Безвременье

Зададим себе три вопроса. Первый: в какое время мы живем? Второй: кикой строй в России? И третий: что делать?

На первый вопрос ответ короток: безвременье. С точки зрения политической безвременье столь же очевидно, как и с обывательской, обыденной. Нормальный человек, труженик, живет от получки до получки, от пособия до пособия, и малейшая задержка этого «пайка» чревата для него жизненной катастрофой, а может быть и гибелью, поскольку никаких «жировых складок» у большинства уже не осталось.

Все приватизировано, то есть экспроприировано — споро и приватно (меж собой) поделено теми, у кого много власти, но мало, а точнее, нет совести. Они-то от этой химеры — совести — давно освободились и теперь ратуют за полное освобождение всех прочих — от собственности, какой-никакой, от самоуважения и, главное, от осознания того, что происходит. Не потому ли организованы мучительные задержки зарплаты и пенсий, чтобы у людей, живущих от подачки до подачки (не о получке же говорить и не о пенсии, если они в несколько раз ниже прожиточного…), отнять чувство времени?

Что с того, что расчленяют тысячелетнюю Россию, если сегодня ихнюю напасть пережить надо? Безвременье — это надежное обезболивание. Воистину — это и есть опиум народа, если народ насильственно лишен веры.

Великая ложь в том, что вера — опиум. Напротив, у верующего человека нельзя отнять ни чувство национального единства, ни временной горизонт, ибо для него живы все святые, просиявшие на Земле Русской, и вся ее тысячелетняя история. У него нельзя отнять и будущее — даже на краю могилы. Не потому ли русские мальчишки, которых эпоха безвременья обрекла на участие в бессмысленных и уже по этой причине преступных юйнах, уходя из дома, крестятся (крестятся!), возвращая себе веру, а некрещеным отцам — надежду?

Если говорить о политическом времени, то оно отнято у России ее Конституцией, а точнее, теми кто страха ради ограничил политическую жизнь парламента, а тем самым и страны, двумя годами. Ну кто не знает, что всякая демократическая власть имеет одну «слабинку»: первый год после выборов уходит на осваивание и вживание, а последний — на предвыборную гонку? Кстати, временщики-то знают это лучше других.

Таким образом, политический горизонт нашей страны равен нулю! (Так же, как и подлетное время для ракет наших потенциальных противников был сведен к нулю после «освобождения» от бывших пограничных территорий, бывших союзников и всей бывшей системы международной безопасности, которая взорвана переделом границ в России…)

Какие программы и тем паче реформы возможны без достаточного временного горизонта? О какой стратегии можно говорить, о какой экономической политике и о какой социальной защите населения?

Каково главное следствие этого безвременья для социальной жизни, для общей политики? Я думаю, это очевидно: Россия без стратегии — это глобальная геополитическая стратегия без России. Беспрецедентное вмешательство во внутренние дела России и уникальная ситуация, когда даже отдельные регионы России планируют свое будущее, находясь в границах России и будучи кровь от крови ее, плоть от плоти, но не оглядываются на Россию, не видят общероссийской перспективы.

Кстати, одна из причин чеченской катастрофы кроется именно здесь, как и многих других катастроф, которые произошли и которые мы сегодня воспринимаем, как нечто само собой разумеющееся. Это, прежде всего, судьба полиэтнических земель России исторической, которые превращаются в моноэтнические государства с изгнанием многих коренных народов. И это мы называем нормальной ситуацией? Нас это «как бы и не касается», потому что это не входит в поле зрения нашей социальной политики. А это не входит в поле зрения нашей политики по той простой причине, что по уродливой традиции ее субъектами (теми, кто принимает решения) не являются люди, по юле злого рока и, более того, против своей воли ставшие гражданами зарубежья, точно так же, впрочем, как и мы с вами, граждане России. Единственным и «полноценным» субъектом социальной политики России по сей день остается только государство в лице его ведомств, а ведомства в лице чиновников. Так происходит полное растворение ответственности.

Мы пытались в ряде случаев получить простой, элементарный ответ на вопрос, где кроется причина самых опрометчивых решений, которые иногда принимаются? Например, был подписан указ о сокращении поступлений во внебюджетные фонды. Начинаем искать автора. Находим чиновника среднего масштаба, он говорит — не я. Находим младшего клерка, он резонно говорит: «А кто я такой, чтобы с меня спрашивать, даже если я написал?» Мыслимо ли строить социальную стратегию по такой схеме сброса ответственности?

Что происходит с людьми и с их сознанием в эпоху безвременья?

Люди — умирают. Не только от недостатка качественной пищи или из-за отравленной воды и социальных бедствий, но и от боли за поруганное Отечество и чувства бессилия. Безвременье выгодно лишь временщикам, для народа оно — лихолетье, для тысячелетней России — пагуба. Только этим можно объяснить мор, идущий по нашим землям и уносящий не только забытых государством стариков, но (как в годы войны!) молодых и зрелых мужчин, которым бы жить да жить: около 70 процентов смертей из того ежегодно удваивающегося вала смертности приходится на них…²

Перехожу ко второму вопросу: какой строй в России? В России — нестроение. Надо рассказывать, в чем оно заключается? Когда говорят слово «программа», вы чувствуете оскомину, неприятный отзвук: в сознании? Сколько можно говорить о программах, нам программы надоели. На одном из заседаний кто-то из думцев произнес «крылатую фразу» — «нам — не до программ!»

Но что такое программы? Программы — это всего-навсего строительные леса. Для чего возводятся строительные леса? Чтобы построить здание. Ни для чего другого они не нужны. Но чтобы возводить, необходима общая идея;, ради чего или, еще лучше, — во Имя Кого мы начали строительство. Если этой идеи нет, то зачем нужны строительные леса? Для того, чтобы гнить? Да в этом случае пусть лучше разворуют, на дело пойдет. Именно этой логикой мы и живем Отсутствие стратегии и временного горизонта делает нестроением наш строй, и без того не слишком привлекательный — строй, где места для демократии, в принципе говоря, не так уж много: мы живем все-таки не по закону, а по указу в значительной части. А если указ — закон, то закон-то не указ.

Теперь немного о социальной цене реформ эпохи безвременья — эпохи реформирования на словах и деформирования по сути. Какова их логика? Она элементарна: начнем с вопроса о том, что затратно, а что доходно. Что доходно? Экономика: больше заработаешь — больше отчислишь. На что? На социальную сферу. Бот поэтому сначала экономические, будьте любезны, реформы, а уж потом мы придумаем, что делать с «социальным блоком» и с теми, кто выживет… По этой вывернутой логике затратными и вторичными становятся инвестиции в нацию, в человека, в будущее народа и государства.

В эпоху нестроения все, что было хорошего, становится очень плохим, а все, что плохо, по определению становится очень хорошим. Для иллюстрации вопрос: хорошее дело или дурное — прогнозирование? Например, в недавно принятом ГосДумой Законе о прогнозировании говорится о стратегическом прогнозировании — на 10 лет, о среднесрочном —• на 5 лет и краткосрочном — на один год. Но скажите, как при такой стратегии государство станет относится к детям, если отдача от них будет лет через двадцать-тридцать? Также, как относится ныне к образованию, материнству, здравоохранению»

Другой пример, и вновь — в связи с Законом о прогнозировании, где отмечается, что главная задача — это определить приоритеты. Во всем мире это так. Действительно, государство определяет приоритеты и на этом строится государственная политика. Но для этого должна быть сохранена под покровительством государства негосударственная социальная инфраструктура. Государство сказало: ют это — мой приоритет. А это — не мой. Пусть благотворительные органы, церковь, кто угодно этим занимается. Слава Богу, что государственный сектор в области социальной политики составляет только часть, причем сравнительно небольшую часть от общих средств, которые в совокупности идут в социальную инфраструктуру. Во всем мире так. А у нас? У нас негосударственная социальная инфраструктура, то есть система самообеспечения и самоуправления — разрушена до основания еще давно. Государство сегодня говорит: все, сегодня, в условиях системного кризиса, будем работать только по приоритетным направлениям, поскольку не можем тянуть все остальное. И государство, которое взвалило на сюи плечи весь небесный свод, сваливает непосильный груз со своих плеч. Что сваливает? Кого сваливает? Стариков, детей, женщин?

Мы понимаем, что приоритеты — это хорошо, но с наших условиях они означают смертный приговор всему тому, что не попало в список приоритетов. Вот забыли мы, например, стариков какой-то временной категории, например, стариков, которые именуют себя «дети войны». Они тогда взвалили на себя смертную ношу и смертный страх, а мы их забыли. Причем как забыли? Очень тактично — мы о них вроде бы и помним, а вроде бы и нет, потому что их много, потому что они еще живы. Мы о них вспомним, когда они умрут.

Если мы о них забыли, если они «не попали в приоритеты», не удостоились упоминания в законе, то что это для них означает? Полуголодное существование, как в войну. «Дети войны», будучи стариками России, вновь стали жертвами войны — войны против стариков, против социальной политики.

А что делать? Мы говорим, что в условиях безвременья все хорошее становится плохим. И наоборот: как нам не нравился старый строй, мы знаем, но какие сегодня воспоминания! Как сказал в свое время Чаадаев, социализм в России победит не потому, что он прав, а потому что неправы его противники. Чем не прогноз?

На третий вопрос — что делать? — мы знаем ответ. Он заключен в праве народов России, и прежде всего русского народа, составляющего свыше 80% от общей численности, на реальное участие в определении политического курса России и долгосрочной стратегии ее развития. Увы, действующая Конституция не предусматривает даже соответствующего органа в системе законодательной власти (в Верховном Совете был Совет Национальностей-.).

Создание Конгресса русских общин (КРО) и инициированное Конгрессом общественно-политическое движение Союз Народов России — большой шаг на пути к народовластию, к восстановлению России. Как говорит лидер этих движений Юрий Скоков, «Без единства русского народа не может быть союза народов России. Без союза народов России не может быть сильного эффективного государства — гаранта общенародных интересов».

Действительно, кто, кроме нас — русских, татар, карел». — возьмет на себя всю полноту ответственности за Россию?

Конкретный план и стратегия долгосрочного социального развития России и ее регионов разрабатываются сегодня в рамках Национальной программы действий в области социальной политики. Ее исходные принципы встретили поддержку на крупнейших международных форумах, в ее разработке участвуют выдающиеся ученые, политики, общественные деятели. Но это лишь первый шаг. Программа станет действием только тогда, когда не чиновники, а народы будут решать судьбу своей страны.

Никто, КРОме нас!

¹ Статья включает в себя фрагменты (вступление) из стенограммы доклада «Национальная программа действий в области социальной политики и обеспечения экологической безопасности” на Парламентских слушаниях в Совете Федерации от 12-13 июня 1995 года.

²См: Михайлов АА Цена реформ. Центр по исследованиям межнациональных и межрегиональных экономических проблем. М, 1995.

Журнал «Русская провинция», 4, 1995