Фильм «Зоя»… Часть 2
Поражает реакция Константина Сёмина, который, став сторонником коммунистов, будто взял на себя миссию опорочивания современной России. В фильме есть только одна грубая ошибка – сцена попытки поцеловаться на выпускном вечере. Ведь задача художника – не погрешить против народного типа личности в конкретное время, а на выпускном такое было немыслимо.
Но эта ошибка с лихвой покрывается всем фильмом. Сёмин, повторяя весь вздор про «булочку» и пр., ставит в вину создателям фильма, что они не показали, кто воспитал Зою, имея в виду пионерию и комсомол.
Авторы ушли от этого пропагандистского клише, который даже в фильме «Зоя» 1944 года не выставлен напоказ: воспитателем Зои является мама, которая читает ей русские народные сказки, а слова «русские» и «Русь» звучат так часто, что режут слух современному русскому человеку, которому только сегодня государство сказало в поправках к Конституции, что именно он является «государствообразующим народом» и власти сегодня «даже» разрешают исполнять на 23 февраля песню «Мы русские, с нами Бог!».
В современном русском кино («Звезда», «На безымянной высоте») герои сразу показываются зрителю зрелыми, любящими Родину, потому что она – Мать наша! Их не надо мотивировать любить Отчизну, потому что дети любят своего отца (Отечество) и свою мать (Родина) просто так, за то, что они – отец и мать!
Это характерно и для фильмов о войне, снятых во время войны («Зоя», «Два бойца», «Небесный тихоход»…). А вот после войны слово «русский», временно разрешённое наравне с «братьями и сестрами», постепенно заменили на «советский», и опять вернулась тема «направляющей роли партии», выпяченной в фильме «Звезда» 1949 г.
Сёмин, по сути, предлагает вернуться ко временам, когда большевики естественную любовь граждан к Родине облекали в идеологические формы и выставляли их как первопричину патриотизма. Такой подход отвергает сам Сталин обращением в июле 41 г. к нации со словами «братья и сёстры» и реабилитацией русской истории (нации разрешено было на время считать, что далеко не вся Россия вышла из Октября, а только Советская).
Авторы фильма сумели показать ужас войны и оккупации в решающий момент битвы за Москву. Они не заретушировали столь критикуемое в 90-х гг. решение Ставки (понимающей, что на улице окажутся и свои люди с детьми) поджигать дома, в которых квартировали немцы.
Сталин показан не как «тряпка», а как человек, осознающий, что делает, и что ему это не простят. Укорять авторов фильма за посещение Сталиным школы диверсантов, знакомство с Зоей, в результате чего он уже на перроне Курского вокзала принял решение не уезжать в Куйбышев, значит суживать возможности художественного фильма до документального.
Конечно, есть проблема в принципе допустимости с христианской точки зрения представлять в игровом кино исторические персонажи. Но актуальной эта проблема может стать при нравственном возрастании общества, сейчас же говорить о христианском идеале преждевременно.
Поэтому нам не до жиру: нам бы восстановить свою историю во всей правде и с любовью к Родине и передать эти правду и любовь молодому поколению. Фильм «Зоя» более чем решает эту задачу. Авторы тонко показывают переживания Сталина через «придуманную» встречу с Зоей и воспоминания о ней.
Тем более, что грань допустимого не перейдена: любой художественный вымысел должен иметь хоть какую-то опору на историю. Такой опорой является факт наличия легенды (военного времени) о сталинском приказе солдат и офицеров 332 полка (полк палачей Зои), в плен не брать. Был приказ, или не был, легенда отражает коллективное сознание народа.
И кто знает, от скольких расправ подвиг Зои спас наших граждан: “фрицев” 332 полка наша армия уничтожала беспощадно, как по “приказу”! Как это сказалось на боевом духе всей немецкой армии? Солдатская молва быстро расходится по фронту. Ведь, мы, в общем-то, не знаем об аналогичных издевательствах со стороны регулярной армии Вермахта, которые бы стали обычным явлением. Всё жуткое, что мы знаем – это деяния тыловых полицейских частей и, прежде всего, своих же предателей.