Н.Я. Данилевский. «Россия и Европа». ГЛАВА 11. ЕВРОПЕЙНИЧАНЬЕ – БОЛЕЗНЬ РУССКОЙ ЖИЗНИ. §1. Неполное здоровье России. Необходимость петровского преобразования. §1.4. Перенесение чужеземных учреждений. §1.4.3. Освобождение печати. Действие печати на публику. Истинная сила периодической печати. Times

[11:25] Обыкновенно думают, что как полезное, так и вредное действие печати заключается или в сообщении читателям известных убеждений, которых они вовсе не имели, или в изменении тех убеждений, которые они имели. Но убеждение есть стройная система логически связанных между собою мыслей и следовательно, необходимо предполагает значительную степень умственной развитости и значительный умственный труд. Поэтому масса публики (даже в странах самых образованных), собственно говоря, самостоятельных убеждений не имеет и едва ли может иметь; то, что называется убеждением масс, есть результат привычки, сообщаемой и приобретаемой воспитанием или действием окружающей среды. Поэтому, эти убеждения всегда отличаются необыкновенною устойчивостью, образуются и изменяются не иначе, как веками невидимых трудов целых рядов поколений. Сообщить массе даже передовых сословий новые убеждения, или изменить старые её убеждения, отдельному писателю или журналу почти невозможно. Это труднее, чем пробуравить скалу. Масса людей, не имея ни времени, ни склонности, ни способности – к продолжительному упорному мышлению, одарена, так сказать, отражательною силою по отношению к действию самых логических, самых красноречивых убеждений. Хоть кол на голове теши, она всё-таки будет держаться своего, извека ей переданного, привычного и действием общественной среды ей усвоенного. Чтобы увериться в справедливости сказанного, стоит только всякому мыслящему и имеющему претензию на убеждение человеку припомнить, – многих ли случалось ему в жизни в чём-либо убедить или переубедить, и часто ли ему самому случалось бывать в чём-либо убеждённым или переубеждённым другими? Но, если масса (большинство) так мало податлива убеждениям вообще, то такие убеждения, которые составляли бы нравственный принцип деятельности, перевешивающий внушения интереса, апатии, рутины, встречаются ещё несравненно реже. А ведь только такое убеждение и имеет практическое значение; только такие убеждения и можно ценить, если они полезны и благотворны, таких только и следует бояться, таким только и стоит противодействовать, если они вредны и пагубны.