Н.Я. Данилевский. «Россия и Европа». Глава 3. ЕВРОПА ЛИ РОССИЯ? §1. Что такое Европа? Искусственность деления частей света

Права или не права Европа в том, что считает нас чем-то для себя чуждым? Чтобы отвечать на этот вопрос, нужно дать себе ясный отчёт в том, что такое Европа, дабы видеть, подходит ли под родовое понятие Европа – Россия как понятие видовое. Вопрос, по-видимому, странный. Кому же может быть неизвестен ответ? Европа есть одна из пяти частей света, скажет всякий ученик приходского училища. (3:1)

[3:2] Но может ли быть признано за Европою значение части света – даже в смысле искусственного деления, основанного единственно на расчленении моря и суши, – на взаимно ограничивающих друг друга очертаниях жидкого и твёрдого? Америка есть остров; Австралия – остров; Африка – почти остров; Азия вместе с Европою также будет почти островом. С какой же стати это цельное тело, – этот огромный кусок суши, как и все прочие куски, окружённый со всех или почти со всех сторон водою, разделять на две части на основании совершенно иного принципа? Уральский хребет занимает около половины этой границы. Но какие же имеет он особые качества для того, чтобы изо всех хребтов земного шара одному ему присваивать честь служить границею между двумя частями света, – честь, которая во всех прочих случаях признаётся только за океанами и редко за морями? Хребет этот по вышине своей – один из ничтожнейших, по переходимости – один из удобнейших; в средней его части, около Екатеринбурга, переваливают через него, как через знаменитую Алаунскую плоскую возвышенность и Валдайские горы, спрашивая у ямщика: да где же, братец, горы? Если Урал отделяет две части света, то что же отделять после того Альпам, Кавказу или Гималаю? Ежели Урал обращает Европу в часть света, то почему же не считать за часть света Индию? Ведь и она с двух сторон окружена морем, а с третьей горами – не Уралу чета; да и всяких физических отличий (от сопредельной части Азии) в Индии гораздо больше, чем в Европе. Но хребет Уральский, по крайней мере, – нечто; далее же честь служить границей двух миров падает на реку Урал, которая уже – совершенное ничто. Узенькая речка, при устье в четверть Невы шириною, с совершенно одинаковыми по ту и по другую сторону берегами. Особенно известно за ней только то, что она очень рыбна; но трудно понять, что общего в рыбности с честью разграничивать две части света. Где нет действительной границы, там можно выбирать их тысячу. Так и тут, обязанность служить границею Азии с Европой возлагалась, вместо Урала, то на Волгу, – то на Волгу, Сарпу и Маныч, – то на Волгу с Доном; почему же не на Западную Двину и Днепр, как бы желали Поляки, или на Вислу и Днестр, как Поляки бы не желали? Можно ухитриться и на Обь перенести границу. На это можно сказать только то, что настоящей границы нет; а, впрочем, – как кому угодно: ни в том, ни в другом, ни в третьем, ни в четвёртом, ни в пятом нет никакого основания, но также нет никому никакой обиды. Говорят, что природа Европы имеет свой отдельный, даже противоположный азиатскому, тип. Да как же части разнородного целого и не иметь своих особенностей? Разве у Индии и у Сибири одинаковый тип? Вот если б Азия имела общий однородный характер, а из всех её многочисленных членов только одна Европа – другой, от него отличный, тогда бы другое дело; возражение имело бы смысл.