существенно отличается от абстрактных
Введение 29
положений неоклассической экономической теории. Аксиомы рыночного
фундаментализма не действуют в отсутствие институтов их реализации.
Поэтому практические результаты воплощения взятых из учебников тео-
ретических моделей не соответствуют ожиданиям реформаторов.
Россия пошла по революционному пути низвержения основ старого по-
рядка, в очередной раз опровергнув устоявшиеся догмы глобального обще-
ственного сознания. Выяснилось, что сами по себе частная собственность,
рыночное ценообразование, свободное обращение товаров, капитала и ра-
бочей силы вовсе не гарантируют эффективного распределения и исполь-
зования ресурсов. При неадекватных теоретическим постулатам мотивах
поведения хозяйствующих субъектов, а также в отсутствие соответствую-
щих институтов результаты реформ могут оказаться сколь угодно далеки-
ми от планировавшихся.
Массовая приватизация государственных предприятий привела не к по-
вышению их эффективности, как полагали теоретики рыночных реформ,
а к резкому ее снижению, вплоть до банкротства и разорения большин-
ства из них. Даже самые благополучные предприятия нефтяной промыш-
ленности после приватизации втрое снизили производительность труда,
многократно сократили расходы на разведку и освоение новых месторож-
дений. А большинство предприятий инвестиционного машиностроения
вовсе прекратили выпуск продукции и само свое существование. И дело
не в том, что они имели низкий технический уровень — демонтирован-
ные с них станки и оборудование проданы и успешно работают в других,
менее развитых странах, принося прибыль. Просто получившие даром го-
сударственное имущество новые собственники, за редким исключением,
предпочли быструю наживу тяжелой работе по развитию доставшихся им
предприятий. Банальная человеческая жадность, страх перед ответствен-
ностью и некомпетентность приватизаторов, случайно ставших владельца-
ми крупных предприятий, опровергли казавшиеся очевидными постулаты
неоклассической экономической теории.
Либерализация цен и отказ от их государственного регулирования по-
влекли длительную галопирующую инфляцию, образование устойчивых
ценовых диспропорций, погрузивших в зону хронической убыточности
сельское и жилищно-коммунальное хозяйство, большую часть обрабаты-
вающей промышленности, а также резкое падение реальных доходов на-
селения. Вопреки постулатам классической теории о «невидимой руке»
рынка, якобы автоматически обеспечивающей достижение равновесного
состояния экономики с оптимальным использованием ограниченных ре-
сурсов, освобожденное от государственного регулирования ценообразова-
ние не привело к рациональному распределению ресурсов. Наоборот, они
быстро перетекли в направлении, противоположном оптимальному с точки
зрения критериев общественного благосостояния и экономического роста.
Значительная часть добавленной стоимости, создаваемой в обрабатываю-
30 Введение
щей промышленности, сельском хозяйстве, строительстве в течение всего
периода реформ перераспределялась в пользу торговли, энергетических
монополий, паразитического потребления и вывоза капитала за рубеж.
Не добросовестные предприниматели, осваивающие новые технологии, а
организованные преступные группы под прикрытием коррумпированной
бюрократии стали главными получателями национального дохода, диктуя
условия экономического обмена и определяя пропорции распределитель-
ных отношений.
Отказ государства от политики доходов и защиты прав трудящихся при-
вел не к оптимизации распределения трудовых ресурсов с выгодой как для
предприятий, так и для наемных работников, а к повальной дискриминации
последних. По уровню заработной платы на единицу производимой продук-
ции Россия опустилась на одно из последних мест в мире, демонстрируя,
казалось бы, навсегда забытые картины чудовищной эксплуатации рабоче-
го класса образца XIX века. Миллионы высокообразованных работников
и специалистов оказались ненужными, лишились работы и вынуждены
были заняться примитивными видами деятельности, не соответствующими
их квалификации. Многократное занижение оплаты труда по сравнению с
его реальной ценностью и потребностями в воспроизводстве рабочей силы,
массовое сокращение рабочих мест в сложных производствах и видах дея-
тельности быстро повлекли деградацию трудовых ресурсов и обесценение
человеческого капитала страны. При этом сотни тысяч высококвалифици-
рованных специалистов покинули Россию и успешно трудятся за рубежом,
повышая конкурентоспособность иностранных компаний.
Либерализация валютного регулирования привела не столько к при-
влечению массированных иностранных инвестиций, как предполагали
теоретики радикальной реформы, сколько к вывозу сотен миллиардов
долларов капитала из России, которая при остром недостатке внутренних
капиталовложений стала крупнейшим донором мировой экономики. При
этом контроль над наиболее прибыльными приватизированными отрасля-
ми российской экономики в значительной части перешел за рубеж. Рос-
сийские нувориши стремились как можно быстрее переместить права соб-
ственности на захваченные ими предприятия в офшорные зоны для ухода
от налогов и контроля государства.
Наконец, отказ федерального центра от выполнения большей части со-
циальных обязательств государства, сбрасывание их в регионы и коммер-
циализация социальной сферы закрепили невиданное ранее социальное не-
равенство между властвующей олигархией и народом, между занятыми во
внешне и внутренне ориентированных отраслях, между жителями столи-
цы и провинции. Расчет на то, что лишенные поддержки государства люди
станут изо всех сил работать и зарабатывать, обеспечивая тем самым рост
экономики, не оправдался. Результатом систематического занижения опла-
ты труда, безработицы и демонтажа системы социальной защиты стало за-
Введение 31
крепление бедности большинства населения и чудовищного социального
неравенства, повлекших массовый алкоголизм, наркоманию, преступность.
Уже в течение двух десятилетий страна пребывает в состоянии эконо-
мического, социального и духовного распада. За два десятилетия реформ
в российской экономике не создано эффективно работающих механизмов
рыночной самоорганизации, так же как и государственного регулирова-
ния. Одновременно происходящий провал и рынка, и государства объ-
ясняется грубыми ошибками в проведении реформ, с одной стороны, и
криминализацией властвующей элиты — с другой. Сбросившая с себя
бремя ответственности перед обществом власть погрязла в коррупции и
стяжательстве. Бюрократическая верхушка слилась с олигархией, образо-
вав правящую касту, которая контролирует основные источники доходов,
остающиеся еще в российской экономике. Концентрируя власть, деньги и
собственность, эта правящая каста отгородилась от народа авторитарной
политической системой, исключающей реальные механизмы обществен-
ного контроля над властью.
Удручающие результаты постигшей Россию трансформации стали
следствием последовательности событий, сочетающих грубые ошибки ре-
форматоров и преступления властей. Рубежом перехода от попыток рефор-
мирования экономики к ее необратимой деградации стал государственный
переворот 1993 года, сопровождавшийся расстрелом демократически из-
бранного высшего органа власти. Он разорвал обратную связь между
обществом и властью, втолкнув последнюю в порочный круг коррупции
и невежества. Из системы государственной власти был изъят стержневой
механизм ответственности перед обществом. Высший орган государствен-
ной власти, сформированный непосредственно гражданами на прямых вы-
борах народных депутатов, был расстрелян, так как требовал привлече-
ния к ответственности лиц, уличенных в коррупции и крупномасштабных
злоупотреблениях, виновных в принятии явно вредных для страны реше-
ний, имевших катастрофические последствия для миллионов российских
людей. В ответ на критику эти лица узурпировали власть силой, подчини-
ли себе правоохранительную систему и занялись разграблением государ-
ственного имущества.
За годы либеральных реформ безответственность всех ветвей власти
приобрела системный характер. Государственные чиновники фактически
не отвечают за исполнение закона и своих обязанностей. Бизнесмены си-
стематически недоплачивают зарплату, налоги, дивиденды. Менеджеры не
несут ответственности за эффективность работы вверенных им в управле-
ние предприятий. Журналисты охотно пишут заказные статьи. Судьи под-
чиняются административному давлению или решают дела в пользу тех,
кто больше заплатит. Стала обыденной связь правоохранительных органов
с организованной преступностью. В сложившейся в России системе управ-
ления от назначаемых, как правило, на основе личных связей руководите-
32 Введение
лей требуется только сохранять лояльность по отношению к своим боссам
и выполнять любые распоряжения начальства. Возник порочный круг без-
ответственности, в котором угасает политическая воля руководства стра-
ны, декларирующего задачи построения современной инновационной со-
циально ориентированной экономики.
За два десятилетия властвующая олигархия вывезла из страны около
триллиона долларов, а по числу миллиардеров выходцы из России уверен-
но заняли второе место после США. Эти миллиарды, как правило, не были
заработаны производством новых общественно полезных благ, их основ-
ной источник — перераспределение национального богатства и дохода пу-
тем присвоения природной ренты от эксплуатации природных ресурсов,
разграбления приватизированных госпредприятий, занижения зарплаты
наемным работникам, завышения цен посредством злоупотребления моно-
польным положением на рынке. Оборотной стороной этого несправедливо-
го перераспределения национальных богатств и дохода стало обнищание
подавляющего большинства граждан России. Успех аферистов и мошенни-
ков на фоне разорения страны и обеднения большинства населения создал
в общественном мнении устойчивое ощущение несправедливости и неза-
конности проводившихся преобразований и, следовательно, нелегитимно-
сти их результатов. Это вызывает постоянное ожидание восстановления
справедливости, включающее пересмотр итогов приватизации, что созда-
ет ощущение неопределенности будущего, угнетающее инвестиционную
активность и сдерживающее развитие экономики.
Бесконтрольность порождает безответственность, безответственность —
коррумпированность, коррумпированность — некомпетентность. Эти
свойства системы управления государством лишают ее возможностей к
реализации сколько-нибудь сложной программы действий в общенацио-
нальных интересах. Достижение заявляемых целей ограничено в основ-
ном сферой экспорта газа и привлечения иностранных инвесторов, часто в
ущерб отечественным товаропроизводителям. Попытки государственного
руководства направить страну на инновационный путь развития наталки-
ваются на недееспособность им же сформированного бюрократического
аппарата. Коррупция и некомпетентность назначаемых по принципу лич-
ной преданности руководителей исключают успешную реализацию про-
грамм развития высокотехнологических отраслей экономики, несмотря на
имеющийся научно-технический потенциал и выделяемые средства.
В этой книге анализируются причины деградации российского научно-
производственного и интеллектуального потенциала под разговоры о воз-
вращении на магистральный путь развития человечества. Среди них —
невежество высокопоставленных чиновников, ошибки реформаторов, злой
умысел олигархов, давление из-за рубежа, деморализация общества. Се-
годня мало кто вспоминает радужные обещания Ельцина и его радикаль-
ных реформаторов перейти к развитой рыночной экономике за 500 дней.
Введение 33
По завершении этого перехода уровень жизни граждан снизился вдвое, они
лишились своих сбережений и прав на некогда общенародную собствен-
ность. Вместо рыночного изобилия и всеобщего благосостояния граж-
дане России неожиданно для себя оказались в джунглях криминальной
экономики, контроль за которой перешел от государства к организован-
ной преступности. И жаловаться было некому — всенародно избранный
Верховный Совет был расстрелян, демократия закончилась установлением
преступной олигархической диктатуры.
России, по-видимому, суждено служить экспериментальной площадкой
по осуществлению разного рода утопических проектов в назидание всему че-
ловечеству. Последствия реализации доктрины рыночного фундаментализма
оказались столь же далеки от ожидавшихся и столь же катастрофичны, как и
опыт осуществления доктрины коммунистического фундаментализма почти
столетие назад. Но в отличие от большевиков, которым хватило ума, столкнув-
шись с отторжением своей политики со стороны подавляющего большинства
населения, перейти к более реалистичной новой экономической политике, а
также отказаться от идеи мировой революции и заняться развитием народного
хозяйства, рыночные фундаменталисты решили идти до конца в навязывании
обществу своей веры, невзирая на колоссальные материальные и человеческие
потери. И хотя эта вера, которая по своей сути является не более чем культом
золотого тельца (обожествлением денег), отвергается всей русской культурой,
либеральные реформаторы готовы уничтожить последнюю вместе с ее носи-
телями ради торжества своей доктрины, реальным воплощением которой ста-
ла колонизация России в интересах международного капитала.
Прагматичные китайцы, начавшие переход к рынку одновременно с
нами и добившиеся на этом пути грандиозных успехов, пытались понять
причины самоубийства СССР и проводившейся в России политики само-
разрушения. Отставая в начале реформ от России по объему ВВП вдвое,
Китай через два десятилетия превзошел нас в четыре раза. При этом пере-
ход к рыночной экономике Китай начал с куда более низким интеллекту-
альным и научно-техническим потенциалом. В конечном счете китайские
эксперты сочли, что причиной постигшей нашу страну катастрофы стал
недостаток рациональности в русском характере, склонном к революцион-
ным решениям. Но едва ли мы можем удовлетвориться таким объяснени-
ем, так же как и сведением нашей исторической миссии к демонстрации
катастрофических ошибок в назидание человечеству. Чтобы понять, как
вырваться из порочного круга деградации власти, экономики и общества,
надо извлечь уроки из сделанных ошибок, раскрыть совершенные против
народа России преступления, отбросить ложные догмы и перейти, нако-
нец, к научно обоснованной политике развития страны.
Эффективность любой экономической системы во многом определя-
ется качеством государственного регулирования. Реальная рыночная эко-
номика существует не в безвоздушном пространстве абстрактных моде-
34 Введение
лей из учебников по макроэкономике, а в сложной системе общественных
отношений, отчасти регулируемых государством, а также формальных и
неформальных институтов, определяющих стереотипы поведения хозяй-
ствующих субъектов. Эта система основывается на правовых нормах ор-
ганизации хозяйственной деятельности граждан и механизмах контроля за
их исполнением, от работы которых зависит эффективность рыночной эко-
номики. Спектр ее возможных состояний очень широк: от высокоразвитых
стран Европы и Северной Америки до безнадежно больных, не способных
к самостоятельному развитию стран Центральной Африки. Политический
выбор, определивший трансформацию социалистических стран в рыноч-
ные демократии, исходил из весьма поверхностного, если не сказать ска-
зочного, образа высокоразвитых стран при игнорировании исторического
опыта, объективных условий и имеющихся возможностей.
Революционное низвержение социализма и последующее реформирова-
ние российской экономики в очередной раз подтвердило известную со вре-
мен французской революции сентенцию о том, что революции задумывают
романтики, совершают фанатики, а плодами их пользуются мерзавцы [54]1.
Совершенная в России либерально-демократическая революция быстро пе-
решла в криминальную и вместо высокоразвитой рыночной экономики Рос-
сия оказалась в роли колонии, эксплуатируемой компрадорской олигархией.
В отличие от абстрактных моделей рыночного равновесия, представля-
ющих хозяйствующих субъектов в форме абстрактных homo economicus,
лишенных души и тела, абсолютно рациональных и законопослушных, в
реальной экономике действуют живые люди со всеми присущими им недо-
статками. Мотивы и ограничения их поведения определяются нравствен-
ными ценностями и правовыми нормами, которые могут существенно
отличаться от модельного суррогата. Стереотипы предпринимательского
поведения складываются в результате сложного взаимодействия культуры
хозяйствования, объективных условий извлечения прибыли и правовых
ограничений. При этом в качестве успешных моделей предприниматель-
ского поведения могут возникать стереотипы поведения, не имеющие ниче-
го общего с теоретическими представлениями об эффективной экономике.
К примеру, в криминальной среде оптимальным является поведение, ори-
ентированное не на производство общественно полезных благ, а на при-
своение чужого имущества. Если предпринимательское сообщество
начинает жить по законам преступного мира, то едва ли можно ожидать ра-
ционального использования ресурсов и успешного экономического роста.
К сожалению, именно в подобную ловушку попала российская экономи-
ка, кратчайший путь к богатству в ходе реформирования которой лежал
через присвоение государственного имущества и коррумпирование госу-
дарственной власти.
1 Перечень основной части источников — в конце настоящего издания. Нумерация рисунков и та-
блиц — поглавная.
Введение 35
Все годы реформ российское правительство послушно выполняло ре-
комендации Международного валютного фонда, упакованные в науко-
образные доклады и меморандумы с претензией на истину в последней ин-
станции. Однако вместо обещанной реформаторами идиллии свободного
предпринимательства и общества всеобщего благосостояния мы получили
криминально-монополистическую экономику и войну всех против всех.
Возникает вопрос: то ли теория неверна, то ли реформаторы плохо ее учи-
ли, то ли бес попутал? Или, может быть, получили именно то, что хотели?
Ведь немало глашатаев доктрины рыночного фундаментализма, ввергнув-
ших Россию в хаос радикальных реформ, стали вполне преуспевающими
практиками ловли рыбы в мутной воде, сколотив огромные состояния…
Следует разобраться в причинах такого выбора и в его ошибках. Если
организм поражен раком, а врач ставит диагноз: диабет, при этом лечит от
сотрясения мозга методом кровопускания, то виновата ли в летальном ис-
ходе пациента медицинская наука? Кто виноват в том, что к лечению бога-
того больного допустили преступников, заинтересованных в присвоении
его наследства?
К чести российской академической науки следует заметить, что все
годы реформ она стоически оппонировала рыночным фундаменталистам,
находилась в интеллектуальной оппозиции к экономической политике
правительства и последовательно обосновывала альтернативные меры по
реформированию российской экономики и обеспечению ее быстрого и
устойчивого роста исходя из закономерностей современного социально-
экономического развития. Следовало бы сказать о сотнях ученых, многие
годы тщетно предупреждавших власти о надвигающемся глобальном кри-
зисе, о порочности проводившейся экономической политики, о необходи-
мости сохранения и активизации научно-производственного потенциала и
модернизации экономики на основе передовых технологий. Среди них —
уже ушедшие в мир иной академики Д.С. Львов, Н.Н. Моисеев, Ю.В. Яре-
менко, А.Г. Гранберг, работы которых по вопросам экономического разви-
тия признаны мировым научным сообществом, но остались не востребо-
ванными российскими властями.
Российская экономическая наука достаточно хорошо исследовала со-
вершенные властью стратегические ошибки в экономической политике,
своевременно предлагая меры по устранению их разрушительных послед-
ствий. В первое десятилетие радикальной реформы ежегодно отделение
экономики Российской академии наук направляло в Правительство Рос-
сии специальные доклады о состоянии российской экономики и прогнозах
ее развития, содержавшие объективную критику проводившейся эконо-
мической политики и рекомендации по ее изменению в целях преодоле-
ния системного кризиса и выхода на траекторию экономического роста.
Написаны сотни книг и тысячи статей с критическим анализом и научно
обоснованными предложениями. Однако олигархическая власть предпо-
36 Введение
читала не замечать предостережений и рекомендаций российских ученых,
шарахаясь от большой науки как черт от ладана.
Неизменная приверженность российского руководства неолибераль-
ной доктрине рыночного фундаментализма предопределяла содержание
проводившейся экономической политики все постсоветские годы, за ис-
ключением непродолжительного периода после финансового краха и
банкротства государства в августе 1998 года. Но, как только экономика
вошла в режим устойчивого роста и восстановились предкризисные объ-
емы производства, последовала отмена ограничений на валютные спеку-
ляции, прекратился валютный контроль, началась еще более масштабная,
чем прежде, кампания по дерегулированию экономики, отказу государ-
ства от выполнения своих социальных обязательств и ответственности
за экономическое развитие. Вернувшись к доктрине рыночного фунда-
ментализма, правительство не смогло распорядиться сверхприбылями,
поступившими в страну в результате бурного роста цен на экспортируе-
мые из России сырье и энергоносители, направив большую часть нефте-
долларов на кредитование финансовой пирамиды долговых обязательств
США по совету Вашингтона. Тем самым был упущен уникальный шанс
модернизации российской экономики на передовой технологической
основе и не реализованы возможности опережающего развития за счет
стимулирования роста нового технологического уклада. Если бы сотни
миллиардов долларов, беспечно вложенных в американские финансовые
пирамиды, были бы направлены на стимулирование инновационной и
инвестиционной активности в прорывных направлениях экономического
роста, Россия не оказалась бы столь уязвимой по отношению к глобаль-
ному финансовому кризису. Наоборот, она бы выиграла от него, исполь-
зуя депрессивное состояние развитых стран для привлечения капиталов
и технологий в развитие собственных передовых производств и захваты-
вая новые рынки, как это делает Китай или Индия.
Увы, Россия более других стран пострадала от глобального кризиса,
хотя могла бы избежать его разрушительных последствий, если бы прави-
тельственные экономисты были знакомы с отечественной научной школой
долгосрочного технико-экономического развития. Опираясь на теорию
длинных волн Н.Д. Кондратьева, она в течение последнего тридцатилетия
успешно развивалась рядом российских и зарубежных ученых, дала забла-
говременный прогноз наступления глобального финансового кризиса. При
этом она не ограничилась постановкой правильного диагноза, предложив
и способ лечения, обосновав рекомендации по опережающему развитию
экономики, которые сегодня успешно реализуются как на Западе, так и на
Востоке, только не у нас.
Задолго до нынешнего мирового экономического кризиса в работах
Л. Ларуша и Д. Тененбаума в США, Ш. Перес и А. Грублера в Латинской
Америке и Европе, Д. Митяева, М. Хазина, М. Ершова, А. Кобякова и ав-
Введение 37
тора этого труда в России давались прогнозы коллапса долларовой фи-
нансовой пирамиды и глобальных финансовых пузырей всевозможных
суррогатов ценных бумаг. Специалисты в области долгосрочного технико-
экономического развития заблаговременно предупреждали о надвигаю-
щемся структурном кризисе мировой экономики и необходимости резкого
наращивания инновационной активности для своевременного создания
новых возможностей экономического роста. Международной сетью уче-
ных, занимающихся вопросами экономического развития, GLOBELICS
(The Global Network for Economics of Learning, Innovation, and Competence
Building Systems) проводились международные конференции, в том числе
и в России, с целью привлечения внимания управленческой элиты и экс-
пертного сообщества к необходимости проведения активной политики
научно-технического развития. В том числе для смягчения и быстрого
преодоления последствий объективно обусловленного закономерностями
долгосрочных технологических сдвигов глобального кризиса.
К сожалению, эти предостережения не были услышаны правящими
кругами развитых стран, включая Россию. В деловых кругах доминиро-
вало благодушное ожидание продолжения финансового бума, поддер-
живаемого новыми, все более сложными и виртуальными финансовыми
инструментами. Федеральная резервная система США (ФРС), выполняю-
щая функции глобального эмиссионного центра, подпитывала эти ожи-
дания накачкой дешевых кредитов, которые растекались по всему миру,
способствуя раздуванию финансовых пузырей краткосрочных спекуля-
ций ценными бумагами и их многочисленными производными. За ис-
ключением Китая и Индии, которые предусмотрительно развили инсти-
туты стратегического планирования и сохранили валютный контроль,
руководители ведущих стран мира легкомысленно доверились адептам
неолиберальной идеологии, полагаясь на «невидимую руку» рынка, при-
митивные рекомендации Международного валютного фонда и безответ-
ственные рейтинговые агентства.
Коллапс мировых финансовых пирамид застал врасплох политических
и экономических лидеров большинства стран мира. Накануне кризиса в
политической и деловой элите России господствовали наивные представ-
ления о чрезвычайной прочности российской финансовой системы и ее
привлекательности для международного капитала. Построенная по лека-
лам МВФ, она действительно была привлекательной — но не для долго-
срочных инвестиций, а спекулятивных атак с целью получения сверхпри-
былей на дестабилизации национальной валютно-финансовой системы.
На доморощенных финансовых пирамидах 1990-х годов, апофеозом
которых стало сооружение пирамиды государственных краткосрочных
обязательств, приведшее к банкротству государства в августе 1998 года,
международные финансовые спекулянты получали астрономические при-
были. Вывезя из России сотни миллиардов долларов и обрушив финансо-
38 Введение
вую систему страны, они затем снова вернулись, скупая тридцатикратно
подешевевшие активы. Очередная накачка ими российского рынка ценных
бумаг, подогреваемая ростом цен на нефть, была ошибочно воспринята
российскими властями как экономический бум. Предметом особой гор-
дости правительственных экономистов стал бурный рост капитализации
фондового рынка, который на поверку оказался финансовым пузырем. Он
лопнул сразу же после падения цен на нефть и оттока иностранного спеку-
лятивного капитала, в очередной раз повергнув российскую финансовую
систему в глубокий кризис.
К сожалению, уроки дефолта 1998 года не пошли впрок российским
денежным властям. Вскоре после макроэкономической стабилизации, до-
стигнутой за счет четырехкратной девальвации рубля, чудовищного обе-
сценения национального имущества и доходов граждан, они демонтиро-
вали валютный контроль, открыв шлюзы для вывоза капитала из страны.
Одновременно, следуя рекомендациям вашингтонских финансовых инсти-
тутов, они подсадили финансовую систему страны на иностранные источ-
ники, жестко привязав эмиссию национальной валюты к приросту валют-
ных резервов. Вследствие этого экономика России оказалась чрезвычайно
уязвимой от колебаний мирового финансового рынка.
Падение фондового рынка, производства и инвестиций в России ока-
залось самым глубоким среди ведущих стран мира. За первое полугодие
2009 года по сравнению с соответствующим периодом предыдущего года
ВВП сократился на 10,4%, объем производства обрабатывающей промыш-
ленности — на 21,3%, в том числе машиностроения — на 39%. Несмотря
на то что объем средств, израсходованных российским государством на
антикризисные меры, относительно ВВП достиг 25% ВВП (а с учетом рас-
ходов валютных резервов на поддержку курса рубля — 40%) и оказался
самым большим в мире, инвестиции снизились в 2009 году на 16,2%, разо-
рились сотни тысяч поверивших государству и взявших ипотечные и по-
требительские кредиты граждан, восстановление экономики идет медлен-
нее, чем в других странах [1]. Девальвация рубля на 40% привела к утрате
доверия к российской валюте и спровоцировала очередную волну бегства
капитала, масштаб которого вернулся на уровень 50 млрд долларов в год.
Вследствие отсутствия валютного и финансового контроля, а также сла-
бости государственного регулирования финансового рынка основная часть
выделенных государством «антикризисных» средств была использована
банками для валютных спекуляций против рубля с целью извлечения сверх-
прибылей на его девальвации. В первые месяцы кризиса Банк России потерял
около 200 млрд долларов валютных резервов. Оборотной стороной падения
курса рубля и сокращения валютных резервов стало обогащение на пол-
триллиона рублей небольшой группы влиятельных банкиров, получивших
от государства беззалоговые и низкопроцентные кредиты и направивших их
на спекулятивную атаку против национальной валюты. При этом банки не
Введение 39
торопились доводить полученные от государства кредитные ресурсы реаль-
ному сектору, извлекая сверхприбыли на падении курса рубля и завышении
процентных ставок. А некоторые из них прибегли к банальному рейдерству,
захватывая наиболее лакомые активы у должников, или воровству, выводя
полученные от Банка России кредиты за рубеж.
Следует заметить, что и в других странах «восьмерки» происходят ана-
логичные процессы перераспределения собственности в пользу финансовой
олигархии. Но если в США станок по печатанию денег (ФРС) принадлежит
частным банкам, в интересах наиболее близких из которых организуются
махинации с предоставлением льготных кредитов, то в России с характер-
ной для нынешней политической системы «вертикалью власти» присвоение
эмитируемых Банком России кредитных ресурсов частными лицами выгля-
дит по меньшей мере нелогичным. Достаточно было зафиксировать валют-
ную позицию коммерческих банков и предоставлять им эмитировавшиеся
кредитные ресурсы только под залог обязательств производственных пред-
приятий или институтов развития, чтобы эти средства пошли на финанси-
рование модернизации и подъем производства реального сектора экономики
в соответствии с целями антикризисной политики.
Нежелание вводить элементарные механизмы контроля над использова-
нием триллионов эмитированных на цели преодоления кризиса кредитных
ресурсов — далеко не единственная стратегическая «ошибка» правитель-
ственных экономистов. Если бы в период шальных цен на нефть они при-
слушались к рекомендациям ученых и направили бы нефтедоллары не на
финансирование американских финансовых пузырей, а на поддержку ин-
новационной и инвестиционной активности, науку и образование, то рос-
сийская экономика была бы готова к быстрому переходу на новую длин-
ную волну экономического роста, своевременно развив имеющиеся заделы
в становлении нового технологического уклада. Ведь профицит федераль-
ного бюджета образовывался не от избытка доходов, а от недофинансиро-
вания расходов на развитие — по сравнению с другими странами расходы
российского государства по отношению к ВВП на образование были вдвое,
а на науку — втрое меньше. Полное использование нефтедолларов на эти
цели лишь приблизило бы структуру российского бюджета к среднемиро-
вым пропорциям.
Сегодня, после краха неолиберальной доктрины, все те же разработчи-
ки либеральных реформ и приближенные к власти рыночные фундамента-
листы, не верящие в способность России к самостоятельному развитию и
слепо повторяющие рекомендации из Вашингтона, навязывают нам политику
догоняющей модернизации. Они не понимают, что глобальное экономическое
развитие происходит неравномерно. В кризисные периоды замещения доми-
нирующих технологических укладов возникают возможности опережающего
скачка на новую волну экономического роста путем своевременного развития
ключевых факторов нового технологического уклада, которые берут на себя
40 Введение
роль локомотивов подъема экономики. Именно таким образом возникало в
прошлом американское, японское, корейское, китайское экономическое чудо.
И российская история знает успешные примеры подобных скачков — в конце
XIX — начале XX века, в середине прошлого века.
Дальнейшее развертывание кризиса в России, как и в ведущих стра-
нах мира, будет определяться сочетанием двух процессов — разруше-
ния прежних экономических структур и становления новых. При этом
существующие ныне финансовые, хозяйственные и политические инсти-
туты либо перестроятся в соответствии с потребностями роста новых
производственно-технологических систем, либо прекратят свое существо-
вание. Исторический опыт показывает, что с преодолением структурных
кризисов такого рода и выходом мировой экономики на новую длинную
волну экономического роста меняется не только технологическая струк-
тура экономики, но и ее институциональная система, а также состав лиди-
рующих фирм, стран и регионов.
Два предыдущих структурных кризиса сопровождались глобальны-
ми политическими и экономическими потрясениями. Великая депрессия
30-х годов вылилась в катастрофу Второй мировой войны, экономическим
результатом которой стала глубокая модернизация экономики ведущих
стран мира на новой технологической основе. Политическим результатом
стал распад мировой колониальной системы и формирование двух секто-
ров мировой экономки (капиталистического и социалистического), «охра-
нявшихся» противостоящими военно-политическими блоками.
Депрессия середины 1970-х — начала 1980-х годов породила доктри-
ну «звездных войн» и повлекла коллапс мировой системы социализма, не
сумевшей своевременно перевести экономику на новый технологический
уклад и отставшей от ведущих капиталистических стран, вовремя «пере-
севших» на новую длинную волну экономического роста. На этой же волне
поднялись новые индустриальные страны, сумевшие заблаговременно соз-
дать ключевые производства нового технологического уклада и заложить
предпосылки их быстрого роста в глобальном масштабе. Политическим
результатом стала либеральная глобализация с доминированием США в
качестве эмитента мировой резервной валюты.
Выход из нынешней депрессии также будет сопровождаться масштаб-
ными геополитическими и экономическими изменениями. Некоторые ис-
следователи говорят о системном кризисе современного капитализма. Не
исключен коллапс ядра мировой капиталистической системы и обслужи-
вающих его финансовых институтов. На фоне глубокой рецессии в разви-
тых странах на новой длинной волне экономического роста формируются
новые центры мировой экономики — Китай, Бразилия и Индия. Мировая
финансовая система становится поливалютной, а глобализация дополняет-
ся формированием крупных региональных экономических союзов с веду-
щей ролью Азиатско-Тихоокеанского региона в мировой экономике.
Введение 41
При благоприятном сценарии выхода из кризиса глобализация станет
более управляемой и сбалансированной с точки зрения интересов ведущих
стран мира. Усилится значение международных институтов регулирова-
ния экономики, возможно появление наднациональных институтов регу-
лирования рынков и норм эмиссии мировых резервных валют. Стратегия
устойчивого развития сменит доктрину Вашингтонского консенсуса в ка-
честве ведущей идеологии глобализации. В числе объединяющих ведущие
страны мира целей будет использоваться борьба с терроризмом, глобаль-
ным потеплением, голодом, неграмотностью, болезнями и другими угро-
зами человечеству.
Кризис окажет различное влияние на разные страны в зависимости от
сочетания объективного состояния их научно-технического потенциала и
эффективности экономической политики. Он может быть катастрофиче-
ским для одних стран и регионов и вдохновляющим для других. Следует
понимать, что страны и институты ядра мировой финансовой системы бу-
дут пытаться использовать свое доминирующее положение для выжива-
ния за счет присвоения ресурсов периферийных стран путем установления
контроля над их активами. Достигаться это будет обменом эмиссии резерв-
ных валют на собственность принимающих эти валюты стран.
Для любой страны необходимым условием благополучного выхода из
кризиса является наличие собственной стратегии, ориентированной на
сохранение своего экономического потенциала и опережающее создание
предпосылок роста новых производств. Это предполагает защиту страте-
гических активов и внутреннего рынка от набегов иностранного спеку-
лятивного капитала, а также проведение активной научно-технической и
структурной политики по выращиванию конкурентоспособных предприя-
тий на перспективных направлениях экономического роста. Для этого не-
обходима эффективная система стратегического планирования и мощная
национальная финансово-инвестиционная система, опирающаяся на вну-
тренние источники кредита и защищенная от дестабилизирующих воздей-
ствий мирового финансового рынка.
Размышлениям о выборе успешного пути социально-экономического
развития страны посвящена эта книга. После критики проводившихся в
России либеральных реформ в первом ее разделе и анализа упущенных
возможностей в период бума нефтяных цен во втором, в третьем разделе
представлено целостное видение процесса современного развития глобаль-
ной и российской экономики в единстве его технологического, макроэко-
номического и управленческого аспектов. Исходя из современной теории
долгосрочного технико-экономического развития, показаны глубинные
причины переживаемого в настоящее время мирового финансового кри-
зиса, связанные со сменой доминирующих технологических укладов. До-
казывается, что его преодоление произойдет на очередной длинной волне
экономического роста, материально-техническую основу которого соста-
42 Введение
вит новый технологический уклад, ключевым фактором которого является
сочетание нано-, био- и информационных технологий. Их распростране-
ние революционизирует традиционные и порождает новые направления
экономического роста, повышая экономическую эффективность производ-
ства и расширяя возможности потребления, создавая новые сферы эконо-
мической деятельности.
В книге раскрываются ключевые направления развития нового тех-
нологического уклада: биотехнологии, основанные на достижениях мо-
лекулярной биологии и генной инженерии, нанотехнологии, системы
искусственного интеллекта, глобальные информационные сети, интегри-
рованные высокоскоростные транспортные системы и др. Его становление
и расширение будет определять мировое экономическое развитие в бли-
жайшие два-три десятилетия. По мере завершения процесса замещения им
предшествующего технологического уклада мировая экономика будет вхо-
дить в очередной длинноволновой подъем на новом уровне эффективности
и с новой технологической структурой.
Остается совсем немного времени для реализации возможностей опе-
режающего развития. Хотя доставшийся России от Советского Союза
научно-производственный потенциал на сегодняшний день изрядно изно-
шен, около триллиона долларов капитала вывезено за рубеж и страну по-
кинули сотни тысяч талантливых умов, шанс на российское экономическое
чудо еще есть. Разумеется, он не может быть реализован при продолжении
политики рыночного фундаментализма и сохранении сложившейся систе-
мы властно-хозяйственных отношений, ориентированной не на созидание,
а на присвоение национального богатства. Для реализации возможностей
опережающего технико-экономического развития необходимы серьезные
институциональные изменения в социально-экономических отношениях и
политэкономической системе. Объективная оценка реального положения
дел, анализ проблем и постановка задач опережающего экономическо-
го развития России, представленные в этой книге, — необходимые усло-
вия выработки правильной политики, способной исправить допущенные
ошибки и обеспечить успешное развитие России в будущем.
Раздел 1
КАТАСТРОФА ВМЕСТО РЕФОРМЫ
Что бы ни говорили апологеты постигших Россию радикальных ре-
форм, факты — упрямая вещь. Они свидетельствуют о многократном
ухудшении социально-экономических показателей в период реформ, глу-
боком разрушении человеческого, экономического, научно-технического
потенциала страны.
За первое постсоветское десятилетие Россия потеряла половину
своего производственного потенциала. Объем инвестиций упал вчет-
веро и по сей день остается вдвое ниже дореформенного уровня. По-
требовалось полтора десятилетия, чтобы объем валового внутреннего
продукта России вернулся на дореформенный уровень, в то время как
развитые страны ушли с 1990 года далеко вперед. Основные фонды
постарели за это время на 13 лет, износившись более чем наполови-
ну, — все это время страна жила за счет эксплуатации созданного в
советское время производственного потенциала. Научно-техническая
деятельность сократилась на порядок по сравнению с той, что велась
во времена Советского Союза. По месту в международном разделении
труда Россия опустилась на сырьевую периферию мирового рынка,
оказавшись в ряду слаборазвитых стран.
Средняя продолжительность жизни населения снизилась на пять лет,
в том числе мужчин — опустилась ниже пенсионного возраста. По ка-
честву жизни, уровню экономического и человеческого развития Россия
опустилась до слаборазвитых стран. К настоящему времени наша страна
занимает 71-е место по развитию человеческого потенциала, 76-е — по
ВВП на душу населения, 97-е — по продолжительности жизни. Населе-
ние России сегодня почти в два раза меньше, чем население СССР, и на
5 млн человек ниже населения РСФСР в конце 1980-х годов.
Такова общая характеристика результатов проводившейся в стране
социально-экономической политики в период радикальных реформ по-
следнего десятилетия прошлого века. В первой главе настоящего раздела
характеризуются объективные результаты, выраженные в абсолютных
данных динамики уровня жизни населения, объемов производимой про-
дукции, состояния экономики и человеческого потенциала. Во второй
главе эти результаты объясняются характером проводившейся экономи-
ческой политики. В третьей главе анализируется идеология реформ, объ-
ясняющая допущенные реформаторами ошибки. Этот анализ открывает
дорогу к их исправлению.
44 РАЗДЕЛ 1
Глава 1
Объективные результаты реформы
В настоящей главе излагаются фактические результаты экономической
политики, проводившейся в России в первое постсоветское десятилетие на
основе ультралиберальной идеологии рыночного фундаментализма. Этот
период закончился с уходом с поста президента России Б. Ельцина, слепо
следовавшего рекомендациям из Вашингтона вопреки как национальным
интересам, так и позиции российской науки. Именно в этот период сфор-
мировалась институциональная структура нынешней российской эконо-
мики, предопределившая ее продолжающуюся деградацию.
В отличие от общих рассуждений относительно эффективности эко-
номических реформ приводимые в настоящей главе данные объективны
и отражают их реальные результаты. Десятилетие — большой срок, в
течение которого должны реализоваться основные цели реформ. За этот
период Китай, также осуществлявший переход от административной
экономики к рыночной, совершил прорыв на второе место в мире по объ-
емам промышленного производства, включая высокотехнологический
экспорт. Финляндия, о которой раньше говорили как о сателлите совет-
ской плановой системы, вышла в число самых инновационных экономик
и передовых стран по уровню и качеству жизни.
Накануне перехода к рынку Россия обладала намного большим научно-
производственным и интеллектуальным потенциалом, чем эти бедные
соседи, и могла бы рассчитывать на свое экономическое чудо. Однако,
слепо следуя навязанным извне догмам и чужим рецептам, руководство
страны увело ее далеко от современной модели высокоразвитой социаль-
но ориентированной рыночной экономики. В России сформировалась хо-
рошо известная в экономической литературе и широко распространенная
в слаборазвитых странах Африки и Азии неоколониальная модель произ-
водственных отношений, для которой характерно резкое социальное не-
равенство, концентрация богатства в немногих руках и нищета большин-
ства населения. Эта модель характеризуется монополизацией контроля
над производством и распределением базовых для национальной эконо-
мики продуктов властвующей олигархией, она лишена конкуренции и,
следовательно, стимулов к развитию.
Подобные модели социально-экономического устройства характерны
для стран, составляющих периферию мировой экономической системы.
Они сочетают неофеодальные производственные отношения во внутрен-
них делах и либеральную систему регулирования внешнеэкономической
деятельности. Это вполне отвечает интересам транснациональных кор-
пораций и крупного международного капитала, обеспечивая им посред-
Катастрофа вместо реформы 45
ством прямого контроля над туземными властителями полную свободу
действий по освоению природных и человеческих ресурсов периферии.
Разумеется, освоение это носит неэквивалентный характер — в оплату
процентов за привлекаемый иностранный капитал, оборудование и тех-
нологии периферийные страны вынуждены поставлять на экспорт свои
невоспроизводимые природные ресурсы и трудоемкие товары. Тем са-
мым они фактически обменивают свою природную ренту и дешевый
труд на интеллектуальную и монопольную ренту, содержащуюся в им-
портируемых товарах и услугах, и финансируют таким образом экономи-
ческий рост за рубежом.
Именно такая модель рыночной экономики была навязана России под
видом прогрессивных либеральных реформ. Поток капитала, дешевых
энергоносителей, природных и трудовых ресурсов, устремившийся из
развалившейся мировой социалистической системы в ведущие капитали-
стические страны на два десятилетия продлил их успешное бескризисное
развитие, подпитывая стагнирующие производства и поддерживая рост
экономической активности. С исчерпанием накопленных СССР богатств
в экономике ведущих западных стран обнажились диспропорции, по-
влекшие глобальный кризис. Россия могла бы его избежать и использо-
вать открывающиеся новые возможности экономического роста, если бы
проводившаяся экономическая политика не обрекла ее на роль перифе-
рийной и зависимой страны.
1.1. Деградация человеческого потенциала
Состояние человеческого потенциала измеряется численностью и про-
должительностью жизни населения, уровнем и качеством его жизни, раз-
витием образования и здравоохранения. По всем этим показателям все
годы радикальных реформ наблюдалось последовательное ухудшение. Их
резкое падение в начале 1990-х годов сменилась последующей стагнацией
на уровне слаборазвитых стран, продолжающейся по настоящее время.
Динамика социальных показателей является хорошим индикатором и
состояния экономики. Самым наглядным отражением ее эффективности
является уровень жизни населения и состояние социальной сферы. В ко-
нечном счете смысл хозяйственной деятельности заключается в произ-
водстве потребительских благ в целях повышения общественного благо-
состояния. Когда оно ухудшается и падает уровень жизни, это означает
снижение эффективности экономики. В отличие от макроэкономических
показателей, которые сильно зависят от широты статистического охвата
различных видов деятельности, динамики цен и даже погодных условий,
демографические показатели, как говорится, не обманешь. В показате-
46 РАЗДЕЛ 1
ле средней продолжительности жизни отражаются как ее материальные
условия, характеризующие уровень экономического развития, так и соот-
ношение человеческих притязаний и фактических возможностей их реали-
зации, свидетельствующие об эффективности экономических институтов.
1.1.1. Вырождение народа
В книге «Куда идет Россия. Белая книга реформ» [53], данные из ко-
торой используются в настоящем разделе, делается вывод о постигшей
Россию демографической катастрофе. Ожидаемая продолжительность
жизни при рождении упала в первые годы радикальной реформы с 70 лет
в 1986–1987 гг. (у мужчин — 65, у женщин — 74,5) до 64 лет. В 1994 году
этот показатель составлял 57,6 года у мужчин и 71 у женщин (рис. 1).
И в настоящее время продолжительность жизни в нашей стране на 12 лет
меньше, чем в США, на 8 лет меньше, чем в Польше, на 5 лет меньше, чем
в Китае. По продолжительности жизни Россия сегодня находится в одном
ряду с Монголией, Марокко и Гватемалой. Несмотря на то что продол-
жительность жизни гражданина России в 2009 году составила в среднем
69 лет, немного повысившись по сравнению с предыдущими годами, она
по-прежнему находится ниже дореформенного уровня и остается одной
из самых низких среди стран СНГ.
Рис. 1. Ожидаемая продолжительность жизни населения России при рождении.
Источник: Современная демографическая ситуация в Российской Федерации (аналитический ма-
териал). — М.: Росстат, 2010.
Главной составляющей падения продолжительности жизни явилось
резкое увеличение смертности людей трудового возраста. Согласно дан-
ным «Демографических ежегодников России», в 1990 году в трудоспо-
собном возрасте в РФ на 100 000 человек населения умерло от всех при-
чин 488 человек, а в 1994 году — 841. В том числе мужчин — 759 и 1324
человека соответственно в 1990 и 1994 годах.
Катастрофа вместо реформы 47
С 1992 года в России наблюдается устойчивая тенденция депопуля-
ции, характеризующаяся превышением числа умерших над числом ро-
дившихся в 1,5–1,7 раза. Убыль населения имеет место в подавляющем
большинстве субъектов Российской Федерации. При этом самый высо-
кий показатель естественной убыли отмечается в Центральной России.
На рисунке 2 изображен «русский крест», отражающий тенденции
снижения рождаемости и роста смертности в современной России. Рису-
нок 3 отражает динамику численности населения в показателе его при-
роста как суммы естественной убыли и миграционного прироста.
Рис. 2. Общие показатели рождаемости и смертности.
Источник: Современная демографическая ситуация в Российской Федерации (аналитический ма-
териал). — М.: Росстат, 2010.
Рис. 3. Прирост (убыль) численности населения.
Источник: Современная демографическая ситуация в Российской Федерации (аналитический ма-
териал). — М.: Росстат, 2010.
48 РАЗДЕЛ 1
Превышение числа умерших над числом родившихся за 1992–1997
годы оценивается в 3,89 млн человек. Общие демографические потери
России за первое десятилетие реформ оцениваются более чем в 12 млн
человек, из которых около 3 млн — преждевременно умершие и около
5 млн — не родившиеся в результате резкого падения детородной актив-
ности. Около 10 миллионов молодых семей откладывали рождение ребен-
ка из-за отсутствия нормальных жизненных условий, гарантий безопас-
ности и возможности дать детям образование в будущем. Интенсивность
ежегодных потерь населения более чем вдвое превысила потери периода
сталинских репрессий и массового голода первой половины 1930-х годов.
К этому количеству огромных потерь человеческого потенциала следует
прибавить около 8 миллионов спившихся, доведенных до отчаяния и опу-
стившихся на социальное дно трудоспособных граждан.
Проводившаяся в 1990-е годы социально-экономическая политика
повлекла за собой деградацию значительной части человеческого по-
тенциала страны, обесценение образования и квалификации миллио-
нов специалистов и рабочих, десятки миллионов личных катастроф
людей, поставленных в невыносимые жизненные условия. Количество
лиц, фактически лишенных каких-либо социальных гарантий, соци-
альных и экономических прав, достигло не менее 10% городского на-
селения страны, или 14 млн человек.
Характерным признаком разложения общества стал резкий рост
самоубийств отчаявшихся людей, а также смертности от несчастных
случаев, отравлений и травм. Число тех, кто добровольно расстался
с жизнью, возросло с 39 тысяч в 1990 году до 57 тысяч в 2000 году, и
среди них около 2 тысяч — детей и подростков. В среднем 40 человек
из 100 тыс. россиян ежегодно добровольно уходят из жизни.
Существенной причиной участившихся преждевременных смертей
стала криминализация общества вследствие быстрого роста безработи-
цы, резкого падения уровня жизни, деморализации населения. В 1991–
1995 годах преступность выросла втрое, при этом особенно быстро рос-
ло количество тяжких преступлений. В 2000 году от рук убийц погибли
41 тыс. человек — почти в 2 раза больше, чем в 1990 году (21 тыс. человек).
Еще одна социальная причина роста преждевременной смертности —
резкое увеличение потребления наркотических веществ. По данным
МВД, за первое десятилетие реформ число смертельных исходов в ре-
зультате употребления наркотиков увеличилось в 12 раз, а среди детей —
более чем в 40 раз. Смертность населения от отравления некачествен-
ным, в том числе импортным, алкоголем возросла в первые годы ре-
форм втрое. Ежегодно госпитализировалось до 90 тыс. человек, от-
равившихся суррогатным алкоголем, из них умирали от 40 до 50 тыс.
человек в год.
Катастрофа вместо реформы 49
Основные причины демографического кризиса указаны в государ-
ственном докладе Минздрава РФ и Российской академии медицинских
наук «О состоянии здоровья населения Российской Федерации в 1999
году»: «…долговременное массовое накопление неблагоприятных из-
менений в общественном здоровье населения в сочетании с воздей-
ствием хронически высокого уровня стресса; снижение качества жизни
в условиях неудовлетворительного состояния социальной сферы и ба-
зовой медицины, недоступности высокоэффективных средств лечения
для подавляющей части населения; криминализация общества и рост
преступности» [32].
Долгосрочный прогноз охвативших Россию демографических тен-
денций вырождения говорит об угрозе двукратного сокращения чис-
ленности населения страны в течение ближайших 60–80 лет. В свете
этих тенденций кажутся провидческими слова английского премьер-
министра Д. Мейджера, следующим образом сформулировавшего цель
англо-американской политики в отношении России: «Задача России —
обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого их нужно
всего 50–60 млн человек». Имеющиеся прогнозы изменения численности
населения России недалеки от этой оценки.
За годы реформ в России произошел срыв механизмов нормального
воспроизводства населения, которое приобрело суженый характер: каж-
дое поколение родившихся количественно меньше поколения своих ро-
дителей и не может восполнить убыль населения. Такой тип воспроизвод-
ства населения обладает большой устойчивостью. В 1996 году «чистый»
коэффициент воспроизводства населения снизился до катастрофической
по демографическим последствиям цифры — 0,603, причем у городского
населения он еще ниже — 0,544. Такого беспрецедентно низкого уровня
воспроизводства населения ранее не отмечалось ни в нашей стране, ни в
других странах мира даже во время войн.
Причины роста смертности и снижения рождаемости можно разде-
лить на две группы: первая включает в себя неблагоприятные изменения
в условиях жизни людей, вторая — ухудшение системы здравоохранения.
1.1.2. Обнищание населения и ухудшение качества жизни
Не вызывает сомнений, что тенденции депопуляции и вырождения
связаны с резким снижением доходов населения, а также со свертыва-
нием системы социальных гарантий в результате проводившейся эко-
номической политики. Начало реформ ознаменовалось конфискацией
трудовых сбережений, трехкратным падением заработной платы и мас-
совой безработицей.
50 РАЗДЕЛ 1
Шоковая терапия, с которой началось радикальное реформирование
российской экономики, привела к катастрофическому падению реальных
зарплат и пенсий (рис. 4).
При этом резко возросло социальное неравенство. Соотношение
средних доходов 10% наиболее и 10% наименее обеспеченных (дециль-
ный коэффициент фондов) достигло 14,2, коэффициента Джини —
около 0,5. Это означает, что «верхней» 20%-ной группе населения при-
надлежит около половины общего фонда доходов, а «нижней» — чуть
более 5% (табл. 1).
Рис. 4. Динамика денежных доходов, заработной платы и пенсии (1991 год = 100%).
Источник: Малева Т., Овчарова Л. Социальная модернизация и средний класс. — http://www.
demoscope.ru.
Самые богатые 10% получали в тот период 31,6% совокупных доходов,
которые были в 13 раз выше, чем доходы самых бедных 10% населения,
составляющие 2,4% совокупных доходов. Это расчеты, сделанные по дан-
ным официальной статистики. По более достоверным оценкам, сделан-
ным с учетом величины сокрытых доходов, показатель дифференциации
доходов должен быть увеличен не менее чем до 20–25 раз, а в Москве —
до 45 раз. Разрыв в доходах 5%-ных крайних групп с наибольшими и с
наименьшими доходами достиг 50 раз.
Доходы около трети населения опустились ниже прожиточного ми-
нимума. Все первое десятилетие реформ четверть российских граж-
дан не могли свести концы с концами. С учетом двукратной занижен-
ности величины прожиточного минимума по отношению к реальной
минимальной потребительской корзине доля населения с денежными
доходами ниже прожиточного минимума составляла не менее 40%.
Наглядное представление о социальном неравенстве в российском обще-
стве дает социально-экономическая пирамида, построенная на основе обоб-
щения и композиции статистических данных из разных источников (рис. 5).
Катастрофа вместо реформы 51
Таблица 1
Распределение денежных доходов по 20%-м группам населения,
% общего объема доходов
Годы
20%-е группы
первая (с наи-
меньшими
доходами)
вторая третья четвертая
пятая (с наи-
большими
доходами)
1991 11,9 15,8 18,8 22,8 30,7
1992 6,0 11,6 17,6 26,5 38,3
1993 5,8 11,1 16,7 24,8 41,6
1994 5,3 10,2 15,2 23,0 46,3
1995 5,5 10,2 15,0 22,4 46,9
1996 6,2 10,7 15,1 21,6 46,4
1997 5,9 10,2 14,8 21,6 47,5
1998 6,0 10,4 14,8 21,2 47,6
1999 6,1 10,4 14,7 20,9 47,9
2000 6,0 10,4 14,8 21,2 47,6
2001 5,7 10,4 15,4 22,8 45,7
2002 5,7 10,4 15,4 22,7 45,8
2003 5,5 10,3 15,3 22,7 46,2
2004 5,4 10,1 15,1 22,7 46,7
2005 5,4 10,1 15,1 22,7 46,7
2006 5,2 9,9 15,0 22,6 47,3
2007 5,1 9,8 14,8 22,5 47,8
2008 5,1 9,7 14,8 22,5 47,9
Источник: Социальное положение и уровень жизни населения России. 2007. Стат. сб. — М.: Росстат,
2008.
Главной причиной обнищания населения и резкого роста социально-
го неравенства стало катастрофическое падение оплаты труда. Уровень
зарплаты в России все годы реформ был в 2–4 раза ниже рекомендуемого
МОТ минимума 3 доллара в час. Снижение уровня зарплаты является
одной из важнейших причин сокращения рождаемости населения. В [81]
приводится любопытная таблица (табл. 2), отражающая поразительную
близость и синхронность изменений показателей уровня реализации био-
логического потенциала рождаемости российского населения и доли зар-
платы в распределении валового национального продукта.
Столь низкий уровень оплаты труда не может быть объяснен его низ-
кой производительностью. Хотя последняя в России в 3–4 раза ниже по
сравнению с наиболее развитыми странами, на единицу заработной пла-
ты российский работник производит в среднем втрое больше, чем его ев-
ропейский или американский коллега. Это означает, что степень эксплуа-
тации наемного труда в России является одной из самых высоких в мире.
Если из данных по исчислению средней зарплаты исключить высших
52 РАЗДЕЛ 1
менеджеров, назначающих себе астрономические оклады, фактически
присваивая прибыль предприятий, то она уменьшится еще на треть. Сло-
жившиеся в России трудовые отношения не соответствуют общеприня-
тым в мире стандартам и больше напоминают положение пролетариата в
позапрошлом веке, чем практику современного социального государства.
Богатые
свыше 2000$
Высокообеспеченные
1000–2000$
Среднеобеспеченные
100–1000$
Малообеспеченные
60–100$
Бедные
ниже 60$
5%
10%
20%
30%
35%
Рис. 5. Распределение населения России по ежемесячным доходам в начале XXI века.
Источник: Вестник Российской академии наук. — 2004. — Т. 74.— № 3. — С. 209–218.
Резкое снижение оплаты труда дополнялось ростом безработицы. Чис-
ленность безработных в России составляла в первые годы реформ 6,5 млн
человек, или 9,1% экономически активного населения. А с учетом работа-
ющих в режиме неполной рабочей недели либо находящихся в отпусках
без сохранения или с частичным сохранением заработной платы общее
количество безработных достигло 15 млн человек, или 20% экономиче-
ски активного населения.
Таблица 2
Изменение уровня рождаемости от уровня заработ ной платы
Год 1990 2000 2002 2004 2005
Доля текущей рождае мости,
% биологически возможной 29,8 19,3 21,4 23,3 22,7
Доля зарплаты,
% нацио нального продукта 28,9 20,8 23,2 22,3 22,2
Катастрофа вместо реформы 53
Быстрый рост безработицы стал следствием проводившейся экономиче-
ской политики, выразившейся в разорении и деградации наиболее трудо-
емких отраслей экономики — сельского хозяйства, строительства, маши-
ностроения, легкой промышленности, деревообработки и т.п. За пятилетку
радикальных «реформ» объем промышленного производства и строитель-
ства сократился более чем вдвое, в том числе объем машиностроительного
производства — более чем втрое, а инвестиционного машиностроения и
товаров народного потребления — в 5–10 раз. В ряде наукоемких отрас-
лей, определяющих современный экономический рост и обеспечивающих
работой наиболее образованные кадры, например микроэлектронной, при-
боро-, авиа- и судостроительной промышленности, средств автоматизации
и связи, спад производства составил десятки раз, что означало соответ-
ствующее, хотя и с запозданием, сокращение рабочих мест.
Оценивая долгосрочные социальные последствия массовой безработи-
цы среди квалифицированных трудовых ресурсов, следует иметь в виду,
что для российской культуры созидательный труд представляет одну из
величайших ценностей, а российское общество всегда было обществом
почти полной занятости, в котором иждивенчество трудоспособных рас-
сматривалось как порок. Высокий уровень безработицы для российского
общества стал настоящим социальным бедствием, сопровождавшимся
массовой алкоголизацией молодежи, ростом преступности и психиче-
ских расстройств. За первое десятилетие реформ уровень психических
заболеваний в России вырос в 11,5 раза. Это, как считают врачи, обуслов-
лено сложностями адаптации к быстрому ухудшению условий жизни, по-
литической и экономической нестабильностью.
Важной причиной роста смертности стала пандемия социально обу-
словленных болезней. Так, если в 1990 году на 100 тысяч населения было
34,2 случая заболевания активным туберкулезом, то в 2000 году их число
выросло до 90,4. Заболеваемость сифилисом выросла за годы реформ в 50
раз. В 1997 году зафиксирован печальный рекорд: было выявлено более
2 тысяч девочек до 14 лет, заболевших сифилисом, — в 144 раза больше,
чем в 1990 году.
О быстром разрушении человеческого потенциала страны свиде-
тельствуют данные о резкой алкоголизации общества. По имеющимся
оценкам, потребление абсолютного алкоголя в первые годы реформ до-
стигло 15 литров на человека в год, что почти вдвое превышает уста-
новленный Всемирной организацией здравоохранения критический
уровень, за которым наступает необратимая деградация генофонда на-
ции. Алкоголизм охватил около 20 млн человек; 6 млн человек стали
наркоманами, причем подавляющая часть наркоманов — молодые люди
в возрасте до 25 лет, так и не приступившие к какой-либо созидательной
деятельности.
54 РАЗДЕЛ 1
В результате реформ около 20% городского населения оказались на
социальном дне, две трети людей — в состоянии хронической бедности.
В наихудшем положении оказались многодетные семьи. 80% семей с тре-
мя и более детьми в годы реформ получали доходы на каждого члена
семьи ниже прожиточного минимума. В рамках сложившейся системы
распределения национального дохода вероятность для рождающегося ре-
бенка получить хорошее образование, интересную и высокооплачивае-
мую работу упала до одной трети.
Обнищание народа выразилось в катастрофическом ухудшении пи-
тания, которое стало следствием резкого снижения покупательной спо-
собности зарплат, пенсий, социальных пособий, составлявших для пода-
вляющего большинства граждан основной источник дохода. На среднюю
номинально начисленную заработную плату в РСФСР в 1990 году можно
было купить 95,9 кг говядины, или 1010 литров молока, или 776,9 кг хле-
ба пшеничного 1-го сорта. В 2000 году на среднюю месячную зарплату
можно было купить всего лишь 38,6 кг говядины, 302,2 литра молока или
220,4 кг такого же хлеба. При этом больше всего подорожали молочные
продукты, традиционно занимающие важное место в рационе питания
россиян: если говядина в результате инфляции подорожала за 1992—
1995 годы в 1338 раз, то кисломолочные продукты — в 21 229 раз.
В середине 1980-х годов Советский Союз, по оценкам ФАО — меж-
дународной организации в области сельского хозяйства и продоволь-
ствия, — входил в десятку стран мира с наилучшим питанием насе-
ления. При всех нареканиях к системе распределения среднедушевое
потребление продуктов питания соответствовало уровню развитых
стран. За первые годы реформ, по данным Госкомстата РФ, калорий-
ность продуктов, потребляемых россиянином за сутки, снизилась
с 2590 кал в 1990 году до 2438 кал в 1992 году и до 2200 — в 1996
году. При этом сократилась доля ценных продуктов, богатых живот-
ным белком (мясо, рыба, молоко, птица), возросла доля картофеля и
круп. Так, в 1995 году по сравнению с 1991 годом потребление мясо-
продуктов упало на 28%, масла — на 37%, молока и сахара — на 25%.
К концу десятилетия реформ потребление мяса среднестатистическим
россиянином упало до 43 кг в год, в то время как среднестатистиче-
ский американец потреблял 120 кг (табл. 3).
Обобщенным показателем качества питания является потребление
белка. К 1996 году горожане стали получать менее 55 г белка на чело-
века в день. Более половины обследованных женщин потребляли белка
менее 0,75 г на кг массы тела — ниже безопасного уровня потребления
для взрослого населения, принятого ВОЗ. В 1992 году до 20% детей об-
следованных групп 10 и 15 лет получали белка менее безопасного уровня,
рекомендуемого ВОЗ.
Катастрофа вместо реформы 55
В государственном докладе о состоянии здоровья населения Рос-
сийской Федерации в 1992 году отмечалось, что приобретение насе-
лением рыбы составило 30% от уровня 1987 года, мяса и птицы, сыра,
сахара — 50–53%. «Произошла вынужденная ломка сложившегося в
прежние годы рациона питания, резко упало потребление белковых
продуктов и ценных углеводов, что неизбежно сказывается на здоро-
вье населения России и в первую очередь беременных, кормящих ма-
терей и детей».
При этом речь идет о среднестатистических данных. Это означает, что
в бедной половине населения потребление необходимых продуктов упа-
ло до крайне низкого уровня, при котором начинаются физиологические
изменения в организме и деградация здоровья.
Таблица 3
Потребление основных продуктов питания в США и России
(в среднем на душу населения, кг)
США
(1989)
РСФСР
(1989)
США
(1997)
РФ
(1997)
США
(2003)
РФ
(2004)
Мясо и мясопродукты 113 69 114 46 119 49
Молоко и молокопро дукты
(в пересчете на молоко) 263 396 305 229 267 233
Яйца, шт. 229 309 239 210 253 242
Рыба и рыбопродукты 12,2 21,3 10 9,3 11 11,9
Сахар 28 45,2 30 33 27 37
Хлебные продукты 100 115 112 118 91 119
Картофель 57 106 57 130 64 128
Источники: Госкомстат СССР, Госкомстат России, Росстат.
Одной из важнейших причин ухудшения здоровья детей стало разру-
шение созданной в 1970–1980-е годы в РСФСР системы производства и
распределения продуктов питания для детей раннего возраста. Согласно
тому же докладу, «отечественный выпуск продуктов для детского пита-
ния составил по разным видам продуктов только от 16 до 21% от потреб-
ности. Охват школьников горячим питанием в большинстве субъектов
Российской Федерации сократился на 20–30 %. Рационы питания обеспе-
чивают потребность детского организма в энергии и белках только на
70–90%, в витаминах — на 20–40%. Сокращаются вес и объем отпускае-
мых блюд. Не решаются вопросы обеспечения детских и подростковых
учреждений йодированной солью. Из-за отсутствия средств во многих
школах организовано лишь чаепитие» [39].
Другой важный показатель качества жизни — доступность жилья.
В течение реформ количество построенных и вводимых в действие за год
квартир снизилось почти в 3,5 раза. Если за пятилетку 1986–1990 годов.
56 РАЗДЕЛ 1
было введено в действие 343,4 млн кв. м жилья, то за 1996–2000 годы —
всего 159,7 млн кв. м. При этом резко взлетели цены на рынке жилья.
Если в 1987 году двухкомнатная квартира в Москве в среднем оцени-
валась в сумму, равную средней зарплате за три года, а оплата произ-
водилась в рассрочку, то уже в 1994 году такая же квартира стала сто-
ить 15,2 средней годовой зарплаты. В 1999 году однокомнатная квартира
площадью 40 кв. м стоила сумму, равную средней зарплате за 20 лет.
При этом была свернута система бесплатного предоставления жилья
нуждающимся семьям: если в 1990 году бесплатное жилье получили
1 млн 296 тыс. семей, то в 2002 году — только 229 тыс., что составляет 5%
от числа состоявших на учете на получение жилья. Многие люди лиши-
лись жилья: в 1993 году в стране было 3 млн бездомных, в 1996 году —
около 4 млн.
Тенденции депопуляции и обнищания охватили подавляющее боль-
шинство российского населения, практически все регионы и почти все
социальные и профессиональные группы. Исключение составили: не-
большая группа преуспевающих бизнесменов, так называемых новых
русских; высокопоставленные чиновники; служащие финансовых ин-
ститутов; обслуживающие интересы иностранного капитала экспер-
ты; а также организованные преступные группы. При этом львиная
доля национального дохода оказалась в распоряжении нескольких
приближенных к власти олигархов, узурпировавших право распоря-
жаться значительной частью накопленного национального богатства
и монополизировавших государственную власть. Основная же часть
вполне работоспособного населения лишилась не только накопленных
ранее сбережений и устойчивых доходов, но и утратила свой статус
в обществе, жизненные перспективы, стала чужой и ненужной в соб-
ственной стране.
Наблюдаемая быстрая деградация населения, особенно молодежи,
не может быть объяснена какими-либо объективными причинами —
ничего подобного в тысячелетней истории России еще не было. Даже
в период Гражданской войны и коллективизации, когда геноциду под-
верглись основные социальные группы русского населения, не было
столь беспредельной деморализации общества. Анализ факторов со-
кращения рождаемости и роста смертности населения, проведенный
ведущими исследовательскими институтами страны, убедительно до-
казывает неестественный характер переживаемой Россией демографи-
ческой катастрофы, ее обусловленность последствиями проводившей-
ся социально-экономической политики.
В международной статистике в качестве обобщающего показателя
уровня и качества жизни населения используется индекс человеческого
развития (ИЧР), который соединяет в себе три показателя: среднедушевой
Катастрофа вместо реформы 57
доход, образование и продолжительность предстоящей жизни населения.
Все годы реформ величина этого показателя по России быстро снижалась.
В 1992 году Россия занимала 52-е место, в 2004-м — 57-е, в 2005-м — 62-е,
в 2006-м — 65-е, в 2007 году — 71-е место с индексом 0,81 [40].
1.1.3. Разрушение здравоохранения
С началом реформ произошло резкое снижение финансирования
здравоохранения, которое в СССР велось как из средств государствен-
ного бюджета, так и за счет предприятий. Заменившая первый источник
система медицинского страхования основывалась на налогообложении
зарплаты и стремительно сокращалась вместе с фондом оплаты труда.
Второй источник вовсе исчез вместе с приватизацией предприятий.
В результате снижения объемов и изменения структуры финансирова-
ния здравоохранения произошло обвальное падение инвестиций в раз-
витие этой отрасли.
Рис. 6. Ввод в действие больниц в РСФСР и РФ, тыс. коек.
В советский период система здравоохранения базировалась на широ-
кой сети лечебных и профилактических учреждений, постоянно расту-
щей за счет строительства и оборудования больниц и поликлиник. В ходе
радикальной реформы это строительство почти прекратилось (рис. 6, 7).
Если в 1989 году на 10 тыс. населения РСФСР имелось 138,7 больничной
койки, то в 1994 году их осталось 127,4, а в 2003 году — 111,6.
Больше всего это сокращение ударило по жителям удаленных от боль-
ших центров сел и малых городов.
Резкое падение уровня инвестиций в здравоохранение привело к пре-
кращению обновления основных фондов отрасли. В 1985 году коэффи-
58 РАЗДЕЛ 1
циент обновления основных фондов (в сопоставимых ценах) был равен
7,2%, в 1990 году — 5,7%. К 1995 году он упал до 1,5%, достиг минимума
в 1998 году (0,7%) и затем стабилизировался на уровне около 1%.
Рис. 7. Ввод в действие амбулаторно-поликлинических учреждений в РСФСР и РФ.
Одним из преимуществ советской системы здравоохранения была
развитая система санаторно-профилактического лечения. В результате
приватизации предприятий, разрушения профсоюзной системы и обе-
днения трудящихся использование санаториев резко сократилось, пре-
кратилось их строительство.
В годы реформ практически прекратилось воспроизводство оте-
чественной медицинской и фармацевтической промышленности.
Многие предприятия прекратили существование, выпуск даже са-
мых необходимых лекарств сократился во много раз. Характерным
примером может служить динамика производства сульфаниламид-
ных и салициловых препаратов, уровень которого стабильно рос с
1970-х годов и который полностью обеспечивал потребности страны
при достаточно высоком качестве и низких ценах на эти лекарства
массового спроса (рис. 8).
Рис. 8. Производство отдельных видов лекарственных препаратов в РСФСР и РФ, тонн.
Катастрофа вместо реформы 59
Другим примером разрушения фармацевтической промышленно-
сти стало обвальное падение выпуска антибиотиков и витаминов,
которые по своему качеству соответствовали мировому уровню, а по
стоимости были доступны всем слоям населения (рис. 9). К 2003 году
их производство упало в 12,7 раза, произошло их замещение импорт-
ными препаратами.
Рис. 9. Выпуск антибиотиков и витаминов в РСФСР и РФ, тонн.
Фактически прекратила свое существование медицинская
промышленность — прекратилось производство основных видов
медицинского оборудования. Типичным примером является об-
вальное падение производства наркозно-дыхательных аппаратов
(рис. 10). Почти в 10 раз сократилось производство электрокар-
диографов.
Рис. 10. Производство наркозно-дыхательных аппаратов в РСФСР и РФ, тыс. шт.
В целом резкое снижение средней продолжительности жизни и
численности населения стало результатом комплекса факторов, обу-
словленных обвальным падением расходов на здравоохранение и ката-
строфическим ухудшением социально-экономических условий жизни
60 РАЗДЕЛ 1
основной части населения. Резкая дестабилизация ранее устойчивых
трудовых, производственных, распределительных отношений, обе-
сценение сбережений и квалификации, спазматическое сокращение
доходов, переход от планируемого порядка к нерегулируемому хаосу
не могли не вызвать тяжелейший стресс и утрату жизненных ориен-
тиров у большинства населения. Очевидно, что вырождение народа
было связано с катастрофическим разрушением производственного
потенциала страны.
1.2. Разрушение производственного потенциала
Резкое падение производства вследствие непродуманных и по-
спешных радикальных реформ стало неожиданностью для рефор-
маторов, обещавших автоматический подъем эффективности и рост
экономики в результате перехода к рыночным отношениям. Позже
они придумают ничего не объясняющий термин — трансформаци-
онный спад, наукообразно иллюстрирующий якобы неизбежное па-
дение производства при смене общественного строя. При этом без
каких-либо объективных оснований реформаторы придумали миф о
неизбежности экономической катастрофы в случае сохранения соци-
алистической системы хозяйствования, выдавая себя за спасителей
отечества.
По расчетам Института народнохозяйственного прогнозирования
РАН, в отсутствие каких-либо изменений в организации обществен-
ного производства в 1991–1993 годах нас ожидала бы депрессия с со-
кращением производства не более чем на 2% [53]. В случае же научно
обоснованного и планируемого перехода к рынку можно было бы до-
биться экономического роста с темпом не менее 3% в год. Опыт Ки-
тая показывает, что в результате продуманного выстраивания новых
рыночных отношений при сохранении механизмов воспроизводства
ранее созданного производственного потенциала и институтов пла-
нирования можно было обеспечить устойчивый экономический рост
с 7%-ным темпом ежегодного прироста ВВП.
Уже в первый год проведения радикальных реформ падение ВВП со-
ставило 15%, а реальной зарплаты — более 30%. За один 1992 год по
объему промышленного производства Россия откатилась на 12 лет назад.
В период 1991–1998 годов уровень производства в России сократился на
42%, став меньше, чем в любой из стран «семерки», вдвое меньше, чем в
Индии, и вчетверо меньше, чем в Китае. В целом доля российского ВВП в
мировом выпуске сократилась почти вдвое — с 5,5% в 1990 году до 3,0%
в 1995 году и 2,7% в 2001 году (табл. 4).
Катастрофа вместо реформы 61
Таблица 4
Изменение доли России в мировом выпуске в 1990–2001 гг.
Россия Весь мир Доля России в
мировом вы-
пуске, % 4
млрд
долл.1
темп
роста, %2
млрд
долл.1
темп
роста, %3
1990 1661 97,0 30 204 102,7 5,5
1991 1578 95,0 30 748 101,8 5,1
1992 1349 85,5 31 363 102,0 4,3
1993 1232 91,3 32 084 102,3 3,8
1994 1075 87,3 33 271 103,7 3,2
1995 1031 95,9 34 469 103,6 3,0
1996 9962 96,6 35 8484 104,0 2,8
1997 1005 100,9 37 354 104,2 2,7
1998 956 95,1 38 400 102,8 2,5
1999 1007 105,4 39 782 103,6 2,5
2000 1091 108,3 41 652 104,7 2,6
2001 1146 105,0 42 651 102,4 2,7
1 В ценах 1996 г.
2 Российский статистический ежегодник 2001 г., на основе программы международных сопоставлений.
3 World Economic Outlook, October 1998, May 1999, May 2000, December 2001.
4 Расчет на основе данных Российского статистического ежегодника 2001 г. и Handbook of
International Economic Statistics: Central Intelligence Agency, Directorate of Intelligence.
Еще в большей степени сжался объем инвестиций в основной капитал,
который упал в первые годы реформ почти впятеро и до сих пор остается
ниже дореформенного уровня (рис. 11).
Рис. 11. Темпы роста основных экономических показателей, % к 1990 г.
Источники: Госкомстат России, Росстат.
Следует заметить, что в течение всего периода радикальных реформ,
вплоть до конца 1990-х происходило устойчивое падение объемов произ-
62 РАЗДЕЛ 1
водственной деятельности и инвестиций в основной капитал, так же как
и показателей экономической эффективности (табл. 5).
Таблица 5
Темы роста основных макроэкономических показателей
(в сопоставимых ценах), % к предыдущему году
Год Валовой внутренний
продукт
Инвестиции
в основной капитал
Производительность
труда занятых
в экономике
1991 95,0 88,9 91,0
1992 85,5 60,0 85,5
1993 91,3 88,0 94,5
1994 87,3 76,0 92,5
1995 95,9 90,0 97,0
1996 96,6 82,0 98,3
1997 100,9 95,0 105,8
1998 95,1 88,0 89,6
1999 105,4 105,0 104,7
2000 108,3 117,0 107,6
2001 105,1 110,0 104,4
2002 104,7 102,8 103,8
2003 107,3 112,5 106,6
2004 107,2 113,7 106,5
2005 106,4 110,9 105,8
2006 107,7 116,7 107,1
2007 108,1 122,7 106,8
2008 105,6 109,9 104,9
2009 92,1 83,8 90,9
Источники: Госкомстат России, Росстат.
Существенно ухудшилась структура производства — в отличие от
других успешно развивающихся стран, наращивающих производство
товаров с высокой добавленной стоимостью, в России поддержание
ВВП обеспечивалось главным образом экспортом энергоносителей и
ростом торговли импортными товарами. В структуре промышленно-
го производства выросла доля топливно-энергетического и химико-
металлургического комплексов при сокращении доли машинострое-
ния (рис. 12).
Катастрофа вместо реформы 63
Рис. 12. Доли объема промышленной продукции основных отраслей промышленности в
производстве товаров и услуг в 1992–2004 гг.
Источники: Российский статистический ежегодник. 2001. Стат. сб. — М.: Госкомстат России, 2001;
Российский статистический ежегодник. 2005. Стат. сб. — М.: Росстат, 2005; Российский статисти-
ческий ежегодник. 2009: Стат. сб. — М.: Росстат, 2009.
Наибольшие разрушения произошли в наукоемкой промышленности,
инвестиционном и сельскохозяйственном машиностроении, в легкой про-
мышленности и производстве промышленных товаров народного потре-
64 РАЗДЕЛ 1
бления, где уровень производства упал на порядок, а также в отраслевой
науке. При этом если объем российского ВВП стал меньше, чем США,
в 7 раз (по паритету покупательной способности), то объем производства
наукоемкой продукции — более чем в сотню раз.
Наиболее болезненно реформы пережили производители конеч-
ной продукции, столкнувшиеся с резким ростом издержек из-за раз-
рушения складывавшихся десятилетиями кооперационных связей
и острой конкуренцией со стороны импорта. В различных отраслях
глубина падения производства была пропорциональна его сложно-
сти и соответственно величине добавленной стоимости. В наиболь-
шем упадке оказались отрасли, которые могли бы составить основу
социально ориентированной рыночной экономики и стать движущей
силой ее подъема, обеспечивая связь роста внутреннего производства
и спроса. Правильно организованный переход к рыночной экономике
мог бы обеспечить повышение их эффективности и расширение про-
изводства, что позволило бы не только избежать чрезмерного уровня
безработицы в регионах с высокой концентрацией наукоемкой и об-
рабатывающей промышленности, но и превратить их в локомотивы
экономического роста и центры роста занятости.
Деградация структуры экономики сопровождалась деградацией поч-
ти всех ее отраслей, выразившейся в снижении производительности
труда, росте энергоемкости, падении фондоотдачи. Разрушение вос-
производственных механизмов повлекло прекращение инвестиционной
активности и переход к режиму проедания ранее накопленного потен-
циала. За исключением торговли, финансового сектора, телекоммуни-
каций, во всех отраслях экономики происходило старение основных
фондов, падение эффективности и ухудшение структуры выпуска про-
изводимой продукции.
Многие перспективные отрасли наукоемкого машиностроения, высо-
котехнологической промышленности и науки, имевшие конкурентные
преимущества и высокий потенциал роста в масштабах мирового рын-
ка, прекратили свое существование. Необратимому разрушению подвер-
глось инвестиционное машиностроение, приборостроение, фармацевти-
ческая и биотехнологическая промышленность, многие другие вполне
конкурентоспособные отрасли, обладавшие передовым технологическим
уровнем по мировым стандартам. Россия утратила приоритет в космосе,
на грани необратимого разрушения оказались авиационная и электро-
техническая промышленность, продукция которых еще недавно успешно
продавалась на мировом рынке.
Объем производства промышленной продукции сжался в первые годы
реформ более чем в два раза, откатившись в 1992 году сразу же на 10
лет назад. Потребовалось еще десятилетие, чтобы он стабилизировался
Катастрофа вместо реформы 65
на этом уровне (рис. 13). До сих пор объем производства промышлен-
ной продукции недотягивает до дореформенных показателей. При этом
стабилизация объема промышленного производства на уровне 1980 года
сопровождалась ухудшением его структуры — многие высокотехнологи-
ческие отрасли так и не смогли восстановиться [53].
Рис. 13. Объем производства промышленной продукции в РСФСР и РФ.
За 10 лет реформ объем производства гражданского машиностроения
упал более чем в 6 раз, включая производство потребительских товаров.
К 2000 году производство металлорежущих станков упало до 4 тыс. штук
по сравнению со 100 тыс. штук в год в середине 1980-х годов. В том чис-
ле производство станков с ЧПУ сократилось до 200 штук по сравнению
с 16,7 тыс. десятилетие назад. Фактически прекратилось изготовление
ткацких станков и прядильных машин, производство которых в РСФСР
достигало 20 тыс. штук и 3,8 тыс. штук соответственно. Производство
кузнечно-прессовых машин, достигавшее в РСФСР 40 тыс. штук в год,
упало в 40 раз, фактически прекратился выпуск кузнечно-прессовых ма-
шин с ЧПУ. Сокращение производства машиностроения для сельского
хозяйства составило 85–90%, для медицинской промышленности — 70–
75, для строительной индустрии — 60–70, для жилищно-коммунального
хозяйства — 55–60% [96].
Резкое падение производства машиностроения коснулось не только
средств производства для депрессивных отраслей, столкнувшихся с за-
предельным падением рентабельности и лишившихся возможности даже
для простого воспроизводства основных фондов. Не менее драматичным
было сокращение производства оборудования для нефтяной и метал-
лургической промышленности, электроэнергетики, железнодорожного
транспорта, находившихся в относительно благополучном финансовом
положении. К примеру, к 2000 году в 130 раз сократилось производство
турбобуров, превышавшее в 1990 году 12 тыс. штук. Производство па-
66 РАЗДЕЛ 1
ровых котлов и турбин, отличавшееся сравнительно высокой конкурен-
тоспособностью, сократилось за этот период в 14 и 6 раз соответствен-
но. Впятеро упало количество производимых крупных электрических
машин и экскаваторов. Практически прекратилось производство машин
для дорожного строительства. Количество выпускаемых грузовых маги-
стральных вагонов упало с 30 тыс. штук до 4–6 тыс.
Реформа привела к тяжелейшему кризису сельского хозяйства, где
производство продукции сократилось более чем на 40%. Почти прекрати-
лось изготовление машин для сельского хозяйства. Производство тракто-
ров сократилось с 250 тыс. штук в конце 1980-х годов до нескольких тыс.
штук в 1990-е годы. К середине 1990-х годов фактически остановилось
производство комбайнов, объем выпуска которых превышал в РСФСР
100 тыс. штук. Впятеро упало производство грузовиков, достигавшее 700
тыс. штук. К середине 1990-х годов объемы агропромышленного произ-
водства не обеспечивали даже минимальную потребность населения в
продуктах. В результате страна оказалась в полной зависимости от ино-
странных производителей продовольствия, доля которых достигла поло-
вины внутреннего потребления.
Серьезно деградировала не только обрабатывающая промышлен-
ность, но и относительно благополучные переориентировавшиеся на
экспорт сырьевые отрасли. Новоявленные собственники большинства
приватизированных предприятий добывающих и сырьевых отраслей
повели себя как временщики, максимизируя текущую прибыль путем
отказа от расходов на развитие. Расходы на геологоразведку уменьши-
лись сразу же после приватизации добывающих предприятий на поря-
док. Глубокое разведочное бурение на нефть и газ сократилось к 1998
году более чем в 5 раз (на нефть — в 4 раза), а эксплуатационное буре-
ние на нефть — в 4,5 раза.
Варварские методы добычи вскоре повлекли падение производства. За
1970-е годы в РСФСР был создан мощный нефтедобывающий комплекс,
в 1980-е годы добыча поддерживалась на уровне 550–570 млн т. В годы
реформы объем добычи упал до 293 млн т в 1996 году, а затем, начиная
с 2000 года, поднялся до 408 млн т в 2003 году. При этом одновременно
происходило падение производительности труда в отрасли. В 1988 году
на одного работника, занятого в нефтедобывающий промышленности,
приходилось 4,3 тыс. т добытой нефти, а в 1998 году — 1,05 тыс. т. Не-
смотря на существенный технический прогресс, который произошел в
нефтяной промышленности за десять лет, и вопреки ожиданиям рефор-
маторов, передавших эту самую рентабельную отрасль в частные руки,
эффективность производства в ней упала в 3,5–4 раза.
Динамика показателей добычи и численности работников приведена
на рис. 14.
Катастрофа вместо реформы 67
Рис. 14. Нефтедобывающая промышленность в РСФСР и РФ
Источники: Госкомстат СССР, Госкомстат России, Росстат.
Одновременно с сокращением добычи энергоносителей увеличивал-
ся их экспорт. В 2003 году добыто 408 млн т нефти, а экспортировано
223 млн т сырой нефти и 77,7 млн т нефтепродуктов. В сумме экспорт
нефти в сыром виде и в виде нефтепродуктов составил 300,7 млн т, или
73,7% ее добычи в РФ (при этом в страны СНГ ушло лишь 13,5% экспорт-
ной нефти). Заметим, что в РСФСР в 1985 году было добыто 542 млн т
нефти, а вывезено (за вычетом ввоза) 185,3 млн т сырой нефти и нефте-
продуктов. Таким образом, в РСФСР для внутреннего потребления в 1985
году осталось 356,7 млн т нефти, или по 2,51 т на душу населения. В 2003
году на душу населения в РФ осталось для собственного потребления
107,3 млн т нефти, или 0,74 т на душу населения — лишь 29,5% от того,
чем располагал житель РСФСР в 1985 году.
Не лучше обстоят дела еще с одним внешне благополучным секто-
ром российской экономики — металлургическим комплексом. К 1998
году объем производства стали снизился более чем в 2 раза. Одновре-
менно происходило ухудшение структуры производства продукции
черной металлургии. В частности, производство сортовой холодно-
катаной стали сократилось к 1998 году в 8,4 раза, в 20 раз снизилось
производство проката из нержавеющей стали, пятикратно сократилось
производство проката с упрочняющей термической обработкой, упро-
ченного арматурного проката, металлокорда, высокопрочных труб, в
том числе нефтяного сортамента. Еще более драматичным было сжа-
тие производства спецсталей, используемых в высокотехнологических
отраслях машиностроения. Катастрофическое разрушение последнего
происходило одновременно с переориентацией поставок конструкцион-
ных материалов на экспорт. 2/3 черных металлов и около 90% цветных
металлов, ранее производимых для нужд машиностроения и строитель-
ства, стали поставляться за рубеж.
68 РАЗДЕЛ 1
До сих пор, спустя два десятилетия после начала радикальных ре-
форм, практически по всем показателям эффективности производства
нынешняя российская экономика выглядит существенно хуже советской
образца 1990 года. Любой объективный исследователь, умеющий видеть
временные связи и строить причинно-следственные зависимости, не мо-
жет не признать очевидное — экономическая катастрофа в России стала
следствием радикальных реформ рыночных фундаменталистов.
На фоне изложенных выше фактов возникают вопросы о причинах по-
стигшей Россию экономической катастрофы. Как получилось, что, буду-
чи самой богатой страной мира и начав переход к рыночной экономике на
весьма высоком уровне экономического развития, мы столь позорно прова-
лились? Почему вместо повышения эффективности экономики произошло
ее разорение и деградация, сопровождавшиеся крупномасштабным выво-
зом капитала из страны? Ответы на эти вопросы дает анализ обстоятельств
принятия пагубных решений и причин, по которым не исправлялись оче-
видные ошибки и продолжалась ущербная экономическая политика.
Глава 2
Методология реформы
Выбор методов перехода к рыночной экономике был сделан в России
в конце 1991 года в пользу программы шоковой терапии, основанной на
доктрине рыночного фундаментализма, прикладная версия которой во-
площена в догматике так называемого «Вашингтонского консенсуса».
Последний был разработан еще до краха СССР расположенными в Ва-
шингтоне международными финансовыми институтами (МВФ и Миро-
вым банком) как руководство к проведению экономической политики
для погрязших в долгах слаборазвитых стран третьего мира в целях под-
держания полной открытости их экономик для международного капи-
тала под предлогом предотвращения расхищения предоставляемых им
кредитов. По своему содержанию эта концепция представляет вульга-
ризированную версию приложений неоклассической теории рыночного
равновесия, отличающуюся крайней примитивизацией экономической
политики, выхолощенной до уровня нескольких незамысловатых догм.
Суть доктрины «Вашингтонского консенсуса» сводится к трем посту-
латам: либерализации, приватизации и макроэкономической стабилиза-
ции через административное планирование количества денег. Эта кон-
цепция предусматривает максимальное ограничение роли государства
как активного субъекта экономического влияния и сведение его функций
макроэкономического регулирования к контролю за динамикой показа-
Катастрофа вместо реформы 69
телей денежной массы. И хотя последние обычно задаются «с потолка»,
систематически занижаются в целях борьбы с инфляцией, для их выпол-
нения урезаются социальные расходы, прекращается финансирование
науки, сворачиваются государственные инвестиционные программы,
не финансируются государственные закупки, не выплачивается вовремя
зарплата и т. д.
Следует заметить, что серьезная академическая наука последователь-
но выступала против политики шоковой терапии, обоснованно критикуя
лежащую в ее основе идеологию рыночного фундаментализма как опас-
ную утопию. О ее неприемлемости для формирования экономической по-
литики говорили не только российские ученые. О неадекватности идео-
логии рыночного фундаментализма и ее наукообразной основе — теории
рыночного равновесия — реальной хозяйственной практике говорили на
съездах американской экономической ассоциации еще в 70-е годы про-
шлого века. В середине 1990-х годов ряд ведущих ученых-экономистов
РАН совместно с всемирно известными американскими нобелевскими
лауреатами по экономике издали книгу «Реформы глазами американских
и российских ученых»[80], дав общую негативную оценку проводившей-
ся в России ультралиберальной политики. Тем не менее предостережения
большой науки не были услышаны реформаторами.
Если бы не китайское экономическое чудо, наивным людям можно
было бы бесконечно «вешать на уши лапшу» о безальтернативности ны-
нешней экономической катастрофы в России. В то время как российская
экономика сжималась в конвульсиях шоковой терапии, руководство Ки-
тая, основываясь на принципах, которые безуспешно предлагала россий-
скому руководству академическая наука, осуществляло успешную мо-
дернизацию экономики на основе постепенного выращивания рыночных
институтов. Пекинские власти во главу угла реформ поставили задачи
развития, подчинив им финансовые механизмы. Там не стали разрушать
и приватизировать индустриальные гиганты, постепенно преобразовы-
вая их под контролем государства в конкурентоспособные корпорации.
Они сохранили в госсобственности природные ресурсы, естественные
монополии, крупные коммерческие банки и предприятия, а также госу-
дарственное регулирование наиболее важных для формирования эконо-
мических пропорций цен.
Китайские реформы почти в точности соответствовали рекомендаци-
ям российских академиков. Там тщательно изучали не только причины
провалов СССР и СНГ, но и работы российских ученых, которые были
частыми гостями в китайских научных институтах. В Пекине к ним от-
носились куда с большим вниманием, чем в Москве, где строго следовали
рекомендациям из Вашингтона, слепо доверяя его «пятой колонне» ры-
ночных фундаменталистов.
70 РАЗДЕЛ 1
В России, вопреки не только научным рекомендациям, но и элемен-
тарному здравому смыслу и международному опыту, в жертву идолам
рыночного фундаментализма были принесены сбережения граждан, вы-
сокотехнологические отрасли промышленности и природная рента —
сотни миллиардов нефтедолларов ушли на подпитку долларовой финансо-
вой пирамиды, оставив отечественный научно-производственный потен-
циал без необходимых для модернизации ресурсов. Вместо постепенного
выращивания институтов рыночной конкуренции и осторожной транс-
формации гигантов социалистической экономики в конкурентоспособные
корпорации, создания национальной финансово-инвестиционной систе-
мы, ориентированной на долгосрочное кредитование модернизационных
проектов, либеральные фанатики раскромсали научно-производственный
комплекс страны варварской «прихватизацией», на останках которого вы-
росли криминально-олигархические структуры, задушившие конкурен-
цию и перекрывшие стране выход на инновационный путь развития.
Чудище олигархического неофеодализма, выросшее из либеральной
утопии, захватило страну, расстреляв демократически избранный пар-
ламент и растоптав права подавляющего большинства граждан. Эти
преступления против общества вначале совершались под предлогом по-
строения современной высокоэффективной и социально ориентирован-
ной рыночной экономики. После того как провал в достижении этой цели
стал очевидным для всех, реформаторы стали оправдывать совершенные
преступления необходимостью необратимого изменения общественно-
го строя. Ради этого либеральные революционеры ввергли экономику
и общество в хаос, разрушив все несущие конструкции российского со-
циума — начиная от нравственных ценностей и заканчивая научными
школами. Этому погрому предшествовала целая серия роковых ошибок
в попытках реформирования социалистической экономики, предприни-
мавшихся руководством СССР без понимания закономерностей совре-
менного социально-экономического развития.
2.1. Неудачи в реформировании советской экономики
Сказанное выше не означает отсутствия необходимости реформиро-
вания социалистической экономики. К середине 1980-х годов она стала
явно пробуксовывать под грузом нарастающих диспропорций. Исследо-
вания технико-экономического развития СССР в сравнении с другими
странами, проводившиеся автором в тот период, показывали нарастаю-
щее технологическое отставание советской экономики.
Согласно полученным результатам, к началу 1990-х гг. отставание по
техническому уровню экономики СССР по отношению к передовым стра-
Катастрофа вместо реформы 71
нам составляло 20–25 лет. Гистограммы распределения более 50 показа-
телей технико-экономического развития по величине отставания в 1955
и 1983 годах (рис. 1, 2) отражают нарастающее отставание советской эко-
номики от передовых стран по уровню ее технического развития. Лишь в
области энергетики в нашей стране технологические сдвиги происходи-
ли почти одновременно с другими развитыми странами. Динамика обоб-
щенного показателя технико-экономического развития, построенного
путем агрегирования методами многомерного статистического анализа
полусотни показателей технического развития разных сфер экономики,
свидетельствует об увеличении отставания СССР по уровню техническо-
го развития от развитых капиталистических стран (рис. 3), достигшего к
середине 1980-х годов более двух десятилетий [29].
Рис. 1. Распределение исходных признаков технико-экономического развития по величине
фактического отставания СССР от передовых стран в 1955 г.
Источник: Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития.— М.: ВлаДар,
1993. — С. 147.
Примечание. Фактическое отставание представляет собой количество лет, прошедшее с того
момента, когда эталонный уровень технического развития соответствовал нынешнему в рассма-
триваемой стране. Перспективное равно числу лет, которое потребуется стране, чтобы достичь по
уровню технического развития нынешнего состояния эталона.
Столкнувшись к началу 80-х годов с нарастающим технологическим
отставанием от развитых капиталистических стран и падением темпов
роста производства и благосостояния населения, советское руководство
попыталось модернизировать технологическую структуру экономики в
рамках сложившейся институциональной структуры. Была провозглашена
программа ускорения социально-экономического развития. Это был по-
следний маневр системы директивного управления народным хозяйством
в расчете на перераспределение ресурсов из устаревших технологических
структур в новые. Сделать это, однако, не удалось. Программа ускорения
велась в рамках сложившейся системы институтов, отторгавшей как ра-
дикальные нововведения, так и попытки перенастроить их на потребно-
сти модернизации экономики. Отставание советской экономики по уров-
ню технико-экономического развития от развитых капиталистических
72 РАЗДЕЛ 1
стран продолжало увеличиваться. Это показывали измерения технико-
экономического развития СССР в сравнении с другими странами, прове-
денные автором в те годы при помощи методов многомерного статического
анализа динамических рядов тех же исходных признаков.
Рис. 2. Распределение исходных признаков технико-экономического развития по величине
фактического отставания СССР от передовых стран в 1983 г.
Источник: Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития.— М.: ВлаДар,
1993. — С. 147.
Наблюдаемое по обобщенному показателю технико-экономического
развития некоторое сокращение показателя перспективного отстава-
ния СССР в начале 1980-х годов объясняется структурной перестрой-
кой экономики стран-лидеров, в качестве которых использовались США
и Великобритания. В ходе этой структурной перестройки происходило
сокращение объемов производства ряда товаров, спрос на которые до-
стиг насыщения (продукция органической химии, автомобиле- и трак-
торостроение и др., в то время как в СССР он продолжал увеличиваться.
С ростом производства и потребления новых товаров в странах-лидерах
(производство средств вычислительной техники и гибкой автоматизации)
перспективное отставание СССР вновь стало расти.
Формулировавшиеся руководством ЦК КПСС амбициозные цели не
учитывали инертность весьма жесткой институциональной структуры си-
стемы управления народным хозяйством, характеризовавшейся связывани-
ем ресурсов в устаревших производствах, межведомственными барьерами,
низкой инновационной активностью. Спущенные сверху цели не имели под
собой соответствующего механизма реализации на микроуровне. Закосте-
невшая система государственного планирования не могла справиться с пре-
одолением ею же созданных диспропорций в экономике страны. Народно-
хозяйственные приоритеты диктовались интересами ведомств, которые
делали невозможным сколько-нибудь значительное перераспределение
ресурсов в пользу новых перспективных производств. Руководство КПСС,
направлявшее развитие страны и мировой социалистической системы, ока-
залось неспособно к продуманным прагматичным изменениям институтов
Катастрофа вместо реформы 73
организации общественного производства, которые демонстрировали чрез-
вычайную устойчивость сложившихся воспроизводственных процессов.
Рис. 3. Характеристики отставания по обобщенному показателю технико-экономического
развития.
Примечание. Обобщенный показатель — первая главная компонента, полученная методом
главных компонент в результате обработки динамических рядов исходных признаков, технико-
экономического развития. Метод главных компонент — это один из способов понижения размер-
ности пространства измеряемых показателей, состоящий в переходе к новому ортогональному
базису, оси которого ориентированы по направлениям максимальной дисперсии набора исходных
данных. Вдоль первой оси нового базиса дисперсия и соответственно объем содержащейся в ис-
ходных данных информации максимальны, вторая ось максимизирует оставшуюся дисперсию при
условии ортогональности первой оси и т.д., Такое преобразование позволяет концентрировать ин-
формацию путем построения обобщенных показателей процессов, измеряемых большим набором
различных признаков.
Источник: Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития.— М.: ВлаДар,
1993. — С. 148.
Оценивая попытки ускорения технико-экономического развития
СССР, следует заметить, что в директивно управляемой экономике усло-
вия деятельности хозяйственных организаций чрезвычайно стабильны.
Они включены в крупные ведомственные системы, функционирование
которых с трудом поддается централизованному контролю. Прочное
властно-хозяйственное положение ведомств предопределяет стабиль-
ность условий деятельности типичной администрации хозяйственной
организации и неизменность протекающих в ней процессов управления.
74 РАЗДЕЛ 1
В этих условиях внедрение радикальных нововведений в сложившихся
технологических структурах оказывается весьма затруднительным. Су-
ществовавшая в директивно управляемой экономике структура управ-
ления обслуживала неизменный режим расширенного воспроизводства
сложившихся технологических систем, слабо реагирующий на измене-
ния общественных потребностей в результатах их деятельности.
В условиях директивно управляемой экономики доминирующим мо-
тивом хозяйственного поведения было своевременное выполнение фор-
мальных плановых показателей. Это обуславливало стремление хозяй-
ственных руководителей к стабильности ритма, содержания и процедур
производственной деятельности, а также их отрицательное отношение
к нововведениям. Консерватизм хозяйственных руководителей способ-
ствовал упрочению сложившихся контуров хозяйственных отношений
и являлся важным фактором сдерживания технического прогресса. По-
следний также принимал рутинный характер.
Большая часть НИОКР осуществлялась через систему головных
отраслевых научно-исследовательских институтов (НИИ) и научно-
производственных объединений (НПО), являвшихся структурными
подразделениями соответствующих ведомственных систем. Закономер-
ным результатом такой организации НИОКР была тенденция к рути-
низации процессов научных разработок, осуществлявшихся в рамках
принципиально неизменных технических решений, как правило, одно-
вариантно. Ведомства во многих случаях активно противодействовали
внедрению радикальных новшеств как отраслевого, так и межотрасле-
вого назначения.
Действовавший в директивно управляемой экономике механизм про-
движения результатов НИОКР в производство имел преимущество, по-
зволявшее осуществить быстрое распространение нескольких базисных
технологических процессов при заинтересованности соответствующе-
го ведомства. Недостатком являлась высокая вероятность осуществле-
ния нерациональных решений и реализации неэффективных проектов,
так как альтернативные технологии, как правило, не разрабатывались
и конкуренции между ними не было. А если таковые появлялись, что
случалось обычно вне исследовательской подсистемы соответствующе-
го ведомства, в последней старались подавить альтернативы.
Существовавший в директивной экономике механизм более или ме-
нее хорошо справлялся с задачей организации быстрого и эффектив-
ного роста технологических систем, принципы создания которых из-
вестны, возможные решения ясны и лучшие можно легко выбрать. Но
в отношении принципиально новых базовых технологий эти условия,
как правило, не соблюдаются. Количество возможных технических ре-
шений намного превышает практические возможности их реализации,
Катастрофа вместо реформы 75
а выбрать их априори не представляется возможным. Из статистики
внедрения нововведений известно, что на сотню научно-технических
идей приходится не более десятка технологически успешных разрабо-
ток и один коммерчески успешный продукт. Поэтому распространен-
ным способом ведения НИОКР в директивно управлявшейся экономи-
ке стало заимствование научно-технических достижений передовых в
техническом отношении стран, где соответствующие направления НТП
уже получили практическую реализацию и произошел рыночный от-
бор наиболее эффективных разработок. Такой имитационный характер
технологического развития, хоть и позволял экономить на НИОКР, но
обрекал экономику на хроническое отставание, лишал ее возможности
совершения технологических прорывов и соответственно получения
интеллектуальной ренты — сверхприбыли, извлекаемой за счет научно-
технического превосходства.
В условиях директивной экономики становление новых техноло-
гических структур осуществлялось параллельно с продолжающими
функционировать в режиме расширенного воспроизводства старыми.
Система административного планирования, обеспечивая воспроизвод-
ство всех сложившихся производственно-технологических систем, за-
кономерно приводила к возникновению технологической многоуклад-
ности экономики, резко снижавшей ее общую эффективность.
Несмотря на реализацию программы ускорения, технологическое от-
ставание СССР нарастало, продолжалось углубление диспропорций в
экономической структуре. За полтора года ее осуществления были ис-
пользованы имевшиеся резервы, умелое маневрирование которыми мог-
ло бы в то время существенно облегчить переход к рыночной экономике
при поддержании экономического роста. Однако неизменность сложив-
шихся структур хозяйственных отношений предопределила провал про-
граммы ускорения. Всеобщее признание получила необходимость более
радикальных изменений в экономической системе.
Пробуксовка программы ускорения сделала очевидной необходимость
системных изменений в организации общественного производства. На
свет появилась теория перехода к рынку при сохранении социалистиче-
ской собственности и директивных институтов государственного управ-
ления народным хозяйством, реализация которой началась принятием
пакета постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР летом 1987 года. Она
исходила из постулата демократизации управления производством и
включала в себя три предпосылки — о самоуправлении государствен-
ных предприятий, о региональном хозрасчете и ограничении частной
собственности индивидуальным или семейным предпринимательством.
Каждая из этих предпосылок строилась на абстрактных представлени-
ях о рыночной экономике, сформировавшихся под определяющим влия-
76 РАЗДЕЛ 1
нием постулатов господствовавшей в то время политической экономии
социализма. Утопическая сверхидея этого этапа реформы заключалась в
построении рыночной экономики, свободной от отношений капиталисти-
ческой эксплуатации человека.
Содержание Закона о госпредприятии, принятого в рамках пер-
вого этапа экономической реформы, составляли традиционные на-
правления реформирования социалистической экономики: расшире-
ние самостоятельности предприятий в вопросах ценообразования,
материально-технического снабжения и распределения дохода при со-
хранении их административного подчинения отраслевым министер-
ствам и выполнении директивных заданий вышестоящих органов управ-
ления; ослабление властно-хозяйственного положения государственных
и партийных органов управления; предоставление гражданам возможно-
стей индивидуальной трудовой и кооперативной деятельности. Система
государственного планирования и распределения ресурсов оставалась
практически неизменной, несмотря на декларативные положения соот-
ветствующих постановлений.
Сокращение числа отраслевых министерств не привело к разру-
шению соответствующих производственно-ведомственных систем,
которые воспроизвелись в форме ассоциаций и концернов. При этом
негативным результатом реорганизации стало ослабление централизо-
ванного управления народным хозяйством и усиление хозяйственной
власти государственных предприятий при размывании и ослаблении
механизмов их экономической ответственности, что привело к усиле-
нию материально-вещественной и товарно-денежной несбалансирован-
ности, увеличению дефицита государственного бюджета и росту ин-
фляции. В результате ухудшились возможности проведения активной
научно-технической политики, осуществления прогрессивных струк-
турных изменений в экономике. Иными словами, реальным итогом пер-
вого этапа экономической реформы вопреки замыслам ее разработчиков
стало усиление ведомственности, вследствие чего возросла вероятность
принятия нерациональных решений в высших органах государствен-
ной власти, которые стали объектом непосредственного лоббирования
производственно-ведомственных систем. Последние получили канал
прямого выхода в высшие органы государственной власти через посто-
янные органы (бюро по народно-хозяйственным комплексам) Совета
Министров СССР, минуя Госплан и Госснаб, которые ранее балансиро-
вали ведомственные притязания с наличными производственными воз-
можностями.
Ослабление централизованного контроля привело в этих условиях к
углублению народно-хозяйственных диспропорций и ухудшению эконо-
мического положения страны. Это, в свою очередь, стимулировало даль-
Катастрофа вместо реформы 77
нейшее продвижение экономической реформы. Основные направления
преобразований оставались теми же, но проводить их решено было более
радикальным образом.
Определяющим направлением расширения самостоятельности госу-
дарственных предприятий по-прежнему оставалось свертывание отно-
шений их административной подчиненности. Еще в ходе первого этапа
реформы наметилась тенденция замещения зависимости администра-
ции госпредприятий от вышестоящих органов государственного управ-
ления институтом ее ответственности перед трудовым коллективом,
включающим предоставление трудовому коллективу прав принятия
стратегических решений (утверждение планов деятельности предпри-
ятия, распределение доходов и др.) и контроль за деятельностью адми-
нистрации. На втором этапе эта тенденция получила дальнейшее закре-
пление. Трудовым коллективам законодательно предоставлялось право
утверждения руководителей предприятия. Кроме того, в соответствии
с принятыми Основами законодательства СССР об аренде была введена
норма, позволяющая большинством в 2/3 голосов трудового коллектива
взять госпредприятие в аренду. Трудовым коллективам государствен-
ных предприятий делегировался таким образом ряд ключевых право-
мочий собственника по распоряжению государственными средствами
производства.
Последствия расширения самостоятельности государственных пред-
приятий на основе предоставления ряда правомочий собственника их
трудовым коллективам оказались далеки от планировавшихся. Глав-
ным результатом стало формирование на предприятии нового центра
власти в лице совета трудового коллектива или коллектива арендато-
ров. Будучи подотчетной общему собранию трудового коллектива, ад-
министрация предприятия в своих решениях вынуждена была действо-
вать в границах, удовлетворяющих интересы большинства занятых на
предприятии людей, которые не совпадали с народно-хозяйственными
целями развития производства.
В условиях директивного управления народным хозяйством трудя-
щиеся были лишены возможности участвовать в принятии решений.
Формальное предоставление трудовому коллективу ряда правомочий
собственника госпредприятия само по себе не изменило реальных
условий деятельности большинства его членов. Вместе с тем послед-
ние получили возможности дополнительного давления на администра-
цию, которые использовались главным образом в интересах увеличе-
ния оплаты труда и потребления. Перераспределение дохода в пользу
потребления в ущерб интересам долгосрочного развития предприятия
не могло способствовать модернизации и техническому развитию про-
изводства.
78 РАЗДЕЛ 1
Таким образом, основные направления изменения хозяйственных от-
ношений в государственном секторе народного хозяйства на втором эта-
пе экономической реформы не могли обеспечить важнейших условий
повышения инновационной активности. Не оправдало ожиданий и вве-
дение новых институтов регулирования экономической активности вне
государственного сектора, который в тот период был представлен тремя
формами организации производства: на основе индивидуальной и коопе-
ративной собственности, а также собственности общественных органи-
заций. Их расширенное воспроизводство сдерживалось возможностями
найма рабочей силы. Развитие производства на основе индивидуальной
собственности было практически невозможным вследствие конституци-
онных ограничений, допускавших лишь «семейную» занятость на инди-
видуальных предприятиях. Ограничения по найму рабочей силы в него-
сударственном секторе затрудняли производственное накопление, толкая
предпринимателей к «проеданию» получаемого дохода.
Свобода распределения дохода являлась по существу единственным
преимуществом хозяйственной деятельности в негосударственном сек-
торе экономики. Само по себе это преимущество не стимулировало, од-
нако, повышение эффективности и техническое развитие общественного
производства. В охарактеризованных выше условиях хозяйствования в
негосударственном секторе сохранялась ориентация на максимизацию
личного потребления. В значительной части кооперативов в фонд оплаты
труда перечислялось до 80% полученных доходов.
Важным направлением первого этапа экономической реформы было
ослабление традиционных институтов административно-ведомственного
регулирования общественного производства. На втором этапе это на-
правление получило дальнейшее развитие. При этом становления новых
институтов управления не предусматривалось. Осталась прежней ад-
министративная система ценообразования и кредита, не были созданы
более гибкие институты централизованного регулирования экономики.
Неудивительно, что развитие рыночных отношений в таких условиях
приняло деструктивный характер и сопровождалось растущей дезорга-
низацией общественного производства. Государственные предприятия,
обретая самостоятельность, объективными условиями хозяйствования —
системой административно установленных цен и нормативов, сохраняю-
щейся мягкостью бюджетных ограничений и условий предоставления
кредита, трудностями материально-технического снабжения, дефицит-
ностью своей продукции и своим монопольным положением, отсутстви-
ем развитой системы платежей за использование природных ресурсов
и загрязнение окружающей среды, системы налогообложения расходов
и т.д. — принуждались к принятию нерациональных с точки зрения
народно-хозяйственных интересов решений.
Катастрофа вместо реформы 79
При этом советская экономика оставалась наглухо отгороженной от
мирового рынка государственной монополией внешней торговли, введен-
ной сразу же после социалистической революции. Внешняя торговля в
директивной экономике выполняла компенсирующую функцию, допол-
няя внутрихозяйственный оборот недостающими импортными товара-
ми, для оплаты которых государство вынуждено было развивать экспорт.
С этой точки зрения вся история советского промышленного развития
может быть охарактеризована как индустриализация через импортозаме-
щение. В 1930-е годы за счет сельскохозяйственного экспорта и валютных
резервов было осуществлено замещение импорта продукции сельскохо-
зяйственного, транспортного и тяжелого машиностроения отечествен-
ным производством. В 1950–1960-е годы за счет экспорта энергоресурсов
частично замещался импорт химической продукции, продукции цветной
металлургии, приборостроения, оборудования для нефтехимической и
пищевой промышленности. С 1970-х годов экспортная выручка все боль-
ше стала направляться на замещение импортной электроники, средств
автоматизации и приборов продукцией собственного электронного ма-
шиностроения. Одновременно доходы от экспорта служили одним из
важнейших источников импорта предметов потребления.
В условиях быстро обострявшегося с начала 1970-х годов структур-
ного кризиса нагрузка на внешнюю торговлю резко усилилась. Между
тем экспортная база росла медленно, поглощая все больше ресурсов на
свое поддержание. И когда с начала 1980-х годов были приняты програм-
мы наращивания производства продовольствия и предметов народного
потребления, нагрузка на экспорт превзошла имеющиеся возможности.
Наглядным свидетельством тому стала провалившаяся программа «уско-
рения экономического роста», которую в то время пыталось осуществить
руководство страны: она разбилась об обнажившиеся ресурсные ограни-
чения экспортных производств. Накопление диспропорций в народном
хозяйстве превысило возможности их компенсации за счет наращивания
экспорта энергетического сырья [80].
В сложившихся в результате экспериментов по рыночным модифи-
кациям социалистической экономики условиях обеспечение народно-
хозяйственных интересов основывалось на применении прежних ме-
тодов директивного управления. Так, осуществление прогрессивных
структурных изменений, необходимых для реконструкции приоритет-
ных отраслей народного хозяйства, конверсии оборонной промышлен-
ности, наращивания производства предметов потребления пришлось ре-
гулировать на основе прямых адресных заданий, размещаемых в форме
обязательных для исполнения государственных заказов. Активизация
использования традиционных административных методов централизо-
ванного регулирования экономики, трудность отказа от которых была
80 РАЗДЕЛ 1
обусловлена неэффективностью формирующихся рыночных отношений,
не только противоречила официально провозглашенным принципам но-
вого экономического порядка, но и серьезно затрудняла проведение ин-
ституциональных преобразований.
Фактически первые два этапа реформы направлялись умозрительной
теорией построения социалистического рынка, свободного от отношений
капиталистической эксплуатации. Утопичность этой теории, выведенной
из модифицированной версии оторванной от действительности марк-
систской политэкономии социализма, предопределила неэффективность
построенной на ее основе экономической политики, проведение которой
лишь усугубило структурный кризис и хаос в экономике страны. Реаль-
ным результатом практической реализации теории социалистического
рынка стало нарастание бесхозяйственности и хаоса на микроуровне,
утрата управляемости народным хозяйством на макроуровне, снижение
инвестиционной активности, падение темпов экономического роста. Для
поддержания уровня жизни населения был использован последний ре-
зерв — внешние займы в форме иностранных товарных кредитов. Боль-
шая часть огромного долга СССР образовалась в это время.
Урок, который следовало бы извлечь их этого печального опыта, за-
ключается в признании опасности умозрительных схем осуществления
экономической реформы, необходимости исходить из реальной экономи-
ческой ситуации и реальных закономерностей поведения хозяйствующих
субъектов. Урок этот, однако, усвоен не был. Умами руководителей стра-
ны завладела новая идеализированная и утопическая доктрина перехода
к рынку.
2.2. Шоковая терапия
Процессы распада системы централизованного управления народ-
ным хозяйством резко ускорились после попытки государственного
переворота в августе 1991 года. Последовавшая вслед за его провалом
«кадровая чистка» в высших эшелонах власти и фактическая смена
правящей элиты не могли не сказаться на эффективности работы го-
сударственного аппарата, который был дезориентирован и деморали-
зован. Выбор стратегии перехода к рыночной экономике совершался
в России и в других республиках СССР в условиях распада союзно-
го государства и скреплявших народное хозяйство страны инсти-
тутов. Центральные органы управления экономикой страны были
парализованы. И хотя брошенные на произвол судьбы предприятия
продолжали работать по инерции, отсутствие привычных процедур
централизованного планирования неизбежно вело к нарастанию хао-
Катастрофа вместо реформы 81
са, проявившегося в ускорении инфляции и усилении несбалансиро-
ванности всех элементов единого народно-хозяйственного комплекса.
Наиболее болезненно эта несбалансированность проявлялась на по-
требительском рынке в спонтанно обостряющемся дефиците товаров
первой необходимости. Всплески возникающего на этой почве недо-
вольства населения повергали в панику руководителей государства,
провоцируя скоропалительные, непродуманные решения.
Одновременно с ослаблением центральных институтов государ-
ственного управления резко усилились дезинтеграционные процессы
под влиянием фактического перераспределения власти с общесоюзно-
го уровня на республиканский. Продолжавшиеся еще некоторое время
попытки сохранения единого экономического пространства в условиях
провозглашения политического суверенитета республик путем образо-
вания межгосударственного экономического комитета вскоре захлебну-
лись под воздействием нарастающих процессов развала хозяйственных
связей, автономизации хозяйственных комплексов республик, потери
управляемости экономическими процессами как на союзном, так и на
республиканском уровне. Завершением этих процессов стал распад
СССР и ликвидация межгосударственного экономического комитета в
конце 1991 года.
К этому времени нарастание экономического хаоса приобрело угро-
жающий характер. Соединение институционального и структурного
кризисов в условиях резкого ослабления институтов государственной
власти влекло распад имевшихся воспроизводственных контуров и раз-
рушение производственно-технологических связей. Положение усугу-
блялось неблагоприятными общими экономическими условиями, сфор-
мировавшимися в результате предшествующей политики союзного
правительства. В наследство России достался колоссальный внешний
долг, обанкротившийся Внешэкономбанк, нарастающие инфляционные
ожидания, а также выросшие на полузаконных привилегиях неэффек-
тивные частно-государственные образования, специализирующиеся на
присвоении и потреблении государственной собственности, передан-
ной им в распоряжение.
В этих условиях с 1 января 1992 года начал осуществляться первый па-
кет мер по радикальной реформе, включавший либерализацию цен, вну-
тренней торговли и внешнеэкономической деятельности, введение нало-
га на добавленную стоимость, массовую приватизацию государственных
предприятий, а также осуществление программы макроэкономической
стабилизации путем количественного регулирования денежной базы и
балансировки государственного бюджета за счет резкого сокращения го-
сударственных расходов. Государство самоустранялось от организации
производства и торговли, регулирования цен, осуществления инвести-
82 РАЗДЕЛ 1
ций. Расчет был на действие механизмов рыночной самоорганизации,
которые, по замыслу реформаторов, должны были вывести экономику в
состояние равновесия. Предполагалось, что это состояние будет достиг-
нуто в течение нескольких месяцев в рамках некоторого прогнозируемо-
го изменения соотношения цен.
Рис. 4. Индексы потребительских цен на товары и услуги населению.
Однако в реальных условиях сложившихся в народном хозяйстве
диспропорций и отсутствия институтов рыночной организации произ-
водства экономика не могла не только войти в состояние равновесия, но
даже приблизиться к нему. Обнажившаяся вслед за развалом институ-
тов централизованного планирования монопольная структура народного
хозяйства тут же проявилась в гонке цен и издержек в высокомонопо-
лизированных отраслях (рис. 4). Вследствие разрыва сложившихся кон-
туров хозяйственных отношений и разрушения механизмов воспроиз-
водства экономика вошла в турбулентный режим работы на разорванных
производственно-хозяйственных связях и оборванных технологических
цепочках, который характеризовался галопирующей инфляцией, массо-
выми неплатежами, примитивизацией и падением эффективности произ-
водства, перераспределением доходов в пользу монополистов. При этом
экономика не приближалась к ожидавшемуся реформаторами состоянию
равновесия, оказавшись в многочисленных институциональных ловуш-
ках, удерживающих ее в далеких от оптимального состояниях под влия-
нием складывающегося баланса властно-хозяйственных отношений и
интересов хозяйствующих субъектов.
В теории рыночного равновесия доказывается, что в условиях
свободной конкуренции максимизация извлечения прибыли каждой
фирмой ведет к достижению наиболее эффективного использования
ресурсов в точке равновесия, к которой экономическая система при-
ходит автоматически под влиянием процесса рыночной конкуренции.
Последнее следует специально отметить — без работы механизма сво-
Катастрофа вместо реформы 83
бодной конкуренции, который не только исключает какие-либо моно-
польные эффекты, но и предполагает точное знание и возможность
использования экономическими агентами всех имеющихся производ-
ственных технологий, оптимальная точка равновесия не может быть
достигнута. При этом по мере приближения к этой точке норма при-
были каждой фирмы стремится к нулю. Наиболее эффективному рас-
пределению ресурсов соответствуют оптимальные цены, при которых
норма прибыли всех свободно конкурирующих друг с другом фирм
становится равной нулю.
Этот теоретический научный результат легко интерпретируется
в терминах экономической политики. Действительно, если на рынке
соблюдается принцип свободной конкуренции и ни одна из фирм не
может влиять на рыночные цены, то главным способом максимиза-
ции прибыли становится снижение издержек. Поскольку все фирмы
действуют таким образом, происходит повышение эффективности и
снижение цен вплоть до исчерпания технико-экономических возмож-
ностей совершенствования производства продукции. Соответственно
снижается и средняя норма прибыли, которая у отдельных фирм мо-
жет повышаться только путем сокращения издержек за счет внедрения
новых технологий.
Однако вопреки этой абстрактной теории рыночного равновесия за
два десятилетия рыночных реформ в российской экономике ни разу не
было замечено снижения инфляции, за исключением нескольких сезон-
ных понижений цен в августе — сентябре на продовольственные товары.
В странах с развитыми рыночными отношениями инфляция также дер-
жится на положительном уровне уже в течение более полувека, за исклю-
чением кризисного периода 2008–2009 годов, когда под воздействием рез-
кого падения спроса произошло падение цен на широком сегменте рынка
потребительских товаров. В теории рыночного равновесия постоянный
инфляционный фон обычно объясняется несовершенством конкуренции
и избыточным денежным предложением, искусственно повышающим
спрос. Из этих соображений исходят и расхожие рекомендации по борьбе
с инфляцией, которые сводятся к повышению эффективности антимоно-
польной политики и сокращению денежного предложения.
В действительности, однако, все обстоит намного сложнее. Как ука-
зывал еще три десятилетия назад Д. Гэлбрейт [107], постоянный поло-
жительный инфляционный фон в развитых рыночных экономиках — это
следствие процесса расширенного воспроизводства крупных промыш-
ленных организаций, для которых ценовая конкуренция весьма обре-
менительна в силу высокой инерции производственно-технологических
связей. Впоследствии этот тезис был дополнен результатами наблюде-
ний инновационных процессов, в которых при снижении цены единицы
84 РАЗДЕЛ 1
полезного эффекта товара цена на последний в целом, как правило, не
уменьшается. Иными словами, конкуренция современных высокотехно-
логических производственных организаций происходит не столько по-
средством снижения цен на конечные продукты, сколько за счет постоян-
ного улучшения потребительских качеств продукции.
Но и при таком уточнении теории рыночного равновесия она не мо-
жет объяснить причины галопирующей инфляции в российской эконо-
мике. Конечно, ее можно списать на банальное отсутствие свободной
конкуренции в высокомонополизированной российской экономике,
формировавшейся в условиях централизованного планирования, одним
из принципов которого было исключение дублирования создаваемых
производств в целях использования эффекта масштаба и упрощения
управления. Но даже на возникших после распада централизованной
системы планирования рынках с огромным количеством участников
конкурентного ценообразования не возникало. Мелкие фирмы, ни одна
из которых не могла самостоятельно повлиять на цены, согласованно их
повышали, получая монопольную сверхприбыль за счет потребителей.
В результате происходило снижение и уровня жизни населения, и эф-
фективности экономики. Вместо внедрения новых технологий и сниже-
ния издержек основным способом повышения прибыли стало простое
завышение цен.
Такое поведение частных фирм возможно только при отсутствии до-
ступа на рынок конкурентов и реальных санкций за злоупотребления
монопольным положением на рынке. Это стало следствием установления
контроля за формирующимся потребительским рынком со стороны орга-
низованной преступности при попустительстве связанных с ней коррум-
пированных органов власти. В результате криминализации рынка проис-
ходило подавление конкуренции цен и включение в них криминальной и
коррупционной ренты.
Характерным примером являются продовольственные рынки круп-
ных городов, цены на которых многократно превышают равновесный
уровень, соответствующий условиям свободной конкуренции. При их
соблюдении цена продажи товара потребителю редко превышает цену
покупки того же товара у производителя более чем в 1,5–2 раза. Как
показали эмпирические исследования соотношения цен производите-
лей и цен розничной торговли на продовольственные товары, прово-
дившиеся автором, спустя полтора десятилетия после либерализации
цен потребитель платил в Москве за продовольственные товары в 5–10
раз больше, чем получал за них производитель (табл. 1). Остальное до-
ставалось посредническим структурам, монополизировавшим торгов-
лю при помощи организованной преступности и коррумпированной
бюрократии.
Катастрофа вместо реформы 85
Таблица 1
Сравнительная таблица цен (сентябрь — октябрь 2005 г.)
Наименование продукта
Цена
производителя
(за 1 кг)
Розничная цена
на московских
рынках (за 1 кг)
Яблоки
(Воронежская область) 8 руб. 24–30 руб.
Свекла
(Московская область) 4 руб. 15 руб.
Картофель
(Московская область) 3–5 руб. 7–13 руб.
Картофель
(Рязанская область) 3,7 руб. 10–13 руб.
Морковь
(Московская область) 6 рублей 15–20 руб.
Арбузы
(Астраханская область) 70 коп. 9 руб.
Помидоры
(Астраханская область) 3 руб. 25–30 руб.
Баклажаны
(Астраханская область) 2,7 руб. 15 руб.
Перец
(Астраханская область) 4,5 руб. 30 руб.
Молоко 2,8%
(Московская область)
8–10 руб.
за литр
20–35 руб.
за литр
Говядина
(Московская область) 60–80 руб. 100–120 руб.
Ясно, что норму прибыли в 300–1000 % можно получать только путем
преступного сговора, когда вместо государства регулированием рынка
занимается организованная преступность. Экономика оказалась в инсти-
туциональной ловушке криминализации рынка, в которой государствен-
ные институты его регулирования потеряли эффективность вследствие
коррумпированности соответствующих органов государственной вла-
сти1. Как видно по российскому опыту, рынок продовольственных товаров
может удерживается сколь угодно долго вдали от оптимального состоя-
ния рыночного равновесия, до тех пор, пока его участники — оптовики,
перевозчики, торговцы, правоохранительные органы, государственные
регуляторы, местные органы власти связаны общими интересами и объе-
динены организованной преступной сетью, блокирующей свободный до-
1 Институциональная ловушка — это неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт),
имеющая самоподдерживающийся характер. Ее устойчивость означает, что если в системе превали-
ровала неэффективная норма, то после сильного возмущения система может попасть в институцио-
нальную ловушку, и тогда уже останется в ней даже при снятии внешнего воздействия [75].
86 РАЗДЕЛ 1
ступ на рынок и распределяющей между этими участниками монополь-
ную сверхприбыль.
Более простые формы подобных институциональных ловушек демон-
стрируют классические олигополистические рынки, в число участников
которых входят также федеральные органы власти и регуляторы. На них
фирмы просто договариваются между собой и органами власти о разделе
рынка и согласованно завышают цены. Так, к примеру, устроен россий-
ский рынок нефти и нефтепродуктов, который территориально разделен
между крупными нефтяными компаниями, ведущими себя как типичный
картель. В каждом регионе действует один крупный монополист, кото-
рый фактически диктует цены потребителям, пользуясь сезонными коле-
баниями спроса. Как правило, он повышает цены на солярку перед посев-
ной и уборочной кампаниями в сельском хозяйстве, на бензин — весной
перед выездом автомобилистов из зимних гаражей, на мазут — осенью
перед отопительным сезоном. Норма прибыли нефтяных монополий ча-
сто зашкаливает за 100%, в то время как нормальной в этой отрасли, со-
гласно общемировой практике, считается рентабельность продукции в
пределах 10–15%. Все, что сверх этого — монопольная сверхприбыль,
получаемая за счет потребителей и природной ренты.
Не менее яркие примеры злоупотребления монопольным положением
на рынке демонстрируют металлургические компании, приобретающие
энергоносители и сырье по относительно низким внутренним ценам и
продающие свою продукцию российским потребителям по ценам, превы-
шающим мировые. Примеры монополизации российского рынка можно
продолжать до бесконечности. Монополисты, преступность и коррумпи-
рованные чиновники играют на нем доминирующую роль при попусти-
тельстве со стороны правоохранительных и антимонопольных органов.
При этом у предприятий не возникает мотивов внедрения новых техно-
логий, так как рынок для конкурентов закрыт. Характерным примером
является деятельность металлургических монополий, которые, получая
сверхприбыли, почти не вкладывали их в развитие производства. Вместо
этого они эффективно лоббировали закрытие внутреннего рынка, завы-
шая цены на свою продукцию сверх мирового уровня, несмотря на куда
меньшие экологические, энергетические и трудовые издержки по сравне-
нию с зарубежными конкурентами.
Естественным следствием криминализации рынка и коррумпирован-
ности органов государственного регулирования становится бесконечное
повышение цен. Оно сдерживается лишь конкуренцией со стороны им-
портеров, но и они, становясь частью этой системы ценообразования,
втягиваются в спираль постоянного завышения цен. Не случайно цены
на импортные потребительские товары в России существенно, подчас в
разы выше, чем в Европе и США, не говоря уже о Китае.
Катастрофа вместо реформы 87
Либерализация цен в таких условиях не могла не вызвать галопиру-
ющую инфляцию. Последствием либерализации цен стал не просто их
быстрый хаотический рост. Важнейшая особенность этого роста заклю-
чалась в том, что он приобрел самогенерирующийся характер и вопреки
ожиданиям реформаторов не стремился к достижению рыночного равно-
весия. Проявившиеся в экономике диспропорции влекли неравновесность
экономических процессов, следствием которой стало перераспределение
доходов в пользу посредников, наживающихся на несбалансированности
спроса и предложения. В частности, через «ножницы цен» произошел
колоссальный переток добавленной стоимости из обрабатывающей про-
мышленности, строительства и сельского хозяйства в торговлю [9].
Инфляция издержек, запущенная либерализацией цен, влекла измене-
ние ценовых пропорций в неблагоприятном направлении для производ-
ства товаров с высокой добавленной стоимостью. Рост цен на продукцию
высокомонополизированных отраслей в десятки раз опередил рост цен
на готовые изделия, соотношение цен для обрабатывающей промыш-
ленности и сельского хозяйства многократно ухудшилось. В результате
произошел переход к новой структуре экономических оценок, в которой
производство большей части изделий конечного потребления с высокой
добавленной стоимостью стало убыточным (рис. 5).
Рис. 5. Численность убыточных предприятий в промышленности.
Цепочки причинно-следственных связей, характеризующие инфля-
цию издержек и обусловливающие спад производства, были связаны с
сверхмонополизацией и объективными диспропорциями российской эко-
номики, которые проявились сразу же после либерализации цен и внеш-
ней торговли. Стремительное повышение цен на сырье и материалы вы-
зывало рост издержек в обрабатывающей промышленности, а это в свою
очередь приводило к снижению конкурентоспособности отечественных
товаропроизводителей, вытеснению их продукции импортными товара-
88 РАЗДЕЛ 1
ми. Следствием этого стало сокращение производства, рост издержек,
ухудшение финансового положения предприятий реального сектора эко-
номики, снижение зарплаты, еще большее падение спроса. В результате
возникла спираль взаимоусиливавшегося падения производства и спроса.
Анализ изменения соотношения цен в первую пятилетку их либерализа-
ции доказывает, что в отсутствие должного государственного регулирова-
ния механизмы рыночной самоорганизации не могли обеспечить достиже-
ние состояния равновесии экономики, в котором, согласно неоклассической
теории, достигается наиболее эффективное использование ресурсов вопреки
ожиданиям реформаторов. Вследствие заинтересованности хозяйствующих
субъектов в поддержании неэффективных с макроэкономической точки
зрения, но выгодных им контуров хозяйственных отношений последние
воспроизводились, направляя экономику все дальше от оптимального со-
стояния, обеспечивающего максимально полное и эффективное использо-
вание имеющихся производственных ресурсов. Это состояние могло быть
приближено соответствующей государственной политикой. Правительство
могло бы ограничить действие возникшего с либерализацией цен разруши-
тельного перераспределительного механизма хорошо известными методами
контроля над ценообразованием, регулирования ставки процента и индекса-
цией доходов, но вопреки многочисленным рекомендациям не сделало этого.
Экономика оказалась в институциональной ловушке вдали от опти-
мального состояния равновесия, удерживаясь в ней сложившимся балан-
сом интересов властно-хозяйственных отношений. При этом под давле-
нием освобожденных от государственного контроля монополистов она
двигалась к новому состоянию равновесия, характеризующемуся много-
кратным обесценением и разрушением наиболее ценных элементов про-
изводительных сил общества. Институты организации промышленного
производства определенное время препятствовали провалу экономики в
соответствующее новой структуре экономических оценок состояние рав-
новесия, характеризовавшееся сырьевой специализацией экономики и рез-
ким сжатием обрабатывающей промышленности. Через взаимное креди-
тование, вылившееся в кризис неплатежей, промышленные предприятия
пытались выживать в резко ухудшающихся условиях. Однако в отсутствие
целенаправленной государственной политики действие механизмов ры-
ночной самоорганизации неумолимо втягивало экономику в воронку де-
градации, обрушивая ее в соответствующее состояние равновесия.
Появление после либерализации цен самогенерирующихся гиперин-
фляционных волн, возникших после либерализации цен, объясняется со-
четанием ряда естественных для ситуации перехода к рынку причин.
Во-первых, несмотря на отмену норм директивного ценообразования и
переход к свободному установлению цен, на микроуровне фактически со-
хранились прежние методы ценообразования, несущие в себе встроенную
Катастрофа вместо реформы 89
инфляцию, которая ранее сдерживалась централизованным контролем над
ценами. Согласно этим методам цена товара складывается на основе его
себестоимости и прибыли, исчисленной по установленному нормативу
рентабельности. Хотя вскоре после либерализации цен на многих рынках
произошло насыщение спроса, цены в большинстве случаев еще длитель-
ное время диктовались продавцом, по-прежнему пользовавшимся привыч-
ными методами ценообразования, и не бравшим в расчет рыночную кон-
куренцию. В свою очередь, покупатели адаптировались к их повышению
путем закладывания соответствующих расходов в калькуляцию издержек,
тем самым повышая цены на свою продукцию. Таким образом, происходил
разгон инфляции по всей технологической цепочке производства конечной
продукции.
В значительной степени это был результат неудачно составленных
нормативных документов, регламентировавших либерализацию цен и
исходивших из действовавшей «затратной» рутины ценообразования.
Вместо разрушения сложившихся процедур затратного ценообразования
эти документы фактически на них основывались. Единственное принци-
пиальное различие заключалось в отсутствии необходимости утверждать
в вышестоящих инстанциях калькуляцию издержек при установлении
цен. При этом ограничения по нормативу рентабельности сохранялись
для предприятий, признанных монополистами.
Во-вторых, в условиях монополизации экономики небольшой всплеск цен
на нижних этажах воспроизводственной структуры народного хозяйства вы-
зывает лавину повышения цен по всей технологической цепи, приводя к мно-
гократному удорожанию продукции конечного потребления. Этот феномен,
получивший название «инфляции издержек» и означающий характерную для
переходной экономики чрезвычайно низкую эластичность спроса хозяйству-
ющих субъектов по цене, не мог быть преодолен быстро. Главная проблема
заключалась в отсутствии реальной конкуренции. Ее решение было связано
с необходимостью для каждого предприятия вкладывать немало средств и
времени в формирование альтернативных источников поставки необходимых
для них товаров — будь они отечественного или зарубежного производства.
В развитой рыночной экономике каждая фирма имеет резервных по-
ставщиков, а общий рост цен сдерживается производителями конечной
продукции, которые в зависимости от конечного спроса диктуют уро-
вень цен по всей технологической цепи. Стоит кому-то в этой цепи за-
высить цену, как его вытесняют более сговорчивые конкуренты. В пере-
ходной экономике эта сложная система отношений регулирования цен
на микроуровне отсутствует, что в сочетании с неразвитостью финан-
совой системы влечет в микроэкономической сфере спонтанное образо-
вание гиперинфляционных волн, устойчивых к макроэкономическому
регулированию.
90 РАЗДЕЛ 1
В-третьих, предоставление самостоятельности государственным пред-
приятиям при фактическом демонтаже контроля за их деятельностью откры-
ло дорогу для запуска микроэкономических предпосылок галопирующей
инфляции. Свою роль сыграла хозяйственная безответственность государ-
ственных предприятий, предопределенная правовой формой хозяйственно-
го ведения, которая сохранилась несмотря на кардинальное изменение эко-
номической среды. Работая в этой правовой форме, они не несли реальной
ответственности за финансовые результаты своей деятельности, рассчиты-
вая на автоматическое покрытие своих расходов государством.
Иными словами, в рыночную экономику предприятия вошли в преж-
ней форме, созданной для работы в условиях централизованного управ-
ления народным хозяйством. Поэтому они ориентировались на прежние
установки обеспечения роста производства любой ценой и рассчитывали
на сохранение мягкости своих бюджетных ограничений, несмотря на зако-
нодательно установленную их полную хозяйственную самостоятельность
и ответственность. Столкнувшись с неплатежеспособностью покупателей,
ради сохранения объемов производства и занятости они продолжали им
поставки продукции в кредит, аналогичным образом беря взаймы про-
дукцию поставщиков. Широкое коммерческое кредитование предприятий
друг друга выразилось в лавинообразном нарастании неплатежей, погаше-
ние которых затем осуществлялось государством за счет денежной эмис-
сии через расширение кредитования коммерческих банков.
В начальный период либерализации цен, по официальным данным,
суммарный объем неплатежей предприятий друг другу более чем в два
раза превысил объем их денежных средств, стабилизировавшись затем на
уровне 60–70 % к этой величине (рис. 6). Правительство и Центральный
банк вынуждены были взять на себя решение проблемы кризиса непла-
тежей, кредитуя быстрый рост издержек и генерируя тем самым гипер-
инфляционные волны. Впоследствии они резко ограничили денежную
эмиссию, усугубив кризис неплатежей и спровоцировав волну массовых
банкротств предприятий и сжатие производства.
В-четвертых, отсутствие системной политики государственного ре-
гулирования цен, прежде всего на энергоносители, стало одним из им-
пульсов возбуждения гиперинфляционных волн, которые часто ини-
циировались ожиданиями очередного повышения регулируемых цен.
Руководствуясь правительственными прогнозами цен и заявлениями на
эту тему должностных лиц, предприятия заранее закладывали в кальку-
ляцию издержек свои ожидания повышения регулируемых цен на энер-
гоносители и сырье. Они это делали в расчете на сохранение стереотипа
государственного протекционизма, который еще долго действовал в от-
ношении крупных государственных предприятий, облегчая получение
ими льготных кредитов, субсидий и льгот.
Катастрофа вместо реформы 91
Рис. 6. Динамика роста неплатежей и увеличения денежной массы в 199 0–1998 гг.
Таким образом, в результате проведенной реформы ценообразования эко-
номика вошла в турбулентный режим с циклами спонтанно возникающих ги-
перинфляционных волн, не приближающими ее к равновесному состоянию.
Либерализация цен оказалась столь неудачной, потому что не учитывала ко-
лоссальную инертность сложившихся технологических и хозяйственных свя-
зей. В условиях сверхмонополизации производства промышленные предпри-
ятия имели слишком мало возможностей выбора поставщиков и потребителей
своей продукции. Именно поэтому изменение цен на продукцию одного пред-
приятия вызывало пропорциональное изменение цен по всей технологической
цепи с приближением через короткое время к исходному соотношению цен
и издержек. По этим же причинам столь болезненным оказывался и разрыв
сложившихся хозяйственных связей, когда нарушение привычного ритма по-
ставок в одном из участков технологической цепи с небольшим лагом влекло
остановку смежных производств. Эти особенности технологической структу-
ры народного хозяйства не были учтены в технике осуществления реформы
цен, что обусловило структурный характер резко ускорившейся инфляции.
Еще менее удачной была другая составляющая монетарной политики —
реформа банковской системы. Ликвидация Госбанка СССР была не подготов-
лена и проведена слишком поспешно, в результате чего произошел слом дей-
ствовавшей в рублевой зоне иерархии контроля денежно-кредитной эмиссии,
который не был заменен новым. В результате возникла уникальная денежная
система с 15 эмиссионными банками, большинство из которых не было заин-
тересовано в стабилизации рубля. Центральный банк России не мог контро-
лировать объем кредитной эмиссии, к которой прибегали центральные банки
других республик. В этих условиях проведение политики макроэкономиче-
92 РАЗДЕЛ 1
ской стабилизации только в России было бессмысленным. Из-за недобросо-
вестности хотя бы одного из 14 центральных банков вне России напрасными
оказывались жертвы, которые несли российское население, промышленность
и наука ради оздоровления денежной системы за счет падения реальных до-
ходов в результате жесткой денежно-кредитной политики.
Жесткая финансовая политика в России в первой половине 1992 года
оказалась неэффективной из-за кредитной эмиссии со стороны централь-
ных банков других бывших союзных республик. Лишь с середины года
были предприняты первые попытки разделения рублевого оборота и уста-
новлена громоздкая система корреспондентских отношений между цен-
тральными банками рублевой зоны. При этом для поддержания взаимной
торговли между государствами рублевой зоны Центральному банку России
пришлось прибегнуть к кредитной эмиссии в сотни миллиардов рублей в
форме так называемых технических кредитов центральным банкам рубле-
вой зоны. В совокупности со скрытыми дотациями в форме заниженных
цен на энергоносители общий объем субсидий со стороны России странам
СНГ исчислялся в 1992 году в триллионы рублей. Вопреки кликушеству
национал-сепаратистов, обвинявших Москву в присвоении совокупного
национального дохода союзного государства, фактически Россия остава-
лась крупнейшим донором бывших союзных республик.
В этих условиях не могла быть эффективной кампания по сокращению
государственных расходов, которая проводилась в целях минимизации бюд-
жетного дефицита. При этом превалировали формальные задачи, в резуль-
тате чего сокращение государственных расходов на закупку вооружений,
финансирование НИОКР, на капитальные вложения было осуществлено без
должного обоснования. В результате многие промышленные предприятия
оказались лишенными возможности сформировать сколько-нибудь осмыс-
ленную производственную программу, что привело к фактической останов-
ке и гибели многих из них.
В особенно тяжелое положение попали отрасли, не имевшие влиятельных
защитников своих интересов в новых властных структурах. В таком положе-
нии оказались наука, машиностроение, сельское хозяйство, здравоохранение,
образование, культура. Мало того что утвержденный бюджет предусматривал
резкое снижение соответствующих расходов, их реальное осуществление не
гарантировалось, зависело от произвола чиновников. На практике это выли-
валось в неоплаченные госзаказы, когда за произведенную для правительства
военную технику месяцами не проводились выплаты, в задерживаемую на
месяцы зарплату для работников науки, в разорение учреждений здравоохра-
нения и образования, тотальную коммерциализацию культуры.
Секвестирование государственных расходов как основной метод удер-
жания дефицита госбюджета в заданных пределах резко снижало их эффек-
тивность. Зависимые от государства предприятия и отрасли теряли в этих
Катастрофа вместо реформы 93
условиях возможность планировать свою деятельность и вынуждены были
отказываться от проектов развития. Положительный же эффект такой поли-
тики снижения государственных расходов был крайне незначительный —
при разном дефиците бюджета (от 5 до 30%) темп инфляции оставался в
пределах 20–30% в месяц. Иррациональность проводимой политики про-
извольного сокращения бюджетных расходов усугубляла общее состояние
хаоса в экономике и стала дополнительным фактором дестабилизации ма-
кроэкономической ситуации.
Аналогичная картина наблюдалась и в проведении денежно-кредитной по-
литики, характеризовавшейся пульсациями расширения и сжатия кредитной
эмиссии. Широко практиковалось распределение льготных кредитов по ре-
шениям денежных властей (Центрального банка и правительства). При этом
в отсутствие промышленной политики распределение кредитных ресурсов
происходило в результате торга между конкурирующими группами давле-
ния, состоявшими из заинтересованных финансово-коммерческих структур
и использовавших поддержку коррумпированных чиновников. Значитель-
ная часть распределяемых таким образом кредитов доходила до адресата со
значительным опозданием или вообще не доходила, многократно прокручи-
ваясь в спекулятивных операциях коммерческих банков-посредников. Такое
административное нормирование и распределение кредитов, выдававшихся в
условиях галопирующей инфляции под отрицательный процент, порождало
спекулятивную лихорадку и стало еще одним фактором дестабилизации ма-
кроэкономической ситуации и усиления гиперинфляционных волн.
Перечисленные провалы в монетарной части экономической политики
происходили из-за недооценки инертности сложившейся в постдирективной
экономике структуры — как технологической, так и институциональной, —
которая определяла ценовые пропорции и стереотипы хозяйственного по-
ведения, мало изменившиеся с началом реформы. После либерализации цен
поведение предприятий не сразу ориентировалось на спрос, сохранилась
крайне низкая эластичность производства по отношению к изменению цен,
бартер стал одной из основных форм товарного обмена. Парадоксальным
результатом либерализации цен стало уменьшение уровня монетизации эко-
номики. Провал проводившейся политики был обусловлен неадекватностью
микроэкономической среды макроэкономическим методам монетарной ста-
билизации. Они основывались на предпосылках, которых не существовало в
российской экономике, — прежде всего свободной конкуренции и механиз-
ма банкротства неэффективных предприятий. В этих условиях жесткая фи-
нансовая политика могла обеспечить макроэкономическую стабилизацию
только ценой резкого сокращения производства.
Высокой инертностью экономической структуры объясняется и чрез-
вычайно болезненное воздействие на динамику производства разрыва
традиционных хозяйственных связей между предприятиями. Как уже ука-
94 РАЗДЕЛ 1
зывалось, в отличие от стран с рыночной экономикой подавляющее боль-
шинство российских предприятий не имели «в запасе» ни альтернатив-
ных потребителей, ни дублирующих поставщиков. Поэтому столь велика
была опасность лавинообразного спада производства в случае превышения
определенного уровня недопоставок. Эта специфика российской экономи-
ческой ситуации, которая не укладывается в прокрустово ложе неокласси-
ческой экономической теории, также не была принята во внимание.
Грубой ошибкой реформаторов, наивно веривших в самодостаточность
механизмов рыночной самоорганизации, стал отказ от поддержания сложив-
шихся хозяйственных связей. В конце 1991 года не была проведена традици-
онная договорная кампания. Наоборот, принятые в октябре установки на ее
прекращение в форме Указа «О хозяйственных связях и поставках продукции
и товаров в 1992 году» спровоцировали госпредприятия на разрыв сложив-
шихся хозяйственных связей. Получив свободу поставок в отсутствие реаль-
ной ответственности за результаты хозяйственной деятельности, в условиях
крайне нестабильной макроэкономической ситуации руководители предпри-
ятий стали предъявлять потребителям непомерные требования по организа-
ции встречных поставок продукции и уклоняться от принятия на себя обяза-
тельств и подписания договоров. Большинство предприятий, опасаясь сбоев
в снабжении, вели поставки без заключения договоров, что уменьшало и без
того слабую финансовую дисциплину и усугубляло крайнюю нестабильность
хозяйственной деятельности, резко увеличивало трансакционные издержки.
Из-за нарастающих недопоставок по сложившимся кооперационным связям в
экономике происходили спазматические сокращения производства.
Дополнительным фактором падения производства стало резкое ухудше-
ние межреспубликанской торговли после распада СССР. По привычным сте-
реотипам организации производственной кооперации в плановой экономике
были заключены межправительственные соглашения о поставках продукции
между республиками бывшего Союза в показателях физических объемов без
указания цен и порядка их осуществления. В условиях перехода к рынку и
либерализации экономики эти соглашения оказались лишены механизма реа-
лизации. Проводимые же переговоры по согласованию уровня цен по межрес-
публиканским поставкам были обречены на бесконечное затягивание со сто-
роны импортеров российских энергоресурсов, заинтересованных в фиксации
российских цен на энергоресурсы на низком уровне. В то же время предприя-
тия отказывались поставлять продукцию по предписаниям государственных
ведомств по невыгодным для них ценам. В результате административное сти-
мулирование торговли с государствами Содружества оказалось контрпродук-
тивным. Развал межреспубликанской торговли в 1992 году не в последнюю
очередь объяснялся неадекватными методами ее организации.
Недооценка структурного характера имевшихся проблем перехода к
рынку привела к ошибкам в системе налогообложения. Огромные нало-
Катастрофа вместо реформы 95
ги на добавленную стоимость и отчисления на социальное страхование не
только «придавили» производство, но и вместе с затратным механизмом
ценообразования усилили инфляцию. В условиях, когда большая часть
реального национального дохода образуется в топливно-энергетическом
комплексе и затем лишь перераспределяется в промышленности, внедрен-
ная в 1992 году система налогообложения оказалась нерациональной, со-
бирая в основном налоги с операций по перераспределению национального
дохода. Она могла бы быть рациональной в ситуации рыночного равнове-
сия, в которой обеспечивается распределение доходов, пропорциональное
общественной полезности тех или иных видов деятельности. В условиях
же сильного неравновесия эта система налогообложения лишь усугубила
действие охарактеризованного выше механизма формирования гиперин-
фляционных волн и способствовала росту издержек.
Большие надежды возлагались на быстрое проведение массовой при-
ватизации государственных предприятий, в результате которой ожидался
скачок в повышении эффективности производства. В условиях нарастаю-
щей дезорганизации хозяйственной деятельности в государственном сек-
торе и неадекватного реагирования на рыночные стимулы государствен-
ных предприятий быстрая и массовая приватизация казалась радикальным
реформаторам естественным выходом из создавшегося положения. Все,
однако, оказалось совершенно иначе.
Качество было принесено в жертву скорости. Приватизационная кам-
пания была осуществлена административным образом без какого-либо
анализа экономической целесообразности приватизации конкретных
предприятий. Запущенный снизу процесс акционирования предприятий
на основании их самостоятельного выбора одной из трех форм привати-
зации направлялся жесткими планами количества подлежащих привати-
зации предприятий, спускаемых в регионы, и стимулировавшимися кор-
рупционными схемами участия чиновников в доходах и собственности.
В результате приватизация приобрела взрывной и спонтанный характер, в
течение двух лет сломав сложившиеся производственные отношения и по-
родив невиданный хаос в управлении предприятиями. Всего в 1991–1992
годах было приватизировано 46,8 тыс. государственных предприятий, в
1993 году количество приватизированных предприятий возросло до 88,6
тыс., в 1994 году — до 112,6 тыс. По данным Госкомстата России, за период
с 1993 по 2003 год было приватизировано 96 414 государственных пред-
приятий, в том числе 16 701 предприятие федеральной формы собствен-
ности. При этом в 1993–1994 годах приватизировано 71 829 предприятий
(соответственно 49 924 и 21 905), что составляло 74,5% от общего количе-
ства предприятий, приватизированных в 1993–2003 годах. К завершению
приватизационной кампании российская экономика из преимущественно
государственной превратилась в основном в частную (рис. 7).
96 РАЗДЕЛ 1
Рис. 7. Структура собственности в 2003 г.
Источник: Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации
за период 1993–2003 гг. (экспертно-аналитическое мероприятие) / Руководитель рабочей группы —
Председатель Счетной палаты Российской Федерации С.В. Степашин. — М.: Олита, 2004.
Вопреки ожиданиям реформаторов, уверенных в превосходстве част-
ной собственности над государственной, массовая приватизация пред-
приятий сопровождалась резким падением объема производства про-
мышленной продукции и ростом доли убыточных предприятий. Спустя
несколько лет после начала приватизационной кампании можно было
констатировать разорение подавляющего большинства приватизирован-
ных предприятий (рис. 8).
Рис. 8. Доля убыточных предприятий из числа приватизированных в 2000 г.
Источник: Росстат.
Принятая к реализации программа приватизации заключалась в ак-
ционировании и последующей продаже акций отдельных предприятий,
юридических лиц и их структурных подразделений. Реализация этого
Катастрофа вместо реформы 97
формально-бюрократического подхода сопровождалась дезинтеграци-
ей сложившихся в промышленности технологических цепочек, что еще
более усиливало нестабильность. Большинство тогдашних промышлен-
ных предприятий России представляли собой не столько фирмы, сколько
производственные подразделения, входившие в более крупные целост-
ные образования, сложившиеся в результате эволюции производственно-
ведомственных систем. В рамках этих систем обеспечивались вос-
производство и кооперация составляющих их предприятий. Именно
производственно-ведомственные системы, а не входящие в них предпри-
ятия являлись в крупной промышленности целостными организмами с
высокой способностью к самообеспечению и самоорганизации. С ликви-
дацией министерств они сохранились в форме разнообразных концернов
и ассоциаций, поддерживая технологическую кооперацию составляю-
щих их предприятий и компенсируя разрушения в контурах хозяйствен-
ных отношений.
Рис. 9. Число приватизированных объектов промышленности и индекс промышленного
производства.
С точки зрения организации производства сложившиеся в советской
промышленности самодостаточные производственно-ведомственные
системы были аналогичны крупным промышленным корпорациям, до-
минирующим в экономике развитых стран и на мировом рынке. Рацио-
нально организованная приватизация могла бы создать условия для их
трансформации в крупные рыночно ориентированные корпорации, спо-
собные к самостоятельному развитию. Только таким образом можно было
сохранить авиакосмическую, судостроительную, атомную, электротех-
ническую, приборостроительную, автомобилестроительную и другие
98 РАЗДЕЛ 1
отрасли высокотехнологического машиностроения, составляющие осно-
ву современного экономического роста. Приватизация входящих в эти
отрасли предприятий и их структурных подразделений по отдельности
в условиях неопределенности и резких колебаний цен спровоцировала
массовый разрыв сложившихся кооперационных связей и прекращение
производства технологически сложной продукции.
Произошедшее многократное сокращение государственного спроса, по-
глощавшего большую часть конечной продукции высокотехнологического
машиностроения, наиболее тяжело сказалось на предприятиях — произво-
дителях конечной продукции и их высокоспециализированных смежниках,
в то время как производители массовых сырьевых товаров и простейших
комплектующих быстро переориентировались на их экспорт и производство
несложных товаров народного потребления. Теоретически производители
технологически сложной продукции могли бы аналогичным образом пере-
ориентироваться с государственного спроса на потребительский. Но вслед-
ствие одновременного резкого роста издержек под воздействием галопирую-
щей инфляции, отсутствия доступа к кредиту и открытия экономики для
импорта их продукция оказалась малоконкурентоспособной.
В результате предприятия с наибольшим научно-техническим потенциа-
лом оказались в безвыходной ситуации — резкое сокращение государствен-
ного спроса на их конечную продукцию одновременно с многократным ро-
стом цен на потребляемое ими сырье в отсутствие альтернативных каналов
сбыта и кредитов, необходимых для диверсификации производства, означа-
ло их неизбежное банкротство. Одновременно с разорением предприятий —
производителей технологически сложной конечной продукции останови-
лись также их высокоспециализированные смежники, выжили главным об-
разом производители сырья и простейшего ширпотреба. Во многих случаях
эти банкротства были вызваны случайными колебаниями конъюнктуры и
нехваткой времени для адаптации жизнеспособных предприятий к ради-
кально изменившимся условиям функционирования, а не их неэффективно-
стью. Технологически наиболее сложные отрасли народного хозяйства, в ко-
торых был сконцентрирован основной потенциал будущего экономического
роста, погибли от шока слишком быстрых разрушительных перемен — со-
зидательный процесс самоорганизации требовал ресурсного обеспечения и
определенного времени, в течение которого необходимо было искусственное
поддержание производственно-технологической кооперации.
Освоение нововведений в промышленности даже в экстремальных услови-
ях составляет не менее нескольких месяцев, а в обычных — 3–5 лет. Синхро-
низация нововведений по технологической цепи сопряженных предприятий
также требовала времени. Игнорирование в проведении столь радикальных
реформ минимальной длительности адаптационного периода на микроуровне
вело к разрушению накопленного научно-промышленного потенциала.
Катастрофа вместо реформы 99
Осуществление приватизации происходило без учета состояния вос-
производственной структуры экономики и закономерностей ее функцио-
нирования и развития. Результатом самостоятельного акционирования и
приватизации структурных подразделений некогда единых хозяйственных
организмов стала повсеместная дезинтеграция технологических цепочек,
разрыв хозяйственных связей, распад научно-производственной кооперации.
Ориентированная на формальные показатели приватизация стала одним из
основных факторов деиндустриализации общественного производства и
образования гиперинфляционных волн. Собственники ставших частными
бывших производственно-хозяйственных подразделений в условиях высо-
кой финансовой нестабильности и неопределенности естественным образом
стали ориентироваться на взвинчивание цен и максимизацию текущих до-
ходов (в том числе ценой «проедания» основного капитала), что пагубным
образом отразилось на возможностях производства конкурентоспособной
конечной продукции. Резко возросли транзакционные издержки, усилились
негативные эффекты высокой монополизации общественного производства,
произошло повышение цен и снижение качества конечной продукции, пре-
кратилась инвестиционная активность, возникли многочисленные разрывы
в контурах хозяйственных отношений и обслуживаемых ими технологиче-
ских цепях. Падение инвестиций продолжилось вплоть до банкротства рос-
сийского государства в 1998 году.
Большинство приватизированных предприятий так и не смогли нала-
дить процесс расширенного воспроизводства, став жертвой недобросо-
вестных хозяев и неблагоприятной конъюнктуры. Во многом разруши-
тельный эффект приватизационной кампании был связан с характерными
особенностями корпоративной формы собственности, которые были не-
известны либеральным реформаторам. Последние наивно верили в чу-
додейственные свойства акционерной модели, представлявшейся им
оптимальной формой собственности, сочетающей мотивацию частного
предпринимателя и интересы инвестора. На самом деле уже к началу
1990-х годов были хорошо изучены принципиальные изъяны корпоратив-
ной формы организации производства, не позволявшие рассчитывать ни
на то, ни на другое. Эти изъяны, выражающиеся в оппортунистическом
поведении менеджеров, систематическом нарушении прав миноритарных
акционеров, игнорировании мотиваций наемных работников в полной
мере проявились в ходе приватизационной кампании. В отсутствие сло-
жившихся в развитых рыночных экономиках институтов, компенсирую-
щих их изъяны, в российских условиях они приобрели патологические
формы, выразившиеся в разграблении предприятий приватизаторами и
менеджерами, деградации человеческого капитала, обесценении основ-
ного капитала вследствие утраты конкурентоспособности и падения эф-
фективности из-за некомпетентного и безответственного управления.
100 РАЗДЕЛ 1
Рис. 10. Инвестиции в основной капитал.
Сегодня в свете более глубокого понимания особенностей функцио-
нирования различных форм собственности в условиях рыночной и пере-
ходной экономики очевидны определенные недостатки корпоративной
формы собственности, ставящие под сомнение ее выбор в качестве уни-
Катастрофа вместо реформы 101
версальной формы приватизации предприятий. Г.Б. Клейнер пишет даже
о кризисе современного института корпоративной собственности, в осно-
ве которого лежит объективное противоречие между укрупнением хозяй-
ственных организаций, обусловленным концентрацией производства и
экономическими выгодами от организационного объединения бизнесов,
и дисперсией прав собственности и контроля, связанной с потребностью
в коалиции капиталов и распределении рисков1.
Этот кризис проявляется в следующих характерных противоречиях.
Противоречие между интересами предпринимателей и интересами
предприятия. В основе этого противоречия лежит изменение целевой
функции хозяйственной организации. Субъективная цель предпринима-
теля — увеличение предпринимательской прибыли — может вступать в
противоречие с объективной целью любой хозяйственной организации —
самосохранение и воспроизводство.
Противоречие между интересами предпринимателей и интересами инвесто-
ров. Максимизация предпринимательской прибыли достигается, в частности, за
счет увеличения риска реализуемых инновационных проектов, что вступает в
противоречие с интересами инвесторов, заинтересованных не только в максими-
зации дохода от собственности, но и в сохранении вложенного капитала.
Противоречие между интересами акционеров и интересами корпорации.
Целевая функция акционеров — повышение текущих доходов и текущей ка-
питализации — может вступать в противоречие с целевой функцией корпора-
ции — повышение конкурентоспособности за счет создания потенциала для
будущего развития (реализации долгосрочных и капиталоемких стратегий).
Противоречие между интересами контролеров и интересами ми-
норитарных акционеров. При дисперсном характере владения акциями
возникает разделение акционеров на две группы: лица, контролирую-
щие принятие решений о существенных событиях в жизни корпорации
(увеличение уставного капитала, крупные сделки, реорганизация, ликви-
дация), и владельцы небольших пакетов акций, основными правами ко-
торых являются право на дивиденды и право на отчуждение акций. Ин-
тересы контролеров в увеличении размера собственного влияния могут
быть удовлетворены не только за счет повышения стоимости компании,
но и за счет изменения в свою пользу конфигурации прав собственности,
в том числе за счет уменьшения стоимости пакетов акций, принадлежа-
щих остальным акционерам.
Противоречие между интересами акционеров и интересами управ-
ляющих. Отделение собственности от управления порождает проблему
принципал — агент. Лица, осуществляющие непосредственное управле-
ние развитием бизнеса, рассматривают корпорацию как поле для демон-
1 Клейнер Г. Управление корпоративными предприятиями в переходной экономике // Вопросы эко-
номики. — 1999. — № 8.
102 РАЗДЕЛ 1
страции собственных успехов и повышения собственной значимости. Это
стимулирует управляющих расширять границы бизнеса (увеличивать
объем собственной власти), иногда в ущерб интересам ее акционеров.
Сформулированные Г.Б. Клейнером противоречия института корпора-
тивной собственности порождают ослабление института собственности,
которое он характеризует в следующих формах.
Трансформация вещных прав в обязательственные. Обязательствен-
ные права — это права требования в отношении определенных лиц
(в данном случае корпорации и ее управляющих). Объектом обязатель-
ственного права является действие данного лица. В отличие от вещных
прав они являются относительными (зависят от воли обязанных субъек-
тов), не следуют за вещью (объектом прав) и носят ограниченный харак-
тер (могут предъявляться только к обязанным лицам). При столкновении
вещного права с обязательственным последнее всегда уступает первому.
Обеднение содержания прав. Основные права акционеров, владеющих
небольшими пакетами акций, носят условный характер. Право на уча-
стие в управлении можно реализовать, только объединившись в коали-
цию с другими акционерами. Право на дивиденды зависит от решения
органов управления (Совета директоров) вынести соответствующий во-
прос на общее собрание акционеров. Право на часть имущества обще-
ства при его ликвидации является остаточным (после удовлетворения
требований кредиторов всех очередей). Единственное безусловное право,
которое есть у акционера открытого акционерного общества, это право
распоряжения принадлежащими ему акциями.
Корпоративная форма ведения предпринимательской деятельности
отделяет собственника капитала от управления компанией, разрушает
тождество их интересов. Соответственно интересы корпорации могут
быть защищены только косвенным образом: истцами по корпоративным
спорам выступают либо акционеры, либо само хозяйственное общество в
лице своих руководителей.
Ослабление возможностей защиты интересов акционеров. Специ-
фика корпоративной формы ведения бизнеса создает условия для пере-
распределения имущества и доходов корпорации, а также перераспре-
деления участия (долей) в капитале корпорации в пользу контролеров
(инсайдеров). При этом возможности отстаивания своих интересов ми-
норитарными акционерами ограничены асимметричностью информации
и трудностью судебной защиты нарушенных прав. Акционеры должны
обосновать в суде нарушение установленных регламентов принятия ре-
шений, содержание нарушенных прав и интересов и возможность соб-
ственного влияния на принятие соответствующих решений.
Как резюмирует Г.Б. Клейнер, корпоративная форма организации хо-
зяйственной деятельности, являясь закономерным этапом развития от-
Катастрофа вместо реформы 103
ношений собственности, содержит в себе имманентное противоречие,
порождающее следующие негативные последствия:
● ослабление института собственности, создающее возможность для ущем-
ления прав основного субъекта хозяйственной деятельности — корпорации;
● множественные конфликты интересов участников корпоративных
отношений;
● перераспределение деловой инициативы в сферу финансовых спекуляций;
● замещение инновационной активности деятельностью на рынке сли-
яний и поглощений;
● злоупотребление доверием, выражающееся, в частности, в форме
реализации дискреционных проектов.
В отсутствие институтов защиты прав собственности, слабости и кор-
румпированности судебной системы эти негативные последствия в полной
мере проявились в российской экономике. Приватизаторы, захватившие
контроль над предприятиями без сколько-нибудь существенных инве-
стиций и без понимания долгосрочных перспектив его развития, ориен-
тировались на максимизацию краткосрочной прибыли от использования
попавшего им в распоряжение имущества, игнорируя интересы трудовых
коллективов и препятствуя приходу стратегических инвесторов, не желая
делить с ними контроль над собственностью. Даже в тех случаях, когда
предприятия приватизировались инсайдерами, тесно связанными с трудо-
вым коллективом, участие в собственности членов последнего постепенно
размывалось, а интересы внешних инвесторов игнорировались. Сформи-
ровавшиеся в российской экономике бизнес-группы стремились не к раз-
витию контролируемых ими предприятий, а к эксплуатации всех возмож-
ных в связи с их деятельностью источников дохода, ущемляя интересы
работников, других акционеров и самого предприятия.
Для этого, по наблюдениям Г.Б. Клейнера, российские бизнес-группы
обычно используют схемы распределенного владения и контроля и коль-
цевидные структуры владения. Непрозрачная конфигурация прав соб-
ственности применяется для защиты компаний от враждебного погло-
щения и введения в заблуждение миноритарных акционеров. В качестве
инструмента интеграции используется также контроль над движением
ресурсов и продукции (отделение функций контрактации от функций
производства) и централизованное управление финансовыми потоками
(собственные финансовые компании и внутренние платежные средства —
векселя). Группа включает в себя множество юридических лиц, контроль
над которыми осуществляется как через цепочки прямых и перекрест-
ных владений, так и через контролируемую задолженность и принуди-
тельные контракты (кабальные сделки).
При этом компании-производители превращаются в производствен-
ные подразделения, которым не принадлежит используемое имущество.
104 РАЗДЕЛ 1
Они (производители) арендуют основные средства и платят за это арен-
додателю. Закупают сырье и материалы на кредиты, предоставляемые
входящими в группу финансовыми структурами, и платят за это процен-
ты (вариант — получают сырье по договору толлинга). Продают свою
продукцию по ценам, едва покрывающим затраты, посредническим фир-
мам. В принудительном порядке пользуются услугами консультацион-
ных, маркетинговых и охранных компаний.
Сложившаяся в России подобная форма ведения бизнеса нарушает
баланс прав и интересов участников корпоративных отношений. В ней
предприниматель превалирует над акционером, интересы бизнеса над
интересами хозяйствующего субъекта. Контроль над хозяйственной дея-
тельностью является более значимым фактором, чем права собственно-
сти. В результате происходит ущемление:
● прав собственности акционеров — стоимость принадлежащих им
акций меняется в зависимости от потребностей лиц, контролирующих
бизнес-группу;
● прав собственности акционерного общества — контролеры выводят
из общества принадлежащее ему имущество и присваивают его доходы;
● интересов кредиторов и работников акционерного общества — юри-
дическое лицо существует и отвечает по своим обязательствам до тех
пор, пока это выгодно лицам, контролирующим бизнес-группу.
Как справедливо замечает Г.Б. Клейнер, результатом низкой защищен-
ности прав и несбалансированности интересов участников корпоратив-
ных отношений являются следующие проблемы российской экономики.
Нарушение системы воспроизводства. В условиях развития между-
народного рынка капитала низкая защищенность прав собственности в
конкретной стране порождает бегство капитала. Собственник заинтере-
сован в том, чтобы как можно быстрее «выжать» из имеющихся у него
ресурсов как можно больше дохода и «увести» этот доход под защиту
чужих законов. Экономика данной страны лишается при этом не только
капитала, но и встроенного в нее механизма воспроизводства.
Отсутствие предпринимательских стимулов для проведения модер-
низации экономики. Неуверенность частных инвесторов в завтрашнем
дне сокращает горизонты инвестирования, что препятствует проведению
действительной модернизации экономики на основе частнопредпринима-
тельской инициативы.
Социальная апатия большей части населения. Граждане страны ощу-
щают свою незащищенность и как работники, и как инвесторы. Это обу-
славливает возникновение синдрома «опущенных рук». Социальная ак-
тивность либо падает, либо переключается на потребление.
Указанные проблемы носят долгосрочный характер и не могут быть пре-
одолены в рамках самой корпоративной формы собственности, поскольку
Катастрофа вместо реформы 105
являются следствием присущих ей имманентных противоречий. Время от
времени оппонентам реализованной в России формы приватизации удава-
лось предложить некоторые альтернативы. В частности, с участием авто-
ра удалось инициировать и провести принятие Закона о народных пред-
приятиях, который давал возможность передачи прав собственности на
предприятие его трудовому коллективу. Однако к тому времени основная
часть промышленных предприятий уже была приватизирована, а переход
к денежной форме приватизации оставшегося у государства имущества не
позволил сколько-нибудь широко использовать эту правовую форму.
Происходившие вследствие приватизации дезорганизация обществен-
ного производства, разрушение действовавших контуров хозяйственных
отношений и нарушение системы воспроизводства повлекли за собой сни-
жение конкурентоспособности российской продукции на мировом рынке.
Несмотря на заниженный курс рубля, большинство предприятий обраба-
тывающей промышленности не могли использовать потенциальные воз-
можности наращивания экспорта товаров с высокой степенью переработки
вследствие отсутствия кредитных ресурсов, незнания рынков, неразвито-
сти инфраструктуры сбыта и послепродажного обслуживания. В то же
время в условиях обусловленной галопирующей инфляцией перманентной
девальвации рубля экспортеры сырья не трансформировали свои доходы в
повышение внутреннего спроса, предпочитая хранить валютную выручку
в форме валютных активов и вывозить капитал за рубеж, вместо того что-
бы инвестировать или продавать на внутреннем валютном рынке.
Избранный компромисс в валютных отношениях между интересами
государства и интересами предприятий — введение обязательной продажи
50% валютной выручки при сохранении предприятиям валютных счетов —
не лучшим образом сказался на формировании внутреннего валютного
рынка. Гиперинфляционные волны стимулировали «бегство от рубля»,
которое в условиях фактического отсутствия валютного контроля влекло
избыточный спрос на иностранную валюту, снижающий курс рубля. Это,
в свою очередь, вызывало чрезмерное удорожание импорта, подталкиваю-
щее «инфляцию издержек», еще более снижающую обменный курс рубля.
В этих условиях либерализация внешнеэкономической деятельности не
могла дать желаемого стабилизирующего эффекта. Экспортные доходы
предприятий — экспортеров сырья, содержавшие значительную рентную
составляющую, не инвестировались, а оставались за рубежом.
Следует отметить, что в конце 1991 года для либерализации внешней тор-
говли сложилась весьма неблагоприятная ситуация. Предприятия, десятиле-
тиями отгороженные от мирового рынка, слабо реагировали на колебания
внешнеторговой конъюнктуры. К тому же чрезмерная ориентация на рынки
индустриально развитых стран и отсутствие государственной поддержки
высокотехнологичного экспорта привели к резкому росту доли сырья в экс-
106 РАЗДЕЛ 1
портных доходах. Сравнительно небольшой экспорт машин и оборудования
в основном держался на государственных кредитах, которые с переходом к
политике финансовой стабилизации стали практически недоступными. По-
ложение усугублялось также чрезвычайно высокой ресурсоемкостью про-
изводства и его возросшей за годы нефтедолларового бума зависимостью от
импорта. Кроме того, распад СССР наполовину оголил таможенную границу
России, а либерализация банковского дела и фактический распад государ-
ственной банковской системы сделали невозможным валютный контроль.
В этих условиях, с одной стороны, открытие экономики внешнему
миру неминуемо вело к остановке значительной части производства, мас-
совому вывозу сырья с одновременным вывозом капитала, деиндустри-
ализации и обнищанию страны, ее превращению в сырьевой придаток
Европы и успешно развивающихся промышленных стран Азии. С другой
стороны, сохранение деградирующего административного регулирова-
ния означало бы продолжение неэффективного внешнеторгового обмена.
Сложившаяся ситуация предопределила выбор, сделанный Правитель-
ством РФ, — постепенная либерализация внешней торговли с последователь-
ным сокращением административных ограничений и их замещением рыноч-
ными инструментами регулирования при адекватных мерах государственного
контроля. К этому времени с распадом союзных институтов внешней торговли
контроль над внешнеэкономической деятельностью был фактически утрачен.
Объем лицензий на вывоз энергоносителей и другого стратегически важного
сырья стал сравнимым с самим объемом их производства. Огромный размах
приобрела контрабанда, ведущаяся на промышленной основе через открытые
западные и южные границы России. Экспорт российских товаров из стран
Балтии по некоторым их видам превзошел легальный вывоз из самой России.
Фактически на осень 1991 года пришелся наибольший размах преступных
операций во внешнеэкономической сфере. Прежде всего нужно было навести
порядок — была проведена перерегистрация лицензий, началось установле-
ние таможенных границ и валютного контроля.
Одновременно началась подготовка к введению с 1 января 1992 года мер
по реформированию условий внешнеэкономической деятельности. Демон-
тажу подлежали: громоздкая и неэффективная в новых условиях система
тотального квотирования экспорта, охватывавшая более сотни наимено-
ваний товаров (лицензии по которым выдавались 15 министерствами и
ведомствами, а также совминами союзных республик); система дифферен-
цированных валютных коэффициентов, которая приводила к огромным
затратам на скрытое субсидирование нерационального импорта, произво-
лу и коррупции при его наполнении; потерявшие смысл ограничения на
валютно-обменные текущие операции; превратившаяся в источник кор-
рупции система регистраций участников внешнеэкономической деятель-
ности. Вводился новый механизм тарифного и валютного регулирования,
Катастрофа вместо реформы 107
на который ложилась основная тяжесть государственного регулирования
внешней торговли по мере открытия российской экономики. Этот меха-
низм основывался на ограничении сферы лицензирования и квотирования
экспорта списком стратегических сырьевых товаров, на обязательной про-
даже части валютной выручки государству и использовании экспортного
тарифа для регулирования внешней экономической политики [80].
Вразрез с ультралиберальной идеологией при реформировании внешнеэко-
номической деятельности были созданы институты государственного регули-
рования, призванные защитить экономику от вывоза капитала и использовать
внешнюю торговлю в интересах ее развития. Автору этих строк удалось од-
новременно с либерализацией внешнеэкономической деятельности, вопреки
сопротивлению нефтяных компаний, настоять на введении экспортных тамо-
женных пошлин на вывоз нефти, газа, металлов, химического сырья, круглого
леса и других сырьевых товаров, внешнеторговая цена на которые содержала
значительную рентную составляющую. Благодаря этому федеральный бюд-
жет получал в то время одну треть доходов. При этом в интересах сохранения
единого экономического пространства в СНГ экспортные пошлины не взима-
лись на поставку товаров государств Содружества.
Введение экспортного тарифа было обусловлено не столько фискальны-
ми ценами, сколько интересами защиты внутреннего рынка от разруши-
тельного влияния мировой конъюнктуры в период перехода на свободные
цены на энергоносители и сырье во внутренней торговле. Согласно про-
веденным расчетам мгновенный переход на мировые цены означал бы не-
медленное банкротство целых отраслей обрабатывающей промышленно-
сти, в которых стоимость исходного сырья в мировых ценах превосходила
цену конечной продукции. Постепенно снижающийся экспортный тариф
являлся в этих условиях единственным инструментом приспособления
промышленности к сдвигам в структуре внутренних цен, происходящим
по мере открытия экономики для иностранной конкуренции. Кроме того,
введение экспортного тарифа оказало положительное влияние на эффек-
тивность экспортных операций, сделав невыгодной продажу многих сы-
рьевых товаров по демпинговым ценам. При этом продукция обрабаты-
вающей промышленности гражданского назначения была освобождена от
обязательной продажи валюты по завышенному курсу в республиканский
валютный резерв и от уплаты экспортных пошлин [80].
На переходный период было сохранено также квотирование экспорта
сырьевых товаров. При этом преимущественным правом на получение
квот обладали предприятия-производители, которым оно предоставля-
лось в расчете на использование валютной выручки для инвестиций в
модернизацию и диверсификацию производства.
Либерализация оказала положительное влияние на динамику внешней
торговли — после продолжительного падения, длившегося три года, объем
108 РАЗДЕЛ 1
экспорта стабилизировался на уровне 3 млрд долларов в месяц, причем с тен-
денцией роста. Введенный с начала 1992 года механизм формирования респу-
бликанского валютного резерва, который по основным экспортным операци-
ям с энергоносителями был дополнен взаимозачетом расчетов предприятий
с бюджетом по уплате экспортного тарифа и получения рублевого покрытия,
позволил стабилизировать централизованный импорт продовольствия и меди-
каментов. Во многом именно это способствовало смягчению и резкому ухудше-
нию социального положения в первой половине года. Этому же содействовали
успешные переговоры по отсрочке внешнего долга, позволившие продолжить
иностранное кредитование централизованных закупок по импорту.
Необходимо отметить, что в начальный период либерализации внеш-
ней торговли существовал двойной режим внешнеторгового регулиро-
вания, различавшийся для бывших республик СССР и для традици-
онных внешнеторговых операций с остальными странами. Различия
касались процедуры размещения количественных ограничений по экс-
порту, специфики платежно-расчетных отношений в условиях распада ру-
блевой зоны, взаимного отказа от импортных ограничений в соответствии
с решениями о создании зоны свободной торговли. Постепенно эти раз-
личия уточнялись, оформляясь в два торговых режима — со странами Со-
дружества на основе отношений свободной торговли; с остальными — на
основе режима наибольшего благоприятствования.
Либерализация внешней торговли имела побочные негативные послед-
ствия, которые проявились в поведении многих предприятий, впервые
начавших внешнеэкономическую деятельность. Их стремление поскорее
продать товар на экспорт, используя благоприятный обменный курс на-
циональной валюты, и получить остро необходимые в условиях нарас-
тающей нехватки ликвидности денежные средства (причем не прибегая
к помощи квалифицированного посредника), привело к лавинообразному
падению цен на товары традиционного российского экспорта на мировом
рынке. Особенно это коснулось цветных металлов и химических продук-
тов. За первый год реформы мировые цены на алюминий упали почти на
30%, медь — на 20, никель и свинец — на 15, азотные удобрения и базовые
нефтехимикаты — на 20–60%. Это заставило многие страны, прежде всего
европейские, на которые пришлось 70% российского экспорта, начать вве-
дение антидемпинговых пошлин или количественных ограничений на по-
ставки товаров из России. Другим характерным негативным последствием
стало утаивание валютной выручки с целью уклонения от налогов или ее
незаконного хранения за рубежом. Этому способствовало разрешенное еще
ранее ведение предприятиями валютных счетов, на которых предприятия-
экспортеры стали накапливать валютную выручку, не торопясь использо-
вать ее для финансирования производства внутри страны. В течение пер-
вого полугодия реформы на данных счетах было накоплено около 3,4 млрд
Катастрофа вместо реформы 109
долларов. Это означало выпадение из инвестиций в народное хозяйство
около 1 трлн рублей. Наряду с этим «легальным» оттоком капитала экс-
портных секторов за рубеж нелегальная «утечка капитала» оценивалась в
0,5 млрд долларов (без учета контрабандного вывоза товаров).
Первые попытки организации валютного контроля были предприня-
ты уже в начале 1992 года. Они включали объявление собственностью
государства нелегально хранящихся и не репатриированных в установ-
ленный срок средств, введение процедуры фиксации банковских рек-
визитов в таможенной декларации с передачей их в Банк России или в
уполномоченный банк для валютного контроля, а также создание специ-
альной инспекции валютного контроля при Правительстве России. Од-
нако эти попытки не дали реальных результатов. Поэтому для усиления
эффективности валютного контроля с 1 июля 1992 года было решено
ввести процедуру регистрации в Министерстве внешнеэкономических
связей России всех фирм, непосредственно экспортирующих стратегиче-
ски важные сырьевые товары. Эта процедура позволяла обеспечить кон-
троль над соблюдением валютного законодательства без дополнительно-
го ограничения экспорта через отслеживание всех валютных операций,
связанных с экспортом сырьевых товаров по счетам зарегистрированных
фирм-экспортеров [80]. В целях формирования валютного рынка и пре-
дотвращения вывоза капитала посредством невозврата валютной выруч-
ки был введен механизм ее обязательной продажи на внутреннем рынке,
а также специальная процедура регистрации экспортеров сырьевых това-
ров, право на вывоз которого предоставлялось только контролируемым
государством и законопослушным компаниям.
Как в сфере торговых операций, либерализация валютного контроля
была постепенной. Сохранилось дотирование импорта товаров по цен-
трализованным закупкам за счет средств госрезерва и иностранных кре-
дитов. Для этого использовались дифференцированные коэффициенты
пересчета валютного курса. Субсидирование импорта никак не учитыва-
лось в расходах бюджета, так как расходы по этим операциям либо ложи-
лись на прирост госдолга, либо окупались вследствие низких внутренних
цен на сырье, закупавшееся для экспорта по товарообменным операциям.
С 1 июля 1992 года были приняты дополнительные меры по либера-
лизации валютного регулирования. Отменена обязательная продажа 40%
валютной выручки по специальному (вдвое завышенному) коммерческо-
му курсу, которая фактически выполняла роль дополнительного налога на
экспорт в размере 20% экспортной выручки. Были также отменены диффе-
ренцированные коэффициенты на все виды централизованных операций,
распространен единый рыночный обменный курс рубля, устанавливаемый
Центральным банком России. Субсидирование потребителей импортируе-
мых товаров было решено при необходимости осуществлять в явном виде
110 РАЗДЕЛ 1
за счет средств госбюджета. Пересчет обязательств предприятий за ис-
пользование иностранных кредитов, выделявшихся под правительствен-
ные гарантии, решено было вести исходя из рыночного курса рубля.
Было принято также решение ввести с середины 1992 года импортный
тариф. Вначале он был введен как фискальная мера и взимался по единой
ставке, но вскоре он был заменен полноценным тарифом с базовой став-
кой 15%, а на отдельные виды товаров — от 20 до 50% таможенной стои-
мости импортируемых товаров [80]. В противоположность экспортному
тарифу он был построен по принципу эскалации пропорционально степе-
ни переработки товара. Ввоз сырьевых товаров не облагался импортной
пошлиной, а на товары обрабатывающей промышленности импортный
тариф возрастал пропорционально степени переработки, достигая макси-
мальных значений до 50% в отношении авиационной техники.
Как известно, форсированная либерализация внешней торговли со-
ставляет одну из аксиом политики шоковой терапии. В ортодоксальной
теории рыночного равновесия считается, что открытие внутреннего рын-
ка ведет к повышению эффективности производства, позволяя наиболее
полно раскрыть национальные сравнительные преимущества и снизить
издержки за счет импорта.
Международный опыт, однако, не подтверждает тезиса об однозначной
причинно-следственной связи между либерализацией внешней торговли и
повышением экономического благосостояния. Можно привести пример ряда
стран, практиковавших протекционистскую политику и добивавшихся вы-
дающихся экономических успехов. Это касается не только Китая, но и Япо-
нии, Бразилии, Кореи и многих других динамично развивающихся стран, а
также США и Великобритании на ранних фазах их индустриализации.
Вопреки советам сторонников шоковой терапии либерализация внеш-
ней торговли в России проходила постепенно, с учетом международного
опыта. Советская экономика была перегружена структурными диспропор-
циями и характеризовалась низким качеством выпускаемой продукции,
несоответствием структуры производства и спроса. Ускоренная либера-
лизация внешней торговли означала бы в этой ситуации быстрое вытес-
нение отечественных товаров импортными, уничтожение подавляющей
части промышленности и сельского хозяйства под воздействием острой
конкуренции со стороны более искушенных и эффективных иностранных
компаний. Первоначальный выбор был сделан в пользу осторожной ли-
берализации, что позволило несколько смягчить негативные последствия
шоковых экспериментов в других сферах экономики [80].
В соответствии с изначальным планом реформирования внешнеторгово-
го регулирования предусматривалась его постепенная либерализация путем
последовательного сокращения перечня товаров, экспорт которых подлежал
квотированию, снижения экспортных пошлин, расширения рыночных ме-
Катастрофа вместо реформы 111
тодов доведения экспортных ограничений и выдачи государственных гаран-
тий по иностранным товарным кредитам. Однако со второй половины 1993
года крен к форсированной либерализации резко усилился. При этом меры
по повышению конкурентоспособности российских предприятий были от-
ложены, несмотря на резкое обострение внешней конкуренции в связи бы-
стрым подтягиванием обменного курса рубля к паритету покупательной
способности валют и относительным удешевлением импортных товаров.
Под давлением МВФ, шантажировавшего российское руководство угрозой
непредоставления отсрочек по обслуживанию внешнего долга, Правитель-
ство России в одностороннем порядке обязалось не поднимать импортных
тарифов, не применять количественных ограничений по импорту, отказать-
ся от экспортных пошлин, продолжить политику искусственного сдержива-
ния падения курса рубля, несмотря на его внутреннее обесценение. Резуль-
таты этого поворота не заставили себя долго ждать.
Только из-за искусственного сдерживания падения курса рубля (про-
водившегося на фоне его внутреннего обесценения темпом 5–7% в месяц
ради демонстрационного эффекта стабилизации) с весны 1993 года по
лето 1994 года конкурентоспособность российских товаропроизводите-
лей снизилась втрое. За период с конца мая 1993 года по конец мая 1994
года курс доллара повысился с 994 до 1916 рублей за 1 доллар (в 1,93 раза),
а сводный индекс потребительских цен — в 5,8 раза. Относительный курс
доллара за этот период снизился, таким образом, втрое. За последующий
год он упал еще на 19%. С меньшей интенсивностью этот процесс про-
должался и в последующем. Всего за период с 1992 по 1997 год реальный
курс рубля вырос более чем в 10 раз (рис. 11).
Рис. 11. Валютные резервы и реальный эффективный валютный курс.
112 РАЗДЕЛ 1
При этом, несмотря на резкое падение ценовой конкурентоспособно-
сти российских товаров, никаких компенсирующих мер по защите вну-
треннего рынка принято не было.
Неудивительно, что доля импортных товаров в ресурсах торговли резко
возросла и превысила в 1994 году 50% по сравнению с 20% несколько лет
назад. В 1995 году эта доля достигла 54%. Наиболее интенсивно замещение
российских товаров импортными происходило по товарам народного по-
требления, в особенности по бытовой технике и машиностроению. Доста-
точно отметить, что обвальное сокращение их производства произошло не
в критическом для российской экономики 1992 году, а во второй половине
1993-го — первой половине 1994 года, после перехода в середине 1993 года
к политике искусственного сдерживания падения курса рубля (табл. 2).
Таблица 2
Курс доллара
США
(руб. за 1 долл.)
Темп
инфляции
за год (%)
Индекс реального
курса рубля
(1992 г. = 100)
Доля импорта в
товарных ре сурсах
торговли (%)
1993 г. 1247 840 312 29
1994 г. 3512 215 349 49
Источник: Глазьев С. Центральный банк против промышленности России // Вопросы экономики. —
1998. — № 1.
Таким образом, негативные последствия инфляции издержек для кон-
курентоспособности обрабатывающей промышленности были много-
кратно усилены проводившейся политикой искусственного сдерживания
падения обменного курса рубля, в результате которой произошло более
чем восьмикратное ухудшение конкурентоспособности российских това-
ров и их быстрое вытеснение с рынка импортными аналогами (рис. 12).
Несмотря на катастрофическое сокращение внутреннего производства
и его замещение импортом, российские власти продолжали под давлением
МВФ воздерживаться от применения каких-либо защитных мер во внешней
торговле. Более того, согласно официальной правительственной программе
предполагалось продолжение политики повышения реального курса рубля,
что неизбежно влекло за собой дальнейшее ухудшение конкурентоспособ-
ности российских товаров и рост импорта, а также создало угрозу дестаби-
лизации валютного рынка в будущем. В дополнение к этому планировалось
дальнейшее снижение в одностороннем порядке импортных пошлин без вве-
дения каких-либо мер поддержки экспорта и повышения конкурентоспособ-
ности российских товаров. Напротив, потери бюджета от отмены экспортных
пошлин на нефть и газ предполагалось компенсировать увеличением акцизов
на их потребление, что неизбежно вело к росту цен на энергоносители и сни-
жению конкурентоспособности обрабатывающей промышленности [80].
Катастрофа вместо реформы 113
Рис. 12. Доля импорта во внутреннем потреблении (отдельные виды продукции).
Примечание. Молочные и мясные продукты — данные за 1995 г. отсутствуют.
После государственного переворота в сентябре 1993 года и захвата
власти компрадорской олигархией большая часть созданных в начале
реформ институтов регулирования внешнеэкономической деятельно-
сти была демонтирована. Под давлением сырьевых монополий было от-
менено квотирование экспорта сырьевых товаров, упразднен институт
регистрации экспортеров сырьевых товаров. В дальнейшем государство
отказалось и от экспортных пошлин, усугубив бюджетный кризис, за-
кончившийся его банкротством в августе 1998 года. Открывшимися воз-
можностями нелегального вывоза капитала тут же воспользовались недо-
бросовестные участники внешнеэкономической деятельности, включая
формирующиеся олигархические кланы.
Согласно данным платежного баланса, по расчетам Ю.А. Петрова, в
1993–1996 годах из России было вывезено около 25 млрд долларов, что на
четверть превысило сальдо платежного баланса по текущим операциям.
Всего же вывоз капитала из России, согласно данным платежного балан-
са, составил в 1992–2005 годах 625,1 млрд долларов [72].
Несанкционированный вывоз капитала происходил в тот период под
видом экспорта без возврата валютной выручки или импорта без посту-
пления товара. Полученные от реализации продукции деньги оставались
за границей, а в России они считались приростом дебиторской задолжен-
ности (которая потом не погашалась, а списывалась либо исчезала вместе
с фирмами-однодневками). В результате страна лишилась более 30 млрд
долларов налоговых доходов с валютной выручки, не вернувшейся в Рос-
сию [72].
Крупномасштабный вывоз капитала обескровил российскую эко-
номику, лишив ее значительной части накоплений и усугубив падение
инвестиционной активности. Резкое укрепление реального обменного
курса рубля, предпринятое Центральным банком в середине 1990-х го-
114 РАЗДЕЛ 1
дов, подорвало ценовую конкурентоспособность российских товаров
высокой степени переработки, экспорт которых упал до незначительных
величин. Одновременно это вызвало более чем двукратное относитель-
ное удешевление импорта, который потеснил отечественные товары и
с внутреннего рынка. При этом Российское государство под давлением
импортеров прибегло к невиданному в мировой практике субсидирова-
нию импорта, не только снижая импортные пошлины, но и вовсе осво-
бождая от них, а заодно и от НДС ввоз иностранного оборудования под
предлогом отсутствия российских аналогов. Таким образом убивались
не только возможности производства этих аналогов, но и вполне кон-
курентоспособные отрасли отечественного машиностроения, включая
авиационную промышленность, станкостроение, электротехническое и
транспортное машиностроение, приборостроение, сельскохозяйствен-
ное машиностроение и даже производство оборудования для нефтега-
зовой промышленности.
Возможности реализации в России модели экспортно ориенти-
рованного экономического роста на основе наращивания конкурентных
преимуществ в высокотехнологических отраслях экономики так и оста-
лись неиспользованными. Захватившая власть компрадорская олигархия
не была в этом заинтересована. Ее устремления не шли дальше присвое-
ния доходов от экспорта сырьевых товаров и вывоза их за рубеж.
Произошедший в первые годы реформ обвальный спад производ-
ства не привел к рассасыванию структурных диспропорций. Наоборот,
произошло их усугубление, сопровождавшееся ухудшением структуры
экономики. При общем спаде промышленного производства в 1991–1993
годах по сравнению с 1990 годом на 37% снижение производства маши-
ностроительной продукции составило 38%, продукции химико-лесного
комплекса — 44, в то время как продукции топливно-энергетического и
металлургического комплексов — 20 и 34% соответственно. Особенно
тяжелый спад производства произошел в наукоемких отраслях промыш-
ленности, составляющих основу современного экономического роста.
В некоторых отраслях оборонной промышленности объем производства
сократился в несколько раз. По производству сложной продукции граж-
данского назначения он составил 25–70% от дореформенного уровня, в
том числе производство средств гибкой автоматизации сократилось в 2–4
раза, производство электродвигателей — на 40%, выплавка электростали
— на 32%, выпуск бытовой электроники — на 20–30%.
Стремительное сжатие производства высокотехнологических това-
ров и переориентацию поставок сырьевых товаров и энергоносителей
на экспорт нельзя объяснить неконкурентоспособностью первых и из-
быточностью вторых. Для того чтобы имевшийся потенциал производ-
ства конкурентоспособных высокотехнологических товаров проявился,
Катастрофа вместо реформы 115
требовалось время, долгосрочные низкопроцентные кредиты, институты
поддержки экспорта, продуманная промышленная политика и разумная
защита внутреннего рынка. Все это было слишком сложно для понима-
ния реформаторами — им требовались быстрые революционные изме-
нения, гарантировавшие необратимость разрушения социалистической
системы хозяйства. При этом задача сохранения и развития научно-
производственного потенциала не ставилась — она не вписывалась в
прокрустово ложе шоковой терапии. Вместо высокоорганизованной со-
циально ориентированной рыночной экономики на руинах социалисти-
ческого хозяйства реформаторы насаждали джунгли архаичной экономи-
ки позапрошлого века с характерной для нее войной всех против всех со
всеми ужасами первоначального капиталистического накопления за счет
экспроприации общественного богатства.
2.3. Пять ударов по экономике и обществу
Ниже основные элементы проводившейся в течение первого десяти-
летия реформ экономической политики анализируются с точки зрения
последствий их реализации в изменении структуры распределения до-
ходов и национального богатства, а также уровня благосостояния населе-
ния. Эти изменения могут быть представлены в виде нескольких ударных
волн нарастания хаоса, разрушения экономики и обнищания населения.
Удар 1. Либерализация цен, обесценение доходов и сбережений
граждан. Как уже указывалось выше, либерализация цен наложилась
на рутинные механизмы затратного ценообразования, которые в новых
условиях стали естественным руслом раскручивания инфляции издер-
жек. Либерализация цен не сопровождалась формированием институтов
обеспечения добросовестной конкуренции. В отсутствие действенной
антимонопольной политики следствием либерализации цен стало резкое
изменение ценовых пропорций в пользу монополистов (рис. 13).
В результате многократного завышения цен энергетическими и транс-
портными монополиями произошло резкое снижение рентабельности
машиностроительной продукции, производство которой утратило эконо-
мический смысл. Это повлекло разорение тысяч предприятий и гибель
целых отраслей машиностроительного комплекса, составляющего ядро
современной экономики.
Бездействие правительства в регулировании рынка попуститель-
ствовало его криминализации и установлению контроля над ним ор-
ганизованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путем
взвинчивания цен.
116 РАЗДЕЛ 1
Рис. 13. Сравнительная динамика цен в основных отраслях материального производства
в 1995–1996 г.г. к уровню 1991 г.
Источник: экспертные оценки А.Н. Шулунова.
Галопирующая инфляция не только дезорганизовала производство,
но и привела к обесценению доходов и сбережений граждан. Хозяйствую-
щие субъекты, пытаясь переложить рост цен на потребителя и макси-
мально использовать свои возможности по увеличению доходов, не были
заинтересованы в адекватном повышении заработной платы, рост кото-
рой существенно отставал от роста потребительских цен. Реальная на-
численная заработная плата неуклонно сокращалась вплоть до 1996 года,
когда она составила 46% к уровню 1990 года, и лишь в 1997 году увели-
чилась на 4% по отношению к предыдущему году.
«Забыло» про интересы граждан и государство, отказавшись от сво-
евременной индексации не только нормативов заработной платы, но и
сбережений граждан, замороженных в государственном Сбербанке. Не-
смотря на протесты населения, требования общественных организаций,
предупреждения специалистов о необходимости индексации заработной
платы и сбережений граждан, сосредоточенных в Сбербанке, покупа-
тельная способность которых по закону обеспечивалась всеми активами
государства, она не была проведена. Более того, за полгода до перехода к
рынку сбережения граждан были заморожены, что привело к их факти-
ческой ликвидации.
В правовом государстве защита доходов и сбережений граждан от ин-
фляции является одной из функций государства. Тем более обязательной,
чем больше инфляция провоцируется самой государственной политикой.
В данном случае эта связь очевидна: вползание российской экономики в
гиперинфляцию стало прямым следствием принятой технологии либера-
лизации цен. Очевидна также юридическая обязанность государства по
обеспечению защиты доходов и сбережений населения от обесценения.
Такая обязанность была подтверждена в отношении замороженных в госу-
дарственном Сбербанке сбережений граждан решением Конституционно-
Катастрофа вместо реформы 117
го суда, обязавшего государственную власть принять меры по восстанов-
лению покупательной способности обесценившихся вкладов населения.
Однако она была проигнорирована государственной властью, растратив-
шей многократно большие средства на формирование олигархических со-
стояний и упустившей стократ большие доходы в ходе приватизации.
При правильной организации денежно-кредитной политики возможно-
сти защитить сбережения граждан от инфляционного обесценения были.
Объем денежной эмиссии за 1992–1996 годы составил 282 трлн рублей,
часть которых могла быть использована для индексации сбережений на-
селения. Но денежная эмиссия была направлена на обогащение финан-
совых посредников, вставших между денежными властями и производ-
ственными предприятиями. В 1992–1993 годах они сказочно обогатились
на распределении дешевых кредитов, направлявшихся правительством на
поддержку сельского хозяйства и других отраслей экономики, в дальней-
шем — поднаторели на «прокручивании» средств государственных пред-
приятий и бюджета. По имеющимся оценкам, только в 1994 году (когда
уже был остановлен основной поток прямого присвоения эмиссии денег
при посредничестве в распределении дешевых кредитов) переток денеж-
ных средств из производственной сферы в сферу обращения через систему
коммерческих банков составил около 14% ВВП. Сверхприбыльность фи-
нансовых спекуляций сочеталась с криминализацией банковской сферы,
в которой годовые темпы прироста выявленных преступлений составили
соответственно 78% в 1993 году, 170% в 1994 году, 264% в 1995 году и более
250% в 1996 году.
Обесценение доходов и сбережений граждан стало прямым резуль-
татом сознательных решений правительства и Центрального банка в от-
ношении либерализации цен и денежно-кредитной политики. Из всех
возможных способов проведения реформы ценообразования был вы-
бран и реализован вариант, имевший наиболее тяжелые последствия
для благосостояния населения. Спровоцировав гиперинфляцию, такой
вариант не предусматривал введения хорошо известных в экономиче-
ской теории и практике методов контроля над ценообразованием, ин-
дексации и других форм защиты доходов и сбережений населения от
обесценения.
Важной особенностью этого варианта было крупномасштабное и ис-
ключительно быстрое перераспределение доходов в обществе, их кон-
центрация в немногочисленной группе лиц, установивших контроль над
бывшей государственной собственностью и финансовыми потоками.
Доля заработной платы вместе с выплатами социального характера в до-
ходах населения сократилась с 74% в 1990 году до 43,4% к концу 1996
года, а доходы от предпринимательской деятельности зеркально выросли
и достигли 38,7% (рис. 14).
118 РАЗДЕЛ 1
Рис. 14. Динамика заработной платы и предпринимательских доходов.
Другой стороной этого процесса стал трехкратный рост дифферен-
циации населения по уровню денежных доходов. Произошедшее расслое-
ние общества, в ходе которого возник немногочисленный привилегиро-
ванный класс «новых русских», а подавляющее большинство остального
населения столкнулось с обесценением доверенных государству сбере-
жений и резким сокращением реальных доходов, стало дополнительным
фактором падения экономической активности. Попустительство рефор-
маторов резкому расслоению общества шло вразрез с научно доказан-
ной обратно пропорциональной взаимосвязью между дифференциацией
населения по доходам, с одной стороны, и эффективностью экономики и
темпами экономического роста — с другой [87].
В арсенале методов регулирования рыночной экономики можно
найти много способов избежать резкого обнищания основной массы
населения и вместе с этим направить предпринимательскую энергию
в созидательное русло создания нового, а не в перераспределение уже
созданного богатства. Для этого достаточно было принять необходи-
мые ограничения и нормы ценообразования, а также обеспечить соот-
ветствующие пропорции распределения эмиссионного дохода, органи-
зуя кредитование производства и индексируя доверенные государству
сбережения, заработную плату и социальные выплаты населению.
Вместо этого основная часть огромного эмиссионного дохода, генери-
руемого Центральным банком в ходе гиперинфляции, была произволь-
ным образом распределена между привилегированными банками и
получателями льготных кредитов, прокручивавшими их в различных
спекулятивных операциях. Параллельно криминализированные орга-
низационные монополии в торговле перераспределили в свою пользу
Катастрофа вместо реформы 119
большую часть добавленной стоимости, созданной в производстве то-
варов народного потребления.
В конечном счете основным источником сверхдоходов формирующей-
ся олигархии на первом этапе «реформы» стали сбережения, социальные
выплаты и заработная плата остальной части общества. В условиях со-
кращения объемов и эффективности производства источником увеличе-
ния доходов у одной части общества было их сокращение у всех осталь-
ных. Выбранная технология либерализации цен была самой простой в
управлении — правительство не обременяло себя заботами по созда-
нию сложных механизмов индексации доходов и сбережений граждан,
организации контроля за денежными потоками. Главная работа денеж-
ных властей сводилась к распределению эмиссионного дохода в форме
льготных кредитов и «прокручиванию» денежных ресурсов государства
и предприятий в спекулятивных операциях приближенных к «денежным
властям» коммерческих структур.
Удар 2. Утрата подавляющим большинством населения прав на
ранее созданное общенародное имущество, коррумпирование госу-
дарства и криминализация экономики. Масштабная приватизация го-
сударственного имущества привела к перераспределению накопленной за
десятилетия общенациональной собственности в пользу непосредственных
организаторов этой акции, их «консультантов» и партнеров. Не подготов-
ленное к этой акции и плохо информированное население было лишено
возможности принимать эффективные решения и в условиях резкого сокра-
щения доходов вынуждено было «сбросить» свои приватизационные чеки
сомнительным посредникам. Большинство из последних в свою очередь,
не имея достаточной информации для эффективных прямых инвестиций,
ограничились перепродажей этих чеков и спекуляцией акциями приватизи-
руемых предприятий с последующим присвоением полученных доходов и
обманом доверчивых вкладчиков.
От хаотического перераспределения собственности и возникшего на
его основе спекулятивного бума выиграли наиболее информированные —
те, кто лично участвовал в организации этого процесса. Характерным
примером являются удивительные коммерческие успехи многих ино-
странных советников и партнеров руководителей российской привати-
зации, которые, пользуясь служебной информацией, организовывали
массовую скупку акций приватизируемых предприятий в пользу ино-
странных банков. По данным В.П. Полеванова, пришедшего на пост ру-
ководителя Госкомимущества после Чубайса, он обнаружил в этом штабе
приватизации целый десант американских экспертов, сотрудничавших с
заинтересованными коммерческими структурами [47]. Многие из них не-
плохо нажились, лично участвуя в скупке акций российских предприятий
120 РАЗДЕЛ 1
и перепродаже их за рубежом. Вокруг афер иностранных консультантов
российского приватизационного ведомства весной 1997 года разгорелся
громкий скандал. Правда, не в России, экономике которой они нанесли
огромный ущерб, а в США, где в действиях этих американских граждан
усмотрели состав уголовных преступлений и дискредитацию ценностей
демократии, угрозу для успешного реформирования российской эконо-
мики по рекомендациям Вашингтона.
На спекуляциях по перепродаже акций приватизированных пред-
приятий хорошо информированными людьми были сколочены огромные
капиталы. Суммы, вложенные в покупку приватизационных чеков у на-
селения, увеличивались в десятки раз в результате перепродажи акций
соответствующих предприятий заинтересованным иностранным компа-
ниям. Только один иностранный банк, активно сотрудничавший с рос-
сийским правительством и содержавший одного из таких «советников», в
течение лишь 1994 года перепродал акций российских предприятий поч-
ти на миллиард долларов. Учрежденные такими «советниками» паевые
фонды доминировали на российском фондовом рынке, извлекая сверх-
прибыли на спекуляциях многократно недооцененными акциями россий-
ских предприятий.
Многие российские предприятия в результате манипуляций с их ак-
циями оказались в руках зарубежных конкурентов, которые стали рас-
поряжаться ими, исходя из краткосрочных интересов. Как правило, эти
интересы концентрировались либо в сфере выжимания из предприятий
максимальной прибыли (как это случилось со многими предприятиями
цветной металлургии, химической, целлюлозно-бумажной промышленно-
сти), либо в их перепрофилировании в соответствии с потребностями ино-
странных компаний в переносе из Европы и США производства наиболее
трудоемких или экологически грязных комплектующих (как это происхо-
дило с рядом предприятий приборостроения и электронной промышлен-
ности), либо в их ликвидации как конкурентов (как это часто происходило
в наукоемком машиностроении), либо в их использовании для захвата вну-
треннего рынка (пищевая промышленность и стройматериалы).
Впоследствии, в 1996–1997 годах, огромные прибыли были извлече-
ны финансовыми спекулянтами за счет роста в среднем в 3,5–4 раза цен
на акции приватизированных за бесценок предприятий. Каждый рубль,
вложенный приближенными к приватизационному ведомству спекулян-
тами в приобретение приватизационных чеков, в дальнейшем принес им
десятки рублей прибыли на перепродажах растущих в цене акций изна-
чально многократно недооцененных предприятий, что означало соответ-
ствующий ущерб или упущенную выгоду для государства.
Как и в случае с обесценением сбережений граждан, организаторы
приватизационной кампании имели все возможности для пресечения не-
Катастрофа вместо реформы 121
законных махинаций своих «советников» и прочих приближенных лиц,
предотвращения спекулятивных афер с приватизационными чеками на-
селения, недопущения их обесценения в результате мошеннических опе-
раций по перераспределению собственности. Этого не только не было
сделано, но, наоборот, судя по расследованиям Генеральной прокурату-
ры, многие из руководителей приватизационной кампании стали ее ре-
альными соучастниками, грубо нарушавшими законы при проведении
процедур приватизации государственного имущества в своих интересах.
Следует заметить, что реализованный вариант приватизации был неза-
конен по самой технологии его исполнения. Принятый в первой половине
1992 года Федеральный закон «Об именных приватизационных чеках» пред-
усматривал использование именных приватизационных чеков, не допуская
их отчуждения от граждан в пользу посредников. Тем самым исключалась
возможность сооружения чековых финансовых пирамид, а граждане стави-
лись перед необходимостью осмысленного выбора объекта вложения свое-
го приватизационного чека в акции. Но перед началом приватизационной
кампании ее организаторами был осуществлен подлог приватизационного
законодательства. Указ Ельцина о том, что именной чек заменяется чеком
на предъявителя, был скрыт от парламента, который был в это время в от-
пуске. Тогда действовала норма, согласно которой если указы президента
не оспаривались Верховным Советом в двухмесячный срок, то они приоб-
ретали силу закона. Указ, находившийся два месяца в сейфе у соучастника
этого сговора, занимавшего в тот момент пост и.о. Председателя Верховного
Совета, а впоследствии назначенного руководителем президентской адми-
нистрации, был обнародован незадолго до возобновления работы парламен-
та уже в качестве вступившего в силу законодательного акта.
Парламент был поставлен перед свершившимся фактом распределе-
ния среди населения приватизационных чеков на предъявителя. Таким
образом, началась ваучерная приватизация. Она породила финансовые
пирамиды, огромное количество злоупотреблений и хаос в распределе-
нии прав собственности. При этом ее несомненным преимуществом для
организаторов была быстрота и исключительные возможности для при-
своения огромных государственных активов, перераспределения в свою
пользу накопленного национального богатства за счет обедневших и сби-
тых с толку граждан, продававших полученные ими ваучеры за бесценок
в отсутствие реальной возможности их эффективного инвестирования.
Было написано множество статей, предупреждавших власти о веро-
ятных разрушительных последствиях для экономики страны массовой
ваучерной приватизации. Тем не менее из всех возможных вариантов
приватизации государственного имущества был выбран наиболее при-
митивный и в то же время весьма деструктивный и социально конфликт-
ный вариант, приведший к криминализации экономики, разрушению
122 РАЗДЕЛ 1
производственно-технологических кооперационных связей, хаосу в от-
ношениях собственности, резкому спаду объемов и эффективности про-
изводства, росту социальной напряженности. Этот вариант противо-
речил научным рекомендациям, здравому смыслу и международному
опыту, провоцировал хаотическое разрушение хозяйственных связей и
массовые нарушения законности.
Как и в случае с перераспределением денежных потоков и сбереже-
ний, накопление правящей олигархией собственности происходило не за
счет создания новой стоимости и общественно полезных благ, а путем
перераспределения в свою пользу ранее созданного трудом всего народа
национального богатства, фактической экспроприации его у остального
населения. Идеологи приватизации в интересах ее организаторов тракто-
вали государственную собственность как ничейную и бесхозную, кото-
рую можно произвольно делить, не нарушая ничьих прав.
В действительности присвоение государственной собственности
каким-либо лицом или группой лиц есть отчуждение прав на нее со сто-
роны всех остальных граждан, затрагивающее их интересы. Сопостави-
тельный анализ решений, принимавшихся заинтересованными организа-
торами приватизационной кампании, и ее последствий в распределении
собственности и богатства сегодня убедительно вскрывает несомненную
связь первого со вторым, а всей практики приватизации — с интересами
захватившей политическую власть группы. Это доказывает субъектив-
ную обусловленность этими интересами проводившейся приватизацион-
ной кампании, породившей сплав коррумпированного чиновничества и
организованной преступности, ставший после государственного перево-
рота 1993 года стержнем формирования новой властвующей элиты.
Удар 3. Обесценение сбережений и повторная утрата имущества
населения в финансовых пирамидах. Финансовые пирамиды, вторич-
но унесшие 20 трлн рублей сбережений около 40 миллионов человек,
возникли на приватизационной волне спекуляций ваучерами и акциями
приватизируемых предприятий. Международный опыт позволял легко
предсказать их появление, своевременно выработать эффективные меха-
низмы предотвращения крупномасштабных мошеннических афер против
населения. Однако ничего подобного не было сделано. Напротив, полити-
ка правительства потворствовала обману населения при помощи рекламы
по государственному телевидению привлекательности вкладов в явно мо-
шеннические финансовые пирамиды. Рост последних происходил на фоне
разорения большей части предприятий, повышение курсовой стоимости
акций которых в ходе искусственно разогреваемых финансовых спекуля-
ций свидетельствовало о противоестественности происходивших процес-
сов перераспределения собственности.
Катастрофа вместо реформы 123
Бурный рост стоимости акций приватизированных предприятий в
1996–1997 годах сочетался с не менее резким ухудшением их финансово-
го положения. К примеру, в 1997 году при росте объема капитализации
рынка ценных бумаг предприятий более чем в 3,5 раза их рентабельность
снизилась более чем в 2 раза, а доля убыточных предприятий выросла на
5%. Схожая ситуация наблюдалась и с государственными бумагами. Не-
виданная по мировым меркам доходность государственных обязательств
сочеталась с плачевным состоянием государственного бюджета, быстрой
эрозией его доходной базы.
Сверхвысокая доходность финансовых спекуляций последовательно под-
держивалась финансовыми пирамидами, спекуляциями с акциями прива-
тизированных предприятий, валютными спекуляциями, эмиссией сверхдо-
ходных гособязательств. В то же время подавление инфляции путем сжатия
денежной массы привело к обезденеживанию реального сектора. Вследствие
образовавшегося колоссального разрыва в доходности возник мощный пере-
ток оборотного капитала из производственной сферы в спекулятивную, что
усугубило падение инвестиций и производства. Директора разоряющихся
производственных предприятий предпочитали уводить высвобождающийся
капитал в высокодоходную и одновременно низкорисковую спекулятивную
сферу и не стремились поднять резко снизившуюся конкурентоспособность
производства инвестициями в его развитие.
Обычные мотивы рыночного поведения, ориентирующие предприни-
мателей на повышение эффективности производства, сохранение нако-
пленного богатства путем новых инвестиций в повышение конкуренто-
способности своих предприятий, работают в относительно равновесных
условиях. Если же по не зависящим от предприятий причинам вдруг про-
исходит почти мгновенное многократное снижение конкурентоспособ-
ности производства и соответствующее обесценение вложенного в него
капитала, естественным мотивом предпринимателя становится спасение
хотя бы части контролируемого им богатства. Неудивительно, что ре-
акцией собственников и директоров предприятий на резкое ухудшение
экономической конъюнктуры по не зависящим от них причинам стало не
вложение инвестиций в освоение новых технологий, а изъятие капитала
из производства и перевод его в многократно более доходный и надеж-
ный спекулятивный сектор.
Сверхприбыли сектора финансовых спекуляций образовались и росли
на перераспределении государственной собственности через спонтанную
ваучерную приватизацию, государственного бюджета — через финансовую
пирамиду ГКО, сбережений населения — через частные финансовые пира-
миды. Интенсивность этого перераспределения была чрезвычайно высокой,
ежегодно составляя до половины всего фонда накопления страны, и сопро-
вождалась образованием колоссальных финансовых пузырей.
124 РАЗДЕЛ 1
Меры по пресечению финансовых махинаций принимались запоздало
и нерешительно. Даже созданный после крушения основных финансовых
пирамид Фонд помощи пострадавшим вкладчикам за счет части доходов
государства от приватизации, по данным Счетной палаты, оказался рас-
трачен впустую. Фактически строительство финансовых пирамид велось
как дополнение приватизационной кампании, способствуя концентра-
ции собственности в руках у организованной преступности и расширяя
для преступных сообществ возможности приобретения государственной
собственности. Сам процесс надувательства доверчивых вкладчиков по-
сулами сверхвысоких доходов порождал специфическую атмосферу за-
вышенных ожиданий скорого легкого обогащения, создавая благоприят-
ные политические условия для массовой приватизации в пользу узкой
группы организаторов этого процесса.
Попустительство властей крупномасштабным финансовым махина-
циям наглядно свидетельствует о происходившей в то время криминали-
зации властвующей элиты, ее трансформации в преступную олигархию,
интересы которой были ограничены обеспечением собственных сверхдо-
ходов и сохранением привилегированного положения любой ценой. Как
показывает анализ последствий главных направлений проводившейся
экономической политики, эти интересы находились в антагонистическом
противоречии с интересами подавляющего большинства граждан и на-
циональными интересами страны.
Удар 4. Разрушение производительных сил общества в результате
проводившейся макроэкономической политики. Отказавшись от по-
литики регулирования доходов и защиты сбережений населения, денеж-
ные власти в своей антиинфляционной политике вели последовательную
линию на сокращение совокупного спроса путем сжатия денежной массы
и уменьшения государственных расходов. Этот метод, выбранный в каче-
стве главного средства подавления инфляции в соответствии с догмами
«Вашингтонского консенсуса», характеризуется крайней примитивно-
стью и низкой эффективностью.
О неадекватности такого метода подавления доминировавшей в России
инфляции издержек, его разрушительных последствиях для производствен-
ной сферы и депрессивном влиянии на экономическое развитие было хоро-
шо известно и не было недостатка в предостережениях со стороны ученых и
специалистов. Отчетливо прогнозировавшимися последствиями этой поли-
тики стали: кризис неплатежей, глубокое расстройство всей системы денеж-
ного обращения, демонетизация экономики, резкое сокращение заработной
платы и денежных выплат населению, объемов производства и инвестиций.
Наивные попытки аналитиков денежных властей подменить учет
сложных нелинейных и весьма неустойчивых взаимосвязей между ин-
Катастрофа вместо реформы 125
фляцией и параметрами денежного предложения линейными детермини-
рованными моделями исходили из догматического предположения о том,
что темп роста денег в экономике пропорционален темпу инфляции. Эта
догма основывается на известном монетарном тождестве, согласно кото-
рому объем товаров, умноженный на цены всех товаров, равен объему
денежной массы, умноженной на скорость обращения денег. При этом
когда монетаристы говорят о том, что денежное предложение порождает
инфляцию, потому что увеличение денег ведет к тому, что растет одна
часть этого уравнения и в другой части этого уравнения должны вырасти
цены, то они забывают, что во второй части есть еще и товар. Правильная
постановка цели макроэкономической политики заключается в том, что-
бы рост денег проходил не через рост цен, а через рост товарного пред-
ложения. В этом случае увеличение денежной эмиссии будет вести не к
росту инфляции, а к увеличению объема производимых товаров.
Инфляция, как известно, имеет многофакторную природу, и ее све-
дение лишь к одному приросту денежного предложения вызывает не-
доумение. Если принять последнее неизменным, то легко показать, что
инфляция может генерироваться: увеличением скорости обращения
денег вследствие повышения инфляционных ожиданий населения или
снижения его склонности к сбережениям; падением обменного курса на-
циональной валюты; сокращением предложения потребительских благ;
злоупотреблениями монополистов доминирующим положением на рын-
ке путем завышения цен.
Как было показано выше, охватившая российскую экономику галопи-
рующая инфляция была порождена методами либерализации цен и но-
сила характер «инфляции издержек» в условиях сильно неравновесной
экономики, принципиально отличавшейся от стандартной инфляции в
условиях рыночного равновесия. Соответственно и методы ее подавле-
ния должны были ориентироваться на блокирование механизмов спон-
танного повышения цен, а не на простое снижение конечного спроса, дей-
ственное только в условиях рыночного равновесия.
Российские ученые-экономисты предлагали различные методы сни-
жения инфляции, включавшие ужесточение контроля над ценообразо-
ванием в высокомонополизированных отраслях экономики, целенаправ-
ленное регулирование денежных потоков в целях предотвращения их
концентрации в спекулятивной сфере, декриминализацию товаропро-
водящей сети, использование экспортных пошлин на сырьевые товары,
стимулирование производства товаров народного потребления, развитие
конкуренции и т.п. Однако эти предложения не были приняты во внима-
ние. Выбор был сделан в пользу наиболее простых, малоэффективных и
в то же время самых разрушительных для благосостояния населения и
производственной деятельности методов подавления совокупного спроса
126 РАЗДЕЛ 1
при сохранении сверхдоходов и неограниченного спроса самой правящей
олигархии. Снижение инфляции достигалось путем сжатия денежной
массы, которое автоматически влекло обезденеживание реального секто-
ра экономики, сокращение доходов и платежеспособного спроса населе-
ния, падение производства и разорение государства.
Другим средством антиинфляционной политики стало втягивание
свободных денежных ресурсов в финансовую пирамиду государствен-
ного внутреннего долга путем поддержания сверхвысокой доходности
государственных облигаций. Таким образом достигался двойной эффект
оттока капитала из производственной сферы: за счет общего сокращения
денежной массы возрастала ценность денег, провоцировавшая отток ка-
питала из относительно низкодоходной производственной сферы; в то же
время сверхдоходность государственных долговых обязательств гаран-
тировала связывание уходящих из реальной экономики денег в финансо-
вой пирамиде государственных облигаций.
Иначе говоря, главным способом достижения макроэкономической
стабилизации стало сжатие совокупного спроса на товары, которое влекло
за собой сокращение производства и доходов государственного бюджета,
сопровождавшееся быстрым снижением доходов большинства населения.
Таким образом, основная тяжесть борьбы с инфляцией была возложена на
население, которое в отсутствие должной индексации заработной платы,
пенсий, социальных пособий, при самоустранении правительства от регу-
лирования оплаты труда и обеспечения социальных гарантий столкнулось
с резким падением реальных доходов и вынуждено было сократить спрос.
Однако сокращение потребительского спроса основной части населения
оказывало весьма слабое влияние на подавление инфляции, генерировав-
шейся в основном монополистическим поведением предприятий и струк-
турными диспропорциями в экономике. Кроме того, антиинфляционный
эффект сжатия спроса основной части населения в условиях сохранения и
увеличения сверхдоходов правящей олигархии обесценивался непропор-
ционально растущим спросом «новых русских».
Так же малоэффективным с точки зрения подавления инфляции издержек,
но крайне разрушительным для производства было сокращение оборотных
средств и спроса со стороны предприятий, вылившееся в кризис платежей,
демонетизацию производственной сферы, резкое сокращение производства
и инвестиций. Таким образом, антиинфляционный эффект сжатия текущего
спроса со стороны предприятий обесценивался сокращением предложения
товаров. Наряду со стабилизацией обменного курса рубля в условиях сохра-
няющейся высокой инфляции это приводило к резкому ухудшению конку-
рентоспособности отечественных товаров и еще большему сокращению их
производства, углублению экономической депрессии, росту безработицы,
дальнейшему снижению доходов и уровня жизни населения.
Катастрофа вместо реформы 127
С точки зрения создания условий для экономического роста жертвы
антиинфляционной политики оказались напрасными — снижение инфля-
ции было, наконец, достигнуто спустя пятилетие после начала шоковой
терапии путем приведения экономики в состояние неустойчивого равно-
весия, характеризовавшегося ее долларизацией, втягиванием денежной
массы в пирамиду государственного долга, замещением большей части
рынка импортными товарами, разорением половины производственных
предприятий, а также прекращением производства в большинстве отрас-
лей обрабатывающей промышленности. В таком состоянии неустойчи-
вого равновесия экономический рост был невозможен; сохранение этого
равновесия требовало быстрого наращивания государственного долга и
поддержания нормы прибыли на финансовом рынке на уровне, в несколь-
ко раз превышающем среднюю рентабельность производственной сферы.
Это блокировало приток инвестиций в развитие производства и вело к
банкротству государства.
Содержательные цели макроэкономической стабилизации — подъ-
ем инвестиций, повышение благосостояния и экономический рост —
не могли быть достигнуты антиинфляционной политикой такого рода.
В условиях сложившихся ценовых диспропорций жесткое количественное
ограничение денежного предложения обрекало большую часть отраслей
экономики на сжатие производства. Несоответствие сложившегося соотно-
шения экономических оценок и производственно-технологической струк-
туры экономики, проявлявшееся в убыточности значительной части пред-
приятий обрабатывающей промышленности, делало нереальным переход
к экономическому росту в рамках проводившейся макроэкономической по-
литики, предопределяло дальнейший рост безработицы и падение уровня
жизни. Продолжение такой политики влекло за собой дальнейшее ухудше-
ние финансового положения производственной сферы, углубление дезин-
теграции экономики и утрату возможностей привлечения инвестиций в ее
модернизацию на новой технологической основе.
Опыт депрессивной стабилизации середины 1990-х годов полно-
стью подтвердил справедливость критики многих экспертов в отно-
шении пагубности борьбы с инфляцией издержек методами сокра-
щения спроса. Продолжавшееся падение инвестиций и производства
иллюстрировало хорошо известный в теории факт недостаточности
подавления инфляции для экономического роста. В то же время разру-
шительные последствия избранных методов подавления инфляции и
достижения макроэкономической стабилизации сочетались со сверх-
доходами формирующейся финансовой олигархии. Резкое сокращение
денежной массы и кризис вели к увеличению цены денег и повыше-
нию доходности денежных активов. Провоцируя спад производства,
снижение доходов населения, резкое сокращение производственных
128 РАЗДЕЛ 1
инвестиций, избранная политика подавления инфляции одновремен-
но генерировала сверхдоходы в финансовом секторе, концентрировав-
шем дефицитные денежные ресурсы и поддерживавшем высокую при-
быльность спекулятивных операций.
Наглядным примером антисоциального характера проводившей-
ся антиинфляционной политики может служить опыт планирования
бюджета на 1995 год. Осенью 1994 года, в ходе рассмотрения проекта
бюджета на 1995 год, правительством было принято решение состав-
лять бюджет и прогнозировать параметры доходов, исходя из двух-
процентного уровня среднемесячной инфляции. Сделано это было во-
преки достоверным прогнозам ведущих академических институтов,
заключениям экспертов Государственной Думы и даже Министерства
экономики, которые сходились на прогнозной оценке среднемесячной
инфляции в 5–8%. Последовавшее тем не менее утверждение бюдже-
та исходя из среднемесячной инфляции в 2,5% при фактических 7,5%
означало ежемесячное сокращение реальных доходов всех занятых в
бюджетной сфере на 5%. Неудивительно, что реальные доходы насе-
ления в 1995 году снизились на 13%, в том числе зарплата — на 28%,
а пенсии — на 19%. Зато правительство обеспечило себе легкую вы-
полнимость формальных бюджетных обязательств, обратив к своей
выгоде их инфляционное обеспечение.
В дальнейшем перекладывание основной тяжести подавления инфля-
ции на население за счет сокращения реальных бюджетных расходов
стало еще более явным. В 1997 году правительство, грубо нарушив За-
кон о федеральном бюджете, просто сократило государственные расхо-
ды на четверть за счет социальной сферы и инвестиционных программ,
поддержки производства и науки, чтобы увеличить расходы на оплату
процентов финансовым спекулянтам по гособязательствам, не выходя
за пределы установленного дефицита бюджета. Аналогичная ситуация
сложилась в начале 1998 года, когда вместо исполнения Закона о бюдже-
те правительство установило произвольные лимиты бюджетных обяза-
тельств ради изыскания возможностей для своевременной уплаты астро-
номических процентов по своим облигациям.
Удар 5. Втягивание государственного бюджета, сбережений
населения и денежных ресурсов производственной сферы в пи-
рамиду государственного долга. Высокая прибыльность спекуля-
тивных операций, сложившаяся в период строительства частных
финансовых пирамид, с крахом последних была искусственно вос-
становлена правительством путем строительства собственной фи-
нансовой пирамиды государственных краткосрочных обязательств
(ГКО), размещавшихся под сверхвысокий процент для покрытия
Катастрофа вместо реформы 129
бюджетного дефицита. Строительство этой финансовой пирамиды
оправдывалось целью исполнения расходных обязательств государ-
ства при одновременном сдерживании инфляции. Одновременно
оно решало важные для властвующей олигархии задачи легализа-
ции и вывоза за рубеж ранее полученных незаконным путем доходов
с одновременным извлечением астрономических сверхприбылей до
100% годовых. Бурный рост государственных расходов на поддер-
жание финансовой пирамиды ГКО выглядел особенно контрастно
на фоне многомесячных задержек заработной платы и социальных
платежей, замораживания социальных расходов бюджета на крайне
низком уровне вследствие проводившейся политики ограничения
совокупного спроса (рис. 15).
Рис. 15. Соотношение расходов федерального бюджета на обслуживание долга по ГКО-
ОФЗ и социальных расходов (млрд руб.).
Следует заметить, что доходность эмитируемых российским прави-
тельством облигаций, составлявшая в разное время от 30 до 100% го-
довых, многократно превосходила общепринятую в мировой практике
доходность такого рода ценных бумаг (табл. 3). Это завышение не может
быть объяснено особенностями переходной экономики. Для сравнения
заметим, что доходность государственных краткосрочных обязательств
составляла в июле 1997 года в Азербайджане 12%, а в находившихся в не-
сравнимо более тяжелых условиях, чем Россия, Молдавии и Киргизии —
около 17% годовых. Многократная завышенность доходности гос-
облигаций сопровождалась чрезвычайной дороговизной денег, так
процентные ставки денежного рынка автоматически подтягивались к
доходности по государственным заимствованиям.
130 РАЗДЕЛ 1
Таблица 3
Сравнительная доходность гособязательств по странам, % годовых1
Страна Долгосрочные
облигации
Краткосрочные
облигации
Ставки
денежного
рынка2
Ставки
рефинан-
сирования
централь-
ных
банков
Россия,
январь 1997 г. 31,8 36–24 28
июль — август
1998 г. 20–603 56,2–113,84 32,3–118,3 80–60
США 6,55–5,0 5,07 5,52 5,0
Германия 5,40 3,20 3,09 2,5
Франция 5,50 3,33 3,19 3,0
Япония 2,12 0,49–0,69 0,2
Великобритания 6,96 6,60 6,81 4,0
1 Данные по странам 1997–1998 гг.
2 Ставки по краткосрочным межбанковским кредитам.
3 ОВВЗ, Euro, USD и переоформленных долгов Лондонскому клубу.
4 Средняя учетная ставка по всем выпускам ГКО.
Явный перекос расходов бюджета в пользу выплаты сверхвысоких про-
центов по государственным обязательствам объяснялся не столько объек-
тивной необходимостью, сколько прямыми коммерческими интересами
влиятельных финансовых структур, использовавших госбюджет в качестве
источника своих сверхдоходов. В конечном счете покупателем эмитируе-
мых правительством долговых обязательств становился Центральный банк,
который направлял значительную часть денежной эмиссии на рефинанси-
рование операций по приобретению ГКО коммерческих банков, включая
принадлежавшие ему Сбербанк и Внешторгбанк. Поэтому с макроэкономи-
ческой точки зрения дефицит бюджета по-прежнему финансировался за счет
денежной эмиссии. Только в отличие от прежней практики прямого креди-
тования дефицита бюджета и денежной эмиссии под нерыночные обязатель-
ства государственных структур реформаторы сочли более целесообразным
перераспределение проводимой в этих целях денежной эмиссии в частных
интересах в форме процентов по размещаемым на рынке государственным
обязательствам. В том числе в пользу доходов самого Центрального банка,
который в 1995–1997 годах фактически был коммерциализирован, исполь-
зуя половину получаемой прибыли на цели финансирования разнообразных
социальных льгот и привилегий своих сотрудников, а также не гнушался
использованием валютных резервов для спекуляций с государственными
облигациями посредством специально созданной офшорной компании.
Катастрофа вместо реформы 131
Последующий опыт резкого снижения доходности ГКО показал, что объ-
ективных причин к многократному завышению их доходности не было —
спрос на них был бы достаточен и при норме реальной доходности в 3–4
раза меньше установившейся в 1995–1996 годах. Но вопреки мнению спе-
циалистов и в ущерб интересам казны доходность по государственным
обязательствам устанавливалась на невиданно высоком в мировой практи-
ке уровне, что поддерживало мощный переток капитала из производствен-
ной сферы в спекулятивную, а также полностью блокировало инвестиции,
вызвав почти полную трансформацию сбережений в ГКО.
График (рис. 16) иллюстрирует процесс перетока капитала из произ-
водственной сферы в спекуляции с ГКО-ОФЗ.
Рис. 16. Динамика государственного внутреннего долга по ГКО-ОФЗ и капиталовложений.
В свою очередь отток денег из производственной сферы компенсиро-
вался последней взаимозачетами и неплатежами — ежемесячный рост
просроченной задолженности достигал 4,2 млрд рублей (или 2% от ВВП),
что влекло рост налоговых недоимок в федеральный бюджет и дальней-
шее наращивание гособязательств для их замещения. Переток денег из
производственной сферы и доходов граждан в пирамиду ГКО шел как
напрямую, так и через коммерческие банки (в том числе ГКО составляли
основную часть активов Сбербанка), а также через налогово-бюджетную
систему — средние ежемесячные расходы бюджета на обслуживание
внутреннего государственного долга составляли 3,5 млрд рублей при
средних налоговых поступлениях 16–18 млрд рублей.
Поддерживая высокую доходность спекулятивных операций (около
30% годовых в реальном выражении) на фоне снижающейся рентабельно-
сти (ниже 7%) и сохраняющихся высоких рисков финансирования произ-
132 РАЗДЕЛ 1
водственных предприятий, государство заблокировало приток капитала
в производственную сферу. Осуществление инвестиций было невыгод-
ным, отсутствовали стимулы к росту производства. Неудивительно, что
вопреки ожиданиям правительства на рост инвестиционной активности
со снижением инфляции сокращение инвестиций продолжалось. После
четырехкратного спада инвестиций в 1992–1996 годах в 1997 году они
вновь снизились на 5%, в первом полугодии 1998 года спад продолжился
с темпом 7%. Именно в тот период возникла характерная для российской
экономики патология — хроническое существенное превышение объема
финансовых вложений над инвестициями в основной капитал (рис. 17).
Рис. 17. Динамика финансовых вложений и инвестиций в основной капитал в 1993–2009 гг.
Примечание. До 1998 г. — в трлн рублей.
Источник: Федеральная служба государственной статистики.
Денежные власти своей политикой стерилизации казавшейся им из-
быточной денежной массы последовательно создавали и поддерживали
саморазрушительный для экономики механизм перетока капитала из
производственной сферы в финансовые спекуляции.
В 1997 году была достигнута лишь видимость равновесия, которое не
могло быть устойчивым, так как поддерживалось за счет наращивания
государственных займов, преимущественно в форме иностранных ин-
вестиций в ГКО. Это псевдоравновесное состояние характеризовалось
следующими макроэкономическими параметрами (данные приводятся в
реальном выражении, очищенном от инфляции): ставки доходности по
государственным обязательствам — 30–40%; ставка рефинансирования
Центрального банка — 30–40; процент по коммерческим кредитам —
40–60; рентабельность в производственной сфере — 5–7; загрузка про-
изводственных мощностей в промышленности — около 40; уровень
безработицы с учетом скрытой — 10–15; инфляция — около 10%. Есте-
Катастрофа вместо реформы 133
ственным следствием такого соотношения макроэкономических пара-
метров стало образование «воронки» втягивания денег в спекуляции с
государственными краткосрочными обязательствами. При этом еже-
месячный приток средств на обслуживание пирамиды ГКО в объеме
30–40 млрд рублей обеспечивался главным образом новыми займами,
что предопределяло продолжение лавинообразного роста пирамиды ГКО
с темпом 1,3–1,5 раза в год.
С исчерпанием возможностей российских спекулянтов основным ис-
точником финансирования роста пирамиды ГКО стали иностранные
инвестиции, доля которых в портфеле государственных обязательств
достигла примерно 30%, или порядка 20 млрд долларов. Но конечным
источником оставалась денежная эмиссия — Центробанк обеспечивал
трансформацию иностранного капитала в пирамиду ГКО через эмиссию
рублей на приобретение иностранной валюты. Другим каналом эмиссии
денег было рефинансирование коммерческих банков под залог государ-
ственных облигаций. В условиях монетаристской политики количествен-
ного ограничения прироста денежной массы нарастающий приток денег
в пирамиду ГКО компенсировался оттоком капитала из производствен-
ной сферы — за 4 года (1993–1996) реальный объем денежной массы М2
снизился почти вдвое, в то время как остатки средств на счетах пред-
приятий упали в 5 раз.
Очевидно, что чем дольше сохранялось такое состояние динамического
равновесия, тем хуже становилось состояние производственной сферы и
инвестиционной активности. Падение инвестиций на 6% и рост просро-
ченной кредиторской задолженности в 1,5 раза, рост убытков в производ-
ственной сфере на 30%, или на 103,7 млрд рублей в 1997 году по сравнению
с предыдущим годом, и неплатежеспособность 60% производственных
предприятий — очевидная расплата за поддержание этого состояния рав-
новесия. Сохранение этого равновесия в 1998 году требовало увеличения
долговых обязательств на сумму более 110 млрд рублей, а также прямых
расходов федерального бюджета на обслуживание государственного долга
в объеме 124,1 млрд рублей, утвержденных законом о федеральном бюд-
жете на 1998 год. Расходы бюджета на финансирование государственных
краткосрочных обязательств достигли 3,5–4,0 млрд рублей в неделю.
Такая политика не могла продолжаться долго. В ее рамках невозмо-
жен был не только экономический рост, но и выход из долгового кризиса,
как бы ни сокращались бюджетные расходы. Построенная «денежными
властями» финансовая пирамида государственных краткосрочных обя-
зательств вскоре стала превышать возможности бюджета по ее поддер-
жанию. К 1997 году помесячные расходы на погашение и обслуживание
внутреннего долга устойчиво (в 1,5–2 раза) превышали все налоговые
поступления в федеральный бюджет (рис. 18). При этом доходов бюд-
134 РАЗДЕЛ 1
жета явно не хватало даже на покрытие критически необходимых про-
центных расходов. В 1997 году расходы федерального бюджета соста-
вили 409,3 трлн рублей (включая 40,5 трлн рублей зачетов), или 15,3%
от ВВП. Расходы, не связанные с обслуживанием и погашением долга и
предоставлением бюджетных ссуд, составили 349,6 трлн рублей (13,1% от
ВВП). По итогам 1997 года наличные доходы федерального бюджета, по
данным казначейства, составили 282,4 трлн рублей, или 10,6% от ВВП,
что на 0,4% от ВВП выше аналогичного показателя за 1996 год.
Рис. 18. Расходы на обслуживание государственного долга и зачисленные доходы
федерального бюджета, млрд руб.
Неудивительно, что упорство денежных властей в поддержании столь
разорительного для страны динамического равновесия привело к пере-
напряжению и коллапсу финансовой системы с исчерпанием источников
финансирования лавинообразно нараставших финансовых обязательств
государства.
2.4. Банкротство государства
Как и любая финансовая пирамида, эмиссия ГКО через определенное
время столкнулась с трудностями привлечения новых инвесторов, все бо-
лее сомневающихся в их надежности. Центробанку пришлось выступить
главным покупателем ГКО (как самостоятельно, так и через Сбербанк и
другие аффилированные с ним коммерческие банки), поддерживая их
сверхдоходность и ликвидность. Доля Центробанка и Сбербанка в раз-
мещении государственных долговых обязательств в банковском секторе
Катастрофа вместо реформы 135
достигла в 1997 году 2/3, что свидетельствовало об экономической аб-
сурдности реализованной технологии обслуживания дефицита бюджета:
как и ранее, ее главным источником была денежная эмиссия и сбереже-
ния госструктур.
Видимость макроэкономической стабилизации достигалась самым
примитивным способом — путем связывания свободных денег в спеку-
лятивных операциях со сверхвысокой доходностью за счет государства,
невзирая на пагубные последствия такой политики для производствен-
ной сферы и инвестиций. Пользуясь медицинской терминологией, эко-
номику страны «посадили на иглу» с такими же последствиями, как и в
человеческом организме при снятии болезненных ощущений инъекция-
ми морфия.
Назначая сверхвысокие по мировым меркам ставки доходности госу-
дарственных краткосрочных обязательств и ставки по ломбардным кре-
дитам под их обеспечение, правительство и Центральный банк временно
привлекали и удерживали от опрокидывания на рынок огромный капи-
тал, сбежавший вследствие проводившейся ими экономической политики
из производственной сферы, и поддерживали таким образом видимость
стабилизации обменного курса и цен на товарных рынках. Видимость
макроэкономической стабилизации достигалась путем фиксации обмен-
ного курса рубля на фоне доминирования импортных товаров в рознич-
ном товарообороте на рынках крупных городов, определявших ценовую
динамику, а также фактического замораживания совокупного спроса за
счет секвестирования бюджетных расходов, ухудшения финансового по-
ложения в производственной сфере и подавления инвестиций. Естествен-
ными и уже привычными результатами такой политики были: поддержа-
ние оттока капитала из производственной сферы, дальнейшее снижение
инвестиций и производства, углубление платежного кризиса в реальном
секторе, ухудшение финансового положения производственных пред-
приятий, еще большее сокращение реально выплаченной зарплаты при
продолжающемся быстром росте предпринимательских доходов. Новым
результатом стало втягивание государства в долговой кризис и переход
бюджетного кризиса в хронический. К середине 1997 года экономика ока-
залась в ловушке долгового кризиса, когда обслуживание госдолга на-
много и устойчиво превышало возможности налоговой базы бюджета.
В этой ситуации проводившаяся политика секвестирования расходов
бюджета ради их перераспределения на обслуживание государственного
долга окончательно потеряла смысл. Рост расходов федерального бюд-
жета на эти цели до 1/3 его величины не остановил рост пирамиды госу-
дарственного долга, которая, перед тем как рухнуть, увеличилась в 1998
году еще более чем на 100 млрд рублей. Бессмысленно было оплачивать
финансовым спекулянтам невиданные в мировой практике сверхприбы-
136 РАЗДЕЛ 1
ли за счет экономии на детских пособиях и зарплате бюджетникам, так
как возможности этой экономии были несравнимо меньше лавинообраз-
но нарастающих долговых обязательств. Тем не менее в проведенном в
1997 году секвестре расходов федерального бюджета сокращение соста-
вило 30% по северному завозу, угольной отрасли, оборонному заказу,
55% — по остальным незащищенным статьям. Расходы на обеспечение
сверхприбылей финансовых спекулянтов от инвестиций в пирамиду го-
сударственного долга составили свыше четверти всех расходов бюджета
в 1997 году, став самой крупной статьей бюджетных расходов.
Эта тенденция получила закрепление в бюджете 1998 года. При со-
кращении по сравнению с предыдущим годом запланированных со-
циальных расходов на 8 млрд рублей рост расходов на обслуживание
государственного долга составил 33 млрд рублей. При фактическом
исполнении за девять месяцев 1998 года расходной части федераль-
ного бюджета в среднем на 48,3% от годовых назначений расходы на
обслуживание государственного долга были выполнены на 70,5%, в то
время как расходы на промышленность, энергетику и строительство —
на 23%, на сельскохозяйственное производство — на 22,5, финанси-
рование государственных инвестиций — на 8,9, на конверсию обо-
ронной промышленности — на 4%. Практически не проводилось по-
гашения задолженности перед предприятиями оборонного комплекса
за выполненные госзаказы, а текущие платежи составляли 10–15% от
утвержденных лимитов бюджетных расходов.
Приспособление к бюджетному кризису путем произвольного сокраще-
ния всех расходов, за исключением постоянно растущих расходов на об-
служивание государственного долга, привело к стабилизации непроцент-
ных расходов федерального бюджета на крайне низком уровне — около
10% ВВП. Острый бюджетный кризис фактически стал хроническим —
величина расходов федерального бюджета сократилась к середине 1990-х
годов по сравнению с дореформенным уровнем впятеро, а по сравнению с
союзным бюджетом — на порядок. Уровень бюджетных расходов стал на
треть ниже минимума, необходимого для поддержания самых первооче-
редных социальных расходов и национальной безопасности.
Абсурдный с точки зрения здравого смысла способ балансирования
бюджета путем быстрого наращивания и без того одного из самых боль-
ших в мире государственного долга на фоне почти бесплатной прива-
тизации большей части государственных активов, отказа государства
от многих доходных источников (таможенные пошлины на вывоз не-
обработанного сырья, другие формы изъятия природной ренты в доход
государства, госмонополия на оборот алкоголя, прибыль госсектора)
свидетельствует о реальных мотивах проводившейся стабилизацион-
ной политики. Размещая облигации государственного долга под сверх-
Катастрофа вместо реформы 137
высокий процент и сокращая для обеспечения процентных платежей
социальные расходы бюджета, правящая олигархия продемонстриро-
вала классическое поведение временщиков, решающих краткосрочные
задачи личного обогащения и сохранения у власти за счет разорения
страны и будущих поколений.
Этим же задачам была подчинена и политика денежного предложе-
ния, которая вскоре приобрела самоубийственный для государствен-
ной финансовой системы характер. С одной стороны, правительство
занимало деньги под 30–100% годовых, широко привлекая иностран-
ные инвестиции. С другой стороны, Центробанк, эмитируя рубли на
приобретение долларов, затем размещал купленную валюту в ценные
бумаги иностранных государств, а также в краткосрочные депозиты в
иностранных банках, доходность которых составляет 5–7% годовых.
При этом гарантировался стабильный обменный курс рубля, свобода
обмена рублей на иностранную валюту и вывоза капитала за рубеж.
Чистый ущерб такого кругооборота огромных денежных сумм для рос-
сийского государства в разное время строительства финансовой пира-
миды ГКО составлял 10–95% годовых на каждый купленный доллар.
Принимая во внимание, что объем ГКО, находившийся у нерезидентов,
составлял около 20 млрд долларов в 1997 году, нетрудно посчитать, что
при средней доходности государственных обязательств в 25% чистые
потери российской финансовой системы только по операциям с ино-
странцами составили в 1997 году около 4 млрд долларов. Почти все они
были вывезены за рубеж в ходе финансового кризиса.
Разумеется, мировое сообщество финансовых спекулянтов с восторгом
поддерживало этот безумный маховик добровольного самоуничтожения
российского национального богатства. В то время как МВФ выдавал для
поддержки российского бюджета ежегодно пару миллиардов долларов, ни-
щавшее на глазах Российское государство стало источником сверхприбы-
ли для финансовых спекулянтов всего мира. За его счет можно было без
риска «заработать» 50% прибыли на операциях с ГКО, затем вложить эти
деньги в приобретение крупного предприятия в размере от 1/10 до 1/100
его реальной ценности, израсходовать затем немного денег на рекламный
аудит для его «капитализации», а затем перепродать по цене в 5–10 раз
выше. На фоне катастрофического сокращения производства и обнища-
ния большинства населения спекулятивный сектор российской экономики
стал настоящей «страной Эльдорадо» с самой высокой доходностью фи-
нансовых спекуляций в мире, где, ничем не рискуя, можно было в год полу-
чать сотни, а если повезет, то и тысячи процентов прибыли. «Поле чудес»
материализовалось в нашей стране, которая в кругах мировой финансовой
элиты закономерно стала восприниматься как «страна дураков», раздари-
вающая свои богатства и свое будущее всем желающим.
138 РАЗДЕЛ 1
Произошедший 17 августа 1998 года крах финансовой пирамиды госу-
дарственных краткосрочных обязательств вместе с решением Централь-
ного банка о замораживании валютных операций капитального харак-
тера и девальвации рубля фактически означал финансовое банкротство
государства, ставшее закономерным результатом проводившейся макро-
экономической и финансовой политики. Удивительным было упорство,
с которым руководители правительства и Центрального банка 1994 —
первой половины 1998 года и ответственные за обслуживание госдолга
специалисты этих органов отрицали не только угрозу краха финансовой
пирамиды ГКО-ОФЗ, но и отказывались признать очевидный для всех
«пирамидальный» принцип наращивания и обслуживания госдолга, в
соответствии с которым долговые обязательства погашались за счет но-
вых займов.
К примеру, по состоянию на 1 июля 1998 года объем внутреннего гос-
долга по облигационным краткосрочным займам составил 436 млрд ру-
блей. При этом чистая выручка государственного бюджета от размеще-
ния этих облигаций (доходы от размещения минус расходы на выплату
процентов и погашение долга) не превысила 30 млрд рублей. Оставшиеся
более чем 400 млрд рублей ушли на проплату обязательств и погашение
ранее эмитированных ГКО.
Своевременная реализация инициированных в то время автором пред-
ложений о реструктуризации финансовой пирамиды ГКО путем приня-
тия законопроекта «О чрезвычайных фискальных, институциональных и
законодательных мерах по преодолению бюджетного кризиса»1, продви-
жение которого на второе чтение было заблокировано категорическими
возражениями правительства и Центрального банка, позволила бы избе-
жать банкротства государства, остановив разрастание пирамиды долго-
вых обязательств.
За год до банкротства государства в августе 1998 года имелась воз-
можность избежать долгового кризиса при соответствующем изменении
макроэкономической политики, за полгода до него — с минимальными
потерями, за два месяца — ограничиться «мягкой» системой антикри-
зисных мер, не предусматривавших какого-либо принуждения хозяй-
ствующих субъектов. Но алчность затмила глаза денежным властям, а
втянувшаяся в игры с ГКО властвующая олигархия с энтузиазмом под-
1 В этом законопроекте, принятом Госдумой в первом чтении в феврале 1998 года, в частности,
имелась статья следующего содержания: «Поручить Правительству в срок до 1 марта 1998 года
провести реструктуризацию внутреннего долга по состоянию на 30 сентября 1997 года (в том чис-
ле по Государственным краткосрочным обязательствам, находящимся в собственности Централь-
ного Банка России и коммерческих банков с контрольным пакетом, принадлежащим государству,
а также по индексации вкладов населения в Сбербанке и по товарным кредитам) с конвертацией
государственных обязательств по этой задолженности в купонные облигации государственного
займа сроком погашения 10 лет и с гарантированным доходом в размере 4% годовых в реальном
исчислении (сверх темпа инфляции)».
Катастрофа вместо реформы 139
держивала раскрутку маховика сверхприбыльных спекуляций по нара-
щиванию госдолга и разорению государства.
Запоздалый и сумбурный отказ от дальнейшего обслуживания пира-
миды ГКО-ОФЗ 17 августа 1998 года означал признание бессмысленно-
сти двух секвестров бюджета в 1997–1998 годах и связанных с этим тяже-
лых потерь в сфере социальной политики и национальной безопасности,
которые были принесены в жертву ради перекачки денег на оплату про-
центов спекулянтам в целях поддержания этой пирамиды и видимости
стабилизации. Также бессмысленно были потрачены миллиарды долла-
ров валютного резерва страны, включая последний 4,8-млрд заем МВФ,
на поддержание завышенного обменного курса рубля ради сохранения
видимости финансовой стабилизации. Благодаря этому займу денежные
власти ценой колоссальных потерь бюджета и инвестиций, роста внеш-
них займов на месяц продлили видимость стабилизации. Этого времени,
видимо, хватило для того, чтобы придворные финансовые спекулянты
успели выйти из пирамиды ГКО до ее краха, сбросив обесценившиеся
ГКО на плечи Сбербанка, который традиционно расплачивается за экс-
перименты денежных властей сбережениями населения.
До последнего рубля правительство и Центральный банк тратили таю-
щие бюджетные средства и валютные резервы на обслуживание финансо-
вых спекулянтов, обеспечивая им максимально благоприятный режим для
перевода капитала и прибыли за рубеж. Эта политика саморазорения страны
оправдывалась заботой о кредитной репутации страны. В момент дефолта
денежные власти о ней забыли, бросившись спасать «олигархов». Централь-
ный банк принял решения о девальвации рубля и прекращении на 90 дней
операций российских коммерческих банков по возврату обесценившихся
кредитов за рубеж, нарушив свои клятвенные официальные обещания, не-
прерывно объявлявшиеся в течение нескольких месяцев перед крахом.
Заметим, что аналогичное поведение денежные власти продемонстриро-
вали и десятилетие спустя, во время глобального финансового кризиса. Раз-
дав триллионы кредитов приближенным банкам и девальвировав рубль,
они вновь обманули ожидания инвесторов и населения, предоставив за
счет них и государства возможность легкой наживы олигархам.
Своими решениями Центральный банк и правительство надолго об-
рушили кредитный рейтинг России и каждого из российских банков.
Большинство из них пострадало за приближенных к власти олигархиче-
ских структур, которые не хотели платить кредиторам, пролоббировав
решение денежных властей о моратории на возврат кредитов. Эта мера не
решала проблему оттока капитала, который легко находил другие пути.
В силу своей кратковременности она не спасла и платежный баланс, де-
фицит которого лишь увеличился вследствие потери доверия к россий-
ской банковской системе. Решение о моратории спровоцировало резкий
140 РАЗДЕЛ 1
рост требований иностранных банков по возврату выданных ими кре-
дитов своим российским партнерам или существенному увеличению их
залогового обеспечения, что разорило многие вполне платежеспособные
банки, не думавшие отказываться от выполнения своих обязательств.
Созданная решением Совета Федерации специальная Временная ко-
миссия по расследованию причин, обстоятельств и последствий при-
нятия решений Правительства Российской Федерации и Центрального
банка Российской Федерации от 17 августа 1998 года констатировала
«следующие последствия решений от 17 августа [5].
1. Утрачено доверие инвесторов к платежеспособности и конку-
рентоспособности экономической системы России.
2. Произошли серьезные нарушения в работе банковской системы,
осуществлении платежно-расчетных отношений.
Прямые потери коммерческих банков вследствие отказа Правитель-
ства Российской Федерации от обслуживания своих долговых обяза-
тельств оцениваются в сумме 45 млрд рублей.
3. Сократился объем ВВП и инвестиций. По сравнению с ожидавши-
мися итогами года по состоянию на 1 августа 1998 года, согласно офици-
альным прогнозам:
● объем ВВП снизился на 50–77 млрд рублей в ценах на 1 января 1998
года (или 85–130 млрд рублей в ценах на 1 декабря 1998 года);
● объем инвестиций сократился соответственно на 22,9, млрд рублей
или 38,9 млрд рублей.
4. Существенно сократились доходы федерального и региональных
бюджетов. Для бюджетной системы страны последствия решений от
17 августа связаны со спадом производства и ростом неплатежей, утратой
части налоговых поступлений в обанкротившихся банках, сокращением
доходов от таможенных платежей вследствие сокращения импорта.
5. Нанесен ущерб субъектам Российской Федерации, развитию фе-
деративных отношений. Среди этих последствий следует выделить:
● резкое углубление долгового кризиса региональных бюджетов, воз-
никновение состояния неплатежеспособности многих субъектов Россий-
ской Федерации, утрату возможностей новых субфедеральных займов и
обслуживания ранее произведенных заимствований;
● сокращение доходной базы региональных бюджетов, углубление
бюджетного кризиса в большинстве субъектов Российской Федерации;
● разрушение единого экономического пространства страны вслед-
ствие сегментации денежных систем и товарооборота в условиях паралича
единой системы расчетов и принимавшихся мер по регулированию цен и
ограничению вывоза товаров народного потребления в целях поддержания
уровня жизни населения;
Катастрофа вместо реформы 141
● усиление дифференциации регионов по уровню реальных доходов
населения, предприятий и бюджетов.
6. Усложнилась возможность решения проблемы государственно-
го долга Российской Федерации.
7. Произошла глубокая дестабилизация состояния российской эко-
номики, резко повысились темпы инфляции. Вследствие решений от
17 августа произошла неуправляемая трехкратная девальвация рубля.
Из-за искусственной привязки рубля к доллару и ориентации на дина-
мику обменного курса рубля следствием девальвации последнего стал
взрывной рост цен. За четыре месяца (ноябрь к июлю 1998 года) по про-
довольственным товарам цены повысились на 63 процента, по непродо-
вольственным товарам — 85 процентов. В первом полугодии 1998 года
рост потребительских цен был в 12 раз ниже — 4 процента, в 1997 году —
всего 11 процентов.
Неуправляемая девальвация рубля повлекла за собой резкое сжатие
денежной массы в реальном выражении, обострение кризиса ликвидно-
сти и рост неплатежей. Для преодоления этих последствий, а также для
стабилизации банковской системы в условиях массового оттока вкладов
потребовалась значительная необеспеченная денежная эмиссия. Воз-
никла угроза раскручивания инфляционной спирали с длительными не-
гативными последствиями макроэкономической дестабилизации. При
этом в случае ужесточения денежной политики в целях удержания на-
меченных пределов допустимой инфляции (30 процентов в течение 1999
года) вероятно обострение платежного кризиса, дальнейшее ухудшение
финансового состояния производственной сферы и, как следствие, еще
большее сокращение производства и инвестиций.
8. Сократились реальные доходы и сбережения широких слоев на-
селения России и увеличилась численность населения с денежными
доходами ниже прожиточного минимума, возросла безработица.
9. Произошли разрушение инфраструктуры и декапитализация
рынка ценных бумаг, обострилась угроза его перехода под контроль
зарубежных структур.
Оценивая причины финансового кризиса и решений от 17 августа,
Временная комиссия констатирует высокую уязвимость существую-
щей системы государственного устройства и установленных в ней
процедур принятия решений для некомпетентных или преднамерен-
ных действий руководителей Министерства финансов Российской Фе-
дерации, Центрального банка Российской Федерации и Правительства
Российской Федерации, отсутствие системы ответственности этих
должностных лиц не только за обоснованность, эффективность и це-
лесообразность принимаемых решений, но и за их соответствие за-
конодательству.
142 РАЗДЕЛ 1
Временная комиссия отмечает, что анализ имевшихся предложений
и рекомендаций Правительству Российской Федерации и Центральному
банку Российской Федерации по смягчению долгового кризиса и предот-
вращению банкротства государства по внутренним обязательствам по-
зволяет с уверенностью утверждать о наличии альтернативных, гораздо
менее разрушительных возможностей выхода из долгового кризиса, от
которых руководители Правительства Российской Федерации и Цен-
трального банка Российской Федерации сознательно отказались.
Основываясь на вышеизложенном, Временная комиссия пришла к вы-
воду, что решения Правительства Российской Федерации и Центрального
банка Российской Федерации от 17 августа повлекли за собой катастро-
фические последствия для экономики и финансовой системы России,
обесценение доходов и сбережений миллионов людей, нарушения их
гражданских прав и в соответствии с обстоятельствами подготовки и
принятия этих решений должны были бы рассматриваться как тягчай-
шие преступления против общества и государства».
Рассмотрев заключение Временной комиссии, Совет Федерации обра-
тился к Президенту Российской Федерации, Правительству Российской
Федерации с просьбой рассмотреть вопрос об ответственности долж-
ностных лиц, подготовивших и принявших решения от 17 августа 1998
года, а также отвечавших за политику государственных заимствований в
1995–1998 годах. Это решение было мотивировано следующими установ-
ленными комиссией фактами:
«1. Решения от 17 августа принимались С.В. Кириенко и С.К. Дубини-
ным от имени соответственно Правительства Российской Федерации и
Центрального банка Российской Федерации М.М. Задорнова при участии
министра финансов Российской Федерации и первого заместителя Пред-
седателя Центрального банка Российской Федерации С.В. Алексашенко,
а также А.Б. Чубайса и Е.Т. Гайдара, приглашенных в качестве экспертов
Председателем Правительства Российской Федерации.
Временная комиссия установила, что подготовка и принятие указан-
ных решений проходили с грубыми нарушениями принятых процедур
подготовки решений Правительства Российской Федерации и Централь-
ного банка Российской Федерации, без необходимых в таких случаях эко-
номической и юридической экспертиз, анализа вероятных последствий.
Проекты решений не проходили согласования в соответствующих ведом-
ствах, не обсуждались на заседаниях Правительства Российской Феде-
рации и Совета директоров Центрального банка Российской Федерации.
Фактически указанные лица взяли на себя персональную ответствен-
ность за принятые решения и их последствия.
Указанные обстоятельства позволяют поставить вопрос о персо-
нальной ответственности С.В. Кириенко и С.К. Дубинина за превышение
Катастрофа вместо реформы 143
ими своих полномочий при принятии решений от 17 августа, а также о
персональной ответственности С.В. Кириенко, С.К. Дубинина, С.В. Алек-
сашенко, А.Б. Чубайса, Е.Т. Гайдара за последствия принятых решений.
2. Временной комиссией установлено, что привлечение экспертов к под-
готовке и принятию решений от 17 августа проводилось С.В. Кириенко без
необходимых в таких случаях мер по предотвращению несанкционирован-
ного разглашения конфиденциальной информации и ее использования в
коммерческих целях, а также в ущерб национальным интересам России.
При этом доступ к информации о готовящихся решениях получили лица,
заведомо заинтересованные в ее коммерческом использовании.
В ходе подготовки решений от 17 августа А.Б. Чубайсом по согласо-
ванию с Председателем Правительства Российской Федерации и Пред-
седателем Центрального банка Российской Федерации без каких-либо
утвержденных в установленном порядке директив и соблюдения необхо-
димых требований национальной безопасности велись консультации с
руководителями иностранных финансовых организаций, имеющих свои
интересы на российском финансовом рынке. Им была передана инфор-
мация конфиденциального характера, сознательно скрывавшаяся от рос-
сийских участников рынка, представительных органов государственной
власти, общественности. При этом не было принято необходимых мер,
исключающих использование этой информации нерезидентами в ком-
мерческих целях и в ущерб национальным интересам России.
Таким образом, проекты государственных решений, таящие огром-
ные негативные последствия для участников рынка, келейно обсужда-
лись с представителями иностранных финансовых институтов, а рос-
сийские инвесторы, представительные органы государственной власти,
субъекты Российской Федерации дезинформировались руководителями
Правительства Российской Федерации и Центрального банка Российской
Федерации в отношении проводимой ими политики и устойчивости фи-
нансового рынка.
То есть при подготовке решений было допущено сознательное раскры-
тие конфиденциальной информации узкой группе заинтересованных лиц,
включавшей руководителей некоторых коммерческих банков и предста-
вителей иностранных финансовых институтов, которые могли использо-
вать эту информацию в коммерческих целях в ущерб другим участникам
рынка и государственным интересам.
Указанные обстоятельства позволяют констатировать грубое нару-
шение С.В. Кириенко и А.Б. Чубайсом установленных законодательством
требований по соблюдению государственной тайны, проведению между-
народных переговоров, обеспечению национальной безопасности.
3. Решения от 17 августа были приняты в нарушение гражданского зако-
нодательства, предусматривающего невозможность одностороннего рас-
144 РАЗДЕЛ 1
торжения договоров. В частности, были нарушены статьи 310 и 817 Граж-
данского кодекса Российской Федерации. Пункт 4 статьи 817 Гражданского
кодекса Российской Федерации предусматривает, что изменение условий
выпущенного в обращение займа не допускается. Заявленное Правитель-
ством Российской Федерации и Центральным банком Российской Феде-
рации изменение условий выпущенных в обращение государственных
ценных бумаг ГКО-ОФЗ является неправомерным, поскольку означает
односторонний отказ государства от исполнения принятого обязательства.
Таким образом, проведенный Временной комиссией анализ обстоя-
тельств подготовки и принятия решений от 17 августа позволяет сде-
лать вывод о грубых нарушениях С.В. Кириенко и С.К. Дубининым норм
законодательства, принятых процедур подготовки и принятия решений
Правительства Российской Федерации и Центрального банка Российской
Федерации. Кроме того, А.Б. Чубайсом и С.В. Кириенко были грубо наруше-
ны требования национальной безопасности в части раскрытия конфиден-
циальной информации заинтересованным иностранным организациям».
Впрочем, как и следовало было ожидать по правилам олигархической
кадровой политики, обвиненные верхней палатой российского парламен-
та лица в умышленной организации финансовой катастрофы 1998 года и,
по сути, в измене национальным интересам страны не только не понесли
наказания, но и, напротив, продолжили карьеру в высших эшелонах вла-
сти на весьма влиятельных постах.
На первых порах после коллапса финансовой системы 17 августа 1998
года вместо давно назревших мер по изменению денежно-кредитной по-
литики в направлении подъема инвестиционной активности и финансо-
вого оздоровления производственной сферы Центробанк сосредоточил
денежную эмиссию на спасении олигархических банков. Следующим
шагом в этом направлении было предложение Центробанка гарантиро-
вать вклады населения, фактически переписав их на Сбербанк. Эти по-
дарки хозяевам привилегированных банков за счет бюджета не меняли
ситуацию по существу. Указанные «олигархами» структуры спасались за
счет остальных. Еще одним шагом в этом направлении стало изменение
требований Центрального банка по залоговому обеспечению кредитов на
рефинансирование крупных коммерческих банков, которым предлага-
лось передавать в залог контрольные пакеты своих акций.
Аналогичные мотивы были характерны и для принятых решений в
сфере валютного регулирования. В ситуации кризиса можно было бы
принять сильные решения, использовав его для исправления ряда се-
рьезных диспропорций экономики, блокирующих экономический рост,
и обеспечив одновременно прочность макроэкономической стабилиза-
ции на новом уровне цен, создать стимулы для оживления производства.
Например, провести централизацию валютных резервов, одновременно
Катастрофа вместо реформы 145
осуществив дедолларизацию банковской системы и увеличив денежное
предложение в рублях, что способствовало бы ремонетизации экономи-
ки и снижению ставок процента. Одномоментная девальвация рубля до
уровня его реальной покупательной способности с временным замора-
живанием цен создала бы серьезный запас прочности финансовой систе-
мы, открыв также возможности для оживления производства при новом
соотношении цен. Отказ от обслуживания финансовой пирамиды ГКО-
ОФЗ должен был быть дополнен альтернативными каналами увеличения
денежного предложения в производственной сфере, например, связываю-
щими погашение задолженности по гособязательствам с приростом про-
изводственных инвестиций.
Вместо этого Центральный банк немножко девальвировал рубль и
немножко заморозил платежи за рубеж, спровоцировав резкое усиление
давления на рубль и неизбежную (через три месяца) мощную волну вы-
воза капитала, уничтожив с трудом завоеванное доверие иностранных
инвесторов и сделав неизбежными скорую дальнейшую девальвацию
рубля, усиление инфляции и углубление кризиса. Впоследствии это по-
влекло за собой новые нарушения обязательств и дальнейшее ухудшение
положения России на мировом финансовом рынке.
Анализ причин банкротства государства в августе 1998 года опро-
вергает оправдание строителей финансовой пирамиды ГКО необходи-
мостью их эмиссии для финансирования избыточных государственных
расходов. Изначальная причина бюджетного кризиса — резкое ухудше-
ние финансового положения предприятий производственной сферы (доля
убыточных предприятий в отраслях производственной сферы в 1997 году
достигла 60,4% против 30% в 1995 году) и сокращение налогооблагаемой
базы в результате резкого сжатия массы прибыли — стала прямым след-
ствием проводившейся правительством макроэкономической политики.
Другой важной причиной бюджетного кризиса стало присвоение правя-
щей олигархией важнейших источников рентных доходов, которые по
праву и по сути должны были находиться в собственности государства:
от экспорта природного газа, сырой нефти, других природных ресурсов,
от импорта и оборота алкоголя, от денежной эмиссии и др. Немаловаж-
ное значение имело и прямое казнокрадство в форме налоговых льгот,
предоставлявшихся руководителями правительства «своим» коммерче-
ским структурам: по данным НИИ проблем укрепления законности и
правопорядка при Генеральной прокуратуре, потери доходов бюджета в
1996–1997 годах из-за предоставления налоговых преференций (льгот),
по разным оценкам, составляли от 100 до 180 млрд деноминированных
рублей в год, что превышало размер бюджетного дефицита.
Другой важнейшей причиной углубления бюджетного кризиса стал
быстрый рост расходов на обслуживание государственного долга. Хотя
146 РАЗДЕЛ 1
при этом значительная часть государственных обязательств находилась во
владении государственного учреждения — Центрального банка — и могла
быть легко реструктурирована, правительство предпочитало выплачивать
ему сверхприбыли, которые затем трансформировались в астрономиче-
скую зарплату и приобретение недвижимости для этого ведомства.
В изменениях структуры расходов федерального бюджета тех лет от-
четливо видны интересы, которые фактически обслуживало правитель-
ство, камуфлируя их разговорами о наведении порядка и необходимости
«жить по средствам». Борьба с бюджетным кризисом не затрагивала его
основных причин и сводилась к перераспределению государственных ас-
сигнований от социальных и инвестиционных расходов к поддержанию
источников сверхдоходов правящей олигархии. Приумножение сверхпри-
былей олигархических кланов, контролировавших значительную часть
банков и сырьевых монополий за счет спекуляций государственными обя-
зательствами, представлялось для правительства делом более важным,
чем обеспечение минимальных социальных гарантий, спасение от голода
и деградации детей, защита здоровья населения и образование молодежи.
Проводившаяся в 1993–1998 годах бюджетная и макроэкономическая по-
литика, принесшая правящей олигархии огромные прибыли, обернулась
для большинства населения резким сокращением текущих доходов и обе-
сценением сбережений, а для производственных предприятий — сверты-
ванием производства, кризисом платежей и огромными убытками.
2.5. Первоначальное накопление капитала на основе
присвоения общенародной собственности
В основе большинства первоначальных накоплений нынешних рос-
сийских капиталистов лежит присвоение крупных государственных
предприятий в период их приватизации. Способ приобретения этих пред-
приятий — за бесценок, как правило, благодаря использованию своего
служебного положения или личной близости к руководителям привати-
зационной кампании — предопределил чрезвычайно высокую коррупци-
онность процедур приватизации и их привлекательность для организо-
ванной преступности.
Согласно отчетам Счетной палаты и материалам Генеральной про-
куратуры ежегодно выявлялось от 3 до 5 тысяч нарушений законодатель-
ства о приватизации. По данным Генпрокуратуры, количество правона-
рушений, допускавшихся при приватизации госимущества, устойчиво
превышало количество самих случаев приватизации — организованная
методом бесплатного раздела собственности приватизация стала мощ-
нейшим фактором криминализации экономики и общества. Только в
Катастрофа вместо реформы 147
1997 году органами прокуратуры было направлено в суды 203 заявления
о признании недействительными результатов аукционов по продаже го-
сударственного имущества, принесено 267 протестов на незаконные пра-
вовые акты фондов имущества, администраций по вопросам приватиза-
ции; внесено 643 представления об устранении выявленных нарушений
законности в этой сфере. За 1995–1996 годы органами внутренних дел
совместно с сотрудниками прокуратуры выявлено и пресечено свыше
10 тыс. грубейших правонарушений, опротестовано в судах 2 тыс. неза-
конных актов приватизации государственной собственности [4].
Как указывается в докладе Совета по внешней и оборонной политике
о криминализации российского общества, «с момента начала реформи-
рования отношений собственности в стране в этой сфере выявлено более
30 тысяч преступлений (несмотря на колоссальную латентность правона-
рушений в хозяйственной сфере). Вскрыты многочисленные факты хище-
ния поступивших от приватизации денежных средств, взяточничества со
стороны лиц, уполномоченных государством на деятельность по реформи-
рованию отношений собственности. Криминальный характер российской
приватизации и ее значение для развития коррупции в России лучше всего
иллюстрируют тот факт, что практически в каждом втором регионе стра-
ны руководители местных администраций, территориальных комитетов
по управлению имуществом и фондов имущества были привлечены к уго-
ловной ответственности. И это при том, что ответственные за приватиза-
цию чиновники получали немалые бонусы, стимулировавшие их рвение
к скорейшей распродаже государственного имущества. Так, зарплата на-
чальника отдела территориального управления Мингосимущества по Во-
логодской области составляла 16,5 тыс. долларов в месяц, что почти в два
раза превышает должностной оклад Президента США…» [23].
В докладе НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при
Генеральной прокуратуре делается вывод о том, что «процесс массовой
приватизации государственных, муниципальных предприятий и жилого
фонда… осуществлялся крайне неорганизованно и поспешно, без долж-
ного государственного контроля и повсеместно сопровождался много-
численными серьезными правонарушениями, такими как: противоза-
конное присвоение федерального имущества; перемещение огромного
национального капитала в руки узкого круга избранных лиц; потеря
контрольного пакета акций многих предприятий важнейших отраслей
промышленности; занижение стоимости приватизированных объектов;
неправомерная передача госимущества в залог; незаконная распродажа
объектов социальной сферы; приватизация жилья в ущерб законных прав
несовершеннолетних и т.д.
При реализовывавшихся методах приватизации конкурентное преи-
мущество получили соответствующим образом подготовленные лица.
148 РАЗДЕЛ 1
Неудивительно, что из 140 крупнейших отечественных предпринимате-
лей 40 занимались ранее незаконным бизнесом, около 20% привлекались
к уголовной ответственности.
Наиболее значительные акции в сфере приватизации государствен-
ного имущества носили характер сговора должностных лиц и заинте-
ресованных коммерческих структур и имели криминальный характер.
Наиболее самые скандальные в этом роде аферы: приватизация ряда
крупных предприятий нефтяной и металлургической промышленности
на так называемых залоговых аукционах, организованная руководством
приватизационного ведомства; присвоение ведущих государственных
банков их высшим менеджментом; приобретение за бесценок круп-
нейших предприятий-монополистов приближенными к власти лица-
ми; захват криминальными структурами портов и других локальных
монополий; бесплатная передача организаторами «инвестиционных
конкурсов» крупнейших промышленных предприятий своим подель-
никам, по которым затем «победителями» не выполнялись обязатель-
ства. Выявленные преступления — лишь верхушка айсберга колоссаль-
ной аферы века, организованной в России под видом «реформы», а на
самом деле — незаконного присвоения (разграбления) самой крупной
собственности, когда-либо в мировой истории попадавшей в руки пре-
ступного сообщества.
Кампания по присвоению общенационального имущества в поль-
зу узкой группы хорошо информированных и приближенных к власти
лиц, проводившаяся под лозунгом «народной приватизации», была не
только преступной и аморальной, но и экономически неэффективной.
Как было показано выше, она повлекла дезорганизацию производства,
нарушение хозяйственных связей, рост трансакционных издержек, что
привело в итоге к резкому снижению эффективности производства и
обесценению приватизированных предприятий. Вызванный приватиза-
ционной кампанией хаос в отношениях собственности и утрата какой-
либо ответственности за управление государственными предприятиями
развратили многих хозяйственных руководителей, породили хищниче-
ское отношение к самой приватизируемой собственности, повлекли за
собой разграбление многих эффективно работавших и хорошо оснащен-
ных предприятий, передачу значительного числа стратегически важных
научно-производственных структур под контроль иностранных конку-
рентов. В результате эффективность промышленного производства, из-
меряемая показателями производительности труда, энергоемкости и дру-
гими общепринятыми показателями, снизилась более чем на треть, вдвое
сократился объем производства.
В докладе Счетной палаты Российской Федерации «Анализ процес-
сов приватизации государственной собственности в Российской Феде-
Катастрофа вместо реформы 149
рации за период 1993–2003 годов» [4] делаются следующие обоснован-
ные выводы.
«В ходе приватизации 1993–2003 годов органы исполнительной вла-
сти как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Российской
Федерации нередко превышали свои полномочия при принятии решений
о проведении приватизационных сделок, а также игнорировали либо «об-
ходили» различные законодательные запреты и ограничения, связанные
с продажей особо значимых государственных активов… Большое коли-
чество предприятий с высокой долей оборонного заказа в 1992 году были
приватизированы без ограничений, в том числе НТК «Союз», г. Москва
(доля оборонного заказа — 95,7%), Машиностроительное КБ «Гранит»
(85,4%), Московский вертолетный завод им. М.Л. Миля (44,4%), Иркут-
ское авиационное производственное объединение (85,1%), Нижегород-
ское госпредприятие «Гидромаш» (50,4%), что дает основания говорить о
негативном влиянии результатов приватизации в данной области на обо-
роноспособность страны…»
В докладе среди незаконно приватизированных предприятий пере-
числены гиганты отечественной «оборонки», сосредоточившие лучшие
элементы научно-технического потенциала страны: Тульский оружейный
завод, Тульский патронный завод, НПО «Сатурн» им. А.М. Люльки, Во-
ронежский завод «Электроприбор», Тульский ЦНИИ систем управления,
Вятско-Полянский машиностроительный завод «Молот» и ряд других.
Своеобразным апофеозом коррупционной вакханалии на почве мас-
совой «прихватизации» государственного имущества стало незаконное
присвоение крупнейших высокоприбыльных предприятий нефтяной и ме-
таллургической промышленности посредством залоговых аукционов 1995
года. По итогам специально проведенного расследования коллегия Счетной
палаты установила, что «на период проведения залоговых аукционов в ноя-
бре — декабре 1995 года Министерством финансов Российской Федерации
на депозитных счетах в российских коммерческих банках было размещено
603,739 млн долларов США «временно свободных средств федерального
бюджета», что практически эквивалентно общей сумме кредита, посту-
пившей в федеральный бюджет в 1995 году от залоговых аукционов… Го-
скомимущество РФ превысило свои полномочия, утвердив распоряжением
от 25 сентября 1995 года № 1365-р перечень предприятий, акции которых
выставлены на залоговые аукционы… Вышеназванные факты позволяют
утверждать, что договора кредита Правительству РФ под залог акций сле-
дует рассматривать как притворные сделки. В соответствии со ст. 170 ГК
РФ притворная сделка является ничтожной и подлежит расторжению в
установленном законодательством порядке…».
Из расследования Счетной палаты следует, что участвовавшие в зало-
говых аукционах коммерческие банки фактически «кредитовали» госу-
150 РАЗДЕЛ 1
дарство государственными же деньгами. Минфин России предваритель-
но размещал на счетах этих банков средства в соответствующих суммах,
которые затем «ссужались» Правительству Российской Федерации под
залог акций заранее отобранных предприятий. Правительство не вернуло
кредиты, и банки вполне легально стали собственниками находившихся
у них в залоге пакетов акций государственных предприятий.
В выводах экспертного заключения Счетной палаты указывалось:
«Приватизация государственной собственности сопровождалась много-
численными нарушениями как со стороны федеральных органов го-
сударственной власти, их уполномоченных представителей, так и руко-
водителей приватизируемых предприятий, что приводило, в частности,
к незаконному отчуждению объектов государственной собственности,
в том числе имеющих стратегическое значение, в пользу российских и
иностранных лиц по заниженным ценам… Характерной особенностью
приватизации явилось занижение стоимости активов приватизируемых
предприятий, что приводило к недополучению федеральным бюджетом
средств за проданное имущество. Применявшаяся в ходе приватизации
методика оценки не позволяла оценить реальную стоимость отчуждае-
мых государственных активов. В частности, в стоимость имущества
приватизируемых предприятий не включались нематериальные активы
(научные разработки, проекты, патенты и т.д.), ценность которых в на-
укоемких отраслях промышленности часто сопоставима и даже превы-
шает стоимость основных фондов» [4].
Формальное разгосударствление и передача контроля над собствен-
ностью в частные руки не привели к достижению целей, которые были
определены в Государственной программе приватизации, — формирова-
нию «эффективного собственника» и созданию социально ориентирован-
ной рыночной экономики. Социальная эффективность приватизации ока-
залась крайне низкой. Принципы равенства граждан при осуществлении
массовой приватизации и учет интересов и прав всех слоев населения не
были соблюдены. Предоставление трудовым коллективам льгот при при-
ватизации высокорентабельных предприятий добывающей промышлен-
ности, сырьевых и монопольных секторов экономики привело к необо-
снованному обогащению их руководителей и дискриминации остальных
граждан, которые имели такие же права на общенародное государствен-
ное имущество, но работали в непроизводственной сфере.
Способ проведения приватизации создал благоприятные возможности для
коррупции и ренто-ориентированного поведения, заблокировав формирова-
ние нормальных для рыночной экономики производственных отношений.
В общественном сознании приватизация четко получила эпитет «криминаль-
ная» и стала называться «прихватизацией». Это повлекло долгосрочные нега-
тивные последствия в стереотипах предпринимательского поведения.
Катастрофа вместо реформы 151
Общественное мнение о том, что права собственности распределены
противозаконно, сильно влияет на эффективность их реализации. У соб-
ственников, не уверенных в легитимности своих прав, возникает крат-
косрочная мотивация на извлечение максимальной прибыли лично для
себя, а не для предприятия. Отсюда — колоссальный отток капитала из
страны, краткосрочный горизонт принятия решений, оппортунистиче-
ское поведение менеджеров, которые вели себя как временщики, захва-
тившие приватизированные предприятия для разграбления.
Для оправдания коррупционных процедур приватизации радикаль-
ные реформаторы придумали миф об инвариантности результатов при-
ватизации, согласно которому неважно, как приватизировать, лишь бы
приватизировать, потому что, по их мнению, частный собственник бу-
дет управлять предприятием лучше, чем государство. Фактическое уни-
чтожение множества приватизированных предприятий с распродажей
их имущества новоявленными собственниками практически опровергло
миф об инвариантности методов приватизации по отношению к эффек-
тивности использования имущества.
Источник происхождения собственности имеет большое значение для
эффективности ее использования. В зависимости от того, заработана ли
собственность честным трудом или она украдена, возникают разные мо-
тивации хозяйственного поведения. Если предприятие создано собствен-
ником, вложившим свои средства, труд и предпринимательский талант в
его развитие, то он ведет себя как рачительный и компетентный хозяин.
Но если она фактически похищена у государства, даже если это похище-
ние было совершено открыто и не вызвало противодействия, то такой
собственник мотивирован на скорейшую максимизацию доходов от ис-
пользования приватизированного имущества и их сокрытие от право-
охранительных органов.
Контрпродуктивная мотивация в полной мере проявилась в реальных
стереотипах поведения собственников многих приватизированных пред-
приятий. Вопреки интересам сохранения и развития последних сначала
ими присваивались оборотные средства приватизированных предприя-
тий, включая заработную плату. Затем происходила распродажа имуще-
ства предприятия по частям. Наконец, под залог оставшегося имущества
предприятия привлекались кредиты. Финальный акт — банкротство
предприятия. Через эту «технологическую» цепочку прошло огромное
количество российских предприятий, особенно в высокотехнологиче-
ских сферах, где нельзя было получить легкие прибыли и требовалась
высокая профессиональная квалификация.
Приватизационная кампания во многом предопределила формиро-
вание стереотипов предпринимательского поведения на многие годы.
Создав возможности для легкого обогащения путем присвоения государ-
152 РАЗДЕЛ 1
ственного имущества и последующих спекуляций с акциями приватизи-
рованных предприятий, реализованная правительством технология мас-
совой приватизации сориентировала наиболее активных и энергичных
предпринимателей не на создание новых благ и удовлетворение обще-
ственных потребностей, а на раздел незаработанного богатства и при-
своение ранее созданных обществом источников дохода.
На фоне сотен процентов годовых прибыли от присвоения и после-
дующей перепродажи госсобственности низкорентабельная производ-
ственная деятельность потеряла привлекательность для предпринимате-
лей. В результате приватизационной кампании в России сформировался
аномальный тип предпринимателя, ориентирующегося не на зарабаты-
вание прибыли путем создания и продажи новых потребительских благ,
как в нормальной рыночной экономике, а на присвоение ранее созданного
богатства. Соответственно вместо экономического роста за счет активи-
зации созидательной предпринимательской энергии в результате прива-
тизации государственных предприятий был получен колоссальный спад
и взрыв криминальной активности, спровоцированный легализацией
разграбления государственной собственности.
Хищническая мотивация, сформировавшаяся в предпринимательской
среде, проявилась и в отношении людей, занятых на приватизированных
предприятиях. Если в мировой практике менеджмента уже давно закре-
пилась «школа человеческих отношений», предусматривающая береж-
ное отношение к «человеческому фактору» как ключевому в обеспечении
конкурентоспособности предприятий, то новые собственники предпри-
ятий в погоне за краткосрочной прибылью игнорировали законодатель-
но установленные требования безопасности условий труда. Вследствие
этого количество выявленных органами прокуратуры нарушений зако-
нов об охране труда увеличилось с 4951 в 1995 году до 8062 в 1996 году
(прирост на 42%), а в 1997 году их количество возросло до 11 571, т.е. на
35%. Удельный вес работающих на производстве с вредными и опасными
условиями труда в общей численности работников, занятых в промыш-
ленности, за 5 лет возрос с 18 до 42,3%. Следствием этого стало нарас-
тающее отчуждение труда от собственности и резкое снижение эффек-
тивности производства, организация которого на многих предприятиях
скатилась к моделям позапрошлого века.
Приватизация открыла самый короткий путь к богатству. Не созида-
ние нового, не инвестиции, не мощные технические достижения, а при-
своение чужого — либо при помощи приватизации, либо при помощи за-
вышения цен, либо путем захвата имущества — стало столбовой дорогой
сколачивания крупных состояний, которая совершает бесконечные круги
передела собственности. Приватизационная кампания породила нелеги-
тимность прав собственности, что порождает бесконечное стремление
Катастрофа вместо реформы 153
ее переделить: при помощи правоохранительных органов, акционеров,
судебных приставов, налоговой инспекции. Чтобы выбираться из этого
порочного круга, без пересмотра итогов приватизации не обойтись.
В мировой практике были примеры успешного решения подобной
проблемы, хотя и в куда меньших масштабах. В Англии в свое время
был введен налог на прирост капитала, когда общество посчитало не-
справедливыми итоги приватизации некоторых сырьевых отраслей и
добывающей промышленности Великобритании. Этот налог сработал и
помог восстановить общественное согласие. Подобный прогрессивный
налог мог бы быть установлен и у нас. При этом его введение не должно
означать индульгенцию по преступлениям, совершенным в ходе прива-
тизационной кампании.
2.6. Внешний контроль над Правительством России
Как уже говорилось в преамбуле к настоящей главе, последователь-
но реализованная в России и большинстве бывших союзных республик
стратегия шоковой терапии представляет собой разновидность разрабо-
танной Международным валютным фондом для слаборазвитых стран
третьего мира доктрины так называемого «Вашингтонского консенсуса».
Она отличается крайней примитивизацией экономической политики и
сведением ее к трем постулатам: либерализации, приватизации и макро-
экономической стабилизации через жесткое формальное планирование
денежной базы.
Изначально принципы «Вашингтонского консенсуса» разрабатыва-
лись в рамках борьбы с долговым кризисом развивающихся стран с се-
редины 70-х годов прошлого века. Они предназначались для управления
экономической политикой слаборазвитых государств с целью контроля
за использованием предоставляемых им из-за рубежа кредитов и обеспе-
чения гарантий для беспрепятственной деятельности на их территории
международного капитала. Этим объясняется и удивительная прими-
тивность этой концепции, сведение всех вопросов макроэкономической
политики к нескольким простым рецептам, для усвоения которых не
требовалось экономического образования. Общая идея заключалась в
минимизации государственного регулирования экономики (в идеале —
ограничении его вопросами поддержания правопорядка и защиты прав
собственности), достигаемого путем либерализации ценообразования,
внутренней и внешней торговли, приватизации государственной соб-
ственности и ликвидации какого-либо регулирования распределения
национального дохода. В рамках этого подхода устранялось влияние
государства на воспроизводственные и инвестиционные процессы, ко-
154 РАЗДЕЛ 1
торые подчинялись потребностям мировой торговли и международного
капитала путем привязки национальной валюты к доллару и ее свобод-
ной внутренней конвертируемости, а также сведения денежно-кредитной
политики к формальному планированию прироста денежной массы в за-
висимости от прироста валютных резервов.
Чтобы понять смысл этой политики и роль МВФ в ее проведении, сле-
дует напомнить, что последний был создан по инициативе США и других
развитых капиталистических стран в рамках Бреттон-Вудских соглаше-
ний, заключенных для обеспечения благоприятных условий функцио-
нирования мирового финансового рынка. Важнейшим из этих условий
было обеспечение свободного движения капитала, для чего необходимо
было гарантировать четкие правила валютного обмена и максимально
ослабить национальные режимы валютного контроля. Собственно в этом
и заключается по сей день основная миссия МВФ, который играет роль
международного финансового жандарма при основных кредиторах ми-
ровой экономики, уполномоченного ими отслеживать национальные ре-
жимы валютного регулирования должников на предмет их соответствия
принципам свободного движения капитала.
Со стороны российских руководителей непростительной наивностью
было ожидать от МВФ рекомендаций, направленных на обеспечение
общественного благосостояния и экономического роста. Задача много-
численных миссий МВФ в России, как и в других странах, заключалась
вовсе не в этом — они последовательно настаивали на демонтаже меха-
низмов государственного регулирования экономики, добиваясь ликвида-
ции национального суверенитета в валютно-финансовой и торговой об-
ластях в интересах свободного движения международного капитала. Для
этого МВФ осуществлял жесткий контроль за действиями правительств
государств-должников, обеспечивая соответствие проводимой ими поли-
тики потребностям иностранных инвесторов.
Содержание концепции «Вашингтонского консенсуса» есть не что
иное, как технология контроля за процессом колонизации международ-
ным капиталом попавших в долговую зависимость от него стран. Для это-
го выбираются примитивные, но весьма удобные для внешнего контроля
методики планирования экономической политики. Задавая жесткий план
прироста денежной массы, либерализации цен и внешней торговли, МВФ
одновременно блокирует возможность действий, существенных во всех
других направлениях экономической политики становящегося таким об-
разом подконтрольным государства. Такая политика хотя и не обеспечи-
вает экономический рост, но гарантирует управляемость, прозрачность и
предсказуемость действий (точнее, бездействие) государства, что важно
для международного финансового и торгового капитала, заинтересован-
ного в установлении контроля над рынками соответствующих стран. При
Катастрофа вместо реформы 155
этом привязка денежной эмиссии к приросту валютных резервов (часто
навязываемая МВФ модель «валютного правления») автоматически ори-
ентирует экономику соответствующей страны на потребности внешнего
рынка и иностранного капитала: деньги поступают в экономическую си-
стему только после получения подтверждения соответствия ее поведения
потребностям мирового рынка в форме валютной выручки от экспорта
или иностранных займов.
Под давлением иностранных кредиторов российским руководством
концепция «Вашингтонского консенсуса» была принята в наиболее
примитивной форме — стратегии шоковой терапии. Механизм этого
навязывания был основан на втягивании России в отработанную МВФ
ловушку долговой зависимости. В преддверии распада СССР Москву
осаждали многочисленные эмиссары из стран «семерки» и междуна-
родных финансовых организаций, шантажировавшие руководство Рос-
сии угрозами экономической блокады в случае неурегулированности
вопроса ответственности за внешний долг Советского Союза. От Рос-
сии требовали взять обязательства по его погашению на себя как усло-
вие принятия пакета мер по правопреемственности, включавших место
в Совете Безопасности ООН, статус ядерной державы и ядерное оружие,
посольства и загранучреждения, золотовалютный запас и пр. И хотя
угроза применения каких-либо экономических и политических санкций
в отношении «новой демократической» России была блефом, усилиями
связанных с иностранными кредиторами высокопоставленных чинов-
ников в окружении Ельцина последнему внушали страх перед совмест-
ным давлением западных стран, убеждая дать гарантии по обслужива-
нию и погашению советского внешнего долга. В результате, несмотря
на то что в это же время были проведены успешные переговоры о разде-
ле долгов и активов СССР между союзными республиками и подписано
соответствующее соглашение, российского президента убедили в не-
обходимости подписания Меморандума о солидарной ответственности
всех республик, а в конечном счете России, за обслуживание советско-
го внешнего долга. В условиях фактического развала государственной
финансовой системы и исчерпанности валютных резервов это означало
попадание России в долговую ловушку.
Оказавшись в ситуации хронического должника, не способного об-
служивать взятые на себя обязательства по погашению внешнего долга
СССР, российское руководство обрекло себя на унизительное и зависимое
положение от иностранных кредиторов, с которыми приходилось ежегод-
но вести переговоры по реструктуризации долга и новых займах для его
обслуживания. Эти кредиторы объединены в Парижский и Лондонский
клубы, первый из которых представляет государства, а второй — него-
сударственные кредитные организации. По сложившейся в отношении
156 РАЗДЕЛ 1
слаборазвитых государств-должников практике от имени кредиторов эти
переговоры вел МВФ, в адрес которого правительством ежегодно подпи-
сывались заявления об экономической политике, содержавшие основные
обязательства российского руководства по либерализации экономики и
самоограничительной денежной политике. Только после этого кредиторы
принимали решения о реструктуризации внешнего долга и предоставле-
нии России новых займов на его обслуживание. Через этот финансовый
шантаж и осуществлялось навязывание российскому руководству эконо-
мической политики в интересах международного капитала.
В силу жесткой позиции США и других стран «семерки» — кредито-
ров СССР Международному валютному фонду была отведена руководя-
щая роль в формировании экономической политики Российского государ-
ства. Фактически после расстрела Верховного Совета и осуществления
государственного переворота осенью 1993 года и до банкротства госу-
дарства в августе 1998 года в России действовало внешнее управление
экономической политикой, основные параметры которой разрабатыва-
лись экспертами МВФ и затем формально утверждались правительством
и Центральным банком в форме соответствующих заявлений об эконо-
мической политике. Этим заявлениям старались не придавать огласку —
ведь публично декларировалась совершенно иная политика, более или
менее отвечавшая интересам и ожиданиям граждан. Она, однако, остава-
лась на бумаге президентских посланий и имела мало общего с реально
осуществлявшимися мерами. В случае прямого противоречия установок
МВФ российским законам российским руководством неукоснительно
выполнялись первые. В этом состоит одна из причин многочисленных
противоречий между действиями и декларациями правительства, систе-
матического игнорирования им российского законодательства.
С одной стороны, официально декларировалась необходимость защи-
ты отечественных товаропроизводителей, с другой стороны, реальные
действия правительства вели к отказу от какой-либо защиты внутренне-
го рынка и предоставлению многочисленных льгот импортерам, прово-
дилась убийственная для отечественного производства политика завы-
шения реального обменного курса рубля.
С одной стороны, ставилась задача подъема инвестиционной активно-
сти, с другой стороны, реальные действия правительства и Центрального
банка по искусственному ограничению денежной массы и наращиванию
государственного долга усугубляли кризис ликвидности и делали невоз-
можным снижение ставки процента до уровня, приемлемого для привле-
чения инвестиций в производственную сферу, блокируя тем самым воз-
можность преодоления инвестиционного кризиса.
С одной стороны, велись нескончаемые разговоры об укреплении на-
циональной валюты, с другой стороны, правительство и Центральный
Катастрофа вместо реформы 157
банк не принимали никаких мер для дедолларизации экономики, расши-
рения использования рублей в международных расчетах.
С одной стороны, декларировалась борьба с бюджетным кризисом и
сверхбыстрым ростом государственного долга, с другой стороны, пра-
вительство распродавало государственное имущество по ценам, зани-
женным в десятки раз, разоряло казну эмиссией сверхдоходных государ-
ственных обязательств.
С одной стороны, в официальных декларациях отмечалась необходи-
мость поддержки структурной перестройки экономики и стимулирова-
ния научно-технического прогресса, с другой стороны, производилось
многократное сокращение ассигнований на науку, правительство не
предпринимало каких-либо мер по стимулированию инновационной ак-
тивности и организации структурной перестройки экономики на основе
ее модернизации.
С одной стороны, декларировалась неприемлемость чрезмерной соци-
альной цены реформ, недопустимость еще большего снижения жизнен-
ного уровня населения. С другой стороны, правительство отказывалось
от соблюдения социальных гарантий, с легкостью секвестрировало уста-
новленные законом социальные расходы, допускало резкое ухудшение
качества образования и здравоохранения, бросало на произвол судьбы
нетрудоспособное население, включая миллионы детей из необеспечен-
ных семей.
Эти противопоставления можно было бы продолжать бесконечно. Не-
смотря на кардинальные различия в экономике страны в 1992 и 1998 го-
дах, смысл заявлений правительства и ЦБ в адрес МВФ оставался все эти
годы неизменным. Они отличались лишь величиной ключевых параме-
тров, по которым МВФ вел контроль над исполнением принимавшихся
российским правительством обязательств. Как правило, наиболее суще-
ственные из положений заявлений правительства и Центрального банка
касались вопросов внешней торговли, денежно-кредитной политики, ис-
полнения бюджета и приватизации государственной собственности. По
этим ключевым направлениям экономической политики в документах
предусматривались меры, серьезно расходившиеся с национальными ин-
тересами страны и заявлявшейся президентом социально-экономической
политикой.
В качестве примера рассмотрим несколько фрагментов одного из мно-
гочисленных заявлений правительства и Банка России за этот период,
сделанного накануне финансового краха [46].
В части внешнеторговой политики в этом заявлении констатирова-
лось: «В течение 1998 года Правительство Российской Федерации на-
мерено развивать успехи, достигнутые в создании режима открытой
торговли, и воздерживаться от принятия протекционистских мер. Пра-
158 РАЗДЕЛ 1
вительство Российской Федерации не будет осуществлять общее повы-
шение ввозных пошлин и в целом не будет вводить никакие ограниче-
ния на импорт или экспорт… До 31 декабря 1998 года будут снижены
до 20 процентов ставки ввозных пошлин не менее чем на одну треть
товаров, к которым в настоящее время применяется пошлина в размере
30 процентов…»
Обещание правительства не вводить количественных ограничений
на импорт и экспорт означало блокирование принятого в тот период Фе-
дерального закона «О мерах по защите экономических интересов Рос-
сийской Федерации при осуществлении внешней торговли товарами».
В заявлении в адрес МВФ правительство прямо писало, что «в целом не
намерено вводить количественные меры, предусмотренные указанным
законом». Отказалось правительство выполнять и установленную дру-
гим законом норму о количественном ограничении импорта алкоголя.
В заявлении сказано, что «будет проведен тщательный анализ системы
лицензирования импорта водки и этилового спирта с целью ее упорядо-
чения таким образом, чтобы обеспечить автоматическое получение пра-
ва на импорт после уплаты импортерами авансовых платежей по импорт-
ным пошлинам».
Заметим, что принятый и введенный к тому времени в действие Закон
«О мерах по защите экономических интересов Российской Федерации при
осуществлении внешней торговли товарами» полностью соответствовал
правилам Всемирной торговой организации (ВТО) и общемировой прак-
тике защиты национальных интересов во внешней торговле. Практиче-
ски все развитые страны эти меры применяют в целях защиты своих то-
варопроизводителей от недобросовестной конкуренции. Российскому же
правительству защищать рынок кредиторы и МВФ запрещали, несмотря
на его чудовищную загрязненность импортным фальсификатом, повсе-
местное использование импортерами методов недобросовестной конку-
ренции и нарастающую несбалансированность внешней торговли.
По данным Продовольственной комиссии ООН, некоторые западные
фирмы расширяют производство и экспорт в Россию не только экологи-
чески опасных, но и прямо запрещенных к потреблению в развитых стра-
нах продовольственных продуктов. К этой категории товаров относится
примерно 80% продуктов питания, сигарет, напитков, импортируемых
нами из стран Северной Америки и Западной Европы. Так, в 1995 году из
проверенных импортных товаров забраковано колбасных изделий и по-
луфабрикатов мясных — 58%, консервов разных видов — 57, масла — 36,
алкогольной и безалкогольной продукции — 55%, что почти в два раза
больше выбраковок импорта в 1994 году. По мнению специалистов, от
употребления некачественной продукции за этот год в России погибло
более 43 тысяч человек. Данная тенденция сохранилась и в 1996 году,
Катастрофа вместо реформы 159
когда выбраковка продукции, не отвечающей требованиям безопасности,
почти в два раза превысила уровень 1995 года.
Любопытно, что регулирование международной торговли не входит в
прерогативу МВФ, это сфера деятельности другой международной орга-
низации — ВТО, с которой до сих пор ведутся переговоры об условиях
присоединения к ней России. В своих условиях МВФ явно выходил за
пределы своих полномочий, связанных главным образом с финансово-
бюджетной сферой, фактически выполняя роль колониальной админи-
страции, предписывавшей марионеточному правительству произволь-
ные требования в интересах международного капитала. В свою очередь,
российское правительство, как и положено наемному приказчику коло-
ниальной администрации, им подчинялось и отказывалось тем самым
от защиты национальных интересов. Попутно, подписав обязательства
перед МВФ по уступкам в отношении таможенных пошлин, правитель-
ство автоматически резко ухудшило позицию России на переговорах о
присоединении к ВТО.
Денежно-кредитная политика, как и макроэкономическая полити-
ка, заявляло правительство, в целом останется неизменной: «макроэко-
номическая стабильность должна поддерживаться на основе жесткой
налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики…». В заявлении со-
вершенно отчетливо фиксировался приоритет поддержания высокодоход-
ных финансовых спекуляций в ущерб производственным инвестициям в
качестве главной цели денежной политики: «органы денежно-кредитного
регулирования будут нацеливать политику установления процентных
ставок на поддержание стабильного валютного курса и повышение уров-
ня международных резервов. С этой целью в случае возникновения дав-
ления на валютный рынок Банк России будет воздерживаться от компен-
сирующих мер при продаже валюты, к которой он может прибегнуть для
поддержания валютного курса, а также обеспечит условия, при которых
сокращение ликвидности будет отражаться в повышении процентных
ставок. В то же время Банк России станет воздерживаться от интервен-
ций на рынке государственных краткосрочных обязательств, направлен-
ных на ограничение роста ставок, и будет корректировать процентные
ставки по своим кредитным операциям в соответствии с рыночными
условиями».
За этой туманной фразой кроется простая мысль: для снижения риска
потери сверхприбылей нерезидентов на спекуляциях с долгами россий-
ского правительства в случае угрозы девальвации рубля Центробанк
поднимет процентную ставку в ущерб производственным инвестици-
ям. Обменный курс рубля был превращен в новый фетиш макроэконо-
мической политики, поддержание которого стабильным рассматрива-
лось как ее главная задача.
160 РАЗДЕЛ 1
Вторая мысль заключалась в блокировании возможностей ЦБ кредито-
вать бюджетные расходы посредством покупки гособлигаций. В условиях
надвигавшейся финансовой катастрофы это было самоубийственное реше-
ние. Заметим, что в США эти операции являются основным каналом денеж-
ной эмиссии — выполняющая функции денежной эмиссии ФРС имеет право
эмитировать доллары только под приобретение казначейских обязательств.
По-видимому, чтобы не допустить изменения денежно-кредитной по-
литики в направлении улучшения финансового положения производствен-
ной сферы, в заявлении фиксировались исключительно административные
методы борьбы с неплатежами, которые без соответствующего расшире-
ния денежного предложения могли привести лишь к еще большему обо-
стрению платежного кризиса и увеличению числа неплатежеспособных
предприятий. Правительство высказало намерение предоставить «налого-
вым органам широкие полномочия по взысканию основной суммы задол-
женности по уплате налогов, а также начисленных на нее пеней и штрафов
без необходимости обращаться в суд…, наделение налоговых органов пра-
вом взыскания средств с банковских счетов неплательщиков». Фактиче-
ски тем самым вводились чрезвычайные репрессивные меры в отношении
предприятий-должников в интересах финансовых спекулянтов. Возможно,
таким образом проводилась расчистка экономического пространства Рос-
сии для долгожданных «иностранных инвесторов».
Фактически главным приоритетом проводившейся денежной поли-
тики должно было оставаться поддержание стабильных условий извле-
чения сверхприбылей на финансовых спекуляциях, главным инстру-
ментом которых стала заботливо выращивавшаяся правительством и
Центральным банком финансовая пирамида ГКО. Именно для ее под-
держания так важно было любой ценой держать стабильным обменный
курс рубля, чтобы гарантировать отсутствие риска для иностранных
спекулянтов. Для этого же декларировались следующие обязатель-
ства: «…ни Правительство Российской Федерации, ни Банк России не
будут вводить или ужесточать ограничения, касающиеся платежей и
трансфертов по текущим международным операциям, вводить или из-
менять практику в отношении множественности валютных курсов, за-
ключать двусторонние платежные соглашения, противоречащие статье
VIII «Статей Соглашения» МВФ, либо вводить или ужесточать меры
по ограничению импорта в целях поддержания платежного баланса.
При внесении изменений в механизм контроля за капиталом будут про-
водиться консультации с сотрудниками МВФ».
Цель бюджетной политики в заявлении правительства и Центрально-
го банка сводилась к трем основным направлениям:
1) секвестрирование федерального бюджета вопреки законодательно
установленным обязательствам правительства;
Катастрофа вместо реформы 161
2) ужесточение налоговой дисциплины по отношению к крупным про-
изводственным предприятиям;
3) согласие на продолжение сложившейся практики частного при-
своения принадлежащих государству доходов (от денежной эмиссии и
регулирования денежного предложения — руководящим аппаратом Цен-
трального банка, от экспорта природной ренты — соответствующими
коммерческими организациями, специализирующимися на вывозе сы-
рья, от оборота алкоголя — торговыми структурами) [20].
Фактически бюджетная политика сводилась к борьбе за удовлетворение
интересов иностранных кредиторов за счет секвестрирования социальных
расходов. При этом вопреки здравому смыслу квазибесплатная приватиза-
ция рассматривалась как одна из важнейших целей политики правитель-
ства. Из основных мер, планировавшихся правительством в этой области,
следует упомянуть обеспечение свободной купли-продажи земли и сокра-
щение перечня ограничений по приватизации предприятий. Из последнего
исключались предприятия 20 отраслей, включая энергетику, гражданскую
науку, приборостроение, химическую и металлургическую промышлен-
ность. При этом вопреки принципам правового государства правительство
гарантировало осуществление приватизации запланированных объектов
даже в случае неутверждения программы приватизации Государственной
Думой в нарушение норм действовавшего законодательства.
Заметим, что связь этих мер с задачами экономической стабилизации
весьма сомнительна. Объяснение мотивов их включения в заявления со-
держится в следующих его положениях: «Для обеспечения равного до-
ступа иностранных и отечественных инвесторов к приватизационным
конкурсам Российский фонд федерального имущества и Министерство
государственного имущества Российской Федерации обеспечат размеще-
ние в средствах массовой информации, пользующихся международным
авторитетом, объявлений о приватизации не позднее чем за 40 дней до на-
чала аукционов или конкурсов по продаже акций акционерных обществ,
включенных в программу, а также объектов, стартовая цена которых бу-
дет установлена на уровне не более 50 млн долларов США…
Правительство РФ продолжит работу по созданию законодательного
и институционального режима, направленного на привлечение прямых
иностранных инвесторов за счет:
а) применения национального режима в отношении иностранных ин-
весторов в соответствии с международной практикой;
б) введения обязательности исполнения решений независимого международ-
ного арбитража при регулировании споров между инвесторами и государством;
в) сокращения числа отраслей экономики, ограниченных для участия
иностранных инвесторов, а также сокращения ограничений на прямые
иностранные инвестиции в некоторых отраслях».
162 РАЗДЕЛ 1
Анализ заявлений показывает, что среди главных содержавшихся в
них задач экономической политики правительства и Центрального банка
неизменно присутствовали меры, направленные:
● на минимизацию риска извлечения сверхприбылей иностранными
спекулянтами на быстро растущей финансовой пирамиде государствен-
ного долга;
● перераспределение национального дохода на цели обеспечения
сверхприбылей на рынке государственных обязательств;
● реализацию интересов импортеров в предотвращении введения
каких-либо защитных мер по доступу на внутрироссийский рынок, а так-
же в снижении импортного тарифа;
● обеспечение интересов иностранного капитала в доступе к привати-
зируемой собственности.
Для решения последней задачи для полноты гарантий последова-
тельного осуществления политики колонизации России правительство
обязалось обеспечить делегирование неким «финансовым советникам»
(под которыми имелись в виду влиятельные американские банки и фи-
нансовые компании) функций планирования и осуществления привати-
зации госпредприятий: «…Министерство государственного имущества
Российской Федерации и Российский фонд федерального имущества
проведут конкурсы и выберут 9–11 независимых финансовых советни-
ков из числа опытных, имеющих международную репутацию инвести-
ционных организаций. Эти советники будут принимать участие:
а) в предпродажной подготовке крупнейших российских предприя-
тий, в том числе предприятий, перечисленных в проекте государствен-
ной программы приватизации государственного имущества в Россий-
ской Федерации;
б) в размещении акций этих предприятий на мировых рынках…
Советники также будут проводить аудиторские проверки и оцен-
ку предприятий, указывать вероятную рыночную цену сделки, ре-
комендовать необходимые меры структурной перестройки (управ-
ления) организаций, которые необходимо осуществить до продажи,
разрабатывать оптимальную схему приватизации, обеспечивать одо-
брение заявок всеми физическими и юридическими лицами и ино-
странными инвесторами, имеющими на это право по российскому
законодательству».
Откровеннее не скажешь. Закономерен вопрос: зачем российским на-
логоплательщикам было содержать правительство, которое не только ра-
ботало по задаваемым извне программам, но даже отдавало их осущест-
вление иностранным исполнителям, включая распродажу госимущества?
Из содержательного анализа основных плановых документов высшей
государственной власти в период после государственного переворота
Катастрофа вместо реформы 163
1993 года до банкротства государства в 1998 году следует, что офици-
альные верховные власти России — президент, премьер и Федеральное
Собрание — выполняли в основном функции ритуального целеполага-
ния для общественного мнения, в то время как реальное управление раз-
витием страны осуществлялось по навязывавшимся извне программам
МВФ. Не послания президента Федеральному Собранию и не федераль-
ные законы, а инструкции МВФ, подписывавшиеся в форме заявлений
российского правительства об экономической политике, определяли со-
держание проводившейся социально-экономической политики. Главной
целью этой политики была передача российской экономики под контроль
международного капитала. Ее характерным отражением стал переход на
экономические оценки в иностранной валюте, сопровождавшийся обе-
сценением внутренних инвестиций при росте иностранных (рис. 19).
Рис. 19. Динамика объема инвестиций в сопоставимых ценах на основе среднегодового
курса доллара.
Примечание. Прогноз на основе данных Росстата за 1-е полугодие 2010 г.
Как многократно предупреждали специалисты, основными резуль-
татами проводившейся под руководством МВФ политики «Вашинг-
тонского консенсуса» в России стали: дезинтеграция экономики, рез-
кое ухудшение благосостояния населения, снижение эффективности
и конкурентоспособности производства, его деградация. Обладая
квалифицированными трудовыми ресурсами и значительным научно-
технологическим потенциалом, а также огромными природными ресур-
сами, в итоге осуществления либеральной утопии Россия стала бедным
государством, оказавшись между Ливаном и Филиппинами по величи-
не ВВП на душу населения.
164 РАЗДЕЛ 1
2.7. Коррупция власти и ее отчуждение от общества
С позиций здравого смысла и научных знаний невозможно объяснить,
почему при принятии судьбоносных для страны и сотен миллионов че-
ловек решений предпочтение было отдано явно неадекватным методам,
основанным на примитивных и нереалистичных моделях, при полном
игнорировании и своего, и международного опыта, а также накопленных
научных знаний. Нечто подобное объяснимо в отношении какой-нибудь
слаборазвитой страны, где нет собственного научного сообщества и гра-
мотных управленческих кадров, но не в России с ее развитым научным и
кадровым потенциалом, собственным богатейшим историческим опытом
и признанными в мире научными школами. Не поддается логическому
объяснению почти полное игнорирование многочисленных предложений
академической науки и делового сообщества страны по формированию
экономической политики и проведению экономической реформы.
Ни в одной из развитых стран решения не принимаются так, как они
принимались российским руководством. Для разработки государствен-
ной экономической политики используются не идеологические догмы, а
точные знания и реальные закономерности. Основанием для выработки
экономической политики в условиях современной рыночной экономики
является, как правило, согласие научного сообщества, представителей
профсоюзов, деловых кругов и правительства по основным параметрам
социально-экономической политики государства, которые затем реали-
зуются в системе соответствующих мероприятий. Теоретическую основу
такого подхода составляют: разнообразный инструментарий анализа и
моделирования реальных взаимосвязей в экономической системе, поиск
точек подъема конкурентоспособности национальной экономики, сти-
мулирование главных факторов современного экономического роста —
научно-технического прогресса, вложений в «человеческий капитал»,
поддержки инвестиционной активности и др.
Все необходимые составляющие для формирования разумной эко-
номической политики в России были: развитое научное сообщество,
обладавшее необходимыми знаниями, опытные специалисты в управ-
ленческом аппарате, знакомые как с отечественным, так и зарубежным
опытом. Была и информация о разрушительных последствиях примене-
ния концепции «Вашингтонского консенсуса» в других странах, ставших
колониально зависимыми резервуарами дешевого сырья и рабочей силы
для транснационального капитала. Но все это было проигнорировано при
принятии решений о стратегии реформирования российской экономики.
Мотивы выбора заведомо саморазрушительной для страны экономиче-
ской доктрины едва ли могут быть объяснены стремлением реализовать
принципы демократии и рыночной экономики. Расстрел парламента сто-
Катастрофа вместо реформы 165
ронниками демократии и формирование олигархического режима власти
сторонниками рыночной реформы — это такой же идеологический аб-
сурд, как участие искренне верующего человека в отправлении сатанин-
ского культа. Следовательно, не идеи демократических преобразований
и рыночных реформ двигали поступками либеральных революционеров.
Антиконституционный государственный переворот, совершенный
ельцинской кликой осенью 1993 года, стал важнейшим рубежом, после
которого были свернуты процессы демократизации российского обще-
ства и построения современной социально ориентированной и высоко-
технологичной рыночной экономики. Оставшись без контроля со стороны
представительной власти, правительство занялось отнюдь не ускорением
реформ, под предлогом продвижения которых произошел государствен-
ный переворот.
Сразу же после государственного переворота и расстрела парламента
осенью 1993 года еще только формировавшиеся в тот период вокруг пра-
вительства олигархические кланы организовали открытое казнокрадство
путем предоставления незаконных льгот по уплате налогов и таможен-
ных платежей своим фирмам. Одной из первых акций победившей оли-
гархии стало издание целой серии указов Президента о предоставлении
незаконных льгот своим коммерческим структурам. Проверки Счетной
палаты только одной такой структуры — Национального фонда спорта —
показали, что таким образом из федерального бюджета страны было укра-
дено более 20 трлн рублей с конца 1993-го до начала 1995 года. Во второй
половине 1993 года незаконных льгот было предоставлено на сумму
6,3 трлн рублей в расчете на год; в 1994 году — еще на 4,4 трлн рублей.
За это же время доходы федерального бюджета оказались недобранными
на треть от запланированной величины.
С осени 1993 года, после расстрела парламента и захвата всей полноты
государственной власти ельцинской олигархией, главным направлением
ее деятельности под прикрытием доктрины «Вашингтонского консен-
суса» стали: массовая приватизация государственного имущества, вы-
родившаяся к концу 1995 года в келейное присвоение наиболее ценных
объектов государственной собственности; манипулирование государ-
ственными средствами в целях присвоения доходов от их использования;
предоставление своим коммерческим структурам разнообразных льгот
и привилегий; демонтаж наиболее действенных инструментов государ-
ственного регулирования экономики.
В результате ликвидации механизмов общественного контроля за вла-
стями предержащими и замены его декоративными институтами предста-
вительной власти, лишенными ельцинской конституцией сколько-нибудь
серьезного политического влияния, произошло быстрое разложение го-
сударственной власти и ее сращивание с организованной преступностью.
166 РАЗДЕЛ 1
В среде правящей в России элиты были созданы «правила игры», при
которых для удержания хорошего положения влиятельным бизнесменам
необходимо было подкупать чиновников, вывозить капиталец за рубеж,
искать покровительства у власть имущих, вступать с ними в сговор для
захвата ценных объектов государственной собственности. В свою оче-
редь, для высокопоставленных чиновников очень важно было быть «сво-
им» человеком у руководителей крупнейших финансовых структур, вхо-
дить в состав одного из правящих олигархических кланов. Не последнее
значение имела и поддержка политического руководства ведущих запад-
ных стран.
Осуществление политики саморазрушения государства, присвоения
национального богатства и демонтажа национального суверенитета ста-
ло возможным благодаря созданию механизмов полного отчуждения на-
селения от власти. Для высокопоставленных чиновников той эпохи оцен-
ка их деятельности населением и представительными органами власти не
имела никакого значения, оценка специалистами и коллегами — почти
никакого и даже отношение президента их не очень заботило. Поскольку
они назначались и снимались олигархическими кланами, контролировав-
шими окружение президента, от них же получали основное вознаграж-
дение, то и отчитывались они за выполненную работу тоже перед ними.
Большое значение имела также оценка деятельности руководителей ма-
кроэкономических ведомств со стороны МВФ и соответствующих служб
стран «семерки», которые оказывали влияние на кадровые назначения в
российском правительстве через политических лидеров своих стран.
Рис. 20. Диаграмма долей, в которых делят общий объем коррупционного рынка три ветви власти.
Источник: доклад Фонда «ИНДЕМ» «Диагностика российской коррупции-2005».
Следствием безответственности власти перед гражданами стало раз-
ложение государственного аппарата. Квазибесплатная приватизация
госимущества сопровождалась тотальным коррумпированием соответ-
ствующих органов власти. Резкое расслоение общества деморализовало
Катастрофа вместо реформы 167
государственных служащих, которые в условиях массового обеднения
вынуждены были заняться самообогащением за счет злоупотреблений
служебным положением. С тех пор тотальная коррумпированность стала
системным признаком исполнительной власти, присвоившей после госу-
дарственного переворота 1993 года не только полномочия, но и привиле-
гии судебной и законодательной власти (рис. 20).
С течением времени лишь увеличивался масштаб коррупции, все боль-
ше угнетающей граждан и подавляющей деловую активность (табл. 4, 5).
Таблица 4
Характеристики общероссийского рынка деловой коррупции в динамике
(Δ — процентное изменение показателя (положительное значение соответствует росту)
Характеристика 2001 2005 Δ
Интенсивность коррупции (среднее число взяток в
год для дающих взятки) 2,248 1,795 -20,2
Средний размер взятки (тыс. долл.) 10,2 135,8 1231,4
Среднегодовой взнос (тыс. долл.) 22,9 243,75 964,4
Объем рынка (млрд долл.) 33,5 316 843,3
Площадь квартиры, которую можно купить на одну
среднюю взятку (кв. м) 30 209 596,7
Отношение объема рынка деловой коррупции к
доходам федерального бюджета 0,66 2,66 303,0
Источник: доклад Фонда «ИНДЕМ» «Диагностика российской коррупции-2005».
На фоне сжатия экономической активности, снижения численности
населения и размеров государства произошло раздувание бюрократиче-
ского аппарата. По сравнению с советской эпохой количество чиновников
как на душу населения, так и на единицу ВВП увеличилось более чем
втрое. Доля расходов государственного бюджета на содержание бюро-
кратии и силовых структур в России вдвое превысила среднемировой
уровень и втрое — уровень развитых стран. Сделано это было в нема-
лой степени за счет соответствующего сокращения доли расходов на со-
циальные нужды и развитие. По структуре государственного бюджета
Россия далеко откатилась от современных стандартов, став похожей на
типичное полицейско-бюрократическое государство образца позапро-
шлого века.
Разрастание бюрократического аппарата в условиях его коррумпи-
рованности сопровождалось резким падением эффективности государ-
ственного управления. Практически во всех сферах деятельности госу-
дарства произошло существенное ухудшение результатов. По качеству
образования школьников международный рейтинг России ухудшился
более чем вдвое, по средней продолжительности жизни населения Рос-
168 РАЗДЕЛ 1
сия сползла на африканский уровень, по уровню преступности попала
в число самых неблагополучных стран, вышла в лидеры по уровню са-
моубийств и социально обусловленных болезней.
Таблица 5
Характеристики общероссийского рынка бытовой коррупции в динамике
Характеристика коррупции 2001 2005
Охват коррупции (%) 50,4 54,9
Риск коррупции (%) 25,7 35,0
Спрос на коррупцию (готовность давать взятку, %) 74,7 53,2
Интенсивность коррупции
(среднее число взяток в год для дающих взятки) 1,19 0,882
Средний размер взятки для дающих взятки (рубли) 1817 2780
Доля средней взятки в величине прожиточного
минимума (на 2001 и 2004 гг. соответственно) 1,21 1,17
Среднегодовой взнос одного взяткодателя (рубли) 2162 2452
Годовой объем рынка бытовой коррупции (млрд долл.) 2,825 3,014
Источник: доклад Фонда «ИНДЕМ» «Диагностика российской коррупции-2005».
Не лучше обстояли дела и с управлением государственным имуще-
ством. Хронический опережающий рост тарифов на предоставляемые
государственными предприятиями услуги свидетельствует об их неэф-
фективности. При этом снижение эффективности работы госпредпри-
ятий сопровождалось бурным ростом денежного вознаграждения их
руководителей, в сотни раз превышающего уровень оплаты труда ра-
ботников, быстро превратившихся из сохозяев в бесправных батраков.
Госсектор стал все больше напоминать синекуру для приближенных к
власти чиновников, посылаемых на кормление руководить крупными
госпредприятиями.
Таким образом, произошло перерождение либеральных револю-
ционеров. На словах они продолжали демонстрировать свою верность
либерально-демократическим принципам. На деле же узурпировали
власть силой и сформировали авторитарную политическую систему,
установив олигархический режим присвоения собственности и доходов.
Это перерождение стало закономерным следствием краха либеральной
утопии, который стал очевиден общественному сознанию спустя пол-
тора года после начала радикальной реформы. Потеряв большинство в
парламенте, под угрозой привлечения к ответственности за допущенные
преступления либеральные реформаторы повели себя, как большевики
после созыва Учредительного собрания в начале 1918 года, в котором они
не имели большинства. Роль матроса Железняка в разгоне высшего орга-
на власти сыграла танковая дивизия. Следуя революционной логике, со-
Катастрофа вместо реформы 169
гласно которой цель оправдывает средства, реформаторы превратились в
преступников. Соответственно изменился и смысл их поведения.
Построение демократического общества, правового государства и
рыночной экономики было отложено на призрачное далекое будущее.
В будничном настоящем цели личной наживы и удержания власти стали
доминирующими мотивами поведения захватившими власть либераль-
ными революционерами. Их главной задачей стало скорейшее прохож-
дение «точки невозврата» страны к демократическим институтам власти
и правовым механизмам ответственности властей предержащих. Соот-
ветственно изменился и смысл либеральной реформы. Она стала ори-
ентироваться не на включение созидательных мотивов хозяйственной
деятельности по наращиванию конкурентных преимуществ российской
экономики, а на скорейший слом сложившейся системы хозяйствова-
ния. Либеральная идеология выродилась в культ денег. Коррупция уни-
чтожила принципы правового государства. Формирующиеся рыночные
институты были подчинены интересам олигархических кланов, доходы
которых росли за счет присвоения государственного (в понимании либе-
ральных революционеров — ничейного) имущества, монопольного завы-
шения «свободных» цен, занижения оплаты труда.
Либеральная утопия трансформировалась в криминально-монопо-
листический олигархат. При этом преимущества традиционной русской
хозяйственной культуры, образцы дореволюционного предприниматель-
ства оказались не только невостребованными, но и дискредитирован-
ными либеральными реформаторами. Честным, ответственным, зако-
нопослушным, справедливым и добросовестным стало быть не просто
невыгодно, а недопустимо с точки зрения успешного ведения бизнеса.
В выигрыше оказались беспринципные, алчные авантюристы, подкупав-
шие чиновников, обманывавшие государство, «кидавшие» партнеров,
шантажировавшие руководителей предприятий и презиравшие трудовые
коллективы. В итоге произошла глубокая криминализация управления
хозяйством, позитивные качества русской хозяйственной культуры были
вытеснены лагерно-бюрократической криминальной контркультурой.
Согласно классической классификации Платона, возникший в Рос-
сии политический строй следует определить как тимократию (правле-
ние худших и корыстных) [74]. Демократию, понимаемую в русской по-
литологической традиции как народовластие, еще предстоит построить,
преодолевая сопротивление криминализированной и противоположной
по интересам народу властвующей элиты.
Парадоксальным образом после осуществления «демократических
преобразований» народ в России оказался еще более отчужденным от
власти, чем ранее. Циничное отношение правительства к своим консти-
туционным обязанностям, игнорирование социальных гарантий, полная
170 РАЗДЕЛ 1
безответственность в проведении экономической политики, манипули-
рование результатами выборов породили неверие людей в действенность
демократических институтов, недоверие к власти, апатию и протест.
В отсутствие общественного контроля в ходе проводившейся политики
во властвующей элите сложился симбиоз: радикальных антироссийски
настроенных рыночных фундаменталистов, прорвавшихся к власти на
волне разрушения СССР и стремившихся к уничтожению самостоятель-
ной российской государственности; поддерживавших их внешних сил,
заинтересованных в ослаблении России; криминальных элементов, ак-
тивно включившихся в борьбу за присвоение национального богатства в
условиях дезорганизации правоохранительной системы; а также руково-
дителей крупных коммерческих структур, использовавших своих людей в
органах государственной власти для создания условий извлечения сверх-
прибылей путем фактической приватизации государственных функций.
В результате этого симбиоза сформировалась олигархическая политиче-
ская система, в которой власть была узурпирована крайне узкой космо-
политичной группой, обогатившейся на принудительном разделе обще-
национального богатства и посредничестве в перепродаже его частей за
рубеж. Контролируя ключевые центральные органы государственной
власти, СМИ и ведущие элементы оппозиционных политических струк-
тур, она практически безраздельно распоряжалась государственным
имуществом и финансами, стремясь к дальнейшему обогащению наибо-
лее легким путем. Несущие опоры и механизмы ее властвующего поло-
жения состояли из следующих звеньев.
Первое. Легализованное решениями «своих людей» в структурах
власти присвоение государственного имущества. Наиболее масштабные
акции по приватизации общенациональной собственности совершались
по принципу келейного сговора заинтересованных лиц, затем оформляв-
шегося «своими людьми» в правительственных постановлениях и пре-
зидентских указах
Второе. Манипулирование государственными финансами, «всасыва-
ние» бюджетных средств в «свои» коммерческие банки, а также пропу-
скание по своим каналам эмитируемых денежных средств. Даже бюджет-
ный кризис, спровоцированный проводимой денежной политикой, стал
источником сверхдоходов для имеющих «хорошие связи» околобюджет-
ных коммерсантов. Законодательный запрет на привлечение прямых кре-
дитов Центрального банка для финансирования дефицита бюджета был
использован для приватизации денежной эмиссии, которая приобрела
форму вексельных кредитов и взаимозачетов, осуществляемых коммер-
ческими банками под поручительства Минфина на те же цели. В резуль-
тате от 20 до 60% бюджетных ассигнований по многим статьям бюджета
присваивалось «придворными» коммерческими посредниками.
Катастрофа вместо реформы 171
Третье. Манипулирование общественным мнением путем установле-
ния контроля над основными средствами массовой информации, факти-
ческое введение цензуры в частных «концернах СМИ». Дезинформация,
запугивание, оболванивание и деморализация населения стали основ-
ными приемами общенационального телевидения. Характерной чертой
подконтрольных олигархии телевизионных каналов стала оголтелая ру-
софобия, ориентированная на уничтожение традиционных ценностей и
самосознания русского народа, раболепие перед Западом, нескрываемая
симпатия к врагам России, открыто проявляющаяся во множестве инфор-
мационных сюжетов — начиная от смакования авиакатастроф россий-
ских самолетов и заканчивая героизацией чеченских бандитов.
Четвертое. Контроль за информационной средой президента. Была
организована многоуровневая система фильтрации и препарирования
информации, не позволяющая президенту реально оценить происходя-
щие процессы. Фактически контролируя ближайшее президентское
окружение, правящая олигархия приватизировала саму государственную
власть, используя ее против своих конкурентов и для захвата националь-
ного богатства страны. Профессионалы, не угодившие правящей олигар-
хии, «вылетали» из властных структур в результате подготовленных в
ближайшем окружении «президентских» решений.
Пятое. Создание частных вооруженных формирований в форме раз-
нообразных охранных структур, разбухание численности внутренних
войск для целей усиления карательного полицейского аппарата, система-
тическое запугивание и шантаж руководства Вооруженных сил, прово-
цирование коррупции среди генералитета и морального разложения во-
еннослужащих, их дискредитация в общественном мнении. Параллельно
разложению армии наращивались частные вооруженные силы, создавав-
шиеся правящей олигархией для своей защиты и продолжения политики
«другими средствами». Ежедневные сводки об убийствах предпринима-
телей, государственных служащих, политических деятелей, террористи-
ческих актах свидетельствовали о том, что идет настоящая война, развя-
занная олигархией и сомкнувшейся с ней организованной преступностью
за присвоение национального богатства страны.
Шестое. Последовательная политическая, моральная и техническая
поддержка из-за рубежа проводившейся в России саморазрушительной
политики. Она не ограничивалась руководящей ролью МВФ в прове-
дении макроэкономической политики. Наиболее преуспевшие кланы
правящей олигархии тесно переплелись с влиятельными структурами
международного капитала. Фактически правящая в России олигархия по
своим интересам стала компрадорской, а не национально ориентирован-
ной. Это определялось ее ролью в качестве «моста» в передаче россий-
ского национального богатства под контроль международного капитала,
172 РАЗДЕЛ 1
предпочтительным способом сбережений в форме вывоза капитала, си-
стемой ценностей и самим образом жизни — обустройством «семейных
гнезд» за границей, воспитанием и обучением там же детей, стремлением
войти в престижные зарубежные клубы. Это объясняет легкость, с кото-
рой правящая олигархия согласилась на передачу функций определения
экономической политики международным финансовым организациям,
отказываясь от национального суверенитета в формировании ключевых
направлений внутренней и внешней политики.
Седьмое. Манипулирование оппозицией, осуществлявшееся правя-
щей олигархией через контролируемых ею политических лидеров. Не
имея серьезной социальной опоры, ненавидимая подавляющим боль-
шинством населения, правящая олигархия могла столь долго оставать-
ся у власти только благодаря фактическому инкорпорированию в свой
состав ряда лидеров ведущих оппозиционных партий и общественных
организаций. Последним при этом отводилась важная роль своеобразных
«политических волнорезов», которые должны были контролировать дви-
жения социального протеста, направляя их в безопасное для правящей
олигархии русло парламентских дебатов, митингов общественности, ни
на что не влияющих акций публичного протеста. Они успешно справ-
лялись с этой ролью, разыгрывая многочисленные политические спек-
такли и массовые мероприятия, после которых ничего не происходило,
дурача обедневшее население и пугая состоятельную часть общества
радикальными лозунгами, оставаясь при этом совершенно безопасными
для правящего режима. Таким образом правящей олигархии удавалось
канализировать массовое недовольство и протест со стороны подавляю-
щего большинства населения в безопасные для себя формы «сотрясания
воздуха».
Характерным примером такой манипуляции стал успех правящей
олигархии на президентских выборах 1996 года, сумевшей обеспечить
победу утратившему доверие и симпатии большинства населения Ель-
цину путем комбинации фальсификации результатов выборов, шантажа
губернаторов и местных руководителей, массированного оболванивания
населения посредством СМИ и подкупа ряда ведущих оппозиционных
лидеров. Вожди оппозиции не пожелали объединяться, не стали зани-
маться сложной и опасной работой по контролю за подсчетом голосов
и предпочли сыграть отведенные им правящей олигархией роли в изби-
рательном политическом спектакле, так и не решившись на серьезную
борьбу за власть.
Восьмое. Основным механизмом воспроизводства доминирующего
положения правящей олигархии является система присвоения государ-
ственных средств через легально организуемые каналы. Первым таким
каналом была «ваучерная» приватизация, позволившая хорошо инфор-
Катастрофа вместо реформы 173
мированным организаторам этого процесса и их компаньонам присвоить
наиболее ценные объекты общественной собственности. Вторым, также
весьма масштабным, каналом стало присвоение денег государственных
предприятий и организаций через банковскую систему, организованное
благодаря искусственно созданному их дефициту. Третьим каналом была
«прокрутка» бюджетных денег привилегированными банками. И нако-
нец, четвертым каналом легализованного казнокрадства стала пирамида
ГКО-ОФЗ, через которую в пользу коммерческих структур было изъято
из федерального бюджета свыше полутриллиона рублей.
Анализ содержания и мотивов проводившихся под видом реформы ре-
альных мероприятий убедительно доказывает, что происходившие в Рос-
сии деградация, депопуляция и деиндустриализация являются прямым
результатом экономической политики и ни в коей мере не могут быть
объяснены разного рода объективистской и наукообразной терминоло-
гической чехардой (как то: «трансформационный спад», «демилитариза-
ция экономики», «сокращение невостребованных рынком избыточных
производств» и других, сочиняемых апологетами проводимой политики
псевдопонятий). Они стали результатом проводившейся политики ры-
ночного фундаментализма в интересах космополитической олигархии.
Ущерб от реализации этой антисоциальной утопии сравним с другими
катаклизмами, постигшими Россию в современной истории. Нашествие
Наполеона, братоубийственная Гражданская война, фашистская агрессия
гитлеровцев, шоковая терапия привели к примерно одинаковым послед-
ствиям: уничтожению до 1/3 национального богатства и огромным по-
терям населения страны.
По масштабам разрушений дорвавшиеся до управления страной ры-
ночные фундаменталисты превзошли всех других социальных экспе-
риментаторов. По имеющимся оценкам, число человеческих жертв ими
проводившейся политики втрое превышает число жертв предыдущего
социального эксперимента — революции и Гражданской войны 1917–1920
годов. Материальные потери от этой политики более чем вдвое превыси-
ли ущерб, нанесенный СССР гитлеровским нашествием 1941–1945 годов.
Огромная часть национального дохода, составляющая примерно по 500
млрд долларов США в каждое постсоветское десятилетие (что сопоста-
вимо с годовым объемом ВВП), перетекала из производственной сферы и
сбережений граждан через финансовые спекуляции за рубеж.
Можно, конечно, утешать себя, что колоссальные материальные и че-
ловеческие жертвы, по многим показателям превышающие потери СССР
во время Второй мировой войны, были совершены не напрасно. Что в ре-
зультате произошедших преобразований на постсоветском пространстве
сформировалась более эффективная экономическая система, способная
преодолеть ограничения предыдущего хозяйственного механизма и обе-
174 РАЗДЕЛ 1
спечить в перспективе более высокие темпы социально-экономического
развития страны. Но этот тезис не выдерживает критики.
Показателем потенциальной эффективности экономической системы
является ее инвестиционная активность. Если бы в результате реформ
сформировались институты накопления национального дохода, обеспе-
чивающие достаточные для устойчивого и быстрого экономического ро-
ста долгосрочные инвестиции в модернизацию и развитие производства,
то можно было бы надеяться на успешное развитие в будущем. Но «в
чистом виде» итоги либеральной революции выражаются в вывозе поло-
вины национальных сбережений за рубеж и эмиграции миллионов умов,
не нашедших применения внутри страны.
Глава 3
Идеология реформы
Идеология придает смысл экономическому поведению и предопределя-
ет формирование государственной политики. Понять причины катастро-
фических последствий проводившейся в России политики невозможно
без прояснения смысла и выявления истоков направлявшей ее идеологии
рыночного фундаментализма. А также причин, мотивов и обстоятельств
выбора этой идеологии. Она носит наукообразный характер с претензией
на истинность в последней инстанции, опираясь на неоклассическую эко-
номическую теорию. Критический анализ последней является необходи-
мой составляющей раскрытия смысла идеологии реализованной в России
либеральной реформы и причин ее плачевных результатов.
Как было показано выше, выбор стратегии перехода к рынку в кон-
це 1991 года был фактически навязан России в форме шоковой терапии,
представляющей собой радикальный вариант крайне либерального под-
хода к вопросам экономической политики, основанного на идеологии
рыночного фундаментализма. Этот выбор был сделан вопреки мнению
научной общественности страны, сопротивлению парламента и отторже-
нию государственного аппарата. Необходимостью осуществления этого
выбора новая российская власть оправдывала повлекшие экономиче-
скую и демографическую катастрофу в России преступления против го-
сударства и общества, включая фактическую конфискацию сбережений
граждан, замороженных в Сбербанке в период гиперинфляции 1992 года,
антиконституционный государственный переворот и расстрел Съезда
народных депутатов в 1993 году, разграбление государственного имуще-
ства под видом его приватизации узурпировавшей власть олигархией в
1994–1997 годах, подмену президентских выборов политическим шоу с
Катастрофа вместо реформы 175
манипуляциями голосами избирателей в 1996 году, и наконец, банкрот-
ство государства в 1998 году. Все это заставляет внимательно отнестись
к анализу идеологии проводившихся преобразований.
В настоящей главе анализируются теоретические основы, содержа-
тельная сторона и практический смысл идеологии проводившихся в Рос-
сии реформ, до сих пор во многом определяющей экономическую поли-
тику государства.
3.1. Несоответствие макроэкономической догматики
реформаторов реальным экономическим процессам
Важнейшей причиной постигшей Россию экономической катастрофы
является неадекватность теоретических представлений реформаторов об
устройстве и механизмах развития современной экономики реальным
экономическим процессам. Игнорирование структурных особенностей
российской экономики в надежде на автоматическое действие механиз-
мов рыночной самоорганизации провоцировало процессы дезинтеграции
экономики и нарастания хаоса. Попытки применения разработанных для
состояния рыночного равновесия методов макроэкономической стабили-
зации путем ограничения денежной массы не могли дать адекватный ре-
зультат в сильно неравновесной ситуации. В условиях характерных для
российской экономики диспропорций применение этих методов неизбеж-
но влекло ее распад на автономно функционирующие секторы, каждый
из которых стремился к своему состоянию равновесия. При этом сово-
купность этих состояний отличалась от дореформенного состояния эко-
номики спадом экономической активности, обесценением значительной
части производственного и интеллектуального потенциала, снижением
производства товаров, ставшего убыточным в новой системе экономиче-
ских оценок. Реальные результаты практического применения основных
постулатов рыночного фундаментализма свидетельствуют об их несо-
стоятельности.
Выше было показано, как самоустранение государства от регули-
рования цен в расчете на то, что рыночные механизмы сами обеспечат
распределение ресурсов оптимальным образом привело к гиперинфля-
ции. Несостоятельным и практически крайне вредным оказался и дру-
гой постулат рыночного фундаментализма о недопустимости активной
денежно-кредитной политики и сведении последней к жесткому коли-
чественному регулированию денежной массы. Экономика на сжатие
денежной массы отреагировала массовыми неплатежами и бартерными
операциями, породив разнообразные денежные суррогаты, что привело к
существенному ухудшению качества денег и лишь усугубило инфляцию,
176 РАЗДЕЛ 1
вызвало глубокое расстройство денежного обращения. Это можно было
предвидеть по опыту экономических реформ в Восточной Европе.
Многочисленные исследования зависимости между приростом денеж-
ной массы и темпом инфляции, предпринимавшиеся десятками исследо-
вателей по динамическим рядам всех стран с переходной экономикой,
доказали отсутствие статистически значимой зависимости [26]. Вопреки
гаданиям рыночных фундаменталистов практический опыт доказал, что
не существует формулы, которая бы описала зависимость между приро-
стом денежной массы и темпом инфляции, потому что инфляция — яв-
ление многофакторное, не сводимое к динамике денежного предложения.
Однако, несмотря на вышеуказанные очевидные соображения, макро-
экономическая политика российских денежных властей в течение уже
многих лет основывается на рецептах монетаристской теории, обосно-
вывающей методологию административного регулирования количества
денег в обращении как главного инструмента контроля над инфляцией.
Российские денежные власти стараются следовать формулам из учебни-
ков количественной теории денег, отражающим теоретическую взаимо-
связь между количеством денег и инфляцией в виде тождества:
РТ = MV,
где: Р — цены;
Т — объем товарной массы;
М — объем денежной массы;
V — скорость обращения денег.
Данное тождество недоказуемо и неверифицируемо, оно интерпрети-
руется как аксиома, из которой выводятся важнейшие постулаты количе-
ственной теории денег. На этом основании формулируются рекомендации
в отношении макроэкономической политики, исходя из прямо пропор-
циональной зависимости между приростом количества денег и темпом
инфляции. Так, руководящий в течение многих лет денежными властями
России А. Кудрин пишет: «Согласно классическому представлению об
инфляции, рост цен связан с увеличением денежного предложения при
неизменной скорости обращения денег. Без увеличения денег в обраще-
нии при неизменности скорости обращения, сохранении объема выпуска
товаров и услуг общий уровень цен в стране остается неизменным, как
бы ни менялись цены на отдельные товары… Речь идет о том, что при за-
данном количестве денег в обращении рост цен на одни товары должен
сопровождаться их снижением на другие. При этом общий индекс цен
останется неизменным».
Это утверждение, кажущееся монетаристам очевидным, в действи-
тельности является ложным. Оно отражает статичное состояние эконо-
мики в абстрактных моделях рыночного равновесия с нереалистичными
Катастрофа вместо реформы 177
предпосылками, которые в реальных экономических процессах не со-
блюдаются. Рассмотрим типичные примеры изменения цен, происходя-
щие в реальной экономике под влиянием НТП и злоупотреблений моно-
полистов.
Рассмотрим случай повышения цен монополистами при неизменном
предложении товара (услуги). По-прежнему будем считать неизменными
условия функционирования других товарных рынков, стабильность ин-
ститутов, определяющих скорость обращения денег и их объем, а также
величину заработной платы, выплачиваемой работникам при производ-
стве товаров данной группы. Предположим, что получаемую сверхпри-
быль монополист сберегает, выводя соответствующую сумму денег из
обращения. Тогда вследствие повышения цены либо сократится предло-
жение соответствующих товаров (если спрос на них эластичен по цене),
либо потребителям придется платить больше. В первом случае будет на-
блюдаться повышение цен при снижении объема товаров при неизменной
величине денежной массы; во втором — потребители будут вынуждены
уменьшить спрос на другие товары. Если их производство неэластич-
но по цене, то произойдет соответствующее снижение цен, что отвеча-
ет приведенному утверждению А. Кудрина. Если же оно эластично, то
равновесие будет достигнуто при большем уровне цен и меньшем объеме
производства товаров.
Данный пример отражает типичную для российской экономики си-
туацию последовательного повышения тарифов на природный газ, элек-
троэнергию и тепло, рост которых вдвое опережает инфляцию. Монопо-
лии в этих сферах ежегодно накапливают сверхприбыль, которая может
направляться на инвестиции внутри страны или за рубеж. В последнем
случае происходит рост цен при снижающемся объеме денежного пред-
ложения (при условии привязки денежной эмиссии к приобретению ино-
странной валюты Центральным банком, как это и происходит в России).
Именно такая картина наблюдалась в первой половине 1990-х годов:
цены росли на фоне сжимающейся денежной массы при вывозе получае-
мой монополистами сверхприбыли за рубеж.
Охарактеризованный эффект повышения цен монополией следует
дополнить эффектом снижения спроса на другие товары, так как потре-
бители монопольно поставляемого товара вынуждены экономить на их
приобретении. Этот эффект делится на снижение цены и объема пред-
ложения этих товаров и зависит от эластичности спроса и предложения
по цене на них. Причем влияние снижения цен на данные товары может
сбалансировать эффект повышения цен монополией только в случае не-
эластичности предложения соответствующих товаров по цене. Это воз-
можно, например, если потребители, сталкиваясь с повышением тарифов
на газ и электроэнергию, снижают платежи за воду и тепло, от поставки
178 РАЗДЕЛ 1
которых невозможно отказаться. Они могут также переключиться с плат-
ных медицинских или образовательных услуг на бесплатные. Но сниже-
ние платежей населения ниже уровня самоокупаемости производства
соответствующих товаров придется компенсировать государственными
субсидиями.
В общем случае в негосударственном секторе экономики повышение
цен монополистами не будет компенсировано снижением цен продавца-
ми других товаров, которые несколько сократят их предложение. Именно
так реагировали российские товаропроизводители на уменьшение сово-
купного спроса в первой половине 1990-х годов. Это поведение отвечает
закономерностям функционирования промышленных систем с длинны-
ми цепочками технологической кооперации.
Изготовитель конечной продукции не может произвольно снижать
цены, так как издержки производства определяются расходами на при-
обретение комплектующих у смежных предприятий, которые, в свою
очередь, получают комплектующие у своих смежников. При производ-
стве современной высокотехнологичной продукции общее число уча-
ствующих в технологической кооперации предприятий может достигать
нескольких тысяч. В этой ситуации производитель конечной продукции
ограничен в возможностях изменения ее цены величиной ожидаемой
прибыли. К примеру, общим для любой технологической цепочки из-
держкообразующим товаром является электроэнергия. Повышение тари-
фа на нее вынуждает всех участников производственно-технологической
кооперации поднять цены на свою продукцию. При этом производители
сложных изделий реагируют на снижение спроса на них соответствую-
щим сокращением предложения товаров, а не снижением их цены.
Рассмотрим другой пример. Предположим, что вследствие внедрения
новой техники снижаются издержки производства некоторой группы то-
варов (услуг). При этом остаются неизменными институты денежного об-
ращения, определяющие его скорость, и величина денежной массы. Пред-
положим также, что при производстве рассматриваемой группы товаров
заработная плата работников не меняется, а эффект от внедрения новой
техники делится на снижение цены выпускаемой продукции и сверхпри-
быль, направляемую на дополнительное совершенствование технологии.
Последнее вызовет дальнейшее снижение цены, которое может сопро-
вождаться (или не сопровождаться) увеличением сбыта товаров (услуг)
данной группы. В первом случае мы имеем одновременное снижение цен
и повышение объема производства товаров при неизменном количестве
денег и скорости их обращения. Во втором случае (когда спрос на данный
товар неэластичен по цене) у потребителей возникает экономия денег.
Если они их сберегают, то мы вновь имеем снижение цен при неизмен-
ности всех остальных переменных монетаристского тождества. И только
Катастрофа вместо реформы 179
если они тратят эти сэкономленные деньги на приобретение иных това-
ров, предложение которых неэластично по цене, справедливо утвержде-
ние, приведенное в статье А. Кудрина. На такие товары цены вырастут
пропорционально снижению цен на инновационную продукцию. Если
же предложение дополнительно покупаемых товаров эластично по цене,
то их производство увеличится при некотором повышении цен на них
в условиях неизменного количества денег и скорости их обращения. Но
при этом нет никаких оснований полагать, что левая часть монетарист-
ского тождества останется неизменной.
Для упрощения модели предположим, что новатор не приобретает
новой техники, а сам ее изготавливает и совершенствует. Так делают
многие производители современного оборудования и программного про-
дукта. Тогда исключается эффект повышения цены на новую технику с
ростом спроса на нее. В действительности во многих случаях, типичных
для современной экономики знаний, наблюдается обратная ситуация —
с расширением масштаба использования новой технологии издержки ее
производства быстро снижаются (вплоть до нуля, как при тиражирова-
нии программных продуктов) при уменьшающемся объеме инвестиций в
расчете на единицу эффекта. Это позволяет новатору выбрать стратегию
максимизации рынка сбыта своих товаров, направляя весь получаемый
эффект на снижение цены.
Данный пример наглядно иллюстрирует возможность снижения ин-
фляции под влиянием НТП. При этом небольшой прирост денежного
предложения, идущий на освоение новой техники, дает нарастающий
антиинфляционный эффект, сопровождающийся расширением производ-
ства и сбыта соответствующих товаров. Именно этим объясняются ти-
пичные для динамично развивающихся стран случаи быстрого роста де-
нежной массы при стабильных и даже снижающихся ценах. Например, в
Китае в период бурного экономического подъема второй половины 1990-х
годов цены снижались на фоне роста денежной массы на 17% в год [53].
Как следует из приведенных примеров, утверждение, сформулиро-
ванное в статье А. Кудрина, несмотря на кажущуюся монетаристам оче-
видность, в действительности соблюдается только в частных и довольно
экзотических случаях, предполагающих неэластичность спроса и пред-
ложения товаров по цене, а также отсутствие научно-технического про-
гресса и инноваций. Конечно, в наших примерах тоже есть определенные
условности, но они отражают достаточно типичные ситуации в совре-
менной экономике.
Так, под воздействием новых знаний цена единицы полезного свойства
товара (услуги) может быстро многократно снижаться вне связи с измене-
ниями параметров денежного обращения, не оказывая заметного влияния
на цены технологически не связанных с ним иных товаров. Например,
180 РАЗДЕЛ 1
стоимость вычислительной операции в период становления современно-
го технологического уклада в 1960–1985 годах снизилась в 10 тыс. раз.
В период его интенсивного развития в 1974–1992 годах стоимость единицы
полезного эффекта вычислительной техники снизилась в 20 раз, что со-
провождалось быстрым расширением спроса на нее и соответствующим
увеличением предложения. Другой пример: внедрение технологии исполь-
зования стволовых клеток в медицине делает ненужным проведение ряда
дорогостоящих хирургических операций. Здесь снижается цена услуги без
увеличения объема предложения (если, конечно, все нуждающиеся в ле-
чении ранее получали возможность проведения хирургической операции).
Своевременная вакцинация населения позволяет резко уменьшить заболе-
ваемость, что сокращает спрос на лекарства и медицинские услуги, — при-
мер одновременного снижения цен и объемов предложения товаров.
Нетипичным в приведенных нами выше примерах является предпо-
ложение о замораживании сверхприбыли новаторами и монополистами.
В действительности они, конечно, направляют эти средства либо на ин-
вестиции, либо на потребление. Если мы рассматриваем пример с нова-
тором, то в первом случае продолжается снижение цен при увеличении
спроса на инвестиционное оборудование, которое может привести к не-
которому повышению цен на него. Утверждение А. Кудрина окажется
верным, только если это повышение будет равно снижению цен на рас-
сматриваемые товары благодаря применению данного оборудования.
Здесь предполагаются монопольное положение продавца и его полная
осведомленность об эффекте применения этого оборудования у конкрет-
ного потребителя. Кроме того, подобное поведение продавца возможно
только в отсутствие антимонопольного законодательства.
В наших иллюстративных примерах реальный эффект снижения цен
на товары намного превышает гипотетическое повышение цен на обо-
рудование. Если новатор направляет сверхприбыль на потребление, то
утверждение А. Кудрина будет справедливым, только когда это вызовет
повышение цен на предметы потребления, равное снижению цен на рас-
сматриваемые товары. Если сверхприбыль направляется на сбережения,
это приведет к увеличению кредита (при условии, что сбереженная при-
быль не вывозится за рубеж); в результате несколько увеличится спрос
на товары, приобретаемые его получателями. Тогда зависимость между
изменением цен на разные товары окажется более сложной, хотя она по-
прежнему будет определяться эластичностью их спроса и предложения
по цене. Если же сберегаемая сверхприбыль вывозится за рубеж и при
этом валюта приобретается у Центрального банка при неизменном об-
менном курсе, то количество денег сокращается. В примере с новатором
в этом случае будут происходить снижение цен и рост предложения това-
ров при сокращении объема денег в экономике.
Катастрофа вместо реформы 181
Таким образом, вопреки мнению монетаристов, цены могут расти
и снижаться при неизменности всех остальных переменных, включая
объем денежной массы. При этом может происходить как увеличение,
так и уменьшение предложения товаров в зависимости от содержания
происходящих в экономике процессов. Внедрение новых технологий
влечет за собой снижение цен, в то время как злоупотребления мо-
нополистов вызывают их повышение. Изменения в ценах на товары
одной группы вовсе не обязательно должны компенсироваться про-
тивоположным изменением цен на товары других групп. Более того,
можно утверждать, что такого рода компенсация возможна только в
экзотических случаях неэластичности спроса и предложения товаров
по цене, которым соответствует сугубо умозрительная ситуация бес-
конечного воспроизводства некоего равновесного состояния экономи-
ческой системы.
Следовательно, монетаристское тождество отражает статичную си-
туацию, которая теоретически может воспроизводиться как некоторое
состояние рыночного равновесия в абстрактной математической модели.
При внесении в нее зависимостей, отражающих реальные экономические
процессы, переменные данного тождества могут изменяться независимо
друг от друга. В реальности экономика никогда не воспроизводит состоя-
ние равновесия; в каждый момент времени она переходит в новое состоя-
ние со своими значениями переменных монетаристского тождества. Это
обусловливает бессмысленность каких-либо его интерпретаций в целях
выработки практических рекомендаций.
Сталкиваясь с проблемами практического применения количествен-
ной теории денег, монетаристы обычно «сваливают» все необъяснимые
факторы на скорость их обращения. Нет сомнений, что приведенные
выше примеры они попытаются опровергнуть путем теоретических
спекуляций относительно изменения скорости обращения денег. Но, во-
первых, для этого надо научиться ее измерять. Деление ВВП на объем
денежной массы не может считаться корректным способом определения
скорости обращения денег в силу известной условности самого показате-
ля ВВП, отражающего лишь уровень коммерческой активности.
Во-вторых, перераспределение спроса между различными сегментами
рынка будет оказывать разнонаправленное влияние на скорость обраще-
ния денег, результирующую которого тоже нужно научиться измерять в
конкретных ситуациях. Так, если получаемую в вышеприведенных при-
мерах сверхприбыль новаторы или монополисты будут тратить на спеку-
лятивные операции, то скорость обращения денег будет увеличиваться, а
если на строительство новых заводов — то уменьшаться.
В-третьих, переток денег между различными сегментами рынка про-
исходит по различным каналам денежного обращения, каждому из ко-
182 РАЗДЕЛ 1
торых свойственна своя скорость. В зависимости от того, какие из них
будут использованы обладателями сверхприбыли, будет меняться и ско-
рость обращения денег. Если они будут хранить свои средства на долго-
срочных депозитах или направят их в пенсионные или страховые фонды,
скорость обращения денег будет существенно меньше, чем в случае их
хранения на текущих счетах [17].
Теоретически ошибочными были представления реформаторов не
только о макроэкономических закономерностях. Не подтвердились их
представления о закономерностях на микроуровне, основанные на мно-
гим казавшимся очевидным постулате рыночного фундаментализма о
том, что частная собственность всегда эффективнее государственной.
Реализованная во многих постсоветских государствах ваучерная мо-
дель приватизации дала противоположный результат. Многие ново-
явленные собственники, овладевшие предприятиями часто не вполне
законным способом, не имея управленческого опыта и необходимых
знаний, попросту их разорили. При этом чем сложнее была технология
производства и выше технический уровень выпускаемой продукции,
тем, как правило, плачевнее оказывалась судьба приватизированных
предприятий. Российский опыт перехода к рынку доказал, что принци-
пиальное значение для эффективности управления имуществом имеет
способ его приобретения.
3.2. Несостоятельность теоретических основ реформы
Как уже указывалось выше, методическим руководством реформи-
рования российской экономики в процессе ее перехода от планового
хозяйства к рыночному стала доктрина «Вашингтонского консенсуса»,
основанная на неолиберальной идеологии рыночного фундаментализма,
стержнем которой является неоклассическая экономическая теория.
О неадекватности этой теории реальным процессам экономического
развития, а также об угрозах либеральной глобализации написаны горы
книг, и едва ли есть смысл доказывать в этой книге банальные вещи. Но
поскольку апологеты рыночного фундаментализма продолжают навязы-
вать российскому руководству пассивное следование манипулируемой
ФРС США «свободной» руке рынка, необходимо провести анализ теоре-
тических основ макроэкономической политики, проводившейся в России
в период перехода к рыночной экономике и закончившейся крахом фи-
нансовой системы государства в 1998 году.
После работ Т. Куна1 можно считать доказанным, что развитие на-
учной мысли происходит неравномерно и может быть представлено как
1 Кун Т. Структура научных революций. — М.: АСТ, 2002.
Катастрофа вместо реформы 183
последовательность замещающих друг друга научных парадигм, каждая
из которых обобщает предшествующий опыт и лучше предыдущей объ-
ясняет причины наблюдаемых явлений. Научная парадигма включает в
себя основополагающие предпосылки, методы исследования, принятые в
той или иной науке, а также представления ученых о способах решения
научных проблем. Развитие любой отрасли знаний представляет собой
последовательную смену научных парадигм, в ходе которой происходит
пересмотр базовых теоретических понятий.
Научная парадигма, господствующая до последнего времени в ми-
ровой экономической науке, сформировалась в конце позапрошло-
го — начале прошлого века под влиянием работ А. Смита, Д. Рикардо,
Дж. Ст. Милля, А. Маршалла, Л. Вальраса. Их последователи построи-
ли стройную, но не отражающую реальные экономические процессы
математизированную теорию рыночного равновесия. Она основывается
на введенных классиками постулатах о рациональности и оптимальном
поведении хозяйствующих субъектов и именует себя неоклассической.
Несмотря на свою явную неадекватность реальным процессам эконо-
мического развития, неоклассическая парадигма остается основным на-
правлением (mainstream) экономической мысли как по числу публика-
ций, так и по весу в структуре преподавания экономических дисциплин.
Поскольку она формирует соответствующий образ мыслей в головах
многих политических и хозяйственных руководителей, задавая опреде-
ленную логику в проведении экономической политики в зависимых от
международного капитала национальных элитах, включая российскую,
придется уделить некоторое внимание анализу сущности этой весьма по-
пулярной и влиятельной экономической религии.
Чтобы понять суть той или иной теории, следует разобраться в содер-
жании составляющих ее фундамент аксиом. В неоклассической парадиг-
ме к таковым относятся: представление всего разнообразия хозяйствую-
щих субъектов в качестве экономических агентов, мотивация которых
сводится к максимизации текущей прибыли; предположение, что эти
экономические агенты действуют абсолютно рационально, учитывая все
имеющиеся технологические возможности и свободно конкурируя друг
с другом в институциональном вакууме. Неизменным результатом лю-
бых неоклассических интерпретаций экономического поведения хозяй-
ствующих субъектов остается установление ситуации рыночного равно-
весия, которое характеризуется наиболее эффективным использованием
ресурсов, но никогда не наблюдается на практике. Хотя в современных
интерпретациях неоклассической теории ее аксиомы усложняются вклю-
чением разнообразных оговорок и уточнений, в основе они остаются не-
изменными, порождая соответствующие искажения в представлениях об
экономических процессах.
184 РАЗДЕЛ 1
Десятилетиями происходило накопление фактов, не вписывавшихся в
неоклассическую теорию экономического роста, неадекватность которой
реальности становилась все более очевидной вдумчивым исследовате-
лям. Еще в 1971 году об этом говорил в своем официальном ежегодном
обращении президент Американской экономической ассоциации нобе-
левский лауреат В. Леонтьев. В 1972-м об этом же заявил его преемник на
этом посту, другой нобелевский лауреат Д. Тобин. В 1980 году о кризисе
в неоклассической экономической науке заявил в таком же официальном
обращении классик теории экономического роста Р. Солоу [103]. С тех
пор написаны горы книг о неспособности неоклассической теории объ-
яснять многие экономические явления в силу неадекватности ее аксиома-
тики реальности.
В последние три десятилетия основополагающие классические посту-
латы экономической теории стали предметом острой научной критики.
Эмпирические исследования поведения фирм на реальных рынках по-
зволили установить, что мотивация хозяйствующих субъектов отнюдь
не ограничивается стремлением к максимизации прибыли или какого-
либо другого показателя экономической результативности. Был доказан
факт неполной информации о рыночной конъюнктуре и технологических
возможностях, доступной реальному хозяйствующему субъекту, а также
раскрыто значение трансакционных издержек и других затрат, связанных
с ее получением. Сомнению была подвергнута также сама возможность
достижения экономического равновесия в результате решений, прини-
маемых реальными хозяйствующими субъектами. Но, пожалуй, главный
удар пришелся на постулат о рациональности поведения хозяйствующе-
го субъекта на рынке. В многочисленных исследованиях реального по-
ведения фирм была установлена ограниченная способность хозяйствую-
щих субъектов к проведению расчетов, необходимых для осуществления
оптимального выбора. В разработанной еще полвека назад концепции
ограниченной рациональности Саймона фирмы ориентируются не на
оптимальный, а на приемлемый выбор варианта своего поведения [113].
Сегодня неадекватность неоклассической теории реальности не-
понятна только самым зашоренным апологетам рыночного фунда-
ментализма, которых, правда, хватает среди лиц, определяющих эко-
номическую политику во многих странах мира, включая Россию.
Принципиальная неопределенность множества производственных воз-
можностей, экономической эффективности новых технологий, различия
в способностях хозяйствующих субъектов к усвоению нововведений,
получению и обработке рыночной информации — вот далеко не пол-
ный перечень свойств экономической реальности, не нашедших адек-
ватного отражения в неоклассической экономической теории. В концеп-
ции экономического равновесия существенно упрощается содержание
Катастрофа вместо реформы 185
экономических процессов, игнорируется ряд важных свойств реальной
конкурентной борьбы разнообразных фирм в условиях неопределенной
рыночной конъюнктуры.
Наиболее крупными аномальными для неоклассической парадигмы
фактами стал переход к экономике знаний и превращение НТП в главный
фактор экономического роста. По разным оценкам, в настоящее время
на долю НТП приходится от 70 до 95% прироста ВВП развитых стран.
Ключевую роль в формировании научно-технического потенциала игра-
ют: интеллектуальный потенциал общества, институты поддержания
инновационной активности, государственная научно-техническая и ин-
новационная политика. В рамках неоклассической парадигмы не удава-
лось раскрыть роль этих движущих сил современного экономического
развития. Не смогла она предвидеть длительный экономический кризис
и депрессию середины 1970-х годов, как и переживаемые сегодня гло-
бальный финансовый кризис и рецессию. Они не только не были пред-
сказаны на основе неоклассических моделей экономического роста, но и
не могли найти содержательного объяснения в рамках теории экономи-
ческого равновесия, так же как неравномерность экономического роста и
неопределенность технологических изменений.
Упорно игнорируемый в виртуальной модели рыночного равновесия
НТП является главным предметом заботы хозяйственных практиков, ра-
ботающих в условиях реальной экономической среды. Разительное рас-
хождение между хозяйственной практикой и наиболее популярным на
сегодняшний день направлением экономической науки свидетельствует
о ее кризисе, при котором в числе аномальных оказывается наиболее су-
щественный фактор экономического роста. Упорное нежелание видеть
это кризисное состояние господствующей парадигмы экономической те-
ории со стороны властвующей элиты свидетельствует о наличии в этом
ее заинтересованности.
Как известно, экономические теории не свободны от экономических
интересов, которые они подчас отражают. При этом чем большую идео-
логическую нагрузку они несут, тем больше влияние заинтересованных
политических и экономических сил в научном обосновании и оправдании
своих действий. Максимальная идеологизация достигается в теориях, пре-
тендующих на всеобщее объяснение экономических явлений. Этим греши-
ла политэкономия социализма, оправдывавшая имевшуюся в СССР и стра-
нах СЭВ систему хозяйства как оптимальную единственно справедливую.
Неудивительно видеть тот же грех в неоклассической теории, оправды-
вающей экономическую систему современного капиталистического хозяй-
ства как безальтернативную и самую эффективную. Каждая из этих тео-
рий претендовала на всеобщность и истинность в последней инстанции,
замыкаясь в своей системе догм, дававших им возможность не обращать
186 РАЗДЕЛ 1
внимание на критику оппонентов. По сути, обе они, выполняя функции
оправдания соответствующей политэкономической системы, приобрели
характер наукообразных религий, исповедующих свои символы веры.
3.3. Культ стяжательства как суть утопии
рыночного фундаментализма
В навязанной нам в качестве научной основы проводившихся ради-
кальных реформ неоклассической парадигме заложена предпосылка о
рациональном поведении экономических агентов, обладающих сверхъ-
естественными качествами абсолютного знания всех возможных состоя-
ний экономической системы и абсолютной волей выбирать наилучшее из
них. При этом игнорируется значение всех других мотивов экономиче-
ского поведения, его нравственных ограничений и моральных ценностей.
Модели рыночного равновесия обожествляют и одновременно при-
митивизируют экономических субъектов. В образе homo economicus по-
добно языческому богу символизируется одна из смысловых функций
экономического поведения, ориентированная исключительно на макси-
мизацию материального благополучия, измеряемого в денежном выра-
жении. По своей идеологической сути это есть не что иное, как культ
золотого тельца, облеченный в респектабельную научную форму строгих
математических моделей.
Выхолащивание духовного начала в неоклассической интерпретации
экономического поведения объясняется как сложностью его формализа-
ции, так и определенной идеологической традицией. С одной стороны,
сведение мотивов экономического поведения к максимизации прибыли
существенно упрощает его математическое моделирование и позволяет
строго доказывать определенные гипотезы о свойствах экономической
системы. С другой стороны, эти свойства затем используются для оправ-
дания вполне определенной экономической политики, получающей, та-
ким образом, «научное» обоснование.
Убедительным контрпримером, иллюстрирующим научную несостоя-
тельность выхолащивания человеческого начала в моделировании эконо-
мического поведения, является сопоставление двух логически наиболее
развитых теорий, построенных на неоклассическом фундаменте — попу-
лярной сегодня теории рыночного равновесия и разработанной советскими
экономистами-математиками теории оптимального функционирования эко-
номики. Хотя они обосновывают противоположные по смыслу результаты
(первая доказывает оптимальность рыночной организации хозяйства, а вто-
рая — централизованного планирования), у них имеется общее основание —
сведение экономического поведения к максимизации дохода. Только первая
Катастрофа вместо реформы 187
из них исходит из максимизации дохода экономических агентов, а вторая —
из максимизации национального дохода всего общества. Каждая из этих тео-
рий используется как научное доказательство целесообразности противопо-
ложных по смыслу экономических идеологий, основанных соответственно
на рыночном и директивном принципах управления экономической систе-
мой. При этом каждая из них математически строго доказывает достижи-
мость оптимального (наиболее эффективного) использования ресурсов и
максимизации общественного благосостояния при соблюдении одних и тех
же предпосылок об абсолютной рациональности и информированности эко-
номических агентов. Только в первом случае в качестве таковых подразуме-
ваются частные лица, а во втором — государственные органы.
Конечно, предпосылки о рациональности экономических агентов и
сведении их мотивации к максимизации прибыли имеют объективные
основания в качестве идеальной модели поведения рыночного торговца.
Но даже основатель теории о «невидимой руке рынка», легшей в основу
классической и затем широко распространенной сегодня неоклассиче-
ской парадигмы в экономической науке, А. Смит подчеркивал принципи-
альное значение этических ценностей в экономике [86].
Фундаментальная работа М. Вебера о протестантской этике раскрыла
логику рационализации экономического поведения и его ориентации на
максимизацию прибыли и богатства как результат определенной транс-
формации религиозного мировоззрения [13]. Суть этой трансформации
как раз и заключалась в сведении божественного проведения к матери-
альному успеху, видимым воплощением которого является богатство,
измеряемое в денежном эквиваленте. Эта сакрализация богатства, по
идейной сути эквивалентная культу золотого тельца, обусловила доми-
нирование мотива максимизации прибыли в экономическом поведении
как основного способа достижения жизненного успеха не только в мате-
риальном, но и прежде всего в духовном смысле.
Следует признать, что духовное состояние homo economicus, вся мо-
тивация которого сводится к максимизации прибыли, оказалось весьма
эффективным толчком для развития экономики. Действительно, конку-
рируя с себе подобными за получение прибыли, экономические агенты
стремятся к безграничному повышению эффективности своего произ-
водства и качества продукции. Погоня множества предпринимателей
за максимизацией прибыли стала ведущим двигателем экономического
подъема протестантских обществ, который вывел европейскую цивили-
зацию из средневековой спячки на путь быстрого экономического роста.
На этом пути человечеству пришлось принести золотому тельцу не-
малые жертвы. Пауперизация многих миллионов крестьян в период про-
мышленной революции, буржуазные революции и мировые войны, ис-
требление коренного населения Северной Америки — лишь некоторые
188 РАЗДЕЛ 1
наиболее кровавые эпизоды утверждения идеологии экономической ра-
циональности. Общество раскололось на антагонистические классы, рост
богатства предпринимательской элиты во многом происходил за счет
беспощадной эксплуатации труда рабочего класса.
Массовое открытое и вопиющее нарушение заповедей Христа в хри-
стианском мире должно было получить идейное оправдание. Таковое и
было сделано в научной форме теории рыночного равновесия, которая
доказывала оптимальность индивидуального экономического поведения,
ориентированного на максимизацию прибыли, для всего общества в це-
лом. С помощью соответствующих этим идеологическим предпосылкам
экономико-математических моделей доказывается «объективная неиз-
бежность» безработицы и неразумность регулирования оплаты труда и
предоставления социальных гарантий, что затем служит наукообразным
оправданием воспроизводства социального неравенства, бедности и фак-
тического бесправия большинства населения.
Вместе с тем неадекватность теории рыночного равновесия реальному
поведению хозяйствующих субъектов не позволяет на нее опираться как
в проведении экономической политики, так и в исследовании процессов
экономического развития. Характерная для неоклассического подхода
интерпретация экономического роста как изменения равновесного состо-
яния экономики во времени под влиянием реакции фирм на увеличение
предложения производственных ресурсов в рамках заданного множества
технологических возможностей мало способствовала пониманию меха-
низмов современного экономического роста.
В сущности, неоклассическая парадигма в экономической науке вы-
полняла и продолжает выполнять религиозную функцию, убеждая людей
верить в непогрешимость свободного рынка с культом золотого тельца,
определяющего экономическое поведение и оправдывающего сложившу-
юся в западных странах систему распределения национального богатства
и дохода. В этой наукообразной религии есть свои догмы, облеченные в
математически строгие теоремы свойств рыночного равновесия и задаю-
щие соответствующие табу и принципы принятия решений в экономиче-
ской политике. В качестве «символа веры» этой религии выступает догма
о невмешательстве государства в рыночную стихию, а также примат права
частной собственности, которое и именуется не иначе как «священное».
Адепты этой религии в России ориентируются на своих пророков из
США, в которых хорошо налажена подготовка неофитов из периферийных
стран. Эта подготовка ведется в русле так называемого «мэйнстрима» —
основного потока публикаций схоластических исследований не существую-
щих в реальности абстрактных моделей рыночного равновесия. Смысл этих
изысканий носит чисто идеологический характер обожествления «невиди-
мой руки» рынка и не имеет отношения к реальной хозяйственной практике.
Катастрофа вместо реформы 189
Удивительная живучесть неоклассической парадигмы и ее популяр-
ность в кругах крупного бизнеса, щедро спонсирующего навязывание вы-
текающего из нее образа мыслей общественному сознанию, объясняется
соответствующими экономическими и политическими интересами. Нео-
классическая экономическая теория играет роль научного основания идео-
логии рыночного фундаментализма и либеральной экономической полити-
ки, в проведении которой заинтересован крупный капитал, стремящийся
минимизировать государственное регулирование своей деятельности. Эта
идеология обосновывает его претензии на господство в обществе, так как
сводит общественные отношения к власти денег. Она оправдывает и со-
временные формы неоколониализма, позволяющие эмитентам мировых
валют (прежде всего американского доллара) эксплуатировать все челове-
чество путем неэквивалентного обмена необеспеченных денежных знаков
на реальные богатства. Поэтому она энергично навязывается Вашингто-
ном посредством как прямого политического давления, так и косвенными
методами через международные институты и финансирование экспертно-
го сообщества национальным властвующим элитам в целях эксплуатации
управляемых ими стран. Еще в позапрошлом веке выдающийся немецкий
экономист дал соответствующую характеристику этой экономической ре-
лигии: «Когда англичане говорят о свободном рынке — они бросают вам в
глаза песок, чтобы обшарить ваши карманы».
3.4. Экономика частного присвоения как практическое
воплощение идеологии реформы
Следует признать, что наукообразная религия рыночного фундамен-
тализма играла и продолжает играть огромную роль в формировании мо-
тивов экономического поведения сотен миллионов людей. Если духовная
составляющая человека выхолощена и сведена к денежному эквиваленту,
он верит во всемогущество доллара или иного денежного знака, руковод-
ствуясь соответствующими догмами. И наоборот, люди традиционных
нравственных ценностей не приемлют принципа самообогащения любой
ценой, отвергая политику реформаторов. Это особенно хорошо заметно в
нашем обществе, переживающем трансформационный переход, которое
раскололось на антагонистические по своему мировосприятию и положе-
нию в обществе классы.
Подавляющее большинство добропорядочных граждан не откликну-
лось на призыв либеральных реформаторов к обогащению за счет при-
своения государственного имущества, отвергнув его как аморальный
и преступный. Но этот призыв был с энтузиазмом воспринят марги-
нальными слоями — уголовным миром, шабашниками и цеховиками,
190 РАЗДЕЛ 1
неудавшимися учеными, мимикрировавшими комсомольскими функ-
ционерами и просто авантюристами. Они быстро научились ловить
рыбку в мутной воде трансформационного периода. Их мировоззрение
не было отягощено ни христианской, ни коммунистической идеологи-
ей, так же как и другими нравственными ограничениями. Они боялись
только пули от себе подобных, поэтому предпочитали стрелять пер-
выми. Поэтому преуспели в основном самые наглые и аморальные —
С.С. Говорухин не зря назвал реализованные в России реформы «Вели-
кой криминальной революцией» [31].
Политика шоковой терапии породила нетипичную для человеческо-
го общества ситуацию революционной ломки, когда добропорядочные
граждане вдруг оказывались неконкурентоспособными, а аморальные и
даже преступные элементы получили колоссальное преимущество. Их
«символ веры» в деньги и право силы, убежденность и уверенность в том,
что цель оправдывает средства, в условиях вседозволенности оказыва-
ются эффективнее традиционно нравственного поведения и постепенно
овладевают массами. Но при этом по мере распространения вширь культ
денег приобретает более мягкие и респектабельные формы. Сама вырос-
шая на присвоении государственной собственности новая властвующая
элита становится заинтересованной в сохранении и легитимизации при-
ватизированных богатств и стабилизации достигнутого положения. На
догмат прибыли любой ценой накладываются определенные ограниче-
ния. Присвоение природных богатств ограничивается налогообложением
природной ренты и госрегулированием доступа к природным ресурсам,
эксплуатация труда — Трудовым кодексом и т.д.
Вместе с тем правовой нигилизм властвующей элиты обесценивает
любые формы государственного регулирования экономических отно-
шений. Присвоение чужого остается главным способом обогащения в
российской экономике. Ни антимонопольные, ни природоохранные, ни
прочие ограничения хозяйственной деятельности не соблюдаются, если
в этом не заинтересован достаточно крупный капитал.
Формирование господствующего сегодня в предпринимательском
поведении стереотипа присвоения произошло под определяющим влия-
нием приватизационной кампании. В результате криминализации про-
цесса массовой приватизации госимущества и ориентации его участни-
ков на спекулятивные сверхдоходы за счет взвинчивания цен на акции
захватываемых предприятий оказалась подорванной мотивация соб-
ственника средств производства, играющая ключевую роль в обеспече-
нии экономической активности в рыночной экономике. Организаторы
приватизационной кампании и их коммерческие партнеры ориентиро-
вались не на эффективное использование приватизированных средств
производства, а на спекулятивные сверхдоходы от перепродажи явно
Катастрофа вместо реформы 191
заниженных акций предприятий. Спустя несколько лет после завер-
шения кампании массовой приватизации в отношениях собственности
господствовал хаос, до 2/3 крупных и средних предприятий не имели
ответственного собственника.
Переориентация предпринимательской активности с производствен-
ной деятельности на спекулятивные операции, а также на борьбу за при-
своение национального богатства и государственной собственности,
произошедшая в результате избранных технологий осуществления ли-
берализации цен и приватизации государственного имущества, сопро-
вождалась криминализацией экономических отношений и коррумпиро-
ванием государственного аппарата. В условиях колоссального разрыва в
доходности спекулятивных и производственных операций, достигавшего
сотни и тысячи раз, энергия предприимчивых людей переключилась на
освоение источников сверхприбыли в спекулятивном секторе. Наиболее
высокодоходными оказались виды деятельности, связанные с привати-
зацией государственного имущества, установлением организационных
монополий в торговле, эмиссией денежных суррогатов и сооружением
финансовых пирамид.
Криминализация экономических отношений, коррупция, резкая диф-
ференциация населения, переток общественного богатства в пользу ор-
ганизаторов финансовых пирамид и приватизация госсобственности за-
крепили деструктивные стереотипы предпринимательского поведения,
ориентированного не на созидательную творческую деятельность, а на
присвоение ранее созданного богатства. Была разорвана связь между
добросовестным трудом, его квалификацией и общественной значимо-
стью, с одной стороны, и величиной зарплаты, уровнем благосостояния
и общественным статусом — с другой. Быстрое обогащение жуликов,
мошенников, членов организованных преступных групп, коррумпиро-
ванной части чиновничества, а также спекулянтов на фоне повального
обнищания подавляющего большинства занятых общественно полезным
производительным трудом деморализовало общество. Люди потеряли
ориентиры в резко изменившейся жизненной среде, перестали доверять
государству, утратили стимулы к добросовестному труду, повышению
уровня культуры и квалификации.
Хотя реформаторы постоянно пытаются всех стричь под одну гребен-
ку, представляя предпринимательское сословие однородным сообще-
ством homo economicus, для общества вовсе небезразлично, каким спо-
собом в экономике образуются доходы. Если их главным источником
является повышение эффективности производства под воздействием ме-
ханизмов добросовестной конкуренции, то экономика развивается нор-
мально, а большие доходы получают те, кто лучше работает. Но если рост
личных доходов достигается путем присвоения чужого — будь то умыка-
192 РАЗДЕЛ 1
ние доходов собственного предприятия или банальное завышение цен, —
то экономика нормально развиваться не будет. Выгодно становится не ра-
ботать, а воровать, не вкладывать в развитие предприятия, а наживаться
на его разграблении.
Именно такая своеобразная «экономика присвоения» сложилась на
постсоветском пространстве. В отличие от Китая, одновременно с нами
начинавшего переход от административной экономики к рыночной, где
формирование рыночных отношений происходило на основе созида-
тельной предпринимательской инициативы в производстве новых обще-
ственно полезных благ, у нас они строились на основе перераспределения
ранее созданных богатств. Соответственно отличаются и результаты:
бурный рост производства в Китае (более чем в 20 раз за два десятилетия
реформ) и резкое его падение (от полутора до трех раз) в первое десяти-
летие реформ во всех бывших советских республиках. Ломать, как гово-
рится, не строить, а растаскивать — не созидать.
Идеология стяжательства — обогащения за счет присвоения чужого —
пронизала всю структуру производственных и управленческих отно-
шений на постсоветском пространстве. Вместо права и добросовестной
конкуренции рынки регулируются монополиями и организованной пре-
ступностью. Вместо строгого исполнения закона бюрократия занимается
вымогательством и поборами, укрепляя монопольное положение взят-
кодателей. Вместо работы в интересах общего блага государственная
власть обслуживает олигархов, присваивающих львиную долю нацио-
нального дохода.
«Экономика присвоения», сложившись в середине 1990-х годов, стро-
ится на потреблении производственных, человеческих и природных ре-
сурсов страны. По мере ее воспроизводства эти ресурсы сокращаются,
а кумулятивный вывоз капитала увеличивается, обрекая страну на де-
градацию. Целые отрасли экономики разорены до основания, а доходы
от присвоения их имущества вывезены за рубеж. Гибель тысяч машино-
строительных, сельскохозяйственных, текстильных и других выпускаю-
щих готовую продукцию предприятий нельзя объяснить их неконкурен-
тоспособностью. Последняя зависит от менеджмента и государственного
регулирования.
Причина быстрой деградации постсоветской экономики — отсутствие
механизма ответственности руководителей предприятий за результаты
их деятельности. В отличие от стран с давно сложившимися рыночными
отношениями, в которых отработаны сложные механизмы контроля за
менеджерами крупных предприятий со стороны акционеров, трудовых
коллективов, правоохранительной системы, хозяева приватизирован-
ных предприятий были предоставлены сами себе. Отсутствие механизма
ответственности захвативших контроль над предприятиями лиц перед
Катастрофа вместо реформы 193
остальными участниками производственных отношений (миноритарны-
ми акционерами, трудовыми коллективами, государством) провоцирова-
ло их на разграбление предприятий в полном соответствии с мотивацией
необремененного нравственными ценностями homo economicus.
«Экономике присвоения» соответствует сложившаяся в России струк-
тура производственных отношений. Ее характерная черта — сверхвы-
сокая эксплуатация труда наемных работников, которая в несколько раз
выше, чем в развитых странах, и, по-видимому, является сегодня самой
высокой в мире. В то же время доходы российских олигархов, по совме-
стительству руководящих крупными предприятиями, многократно пре-
вышают общепринятые в развитых странах стандарты оплаты труда выс-
ших менеджеров.
Сложившаяся в России структура распределения национального до-
хода соответствует отношениям классового антагонизма, типичным для
капитализма XIX века. Она выглядит архаичной и нежизнеспособной на
фоне экономики знаний XXI века с характерными для нее отношениями
социального партнерства и сотрудничества. Нет ничего удивительного в
том, что Россию покинули сотни тысяч высококвалифицированных спе-
циалистов и ученых. Их труд в «экономике присвоения» потерял не толь-
ко цену, но и смысл.
«Экономика присвоения» влечет упрощение и примитивизацию
производственных структур. Ориентация на присвоение доходов пред-
приятий контролирующими их лицами губительно сказывается прежде
всего на сложных видах деятельности, требующих долгосрочного пла-
нирования, высокой квалификации и сложной кооперации производ-
ства. Максимизация текущей прибыли, изымаемой недобросовестными
собственниками из воспроизводственного цикла, достигается путем со-
кращения последнего за счет отсечения НИОКР и экономии расходов
на создание новой техники и освоение новых технологий. В результате
производство сложных видов продукции оказывается неконкуренто-
способным, а предприятия, специализировавшиеся на ее изготовлении,
перепрофилируются в ремонтные мастерские или вовсе прекращают
существование. Квалифицированный труд становится ненужным, спе-
циалисты вынуждены мириться с резким снижением зарплаты или во-
обще оказываются на улице.
Анализ теоретических основ реформирования российской экономики
свидетельствует об их несостоятельности с позиций как экономической
теории, так и здравого смысла. Проводившаяся в соответствии с ними
политика рыночного фундаментализма в корне противоречила нацио-
нальным интересам страны. Фактически она была навязана извне в це-
лях разрушения российской государственности и в интересах междуна-
родного капитала. Но они совпали с интересами образовавшейся после
194 РАЗДЕЛ 1
распада СССР властвующей элиты, стремившейся закрепить свое при-
вилегированное положение у власти обладанием богатства и междуна-
родным признанием. Главной преградой на этом пути было государство
как система институтов, реализующих общественные и национальные
интересы. Доктрина «Вашингтонского консенсуса» предоставила для его
разрушения необходимые идеологические основания, облеченные в тогу
«научно обоснованных» рекомендаций. Замещая полноценные институ-
ты государственной власти суррогатами колониальной администрации,
формирующаяся олигархия приватизировала государственные функции
и контроль за национальным богатством страны, используя для этого
протекторат ведущих иностранных держав в обмен на отказ от нацио-
нального суверенитета.
Еще одной привлекательной стороной политики шоковой терапии для
нарождавшейся олигархии стало полное снятие ответственности власти
за обеспечение благосостояния граждан и экономического развития. Все
это согласно догматике рыночного фундаментализма должен был авто-
матически преподнести рынок. Для властвующей элиты, трансформиро-
вавшейся в олигархию, доктрина «Вашингтонского консенсуса», пред-
усматривавшая демонтаж системы государственного контроля, создала
возможность фактической приватизации основных функций государ-
ственного регулирования в целях извлечения сверхдоходов.
Заинтересованность формирующейся в России олигархии в собствен-
ном обогащении и позиции международных финансовых организаций,
определявших экономическую политику российского правительства в
соответствии с интересами международного капитала, совпали. Первые
охотно взяли на себя функции проводников разрушительной для страны,
но удивительно выгодной лично им политики. Вторые в рекордно бы-
стрые сроки добились расчистки российского экономического простран-
ства для международного капитала, полностью реализовав для себя за-
дачи «либеральных реформ». Само формирование российской олигархии
шло путем захвата ею государственной собственности для последующей
перепродажи транснациональным корпорациям и международным спе-
кулянтам под идеологическим прикрытием международных финансовых
организаций и при активной политической поддержке руководства США
и других государств НАТО.
Проводившаяся политика официально преподносилась как рыночная
трансформация экономики, ее либерализация и стабилизация. Хотя она
и повлекла экономическую катастрофу, для правящей олигархии эта по-
литика оказалась удивительно успешной, обеспечив ей перераспределе-
ние в свою пользу огромного национального богатства. И в то же время
она имела вполне респектабельное идеологическое обоснование, позво-
лявшее искусно камуфлировать разграбление национального богатства,
Катастрофа вместо реформы 195
узурпацию власти, подавление прав человека и геноцид основной части
населения страны под прогрессивную экономическую реформу и демо-
кратические преобразования.
Таким образом, причина выбора псевдонаучной доктрины «Вашинг-
тонского консенсуса» в качестве идеологической основы для проведения
экономической реформы связана не с ее истинностью или приверженно-
стью ее проводников демократическим ценностям, а с банальным удоб-
ством этой доктрины для обслуживания интересов сформировавшейся
в России за годы «реформ» правящей олигархии, с одной стороны, и
заинтересованностью международного капитала в ее проведении —
с другой. Декларируя необходимость самоустранения государства от
регулирования экономики и социальной ответственности, сводя его
функции к защите прав частной собственности и регулированию де-
нежной массы, доктрина «Вашингтонского консенсуса» стала подходя-
щим идеологическим обоснованием для реальной практики использо-
вания рычагов государственной власти в целях присвоения в частных
интересах влиятельных кланов не только государственной собственно-
сти, но и государственных функций регулирования денежного обраще-
ния и денежной эмиссии, недропользования, оборота недвижимости и
даже контроля за соблюдением законодательства. Сами эти кланы ста-
ли интернациональными, в которых интересы российских влиятельных
кругов тесно переплелись с интересами международных финансовых
спекулянтов и транснациональных корпораций. Первые в этом симбио-
зе взаимных экономических интересов с выгодой для себя фактически
выполняют роль моста для вторых, обеспечивающего передачу контро-
ля над национальными богатствами страны международному капиталу.
Неудивительно, что последний сразу же занял доминирующее положе-
ние на рынке акций российских приватизированных предприятий —
естественным продолжением хищнической приватизации в пользу ее
организаторов и мошенников стала перепродажа российских предприя-
тий их зарубежным конкурентам.
Переход к рыночной экономике в России завершается при домини-
ровании неоклассической парадигмы в умах правительственных эко-
номистов, твердой вере властвующей элиты в золотого тельца и свою
непогрешимость и глубоком разочаровании обедневшего народа в сло-
жившемся общественном устройстве, при котором деньги решают все.
Едва ли при таком состоянии общественного сознания можно рассчиты-
вать на успешное развитие страны. Несмотря на видимое благополучие
макроэкономических показателей, продолжается глубокая деградация
человеческого и научно-производственного потенциалов, ухудшается
здоровье нации, растет социальное неравенство. На фоне самолюбования
властвующей элиты, не устающей проводить бесконечные съезды побе-
196 РАЗДЕЛ 1
дителей, все более остро встает вопрос о бессмысленности сложившейся
политэкономической системы для большинства трудящегося населения.
Это лишенное собственности большинство не имеет шансов вырваться
из бедности даже при сверхнапряжении своих интеллектуальных, физи-
ческих и душевных сил.
3.5. Отторжение реформы национальной
культурой хозяйствования
Соответствующий российской мировоззренческой традиции духов-
ный стержень экономического поведения принципиально отличается
как от либеральной доктрины, так и от ее криминализированного во-
площения в современной российской действительности. Русская духов-
ная традиция наполнена содержательным смыслом, важнейшими со-
ставляющими которого являются созидательная деятельность на общее
благо, воплощение принципов правды и справедливости. Привнесенная
из-за рубежа доктрина вульгарного либерализма в корне этой традиции
противоречит. Общество не приемлет как воровские способы обогаще-
ния, так и издевательски низкую оплату труда, олигархическую вакха-
налию приближенных к власти лиц на фоне массовой бедности трудяще-
гося населения. Этим во многом объясняется неприятие подавляющим
большинством российского народа ультралиберальных реформ, которые
легализовали аморальные и в значительной части преступные формы
обогащения за счет присвоения чужого. Подавляющее большинство рос-
сийских граждан отказались от билета в «рыночный рай», продав за бес-
ценок приватизационные ваучеры и не соблазнившись на посулы «народ-
ного» капитализма. Они это сделали не по недомыслию, а по неприятию
предложенных либеральными реформаторами способов обогащения за
счет присвоения государственного имущества, которые вошли в вопию-
щее противоречие с общепринятыми нравственными ценностями.
Реализованная на основе доктрины «Вашингтонского консенсуса»
программа шоковой терапии перехода к рынку не могла не вызвать от-
торжения, так как по своему смыслу противоречила фундаментальным
ценностям сложившейся в стране культуры хозяйствования. Бесплатная
приватизация, сопровождавшаяся крупномасштабным расхищением го-
сударственного имущества, вошла в конфликт с базовыми для русской
культуры ценностями социальной справедливости и воспитанным в
советский период стереотипом фундаментального значения труда как
основного источника легитимного дохода. Либерализация цен, быстро
перешедшая в галопирующую инфляцию, разорвала связь между трудом
и доходом, повлекла обесценение трудовых сбережений, с одной сторо-
Катастрофа вместо реформы 197
ны, и сказочное обогащение спекулянтов, с другой стороны. Отказ госу-
дарства от выполнения своих социальных обязательств и его подчинение
интересам компрадорской олигархии окончательно сломал привычные
представления добропорядочных граждан о целесообразных формах эко-
номической деятельности и общественного устройства.
Следствием диссонанса укорененной в общественном сознании ду-
ховной традиции и повседневной практики стали эпидемии социально
обусловленных болезней, включая повальное пьянство и наркоманию,
резкое падение продолжительности жизни, аномально высокий уровень
преступности и психических расстройств.
Неприятие реформ большинством граждан привело к резкому паде-
нию экономической активности населения. Вследствие многократного
снижения зарплаты на большинстве приватизированных предприятий
трудовая деятельность потеряла смысл. Индивидуальным предприни-
мательством занялось относительно небольшое число граждан, которое
не изменилось существенным образом с начала 1990-х годов. Большин-
ство же населения, потеряв право на общенародную собственность, на
труд и на социальные гарантии, лишившись сбережений, оказалось в
нищете. Дестабилизация ранее устойчивых трудовых, производствен-
ных и распределительных отношений, обесценение сбережений и ква-
лификации, переход от планируемого порядка к нерегулируемому хаосу
обернулись утратой жизненных ориентиров у законопослушного на-
селения. И наоборот, для преступников и авантюристов, привыкших
жить в конфликте с государством, крах последнего создал уникаль-
ные возможности быстрого и легкого обогащения. Успех аферистов и
мошенников на фоне разорения страны и обеднения большинства на-
селения сформировал в общественном мнении устойчивое ощущение
несправедливости и незаконности проводившихся преобразований и,
следовательно, нелегитимности их результатов. Отсюда — постоянное
ожидание восстановления справедливости при усугублении ощущения
неопределенности будущего.
Отторжение либеральных реформ народным сознанием нельзя списать
ни на необразованность населения, ни на лень, ни на рудименты совет-
ского мышления. Причины гораздо глубже — методы проведения реформ
оказались неприемлемыми для морально-нравственных ценностей, опре-
деляющих народное сознание. Принцип радикальных реформаторов —
цель (разрушение социалистического строя) оправдывает средства (раз-
грабление государственного имущества) — вызвал отторжение у пода-
вляющего большинства советских граждан, которые воспринимали ре-
форматоров как преступников и узурпаторов.
Как справедливо пишет А.И. Субетто, «русский человек не может жить
без идеала [91]. Стремление к идеалу пронизывает духовную жизнь и эко-
198 РАЗДЕЛ 1
номическое поведение русского человека на протяжении всего последне-
го тысячелетия, оно входит в основания культуры, определяет особен-
ности русской духовности и, соответственно, культурно-исторического
архетипа». Историческая логика российской цивилизации является, по
его мнению, общинной логикой. «В цивилизационном плане, — отмечает
этот исследователь, — общинность приобретает смысл кооперированно-
сти, коммунитарности, соборности как некоего синергирующего един-
ства общества и человека». При этом чувство долга в русской культуре
доминирует над стремлением к личной выгоде. Как считает социолог
П.И. Смирнов, в российской цивилизации действует принцип жертвен-
ности поведения служителя, дисциплины и долга как инструментальных
ценностей служебной деятельности.
Причины, породившие специфические нравственные ориентиры
русского типа хозяйствования, сложились в течение веков и до сих пор
являются предметом острых дискуссий. Многие связывают их с холод-
ным климатом, обусловившим втрое большие энергозатраты на едини-
цу производимой продукции, чем в Европе. Другим часто упоминаемым
фактором является обширность территории, постоянно подвергавшейся
атакам извне, сохранение и обустройство которой требовало постоянной
мобилизации ресурсов. Так или иначе, под влиянием множества обстоя-
тельств выживания русского народа сформировался стереотип поведения
русского человека, который «всегда государственник, человек, исполня-
ющий долг перед землей». Смысл жизни личности в России никогда не
исчерпывался индивидуальным эгоизмом, наживой или прибылью для
себя, для личного обогащения. Русский человек — общинный человек,
коллективистский, для которого характерна «альтруистическая любовь»
(по П. Сорокину), «всечеловечность» (по Ф.М. Достоевскому), «всемир-
ная отзывчивость» (по Вл. Соловьеву). Характерный для русской культу-
ры и для экономического поведения русского человека примат духовного
начала над материальным А.И. Субетто называет «цивилизационным
социализмом». Иными словами, солидарный труд и солидарная ответ-
ственность составляют основу идеологии хозяйствования, сложившейся
в России в течение тысячи лет. «Россия как «цивилизация правды» есть
«трудовая цивилизация». Труд как ценность высочайшего уровня опре-
деляет ядро духовной субстанции России», — считает А.И. Субетто.
Социалистическая эпоха внесла существенные изменения в стерео-
типы хозяйственного поведения, исказив многие ценности. Несмотря на
провозглашение труда высшей ценностью, правом и обязанностью каж-
дого гражданина в советскую эпоху, формально-бюрократический под-
ход к организации труда не мог не вызвать его отчуждения. Вопреки
официальной пропаганде труда как высшей ценности многие советские
граждане рассматривали труд как вынужденную необходимость, часто
Катастрофа вместо реформы 199
лишенную смысла. Всеобщее огосударствление хозяйства провоциро-
вало безответственность и безразличие работника к результатам свое-
го труда, ценность которого определялась формальными показателями.
Нарастающее несоответствие между целесообразностью и реальностью
вызывало у людей недоверие к государству, порождая нигилизм, цинизм
и пессимизм.
В то же время традиционное отношение к хозяйственной деятельности
как к средству достижения более высоких целей, чем личное обогащение,
в советское время укрепилось, получив реальное воплощение в грандиоз-
ном проекте построения мировой социалистической системы. Планиро-
вание развития народного хозяйства велось в натурально-вещественном,
а не стоимостном измерении, приоритеты развития имели четко выра-
женный содержательный смысл.
Идеологизация хозяйственной деятельности (ценной не в смысле за-
рабатывания прибыли, а как средства достижения более высоких целей)
дала основу для долгосрочного целеполагания и планирования развития
хозяйства. Благодаря этому Россия совершала необъяснимые с точки зре-
ния неоклассической теории рыночного равновесия рывки — из отста-
лости к передовым рубежам развития человечества, возрождаясь после
сокрушительных катастроф. Для русского сознания привычен мобили-
зационный тип хозяйства, предполагающий максимальное напряжение
сил для достижения надэкономических целей. Многие знатоки русской
культуры совершенно справедливо критиковали либеральную утопию
исходя из того, что привычный для западноевропейского сознания сте-
реотип личного благополучия не создает должной экономической моти-
вации для русского человека.
В последние десятилетия существования СССР многие ценности под-
верглись эрозии под влиянием стереотипов потребительского общества.
Унизительные очереди за приобретением товаров первой необходимости,
ощущение незаслуженного отставания по уровню потребления от раз-
витых капиталистических стран провоцировали недовольство людей,
дискредитировали коммунистическую идеологию и «приземляли» моти-
вацию граждан на потребительскую почву. Это недовольство адресова-
лось государству — большинство населения связывало неудовлетворе-
ние своим уровнем потребления не с низкой производительностью труда,
а с несправедливостью системы распределения потребительских благ и
неэффективностью народного хозяйства. Поэтому и к реформам относи-
лись не как к средству расширения личных возможностей зарабатывать
деньги, а как к способу повышения всеобщего благосостояния, которое
по-прежнему должно было обеспечить государство.
Крах социалистической системы хозяйствования был обусловлен
чрезмерной бюрократизацией хозяйственных отношений, подавлявшей
200 РАЗДЕЛ 1
творческую энергию граждан, которая в эпоху научно-технической ре-
волюции стала главным двигателем экономического роста. Но само по
себе падение бюрократических оков не гарантировало направление этой
энергии в созидательное русло. Нужно было ее организовать в целесо-
образных формах хозяйственной деятельности, соответствующих обще-
признанным нравственным нормам.
К сожалению, высвободившаяся предпринимательская энергия людей
не была направлена в конструктивное русло производства общественно
полезных благ или достижения социально значимых целей и образова-
ла питательную среду для организованной преступности. Отказавшись
от общенациональной идеологии и заменив ее вседозволенностью, раз-
решив обогащение за счет присвоения общенациональных богатств,
государственная власть потеряла функции целеполагания и коррумпи-
ровалась, став соучастницей разграбления страны. Сращивание коррум-
пированного чиновничества и организованной преступности породило
враждебную обществу властвующую олигархию, наживающуюся на
присвоении национального богатства и эксплуатации лишенного прав
собственности народа. Само общество, оказавшись в ситуации системной
трансформации и утратив устойчивые ориентиры, подверглось явным и
скрытым манипуляциям.
Из данного обзора видна очевидная специфика российской культу-
ры хозяйствования, которую необходимо учитывать при планировании
экономической политики. Она может быть успешной только при условии
соответствия вековым ценностям и стереотипам хозяйственного поведе-
ния. И наоборот, в случае их несоответствия общество отторгает навя-
зываемые модели хозяйствования и неадекватно реагирует на принимае-
мые государством решения. При этом, как свидетельствует исторический
опыт, существует определенный предел допустимого несоответствия
проводимой политики и глубинных ценностей народного мировоззре-
ния, выход за который чреват революционными катастрофами.
Поскольку система социально-экономических отношений, сложивша-
яся в результате радикальных реформ, противоречит фундаментальным
нравственным ценностям русской культуры хозяйствования, она не спо-
собна созидательно использовать творческую энергию народных масс.
Наоборот, она ее подавляет, что ведет к деградации человеческого по-
тенциала, разрушению производительных сил общества. Это предопре-
деляет неэффективность проводимой экономической политики, которая
в условиях современного научно-технического прогресса оказывается
неспособной задействовать имеющийся производственный и интеллек-
туальный потенциал.
В криминализации и деградации культуры хозяйствования заклю-
чаются фундаментальные причины резкого падения конкурентоспособ-
Катастрофа вместо реформы 201
ности российской экономики. Действительно, если целесообразная хо-
зяйственная деятельность предполагает не повышение эффективности
производства и качественное удовлетворение общественных потреб-
ностей, а разграбление предприятий, обман партнеров и ликвидацию
конкурентов, то о каком экономическом развитии может идти речь? Не-
удивительно, что вместо него уже на протяжении двух десятилетий мы
наблюдаем проедание оставшихся от СССР основных фондов, нарастаю-
щий вывоз капитала, эмиграцию не находящих применения своим силам
специалистов, беспощадную эксплуатацию природного и человеческого
потенциала страны криминализированными структурами.
В результате радикальных реформ в российской экономике сложи-
лась крайне неэффективная система хозяйствования, неадекватная как
современным закономерностям экономического роста, так и ценностно-
смысловым мотивам и стереотипам поведения подавляющего большин-
ства населения. Эта система хозяйствования ориентировала предприни-
мателей не на созидательную общественно полезную деятельность, а на
присвоение чужого, провоцируя бесконечную «войну всех против всех».
Она дискредитировала традиционные нравственные ценности и прово-
цировала криминализацию хозяйственной деятельности. Она подавляла
творческую энергию граждан, вызывала их отчуждение от государства,
влекла разрушение научно-производственного потенциала и деградацию
человеческого потенциала страны, снижение конкурентоспособности на-
циональной экономики.
Раздел 2
УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
Банкротство российского государства в августе 1998 года и очередной
удар по народному благосостоянию, разорение множества едва вставших
на ноги предпринимателей, резкое падение международного рейтинга
России создали огромные риски для ельцинского олигархического режи-
ма. Он не только утратил остатки легитимности в общественном мнении,
но и стал враждебно восприниматься наиболее активной частью обще-
ства, а также потерял поддержку «кинутого» олигархами западного ка-
питала. У Ельцина не оставалось иного выбора, кроме смены обанкро-
тившегося ультралиберального правительства Кириенко и призыва во
власть прагматичных технократов во главе с опытными управленцами.
За короткий срок правительство Примакова и Маслюкова сумело не толь-
ко стабилизировать макроэкономическую ситуацию, но и стимулировать
мощный рост производства. Но восстановив экспортные пошлины на вы-
воз нефти и ряда других сырьевых товаров и отобрав тем самым часть
природной ренты у олигархов в пользу государства, приняв меры по пре-
сечению вывоза капитала, приступив к реальной антимонопольной по-
литике и заявив о намерениях начать борьбу с организованной преступ-
ностью и коррупцией, это правительство вошло в антагонистическое
противоречие с олигархическими кланами, контролировавшими прези-
дентскую среду обитания. Оно было отправлено в отставку, а созданные
им институты поддержки экономического роста вскоре демонтированы.
После ухода Б.Н. Ельцина у России возник шанс на переход к долго-
срочной системной разумной политике социально-экономического раз-
вития, ориентированной на общественные интересы. Первые шаги но-
вого главы государства по восстановлению вертикали исполнительной
власти, возвращению законодательства субъектов Федерации в конститу-
ционное поле, подчинению олигархов своей политической воле вызвали
большие надежды. Начавшийся в это же время бурный рост цен на нефть
и другие товары российского экспорта предоставил в распоряжение госу-
дарства огромные ресурсы в виде многократно возросших валютных до-
ходов, которые можно было бы использовать для решения перезревших
социально-экономических проблем, модернизации экономики и вывода
ее на траекторию быстрого и устойчивого экономического роста.
За постдефолтное десятилетие в России произошло значительное
улучшение основных показателей социально-экономического развития
(рис. 1).
Упущенные возможности 203
Рис. 1. Изменение некоторых экономических показателей в 2000–2009 гг.
Источник: European Energy Security In View of Russian Economic and Integration Prospects, Research
Reports 362, Wiener Institut für Internationale Wirtschaftsvergleiche, May 2010.
Вдвое вырос уровень экономического развития, измеряемый ВВП на
душу населения по паритету покупательной способности национальной
валюты. В пересчете на официальный курс это увеличение составило бо-
лее чем трехкратную величину, столь же стремительно выросла средняя
зарплата. В полтора раза снизился уровень бедности и существенно уве-
личилась численность занятых. Россия избавилась от бремени запредель-
ного внешнего государственного долга. При этом многократно возросли
валютные резервы и прямые иностранные инвестиции.
После продолжительного падения реальных доходов населения темпы
их прироста, основанные на быстром росте реальной заработной платы,
приобрели устойчивые высокие положительные значения (рис. 2).
При этом удалось удержать инфляцию на умеренном уровне — впер-
вые за годы реформ она снизилась до однозначной величины. Оживление
конечного спроса подтолкнуло рост производства и инвестиций. Послед-
ние, после чудовищного сжатия в 1990-е годы, стали быстро расти с тем-
пом более 10% в год (рис. 3, 4).
Многим апологетам власти казалось, что наступило экономическое
чудо. При этом достижение высоких показателей роста экономики и
доходов населения приписывалось проводившейся экономической по-
литике, а значение бурного роста мировых цен на сырьевые товары
204 РАЗДЕЛ 2
российского экспорта недооценивалось. Переоценивалась также устой-
чивость роста российского финансового рынка, который оптимистам
казался островом стабильности в бушующем океане глобальных финан-
совых спекуляций.
Рис. 2. Реальная начисленная заработная плата и реальные располагаемые денежные
доходы населения.
Рис. 3. Инвестиции в основной капитал.
Источники: Госкомстат России, Росстат.
В действительности хорошие формальные макроэкономические по-
казатели скрывали серьезные диспропорции, продолжавшие накапли-
ваться в российской экономике. Резко ухудшилась структура внеш-
ней торговли, которая приобрела ярко выраженный колониальный
характер с доминированием сырьевых товаров в экспорте и готовых
изделий в импорте. Углубились деформации в структуре промышлен-
Упущенные возможности 205
ного производства, в которой продолжали доминировать топливно-
энергетический и химико-металлургический комплексы при низкой
доле машиностроения. Рост общего объема промышленного производ-
ства намного отставал в эти годы от роста сферы услуг (см. рис. 5) —
фактически продолжалась деиндустриализация российской экономи-
ки, объясняющаяся не столько переходом к постиндустриальной фазе
развития, сколько продолжением тенденций ее деградации и сжатия
высокотехнологического сектора.
Рис. 4. Индексы потребительских цен на товары и услуги населению.
Источник: Банк России.
Рис. 5. Экономический рост по секторам в 2002 — 2008 гг.
Источник: European Energy Security In View of Russian Economic and Integration Prospects, Research
Reports 362, Wiener Institut für Internationale Wirtschaftsvergleiche, May 2010.
206 РАЗДЕЛ 2
Вплоть до середины десятилетия продолжался и отток капитала,
сменившийся за два года до глобального финансового кризиса бурным
притоком иностранного спекулятивного капитала, уход которого с рос-
сийского рынка в первые же месяцы кризиса вызвал его обрушение и глу-
бокое расстройство всей финансовой системы (рис. 6).
Рис. 6. Чистый ввоз/вывоз капитала частным сектором.
Источник: Банк России.
С наступлением глобального кризиса, который для России оказался
наиболее глубоким и болезненным из всей «двадцатки» ведущих стран
мира, грубые просчеты в экономической политике государства и ошибоч-
ная политика денежных властей стали очевидными. Они не позволили
использовать благоприятную внешнеэкономическую конъюнктуру для
модернизации российской экономики на основе передовых технологий и
вывода ее на траекторию устойчивого социально-экономического разви-
тия. Природная рента, формирующаяся за счет экспорта энергоносителей
и сырьевых товаров в объеме до 60 млрд долларов в год, была использо-
вана не для реализации и развития научно-производственного потенциа-
ла, а для погашения внешнего долга и накопления Стабилиза ционного
фонда. При этом российская экономика осталась недомонетизированной,
объем инвестиций застыл на уровне 1/3 от минимально необходимого
для обеспечения простого воспроизводства, социальные обязательства
государства недофинансировались вдвое, а расходы на науку и стимули-
рование НТП оставались на порядок ниже дореформенного уровня.
Кризисное сокращение экономической активности наиболее глубоко
задело высокотехнологические отрасли и отбросило российскую эконо-
мику по уровню экономического развития на несколько лет назад. С кол-
лапсом финансового рынка развеялись и иллюзии в отношении россий-
ского экономического чуда. Фактически первое десятилетие нового века
оказалось десятилетием упущенных возможностей модернизации и раз-
Упущенные возможности 207
вития российской экономики. В новое десятилетие, которое обещает быть
десятилетием преодоления глобального кризиса и выхода мировой эконо-
мики на новую длинную волну экономического роста на основе нового
технологического уклада, Россия входит еще более ослабленной с дегра-
дировавшей промышленностью, парализованным научно-техническим
потенциалом и недоразвитой финансовой системой.
Глава 4
Новые возможности и старые ошибки
После чудовищного разорения экономики, закончившегося банкрот-
ством российского государства в августе 1998 года, у страны возника-
ло несколько возможностей перехода на инновационный путь развития
и проведения политики экономического роста. Первая появилась после
банкротства паразитической финансовой системы и трехкратной деваль-
вации рубля, когда структура экономических оценок в российской эконо-
мике пришла в соответствие с ее конкурентоспособностью. Существенно
улучшилась ценовая конкурентоспособность российских товаров, подня-
лась рентабельность обрабатывающей промышленности, для многих вы-
сокотехнологических предприятий стали доступны кредиты. Сложились
условия для восстановительного экономического роста.
Вторая возможность появилась с ростом цен на нефть и другие тради-
ционные товары российского экспорта. Резкий рост валютных поступле-
ний позволил выйти из долговой ловушки и создал условия для увеличе-
ния конечного спроса и роста инвестиционной активности. Значительная
часть из простаивавших мощностей промышленности могла быть вовле-
чена в производство в случае улучшения финансового положения пред-
приятий. По различным оценкам, возможности роста производства на
существующих мощностях составляли в начале нынешнего десятилетия
не менее 35–40%. Но в силу нарастающего износа и старения основных
фондов нужны были инвестиции в их модернизацию на новой техноло-
гической основе.
Однако, несмотря на улучшение экономической конъюнктуры, инве-
стиционная активность большинства производственных предприятий
выродилась до уровня минимальных технологических нужд предприя-
тий. Удельный вес долгосрочных вложений в общем объеме финансовых
вложений предприятий составлял около 20%.
Реализация благоприятных внешних условий для развития россий-
ской экономики требовала кардинального изменения экономической по-
литики. Рыночные фундаменталисты не могли предложить ничего, кроме
208 РАЗДЕЛ 2
привлечения иностранных кредитов в период кризиса и вывоза капитала
в период нефтяного бума. Первое означало бы в условиях банкротства
российского государства колонизацию его экономики иностранным ка-
питалом. Второе лишало ее уникальных возможностей для кардиналь-
ного подъема инвестиционной активности и перехода на инновационный
путь развития.
Резкий рост внешнеторговых доходов благодаря скачку цен на нефть
и газ не был использован должным образом для модернизации и подъема
российской экономики. Основная часть нефтедолларов осталась за рубе-
жом, при этом главным экспортером капитала из задыхавшейся от недо-
статка инвестиций экономики стало само государство. По рекомендаци-
ям из Вашингтона сверхдоходы от экспорта нефти и газа были отделены
от остальных в так называемый «нефтяной бюджет», значительная часть
которого направлялась на финансирование долговой пирамиды США в
форме инвестиций из финансировавшегося за счет профицита бюджета
Стабилизационного фонда. При этом уровень государственных расходов
на науку, образование, здравоохранение, стимулирование инвестиций и
другие цели развития оставался в 2–3 раза ниже среднемировых параме-
тров. Государство хоть и научилось изымать природную ренту в форме
экспортных пошлин и налога на добычу полезных ископаемых, потра-
тить их на цели социально-экономического развития так и не решилось,
не использовав шанс на опережающее развитие в условиях надвигающе-
гося глобального кризиса.
Как справедливо указывает академик Аганбегян в [1], «за 10 лет мощ-
ного экономического подъема, когда только по экспорту с 2000 по 2008
год в страну пришло более 2 трлн долларов, из которых 1,5 трлн долларов
являлись как бы «подарком» от повышения нефтяных и других экспорт-
ных цен, мы не решили ни одной стратегической задачи.
— Не провели диверсификацию экономики и не развили отрасли по
производству готовой, а тем более инновационной продукции.
— Не создали, в отличие от Казахстана, например, фондов «длинных»
денег, в том числе не решили давно перезревшие пенсионные проблемы и
снизили средний размер пенсии до 25% к средней зарплате (а было ведь
35%), вместо того чтобы повысить размер пенсии хотя бы до 50% средне-
го заработка.
— Не только не увеличили, а даже сократили строительство совре-
менных автомобильных дорог и очень мало продвинулись в создании со-
временной инфраструктуры, вкладывая туда меньше средств, чем другие
страны (по доле этого направления в инвестициях), хотя должны были бы
действовать наоборот.
— Не смогли в области жилищного строительства даже в 2008 году
достичь уровня строительства жилья в советской России 20 лет назад
Упущенные возможности 209
(60 и 78 млн кв. м ввода общей площади жилья). А ведь удалось превзойти
докризисные показатели по уровню экономического развития (108%) и
тем более по уровню реальных доходов населения (130%).
— Не решили проблемы экономической безопасности нашей страны
и по-прежнему в решающей мере зависим от Запада по импорту продо-
вольствия, машин и оборудования, по привлечению инвестиций и много-
му другому.
— В отличие от большинства развивающихся стран, которые повы-
сили свою норму инвестиций в среднем до 35%, в отличие от Казахстана,
который уже увеличил свою норму инвестиций до 30%, Россия как была,
так и осталась страной с самой низкой нормой инвестиций — около 20%,
что вдвое ниже, чем эта норма была в советской России».
Ученые, профессионально занимающиеся вопросами НТП и экономи-
ческого роста, загодя прогнозировали глобальный экономический кри-
зис, своевременно предлагая упреждающие меры. Ниже будет показано,
что этот кризис стал закономерным проявлением длинных волн эконо-
мической конъюнктуры, обусловленных периодическим процессом за-
мещения технологических укладов. В это время для отстающих стран
открываются возможности опережающего развития на основе своевре-
менного освоения ключевых факторов нового технологического укла-
да. Все еще обладая мощным научно-техническим потенциалом, Россия
могла бы воспользоваться этими возможностями, активизировав его на
траекториях роста нового технологического уклада. К сожалению, этого
не было сделано ни в предкризисный период, ни в рамках срочных анти-
кризисных мер. Сотни миллиардов долларов и триллионы рублей были
растрачены на стабилизацию бесперспективной и невыгодной России
системы внешнеэкономического обмена на фоне ее все более глубокого
втягивания в ловушку сырьевой специализации.
В настоящем разделе анализируются результаты экономической поли-
тики, проводившейся в России в период после российского финансового
кризиса 1998 года до глобального финансового кризиса 2008 года. Этот
период характеризовался весьма благоприятной для российской эконо-
мики внешнеторговой конъюнктурой, которая могла быть использована
для исправления сложившихся в результате радикальных реформ дис-
пропорций и восстановления механизмов расширенного воспроизводства
экономики. Однако российская властвующая элита не смогла реализо-
вать имевшиеся возможности подъема российской экономики вследствие
своей зашоренности догмами рыночного фундаментализма.
Несмотря на явное банкротство неолиберальной утопии к концу 1990-х
годов, лежащая в ее основе политика рыночного фундаментализма была
возобновлена и продолжена сразу же после стабилизации экономики в
короткий период работы правительства Примакова. В результате были
210 РАЗДЕЛ 2
упущены возможности формирования институтов экономического раз-
вития и становления новых производственно-технологических структур,
которые могли бы вывести российскую экономику на траекторию опере-
жающего роста в условиях наступившего мирового кризиса.
Короткий период с осени 1998 до лета 1999 года стал единствен-
ным эпизодом проведения прагматичной экономической политики
исходя из научно обоснованных рекомендаций. Ее поразительные
результаты стали убедительным подтверждением справедливости
критики политики рыночного фундаментализма и наглядным при-
мером возможности российского экономического чуда при разумной
государственной политике.
4.1. Восстановление экономики
после финансового краха 1998 года
Финансовая катастрофа в августе 1998 года грозила перерасти в
очередной системный кризис российской экономики. Падение ВВП в
сентябре достигло 10%, спад промышленного производства — 14,5%.
Инфляция в сентябре превысила 38%, страна вновь оказалась на по-
роге гиперинфляции. Паралич банковской системы привел к тому,
что в первой половине сентября практически не осуществлялись пла-
тежи. Некоторые железные дороги прекратили перевозку грузов.
Реальные доходы населения упали на 25%, опустившись до уровня янва-
ря 1992 года.
В этих условиях продолжавший консультировать российское прави-
тельство МВФ предложил ужесточить денежную политику, ограничить
эмиссию и взвинтить процентные ставки в целях быстрого снижения ин-
фляции. Следование этому пути означало бы окончательное разорение
отечественной экономики и ее быструю колонизацию иностранным ка-
питалом.
Правительство Примакова, призванное к управлению экономи-
кой страны после банкротства государства осенью 1998 года, из-
брало противоположный путь. Удержало низкие процентные став-
ки, произвело централизованно взаимозачет образовавшихся долгов
и прибегло к эмиссии денег на стабилизацию банковской системы.
Важным элементом антикризисной программы стало фактическое замо-
раживание цен на энергоносители и услуги естественных монополий.
Экономическая политика правительства Примакова, основывалась
на трех предпосылках. Во-первых, были введены жесткие меры по пре-
сечению вывоза капитала: ограничена валютная позиция коммерческих
банков, заработали механизмы валютного контроля. Во-вторых, прави-
Упущенные возможности 211
тельство решительно пресекло попытки монополистов взвинтить цены,
включая цены на нефть, газ, металлы, а также транспортные тарифы. Тем
самым удалось остановить раскручивание инфляционной спирали после
трехкратной девальвации рубля. В-третьих, денежные власти проводили
гибкую политику денежного предложения, сохраняя относительно низ-
кую ставку рефинансирования, которая оставалась ниже уровня инфля-
ции. Одновременно начали организовываться механизмы кредитования
производственных предприятий посредством рефинансирования ком-
мерческих банков под их обязательства. К концу сентября была восста-
новлена система платежей.
Помимо нормализации расчетов и восстановления пороговой лик-
видности банковской системы правительство и Центробанк каче-
ственно укрепили валютно-экспортный и финансовый контроль, что
позволило избежать масштабного бегства капитала. При этом прави-
тельство отказалось от таких жестких мер, как отключения неплатель-
щиков за услуги естественных монополий, уплата НДС по отгрузке,
проведение жилищно-коммунальной реформы и т.д. Разрешение про-
давать продукцию ниже себестоимости высвободило рыночные меха-
низмы, качественно облегчило положение предприятий, затормозило
рост неплатежей.
В рамках стабилизации уровня жизни населения были повышены
тарифные ставки, проведена частичная индексация пенсий, введены го-
сударственное регулирование цен на лекарства и уголовная ответствен-
ность руководителей за задержку заработной платы и иных выплат на-
селению свыше двух месяцев.
В целях преодоления бюджетного кризиса на ряд товарных групп в
соответствии с улучшением международной конъюнктуры были вновь
введены вывозные таможенные пошлины. Значительная часть природной
ренты от экспортируемых углеводородов и других сырьевых това ров вер-
нулась в доход государства. Было органи зовано ведение единого реестра
налогоплательщиков. Неотъемлемым элементом оздоровления экономи-
ки стала декриминализация крупных компаний, начатая на ВАЗе и в Но-
вороссийском морском порту.
Благодаря принятым мерам началось последовательное восстановление
объемов производства. Если в сентябре спад производства по отношению к
соответствующему периоду прошлого года составил 14,5% , то в октябре —
11, в ноябре — 9, в декабре — 6,6%. В целом за 1998 год спад удержан на
уровне 5,4%. В январе 1999 года он был сокращен до 4,9, в феврале — до
3,7%, а с марта был восстановлен докризисный уровень производства и
осуществлен переход к устойчивому промышленному росту.
Важнейшей предпосылкой оживления производства стала трехкрат-
ная девальвация рубля, повысившая ценовую конкурентоспособность
212 РАЗДЕЛ 2
отечественных товаропроизводителей. Они стали заполнять внутренний
рынок, замещая резко сократившийся импорт — с 72 млрд долларов в
1997 году до 58 млрд долларов в 1998-м и 40 млрд долларов в 1999 году.
За счет импортозамещения прирост производства в отраслях обрабаты-
вающей промышленности составил от 15 до 2 0%. Наряду со снижением
импорта девальвация рубля способствовала увеличению экспорта.
По итогам января — июля ожидалось отрицательное сальдо внеш-
ней торговли (импорт должен был превысить экспорт не менее чем на
2 млрд долларов). Однако в 1998 году положительное сальдо составило
14,4 млрд долларов по сравнению с 14,8 млрд в 1997 году. В январе —
феврале 1998 года положительное сальдо внешней торговли составило
3,8 млрд долларов по сравнению с 0,1 млрд долларов в январе — феврале
1998 года. В 1999 году в целом оно ожидалось на уровне 17,5 млрд долларов.
Благодаря нормализации торгового баланса был стабилизирован и на-
чал последовательно расти обменный курс рубля. При этом золотовалют-
ные резервы Центробанка устойчиво росли, достигнув 11,6 млрд долларов.
Их величина превысила месячный импорт в четыре раза, что считается
достаточным уровнем обеспечения валютно-финансовой безопасности.
Начавшийся рост производства обеспечил связывание денежной мас-
сы и снижение инфляции, несмотря на увеличение эмиссии. Вопреки за-
клинаниям монетаристов, пугавших гиперинфляцией, резкое увеличение
денежной эмиссии в целях ремонетизации экономики повлекло не только
оживление производства, но и снижение инфляции вследствие рассасы-
вания неплатежей (рис. 7).
Рис. 7. Инфляция потребительских цен и денежная масса (М2).
Источник: European Energy Security In View of Russian Economic and Integration Prospects, Research
Reports 362, Wiener Institut für Internationale Wirtschaftsvergleiche, May 2010.
Упущенные возможности 213
По сути, денежные власти восстановили приемлемый уровень моне-
тизации экономики после ее последовательной демонетизации, проводив-
шейся их предшественниками. Благодаря этому существенно повысился
уровень монетизации расчетов. В феврале 1999 года доля продукции
крупнейших налогоплательщиков, оплаченной денежными средствами,
составила 48,9% по сравнению с 43,4% за декабрь 1998 года и 40,3% в
среднем за вторую половину 1998 года. Во многом благодаря этому доля
убыт очных предприятий снижена с 46,8% в январе и 51,5% в сентябре
1998 года до 39,3% в январе и 38,9% в феврале 1999 года.
Восстановление системы расчетов наряду с укреплением налогового
администрирования наполнило бюджет и смягчило бюджетный кризис.
Так, денежные налоговые доходы, в августе и сентябре составлявшие око-
ло 15,5 млрд рублей, к декабрю выросли до 24,7 млрд рублей. В январе и
феврале было получено по 26,8 млрд рублей, а в марте — 33,8 млрд рублей.
Смягчение бюджетного кризиса и нормализация расчетов позволили
погасить долги федерального и региональных бюджетов по зарплате [65].
Главный результат деятельности кабинета Евгения Примакова заключа-
ется в том, что впервые за все годы реформ в России начался устойчивый
рост объемов промышленного производства, которые за полгода работы
этого правительства выросли на 24%. Заметим, что деятельность пред-
шествовавшего ему правительства рыночных фундаменталистов во главе
с Кириенко примерно за такой же период привела к спаду ВВП более чем
на 15%.
Конечно, посткризисный рост производства носил восстановитель-
ный и импортозамещающий характер. Производство отечественных
товаров для целей внутреннего потребления в замещение импортных
товаров начиная со второго полугодия 1998 года до 2001 года выросло
почти вдвое. В то же время восстановление производственного потен-
циала создало основу для дальнейшего развития экономики. Для этого
нужно было сделать следующий шаг: перейти к активной инновацион-
ной политике модернизации и структурной перестройки экономики на
передовой технологической основе. Правительство Примакова сформи-
ровало необходимые предпосылки для осуществления модернизации
российской экономики. Наряду с восстановлением объемов промыш-
ленного производства и экономической активностью в частном секто-
ре государство начало создавать институты развития, включая банк и
бюджет развития, налаживать механизмы рефинансирования коммер-
ческих банков под векселя платежеспособных производственных пред-
приятий. В повестке дня стоял вопрос о развертывании системы страте-
гического планирования и программно-целевого управления развитием
экономики, создании механизмов ответственности высших менеджеров
за результаты своей работы.
214 РАЗДЕЛ 2
4.2. Возвращение к политике рыночного фундаментализма
Восстановительный подъем российской экономики был прерван вско-
ре после ее стабилизации. 12 мая 1999 года правительство Примакова
было отправлено Ельциным в отставку без каких-либо оснований. Вла-
ствующая олигархия опасалась усиления государственного контроля над
распределением национального дохода и дальнейшего изъятия в госу-
дарственный бюджет рентных доходов. И хотя политика правительства
Примакова обеспечила рекордные темпы экономического подъема, пара-
зитировавшая на присвоении природной ренты, завышении цен и при-
своении государственного имущества придворная олигархия развернула
агрессивную кампанию по его смещению. Вскоре после этого экономи-
ческая политика правительства вернулась в прежнее русло рыночного
фундаментализма. Кабинет Касьянова, назначенный новым президентом
страны 10 мая 2000 года, стал проводить ее столь же последовательно,
как и дефолтное правительство Кириенко.
Новый призыв рыночных фундаменталистов во власть не позволил
завершить начатое правительством Примакова восстановление полно-
ценной системы денежного обращения, включая использование главного
рычага воздействия государства на экономический рост — управления
кредитом посредством механизмов денежного предложения и рефинан-
сирования банковской системы. Так и не заработали лишенные доступа к
кредитным ресурсам банки развития. Бюджет развития был заменен Ста-
билизационным фондом, ставшим каналом перекачивания российских
бюджетных доходов в американские долговые обязательства.
Вместо проведения политики кредитования экономического роста
бюрократия Центрального банка свернула основные функции государ-
ственной банковской системы, вновь привязав эмиссию рублей к при-
обретению долларов и приватизировав принадлежащий государству
эмиссионный доход. Правительственные финансисты возобновили спе-
кулятивные игры с раздуванием государственного долга, игнорируя уро-
ки 1998 года. При рекордном профиците бюджета в 270 млрд рублей и
раздувшемся до 700 млрд рублей Стабилизационном фонде правитель-
ство без какого-либо обоснования размещало новые многомиллиардные
долговые обязательства. Финансовая политика государства вернулась к
приоритетному обслуживанию интересов спекулянтов.
В результате реальный сектор экономики вновь остался без внутрен-
них источников кредитования, а немногие успешно работающие россий-
ские предприятия были вынуждены брать кредиты за рубежом. При этом
продолжился массовый вывоз капитала, который был легализован приня-
тым в конце 2000 года новым Законом о валютном контроле. Отказываясь
от расширения внутренних источников кредита, Российское государство
Упущенные возможности 215
вновь стало крупнейшим донором мировой экономики, вывозя более 50
млрд долларов в год. При этом банковское обслуживание крупнейших
российских корпораций-экспортеров постепенно перемещалось за рубеж.
Политика рыночного фундаментализма стала проводиться еще более
последовательно, охватив не только экономику, но и социальную сферу.
Вместо того чтобы снизить налоги на труд и производство, компенсируя
выпадающие доходы бюджета за счет доходов от использования государ-
ственной собственности (прежде всего природных ресурсов и прибыли
Центрального банка), правительство пошло по пути снижения расходов
бюджета, направляемых на социальные нужды. В целях отказа от соци-
альных обязательств была развернута кампания по «моне тизации льгот».
Одновременно правительство инициировало поправки в Трудовой ко-
декс, разрушающие связь между минимальной зарплатой и прожиточ-
ным минимумом, которая составляет фундамент механизма социального
партнерства. Был отменен федеральный минимум оплаты труда, а также
обязательный для всей страны низший разряд тарифной сетки.
Под предлогом «монетизации льгот» государственная власть отказа-
лась от выполнения своих социальных обязательств по широкому кругу
жизненных интересов и прав граждан. В том числе:
● был ликвидирован нормативный принцип формирования федераль-
ного бюджета по социальным обязательствам государства (отменены за-
конодательно установленные нормативы финансирования расходов на
образование, культуру и науку);
● все вопросы исчисления заработной платы работникам бюджетной
сферы, в том числе здравоохранения (установление систем оплаты тру-
да, тарифных ставок, окладов, различных выплат), переданы на уровень
субъектов РФ и муниципальных образований;
● отменен ряд дополнительных выплат и льгот, определяющих воз-
можность компенсации вредных факторов воздействия на организм ра-
ботника;
● признан утратившим силу Закон РСФСР от 11 марта 1992 года
№ 2490-1 «О коллективных договорах и соглашениях», что подорвало ха-
рактерный для социального государства принцип социального партнер-
ства во взаимоотношениях работодателей и работников;
● отменен закон, предусматривавший восстановление дореформенных
сбережений граждан, обесценившихся в ходе реформ;
● фактически отменены государственные гарантии по обеспечению
лекарствами хронических больных, а также бесплатное обеспечение ле-
карствами амбулаторных больных, исполнение обязательств по которым
передано субъектам Федерации;
● отменены устанавливаемые на федеральном уровне ежемесячные
пособия на детей;
216 РАЗДЕЛ 2
● отменены права детей-сирот и прочих воспитанников интернатов и
детских домов на бесплатный проезд, а также на бесплатное обучение в
ПТУ и на подготовительных курсах средних и высших учебных заведений.
Замена предметных социальных обязательств на частичные денежные
компенсации противоречила конституционным принципам социального
государства, которое гарантирует четко определенные права граждан, а
не номинальные денежные доходы. В отличие от развитых государств,
практикующих отношения социального партнерства и сотрудничества,
российские власти пошли на слом тех немногих элементов социального
государства, которые ранее удалось выстроить, противодействуя ельцин-
ской шоковой терапии.
Самое удивительное заключается в том, что для проведения антисоци-
альной реформы не было объективных оснований. Во-первых, она была
контрпродуктивной, так как подрывала основы механизмов социального
партнерства в современном обществе. Социальные гарантии являются
оборотной стороной экономики знаний, опирающейся на массовое выс-
шее образование, качественное общедоступное здравоохранение, широ-
кое участие граждан в процессах общественного управления и создание
условий для реализации творческого потенциала каждого человека.
Во-вторых, ответственность за состояние социальной сферы была
сброшена на субъекты Федерации, что на фоне многократных различий
в уровне среднедушевых бюджетных доходов между регионами вело к
дезинтеграции социального пространства страны. Возрастание разрыва
в уровне жизни людей в зависимости от места проживания несовместимо
с конституционным принципом недискриминации граждан.
В-третьих, реформа была невыгодна экономически, так как повлек-
ла за собой увеличение бюджетных затрат на выплату компенсаций
по льготам, которыми многие не пользовались. Вполне вероятно, что в
этом были заинтересованы определенные коммерческие структуры. Как
и приватизация, которая планировалась по идеологическим мотивам, а
стала средством наживы приближенных к власти лиц, монетизация льгот
обогатила посредников, допущенных властью к распределению бюджет-
ных сред.
«Монетизация льгот» — далеко не единственное нарушение социаль-
ных прав граждан, осуществленное властью без каких-либо объяснений.
В частности, не было никаких объективных причин для лишения граж-
дан права на бесплатное бессрочное использование земли и введения
механизма принудительной приватизации городской земли в Земельном
кодексе. И рекомендации науки, и мировой опыт свидетельствовали о
нецелесообразности такого решения. Городскую землю следовало оста-
вить в распоряжении муниципальных органов власти, введя механизм ее
долгосрочной аренды для коммерческих организаций, а гражданам — со-
Упущенные возможности 217
хранить права на бесплатное использование земли под жилыми домами
и дачными участками. Но возобладал не здравый смысл государствен-
ного подхода, а заинтересованность проталкивавших Земельный кодекс
чиновников, которые рассчитывали поживиться на приватизации земли.
Еще более наглядно коммерческая заинтересованность прослежива-
лась в «реформе» естественных монополий, направленных на их факти-
ческую приватизацию. Если раньше выдвигались требования обеспечить
прозрачность естественных монополий, то инициированная правитель-
ством реформа по сути означала келейную приватизацию электроэнер-
гетики, частей «Газпрома», коммерциализацию железных дорог в пользу
лиц, управляющих естественными монополиями от имени государства.
Последние смогли изрядно приумножить свои состояния, а для всей
страны эта реформа обернулась многократным повышением тарифов на
транспортные услуги, электроэнергию, газ и тепло.
Таким образом, оправившись от шока дефолта, властвующая олигар-
хия вновь направила политику государства по старой дороге ельцинских
«реформ» в собственных интересах. Были законодательно закреплены
сложившиеся в результате ельцинских реформ социально-экономические
отношения. В том числе путем сокращения сроков исковой давности по
имущественным спорам досрочно закреплены результаты приватизации.
Сравнительно высокие темпы экономического роста в начале века в
связи с благоприятной для российского экспорта конъюнктурой мировых
сырьевых и энергетических рынков сопровождались падением эффек-
тивности экономики и повышением социального неравенства. Этот вос-
становительный рост достигался не благодаря, а вопреки проводившейся
экономической политике. Продолжались тенденции деградации научно-
технического и интеллектуального потенциала. Многочисленные пред-
ложения ученых и специалистов о переходе к активной политике раз-
вития, предусматривающей формирование механизмов инновационной
экономики, были оставлены без внимания.
За первые годы нового столетия было упущено множество возмож-
ностей успешных прорывов российских товаропроизводителей на миро-
вом рынке из-за невыполнения правительством своих функций развития
экономики. В частности, из-за отсутствия механизма кредитования и
страхования экспорта (в развитых странах он осуществляется государ-
ственными экспортно-импортными банками) российские предприятия
электротехнической промышленности, гидротехнического и мелиора-
тивного строительства, тяжелого машиностроения утратили перспек-
тивные ниши на мировом рынке, проиграв тендеры при очевидных
конкурентных преимуществах в себестоимости продукции. Из-за бло-
кирования введения механизма лизинга гражданской авиатехники были
упущены колоссальные возможности роста производства современных
218 РАЗДЕЛ 2
российских самолетов и вертолетов, оцениваемые в миллиарды долла-
ров. Из-за отсутствия системы государственного стимулирования ин-
новационной активности не были реализованы тысячи перспективных
научно-технических разработок, многие из которых успешно осваивают-
ся иностранными конкурентами при помощи российских специалистов.
На фоне бурного притока нефтедолларов Россия продолжала терять
завоеванные ранее преимущества в сфере ракетостроения, атомной про-
мышленности, лазерных и биотехнологий, в других перспективных на-
правлениях с огромным и быстрорастущим рынком. При этом прави-
тельство считало своим достижением выход России на первое место в
мире по объемам экспортируемой нефти, закрывая глаза на утрату воз-
можностей в сфере высоких технологий.
Правительственные экономисты не знали, по-видимому, о существо-
вании мультипликатора конечного спроса, не делая различий между
экспортом сырья и производством высокотехнологической продукции.
Между тем цена единицы веса авиатехники более чем в 10 тысяч раз пре-
восходит цену такой же массы нефти и соответствующим образом раз-
личается вклад производства этих товаров в национальный доход и эко-
номический рост. Сползание России на сырьевую периферию мирового
рынка и утрата конкурентных преимуществ в высокотехнологической
сфере лишали страну возможности устойчивого экономического роста.
Несмотря на нехватку средств на выполнение основных обязанностей
государства перед обществом, правительство так и не решилось реали-
зовать в полной мере право общенародной собственности на недра пу-
тем справедливого изъятия природной ренты в доход государственного
бюджета. Вместо этого был введен одинаковый для всех месторождений
налог на добычу полезных ископаемых (который в отношении поставляе-
мой на внутренний рынок нефти по сути является налогом на потребите-
ля), а миллиарды долларов сверхприбыли остались в карманах пользова-
телей наиболее выгодных участков недр.
Под предлогом коррумпированности и недееспособности государ-
ственного аппарата были демонтированы практически все институты
государственного воздействия на развитие экономики: Бюджет разви-
тия, целевые инвестиционные программы, а также налоговые механиз-
мы, стимулирующие рост инвестиционной и инновационной активности.
Ссылаясь на коррумпированность таможенных органов, «реформаторы»
отказались от торговой политики и защиты внутреннего рынка в интере-
сах отечественных товаропроизводителей, взяв курс на снижение и уни-
фикацию таможенных тарифов.
Правительство отказалось от выполнения законодательно установлен-
ных нормативов финансирования расходов на науку, культуру, образо-
вание, отменив сами эти нормативы. При этом половина федерального
Упущенные возможности 219
бюджета перекачивалась за рубеж на обслуживание и погашение внеш-
него долга. Бюджет страны был вновь превращен в дойную корову для
извлечения сверхприбылей финансовыми спекулянтами, втянувшими
Россию в долговую ловушку.
Вместо того чтобы бороться с уклонением от налогов, правительство
предпочло резко снизить и унифицировать подоходный налог, отменить
налоги на наследство и дарение. Таким образом, оно предоставило воз-
можность необременительной легализации незаконно полученных дохо-
дов и наказало тем самым добросовестных налогоплательщиков. Отмена
валютного контроля стала еще одним вожделенным подарком олигархам,
дав им возможность легализации незаконно вывезенных с уклонением от
уплаты налогов сотен миллиардов долларов.
«Симбиоз правительственных структур, реально властвующей в Рос-
сии олигархии и МВФ создает для нашей страны серьезную проблему, —
писал автор в 2001 году [24]. Она заключается в том, что следование ли-
нии на дальнейшее дерегулирование экономики и демонтаж остающихся
инструментов государственной экономической политики делает невоз-
можным выход российской экономики на траекторию быстрого и устой-
чивого экономического роста, по сути закрепляя положение нашей стра-
ны как сырьевой периферии мирового рынка. Это означает, что Россия
еще длительное время будет оставаться донором мировой экономической
системы, экспортируя природное сырье, дешевый труд и капитал, финан-
сируя за счет своего национального богатства экономический рост раз-
витых стран. При такой экономической политике возможности развития
российской экономики будут определяться извне спросом на природные
ресурсы и предложением товаров конечного потребления. Экономика
страны будет обречена на дальнейшее отставание от развитых стран.
Продолжение политики «статус-кво» наряду с вывозом из России по
25–30 млрд долларов ежегодно, а также с платежами по внешнему долгу
в 10–15 млрд долларов будет означать продолжение тенденций деграда-
ции социальной инфраструктуры и обнищания большинства населения.
Соответственно большинство населения навсегда останется нищим, про-
должится вымирание нации и деградация общества».
Эти строки писались на фоне оживления экономики. За 7 лет до глобаль-
ного кризиса, вернувшего российскую экономику на тогдашний уровень.
Высокие темпы экономического роста в то время вызывали ощущение
благополучия, возникающего само собой при практически полной бездея-
тельности государства. Правительство не отдавало себе отчета в реальных
причинах и механизмах этого оживления, обусловленного существенным
улучшением финансового положения производственных предприятий
благодаря резкому изменению ценовых пропорций в результате предше-
ствовавшей успешной политики сдерживания роста цен на энергоносители
220 РАЗДЕЛ 2
и услуги естественных монополий, а также удержания низких процентных
ставок после трехкратной девальвации рубля в августе 1998 года.
У вновь призванных в правительство либералов возникла привыч-
ная иллюзия о чудодейственной силе механизмов рыночной само-
организации. Вместо перехода к активной инновационной политике
развития они вновь занялись дерегулированием экономики, стерили-
зацией денег, эмитируя их под прирост валютных резервов и демон-
тируя построенные правительством Примакова институты поддержки
экономического роста. Начавшийся в этот момент бурный рост цен
на нефть и другие сырьевые товары повлек быстрое улучшение тор-
гового баланса России, увеличение доходов экспортно ориентирован-
ных предприятий. Это вызвало быстрое повышение конечного спро-
са, оживление производства и экономической активности, убедившие
правительственных либералов в правильности реализуемых ими мо-
нетаристских догм и политики самоустранения государства от реше-
ния задач развития экономики (рис. 8).
Рис. 8. Российский внешний сектор и цены на нефть.
Источник: European Energy Security In View of Russian Economic and Integration Prospects, Research
Reports 362, Wiener Institut für Internationale Wirtschaftsvergleiche, May 2010.
Предоставление экономики свободной игре рыночных сил в расчете
на автоматическое поддержание ими экономического роста было весь-
ма выгодно властвующей в России олигархии, вывозившей из страны по
полтора миллиарда долларов в месяц. Проводившаяся российским ру-
ководством политика дерегулирования экономики вызвала похвалу со
стороны МВФ и стран «семерки», добивавшихся устранения каких-либо
барьеров на пути движения капитала, товаров и услуг, окончательной ин-
теграции России в мировую экономическую систему в качестве ее сырье-
вой периферии.
Упущенные возможности 221
Ультралиберальная идеология, за ширмой которой все эти годы скры-
валось присвоение государственного имущества и национального бо-
гатства страны правящей олигархией, вновь стала определять логику
экономической политики. Наиболее ярко ее приоритеты проявились в
бюджетной политике. О них свидетельствует отчет об исполнении феде-
рального бюджета за 2000 год, представленный Счетной палатой в Госу-
дарственную Думу [45].
При перевыполнении планировавшихся доходов бюджета в 2000 году
расходная часть бюджета была исполнена лишь на 94,3% от утвержден-
ного годового показателя. При этом расходы на государственные пособия
гражданам, имеющим детей, были исполнены лишь на 9,2% от годовых
бюджетных назначений, расходы на образование — на 88,3%. Вообще
не выделялись средства на государственную поддержку развития фер-
мерства, централизованные закупки некоторых жизненно важных видов
медицинских препаратов. Сохранилась значительная кредиторская за-
долженность Минобороны перед поставщиками продукции, которая по
состоянию на 1 декабря 2000 года составляла 49,4 млрд рублей.
Расходы по разделам «Фундаментальные исследования и содействие
научно-техническому прогрессу» осуществлены на 88,5% от показа-
теля, установленного на год, «Промышленность, энергетика и строи-
тельство» — на 90,7, «Мобилизационная подготовка экономики» —
на 84,3%. На 14,8% недофинансированы расходы на государственные
капиталовложения.
Столь существенное недофинансирование жизненно важных для об-
щества расходов происходило при наличии сверхплановых доходов бюд-
жета. Достигнутая за счет этого экономия направлялась на платежи по
государственному долгу, которые составляли свыше трети федерального
бюджета. Владельцам государственных долговых обязательств, среди
которых был Центральный банк, было выплачено 660,2 млрд рублей —
это в 1320 раз больше суммы недоплаченных денег по детским пособиям
и в 34 раза больше выделенных ассигнований на государственные капи-
таловложения! Таково было реальное соотношение приоритетности за-
дач социально-экономической политики.
Вопреки правительственным заявлениям о приоритетности социаль-
ной сферы расходы на здравоохранение были недовыполнены на 11,4%,
на культуру — на 13,7, на миграционную политику — на 4,3%. С уче-
том многократно недофинансированных расходов на детские пособия
и на молодежную политику в совокупности все эти расходы составили
21,9 млрд рублей, что в 30,4 раза меньше затрат на финансирование госу-
дарственного долга.
Иными словами, в условиях острейшего бюджетного кризиса и неспо-
собности государства выполнять свои обязательства перед населением и
222 РАЗДЕЛ 2
обществом принимались решения о более чем десятикратном увеличе-
нии государственных расходов на обслуживание госдолга, в том числе
в интересах Центрального банка. Очевидно, что наряду с усугублением
бюджетного кризиса это дестимулировало привлечение инвестиций в
развитие производства. В целом эти меры имели депрессивные послед-
ствия в экономике, так как повлекли за собой сокращение конечного
спроса и препятствовали перетоку денег в реальный сектор экономики
и провоцировали втягивание государства в сооружение новой финан-
совой пирамиды с риском последующего кризиса финансовой системы,
писал автор в 2000 году [24].
Предприятиям наукоемкого и инвестиционного машиностроения,
легкой промышленности, сельского хозяйства и большинству других
ориентированных на внутренний рынок производств проводившаяся по-
литика наносила лишь ущерб, не предоставляя им необходимой защиты
и обычных для иностранных конкурентов условий: доступа к кредитам,
государственным гарантиям, механизмам стимулирования обновления
производства и внедрения новой техники в силу отказа от соответству-
ющих государственных функций. Чистый вклад проводившейся эконо-
мической политики в рост производства был отрицательным, вызывая:
сокращение спроса вследствие профицита бюджета, сокращение инве-
стиций вследствие вывоза капитала и сооружения новых долговых пи-
рамид, разрушение научно-технического потенциала и «утечку умов»
вследствие свертывания бюджетных ассигнований на стимулирование
НТП и инновационной активности.
Через 8 лет российская экономика станет жертвой глобального финан-
сового кризиса, в результате которого по объемам промышленного про-
изводства она вновь будет отброшена на несколько лет назад. При этом ее
структура существенно ухудшится вследствие вымывания производств
с высокой добавленной стоимостью и гипертрофированного роста ори-
ентированного на экспорт нефтегазового комплекса. За этот же период
ведущие страны мира предприняли серьезные усилия по модернизации
своих экономик, формированию предпосылок роста нового технологиче-
ского уклада. Россия могла бы тоже существенно продвинуться на этом
пути и подобно Китаю своевременно создать эти предпосылки для опере-
жающего выхода на новую длинную волну экономического роста. Для
этого у российского правительства имелись уникальные возможности,
заключавшиеся в сохранившемся научно-техническом, производствен-
ном и интеллектуальном потенциале, с одной стороны, и колоссальном
притоке нефтедолларов, хлынувших в страну вслед за взлетом мировых
цен на нефть, с другой стороны.
Однако возврат к политике рыночного фундаментализма заблокиро-
вал реализацию этих возможностей.
Упущенные возможности 223
Глава 5
Цена некомпетентности
5.1. Неиспользованные нефтедоллары
На рубеже тысячелетий изрядно потрепанная радикальными реформами,
обескровленная вследствие вывоза капитала и деградировавшая до уровня
сырьевой колонии российская экономика остро нуждалась в массирован-
ных инвестициях в модернизацию и развитие сохранившейся части научно-
производственного потенциала. Тенденцию деградации российской экономи-
ки можно было преодолеть, распорядившись должным образом колоссальным
притоком нефтедолларов после взлета нефтяных цен с 2001 года (рис. 1).
Рис. 1. Исторические цены на нефть с 1988 г.
Примечание. График цены на нефть в долларах США (без корректировки). 1988–2010.
Источник: Межконтинентальная биржа — ICE, Лондон.
Как будет показано ниже, этот взлет цен был связан с завершением
повышательной фазы очередной длинной волны экономической конъюн-
ктуры и приближением к пределам роста соответствующего ей техноло-
гического уклада. Поэтому он носил временный циклический характер.
Еще в начале этого бума нефтяных цен автор предупреждал, что он не
будет продолжительным и завершится в течение нескольких лет с исчер-
панием возможностей роста на прежней технологической основе. Опти-
мальной политикой в этих условиях было бы инвестирование сверхпри-
былей от роста нефтяных цен в развитие новых прорывных технологий,
224 РАЗДЕЛ 2
открывающих окно возможностей опережающего развития на новой
длинной волне экономического роста [18].
Со взлетом цен на нефть у России возник исторический шанс, вложив
сотни миллиардов нетфедолларов в модернизацию экономики на основе
нового технологического уклада, совершить прорыв к зарождающейся оче-
редной длинной волне экономического роста, выйдя на траекторию опере-
жающего социально-экономического развития. Однако возврат государства
к политике рыночного фундаментализма блокировал имевшиеся для этого
возможности. Возобновление курса на самоустранение государства от регу-
лирования экономики означало отказ от решения задач ее развития. Замена
бюджета развития Стабилизационным фондом, отмена валютного контро-
ля, возвращение к монетаристской политике и привязка денежной эмиссии к
приросту валютных резервов сделали невозможным организацию длинных
дешевых кредитов в целях финансирования модернизации экономики.
Привязка денежной эмиссии к приросту валютных резервов при адми-
нистративном планировании денежной массы, как и ранее, оправдыва-
лась борьбой с инфляцией. Фактически же макроэкономическая политика
вновь была подчинена интересам международного капитала. Сверхпри-
были от экспорта нефти были направлены на погашение внешнего дол-
га, в отношении которого перед этим были достигнуты договоренности
о реструктуризации и частичном списании. Одновременно по просьбе
международных клубов кредиторов российское руководство отказалось
от советских кредитов, предоставленных Ираку и слаборазвитым стра-
нам. Огромные средства были заморожены в Стабилизационном фонде
(рис. 2), созданном для успокоения ин