Падение Исламской республики – миф или реальность?
Коллеги отмечают: «То, что Тегеран в ближайшие три-четыре недели падет (ну месяц, два), уже нет никаких сомнений. Режим аятолл оказался неспособен противостоять огромной коалиции запада, которая сейчас использует Израиль как свое передовое оружие в регионе… Главной задачей всей операции коалиции Израиль-Великобритания-США была не ядерная программа Тегерана, но полная смена режима. Белый дом с 1979 года вкладывал в иранскую оппозицию миллиарды долларов, считая иранский режим главной угрозой интересам США на Ближнем Востоке».
Безусловно, ядерная программа Ирана – только часть проблемы. Основная задача Запада – ликвидация политического режима, который выстраивает политику Ирана как страны-цивилизации, не желая подчиняться западной гегемонии. Однако вопрос заключается в реалистичности таких планов в текущих условиях.
Внутриполитические факторы являются крайне важными в этом плане. В Иране, особенно среди интеллигенции и зажиточных слоев общества, есть сторонники вестернизации общественной жизни. Часть общества ностальгирует по шахскому режиму 1960-70-х годов и готова пожертвовать иранской цивилизационной идентичностью ради благосклонности Запада. Определённые симпатии к этой позиции есть и среди студенческой молодежи. То, что это приведёт к глубокому кризису, если не к гибели Иранской цивилизации – их мало волнует. Однако победа западников будет зависеть от того, насколько исламский режим исчерпал возможности для дальнейшего развития, что пока неочевидно. Конечно, в случае устранения Хаменеи может начаться борьба за власть в элите Исламской республики, что упростит западникам задачу, но это только один из вариантов развития событий. Кстати, о неизбежном падении теократии говорили ещё в годы ирано-иракской войны. Прошло почти 40 лет, а режим не рухнул. Военные расходы, потери и лишения населения тогда были на несколько порядков выше, чем сегодня.
Но кто из внешних игроков заинтересован в свержении исламского режима? США и Европа, безусловно, заинтересованы в возвращении шахского или аналогичного прозападного режима. Безъядерный и светский Иран под влиянием американцев, где будет установлен марионеточный режим, может стать серьёзным плацдармом давления на Пакистан, а в 21 веке – ещё и ресурсом геополитического противостояния с Китаем, одним из главных союзников Ирана. Кроме того, это сильнейший удар по позициям России. Прозападный Иран может стать противовесом Турции в смысле сдерживания её амбиций в регионе. Впрочем, внутренний взрыв в Иране может привести к иным последствиям: США могут использовать сценарий «управляемого хаоса» в южном подбрюшье России с распадом страны на несколько квазигосударственных образований (Персия, Восточный Азербайджан, Курдистан), что создаст угрозы для России в Закавказье и Средней Азии (1, 2, 3, 4, 5, 6). Но контролируемая смена режима для США всё же предпочтительнее.
Израиль и Саудовская Аравия заинтересованы в полной ликвидации «шиитского полумесяца», что решит для них проблемы с Ливаном и Йеменом соответственно. Однако Израиль опасается замены шиитской угрозы на суннитскую, хотя и считает, что прозападные монархии Залива и Турция будут менее эффективны в антиизраильской политике, чем Иран. Следовательно, светский прозападный режим в Иране должен стать барьером на пути суннитского антиизраильского движения. Поэтому Иерусалим делает всё возможное для уничтожения режима аятолл.
Турция занимает двойственную позицию. Ослабление Исламской Республики ей на руку, но не её полная ликвидация. Прозападный иранский режим будет служить инструментом западного контроля, регулирующим турецкую экспансию на Ближнем Востоке и в Средней Азии и направляющим её исключительно в нужное Западу русло.
Коллеги отмечают: «То, что Тегеран в ближайшие три-четыре недели падет (ну месяц, два), уже нет никаких сомнений. Режим аятолл оказался неспособен противостоять огромной коалиции запада, которая сейчас использует Израиль как свое передовое оружие в регионе… Главной задачей всей операции коалиции Израиль-Великобритания-США была не ядерная программа Тегерана, но полная смена режима. Белый дом с 1979 года вкладывал в иранскую оппозицию миллиарды долларов, считая иранский режим главной угрозой интересам США на Ближнем Востоке».
Безусловно, ядерная программа Ирана – только часть проблемы. Основная задача Запада – ликвидация политического режима, который выстраивает политику Ирана как страны-цивилизации, не желая подчиняться западной гегемонии. Однако вопрос заключается в реалистичности таких планов в текущих условиях.
Внутриполитические факторы являются крайне важными в этом плане. В Иране, особенно среди интеллигенции и зажиточных слоев общества, есть сторонники вестернизации общественной жизни. Часть общества ностальгирует по шахскому режиму 1960-70-х годов и готова пожертвовать иранской цивилизационной идентичностью ради благосклонности Запада. Определённые симпатии к этой позиции есть и среди студенческой молодежи. То, что это приведёт к глубокому кризису, если не к гибели Иранской цивилизации – их мало волнует. Однако победа западников будет зависеть от того, насколько исламский режим исчерпал возможности для дальнейшего развития, что пока неочевидно. Конечно, в случае устранения Хаменеи может начаться борьба за власть в элите Исламской республики, что упростит западникам задачу, но это только один из вариантов развития событий. Кстати, о неизбежном падении теократии говорили ещё в годы ирано-иракской войны. Прошло почти 40 лет, а режим не рухнул. Военные расходы, потери и лишения населения тогда были на несколько порядков выше, чем сегодня.
Но кто из внешних игроков заинтересован в свержении исламского режима? США и Европа, безусловно, заинтересованы в возвращении шахского или аналогичного прозападного режима. Безъядерный и светский Иран под влиянием американцев, где будет установлен марионеточный режим, может стать серьёзным плацдармом давления на Пакистан, а в 21 веке – ещё и ресурсом геополитического противостояния с Китаем, одним из главных союзников Ирана. Кроме того, это сильнейший удар по позициям России. Прозападный Иран может стать противовесом Турции в смысле сдерживания её амбиций в регионе. Впрочем, внутренний взрыв в Иране может привести к иным последствиям: США могут использовать сценарий «управляемого хаоса» в южном подбрюшье России с распадом страны на несколько квазигосударственных образований (Персия, Восточный Азербайджан, Курдистан), что создаст угрозы для России в Закавказье и Средней Азии (1, 2, 3, 4, 5, 6). Но контролируемая смена режима для США всё же предпочтительнее.
Израиль и Саудовская Аравия заинтересованы в полной ликвидации «шиитского полумесяца», что решит для них проблемы с Ливаном и Йеменом соответственно. Однако Израиль опасается замены шиитской угрозы на суннитскую, хотя и считает, что прозападные монархии Залива и Турция будут менее эффективны в антиизраильской политике, чем Иран. Следовательно, светский прозападный режим в Иране должен стать барьером на пути суннитского антиизраильского движения. Поэтому Иерусалим делает всё возможное для уничтожения режима аятолл.
Турция занимает двойственную позицию. Ослабление Исламской Республики ей на руку, но не её полная ликвидация. Прозападный иранский режим будет служить инструментом западного контроля, регулирующим турецкую экспансию на Ближнем Востоке и в Средней Азии и направляющим её исключительно в нужное Западу русло.
Современная Турция, несмотря на периодические разногласия с Западом, остаётся его ключевым региональным союзником, что обеспечивает Анкаре значительную свободу действий. Однако появление прозападного режима в Иране заставит Турцию делиться этой привилегированной позицией с Тегераном. Более того, Эрдоган справедливо опасается, что крах иранского теократического режима активизирует прозападную светскую оппозицию в Турции, создав серьёзные угрозы для его власти и политического будущего его преемников. Поэтому радикальная смена режима в Иране противоречит интересам Турции.
Для Китая подобный сценарий будет иметь катастрофические последствия. Иран является главным стратегическим партнёром Пекина на Ближнем Востоке, тогда как Турция, несмотря на все дипломатические манёвры, остаётся верным западным союзником. Установление прозападного правительства в Тегеране поставит под контроль Запада критически важные для Китая транспортные коридоры в Европу, предоставив Вашингтону мощный рычаг давления.
Индия, в свою очередь, вряд ли будет препятствовать свержению исламского режима, поскольку это ослабит позиции её главных противников – Пакистана и Китая. Даже консервативный Моди демонстрирует готовность к тесному сотрудничеству с Западом, а приход к власти в Дели более прозападных сил только усилит эту тенденцию.
Для России падение иранского режима будет равносильно геополитической катастрофе – Запад будет полностью контролировать южные рубежи. Из Закавказья мы будем окончательно вытеснены, а в Средней Азии влияние западных стран многократно усилится через новые прозападные правительства Ирана и Турции. Отказ от поддержки исламского режима ради нормализации отношений с Западом будет крупнейшей геополитической ошибкой России. После нейтрализации Ирана следующей мишенью Запада неизбежно станет сама Россия – как в плане «демократизации» её политической системы, так и в вопросе «прав угнетенных народов», входящих в состав РФ.