О чём говорят лица внимающих программной речи Лукашенко членов Национального Собрания Белоруссии и гостей
На этих лицах отражена озабоченность каждого находящегося в зале не показать никакой реакции на выступление Президента Лукашенко. Так как речь идет не о чуждой нам цивилизации (культурный код которой мы можем не понимать), а о том же самом русском народе, не составляет труда понять причины такого поведения.
Это можно сделать методом сопоставления. Давайте вспомним состояние зала во время выступлений Президента России: одни кивают головами, видно, что искренне; другие – заискивающе; есть заснувшие; есть даже несогласные, с ухмылками на лице и вальяжно обменивающиеся мнением с соседом и т.д. Словом – зал живой! Поддержка Путину со стороны зала обнаруживается и во время ярких патриотических мест всеобщим аплодированием, во время которого люди расслабляются, обмениваясь репликами, улыбаются. Под занавес – дружные овации с улыбками на лицах.
А что мы видели в течение 1,5-часовой речи Лукашенко? Непроницаемость! Ни одной овации во время речи. В конце люди с каменными лицами механически хлопали, на лицах ни искренней радости, ни искусственных «американских» улыбок.
Но мы то знаем, что такого быть не может у русского человека. Нам более свойственны состояния крайности: одобрение, отторжение, даже заискивание перед начальником. Русский человек не может просидеть неподвижно 1,5 часа с непроницаемым лицом! А в Минске 2500 человек просидели! Что надо было сделать с людьми за 26 лет правления Лукашенко, чтобы русский человек так изменился?
Может быть – страх? Нет, не страх. Что такое настоящий страх мы знаем из своей истории на примере сталинского «воспитания» делегатов 17 съезда партии 1934 г. Иосиф Виссарионович решил проверить своих соратников: предложил самоотвод своей кандидатуры. Товарищи не выдержали этой проверки, стали всерьёз обсуждать замену тов. Сталину, который потом расстрелял почти всех делегатов. Кажется, Константин Симонов вспоминал про такой же манёвр генсека после войны: когда Сталин опять сказал о самоотводе, в зале возникла звенящая тишина, а по спинам потек холодный пот. Кто-то догадался истошно крикнуть «Просим остаться». Вождь был доволен. Все остались живы.
Такого страха Лукашенко не вызывает. Следствием страха является лизоблюдство, потеря чувства собственного достоинства, чего лица сидящих в зале не выражают.
Объяснить такую непроницаемость можно только одним: глубокой конспирацией, мотивом которой может быть глубоко спрятанная оппозиционность к Лукашенко.
Данные рассуждения заставляют сделать вывод: белорусская политическая элита «ждёт перемен»! Для «Россотрудничества» есть поприще для деятельности.
Новый директор Евгений Примаков высказал от себя как частного человека многообещающее мнение: «Нам давно стоит посчитать те силы, те средства, ресурсы, которые мы с братской любовью, редко и робко спрашивая что там было и на что потрачено, вкладывали в Беларусь – тарифами, скидками, кредитами и прочим. Поверьте, очень, очень много. Александр Григорьевич полагает, что было, видимо, наоборот. Этот подсчёт не отрицает нашей дружбы и любви – просто нужно спросить в первую очередь самих себя, а доходила ли вся эта помощь, содействие и прочее до наших братьев или работала в основном на то, чтобы именно элиты республики чувствовали себя уверенно ещё год, два, пять, десять. Не делали ли мы ошибки, помогая не столько народу Белоруссии, сколько её «элитам». В этом вопрос».
А как официальное лицо руководитель Россотрудничества добавил: «конечно, Агентство как всегда, и раньше, и впредь, будет следовать установкам нашего Президента, в координации с МИД России. И я уверен, что наш Президент очень внимательно относится к заявлениям и поступкам белорусского руководства. Полагаю, что у Россотрудничества могут появиться уточнённые задачи. И конечно работа будет строиться исходя из новой вот этой реальности».