Сегодня активно обсуждается вопрос о том, каким будет мир после окончания пандемии, и, естественно, волнующий нас в первую очередь вопрос о том, какой будет Россия, что в ней изменится

Нельзя не согласиться с мнением, высказанным Алексеем Пушковым, что нынешняя коронавирусная пандемия выявила слабость США и Евросоюза в противостоянии вирусу. Однако, так ли всё хорошо в России? Мы можем быть бесконечно благодарны нашим медикам, которые сегодня спасают жизни за зарплаты в 20–25 тыс. рублей, но не чиновникам, которые довели их до такого состояния. Кроме того, сопоставление статистики заболевших и смертей в России (если от нас власти ничего не скрывают), и скажем, в США, конечно, может служить некоторым основанием для оптимизма, но в то же время таит в себе серьёзную опасность – эта же статистика может стать основанием для самоуспокоенности власти.

Правящая элита может решить, что политика в области медицины была в целом верной, и продолжить оптимизацию, которая с успехом шла до декабря прошлого года. И большая опасность поствирусных изменений в России – в том, что подобная оптимизация не только будет идти полным ходом, но и значительно усилится.

При этом надо учитывать, что, по словам сопредседателя ОНФ Леонида Рошаля, «к оказанию массовой помощи населению страны мы не готовы. Оптимизация здравоохранения с сокращением кадров и медицинских учреждений также внесла свою лепту».

Да и сами действия властей, в авральном режиме исправляющих реальные промахи, часто оставляют желать лучшего. Так, сообщается о выселении, под предлогом развёртывания нового госпиталя для больных коронавирусом, государственного Научного центра психического здоровья (НЦПЗ) в Москве, или уникального Научно-исследовательского института охраны Материнства и Младенчества в Екатеринбурге. Как до такого мы могли докатиться. Неужели правда, что под оптимизацию попали прежде всего инфекционные больницы?

Аналогичная ситуация в области «цифровизации» образования. Несмотря на негативные отзывы преподавателей, студентов, школьников попробовавших на себе в период карантина «дистанционку», отдельные представители власти и адепты цифровизации продолжают трубить об успехах «инновационной» формы обучения и о скором обязательном переходе на неё. При этом оптимизаторы в сфере здравоохранения и образования напрочь отметают мнения профессионалов в этих областях.

Что лежит в основе оптимизации? Чисто бухгалтерский подход к делу: чем меньше врачей, учителей, преподавателей ВУЗов – тем меньше расходы. Естественно, что образование и здравоохранение, не дающие прибавочного продукта, с чисто бухгалтерской точки зрения являются убыточными. Но таковыми же являются и армия, и правоохранительная система. Может и их тоже оптимизировать, а ещё лучше – совсем распустить? Думаю, последствия подобной «оптимизации» очевидны для всех.

Уже сегодня профессию преподавателя в числе ряда других назвали умирающей. Но вот интересный пример другой профессии – депутат парламента. Главная задача любого депутата – не штамповать законопроекты, а выражать и защищать интересы определённых слоёв населения (именно поэтому парламент называется представительным органом). И если исходить из данной главной задачи, то профессию депутата можно с уверенностью назвать не умирающей, а давно умершей.